***
— И всё же, как выглядят ваши самки? — ни с того ни с сего спросил Хаест Хейл, пока мы выходили из столовой. — Эй, а с чего вдруг так неожиданно начались подобные вопросы? — будучи сбитым с толку, автоматически спросил я в ответ. — Да просто интересно, на днях был в зоопарке и заметил, что самки и самцы нередко отличаются, хотя есть и обратные примеры, — задумчиво почесал он плечи. Именно плечи, потому что шею прикрывал шлем. — Если это сравнение меня с обезьяной, то я напомню о сравнении вас с лошадьми в моём мире, — пофигистично сказал я. — Что? Нет! То есть не в этом дело, — скривившись, поправил он. Думаю, ещё не скоро они забудут схематический портрет коня, который нарисовал Цитрин, — Я имел в виду, отличаетесь ли вы снаружи, кроме... ну... сам знаешь чего. — А, ты об этом, — я улыбнулся. — Ну, да, разница есть, и её достаточно легко заметить. — Они больше и сильнее? — в очередной раз задал вопрос он. И откуда у него такие варианты? — Нет, напротив, часто мужчина куда сильнее большинства женщин, — со смешком отвечаю я. — То есть ты без проблем скрутил бы самку своего вида? — Да, но я бы не стал этого делать, по той же причине, что и ты не стал бы скручивать кобылку. — Из страха получить копытом в морду? — ехидно спросил он. — В моём мире я бы получил струю перцового газа в глаза, — в такой же интонации я ответил. — Стоп. У ваших самок есть железа с перцовым газом?! — с удивлением и еле скрываемым восторгом воскликнул он. — Нет, всего лишь популярное ныне средство самообороны, — услышав это, пегас на время замолчал, задумавшись. — Оу, тогда чем вы ещё… — хотел он что-то спросить, заходя в казарму, но не успел. Хаест застыл в проходе как вкопанный, на что-то уставившись. Улыбка быстро сошла с его морды, заменив собой шок. Не успел я подойти, чтобы увидеть, что его так шокировало, как он сорвался с места и на полной скорости залетел внутрь. — Сено, ВАРДЕН! — донеслось, когда я уже забегал в здание. Уже внутри зрение сразу зацепилось за необычную деталь в глубине комнаты. В тот же момент, я понял, что ею оказался белый пегас, висящий в петле. В это время Хаэст подлетел и поднял того на копыта, а я подбежал к верёвке, привязанной к быльцу кровати, уже ища лезвие, чтобы перерезать её. Достав его, я за пару мгновений разрезал верёвку, после чего голубой пегас опустил горе-суицидника на ближайшую кровать. Подойдя к ложу, я положил пегасу руку на грудь и приблизился лицом к морде. Сердцебиение и дыхание были, хотя и слабые. — Ле-ети поз-зови медиков, — заикаясь, велел я Хаесту. — Но… — ЖИВО! — крикнул я, после чего тот всё-таки двинулся с места. Мои знания медицины хоть и скудны, но при таких обстоятельствах у того может быть травма шеи, а значит, бить его по морде, чтобы привести в сознание, чревато. Думай, думай, думай! Ну конечно! Нашатырь! Он должен быть в аптечке. На подкошенных ногах я подбежал к нужной коробке и за считанные секунды, которые казались вечностью, нашёл нужный пузырек. Откупорив его зубами, я пулей вернулся назад. — Так, осторошно... осторошно... по шу-шуть… — до сих пор почему-то с пробкой в зубах, я трясущимися руками поднёс бутылочку ему под нос. Секунду ничего не происходило, и я уже начал думать о худшем, но тут Варден резко открыл глаза, сделав глубокий вдох. Заметив, что тот собирается вскочить, я прижал его к кровати. Нос защекотал запах нашатыря и я заметил, что чуть раннее разлил его по полу. — Фух... Святые суслики, живой! — выдохнул я, заметив, что он сознательно и с некой паникой оглядывается по сторонам, которую я чувствовал. Не успел он себе сильно навредить. Да и не сильно долго он так провисел, раз откачивать не пришлось. Через несколько минут в казарму вломились медики и сразу же начали осматривать Вардена на наличие травм. Мои опасения не подтвердились, у него наблюдалось только растяжение шейных мышц, а в остальном он был в порядке. — С головой у него не в порядке… — буркнул я в ответ. — Цыц, сейчас не до этого, — с укором сказала мне белая единорожка-медик в облегчённых золотых доспехах. — Не до этого? НЕ ДО ЭТОГО?! — чуть не сорвался на крик. — Но этот дол***б чуть не совершил суицид, а вы мне сейчас, б***ь, говорите: «Не до этого»?! — я хотел продолжить, но сдержался, так как от неё уже несло страхом. Вынул заранее скрученную сигарету и, выйдя, закурил её. Ну что за день!***
К вечеру я уже порядком успокоился, но в груди ещё чувствовалась бурлящая капля гнева. Думаю, именно она заставила меня пойти на поиски этого недо-суицидника. Первым делом я пошёл в мед-блок, так как именно они забрали пегаса с собой. Однако там я его не застал. Мне сообщили, что его вызвал к себе капитан, а они не стали держать его по причине удовлетворительного состояния здоровья. В гвардии был только один капитан, так что думать, где искать, не пришлось. За весь день мне только и оставалось, что думать об этом инциденте. Здесь было много неоднозначных и нелогичных моментов. Например, сам способ. Во-первых, повешение. Для пегаса звучит так же тупо, как утопление для рыбы. Он даже не связал крылья, чтобы инстинктивно не взлететь. Во-вторых, верёвка. Он мог привязать её к балке, через которую перекинул петлю, но решил к кровати. Ещё и место подобрал, где его могут быстро найти, плюс, посреди бела дня… Здесь остаются два варианта: или он просто дебил, или... или я даже не знаю, что. Но эта история крайне дурно пахнет. На подходе к кабинету уже слышались крики Армора. Это неудивительно, здесь подопечный чуть не убился. Как теперь не кричать во всё горло? Дойти я не успел, дверь распахнулась и в них показалось горе с опущенной головой. — Прочь, ты уволен! — донеслось ему в след, и магическая аура захлопнула за ним дверь. Весь его вид был жалок. Опущенные голова и уши. Весь бледный, кое-как удерживая равновесие, он волок ногами. Глаза как… Да нет, даже у дохлой рыбы в глазах жизни больше, чем у него. А в фоне и на морде читалось чистое и неподдельное отчаяние. Словно восставший из мёртвых. Он так и прошёл мимо, даже не заметив меня. Вышел я из ступора только когда тот скрылся за дверьми коридора. Что должно было случиться, чтобы стать таким? Единственное, что этот пони у меня в тот момент вызывал это… отвращение… От того, что полез в петлю... хотел всё закончить... пойти самым лёгким, самовлюбленным, путём… «Посмотрите, какой я бедный, несчастный, как мне ПЛОХО!». Для таких нет и не может быть жалости. Из задумчивости меня вывел скрип двери. Развернувшись, я увидел капитана Армора и сразу отдал честь. Он же только вздохнул и махнул копытом. — Вольно. Зачем пришёл? — От него ещё веяло гневом, но слабо. — Я хотел видеть рядового, то есть уже гражданского Вардена, — ответил я, после чего добавил: — Выходит, что разминулся. — Шайнинг с прищуром взглянул на меня, а в фоне появилось подозрение. — Нет, не разминулись, — констатировал он. Его взгляд посуровел, и он спросил: — Что ты в самом деле хотел? Блин, и что мне сказать? М-м-м... А к чёрту, скажу, как есть, и будь что будет. — Хотел знать, что послужило причиной... инцидента. Воцарилось молчание. Я смотрел на капитана, он в свою очередь смотрел на меня. Тот хоть и слабо, но заметно двигал челюстью из стороны в сторону, решая, говорить или не говорить. Я уже понял, что разговор будет долгий, да и он, думаю, тоже об этом знал. Осталось только узнать, хватит ли ему решимости рассказать. — Входи, — сказал он, закрыв глаза и развернувшись. Зайдя, капитан подошёл к своему столу и скрылся в его недрах. Быстро осмотрев, я не обнаружил каких-либо изменений в кабинете жеребца со своего последнего визита. А нет, на столе появилась одна дополнительная рамка для фото. Кто на ней, я разглядеть так и не смог. Наконец голова капитана показалась из-за стола, а рядом с собой он в магическом хвате держал две рюмки и бутылку с явно алкоголем. — Я на службе, потому не могу… — не успел я договорить, как он нахмурился и махнул копытом. — Чеши это кому-нибудь другому. Я знаю, что вечером некоторые из гвардейцев этим грешат, поэтому никаких отмазок, — налив две рюмки и подхватив одну, сказал он. — Если вы так говорите, — я уселся по-арабски перед столом, взял вторую рюмку, и мы одновременно их опрокинули. Что и нужно было доказать, по ощущениям, как перебродивший квас, но не более. А вот Армор поморщился и занюхнул копыто. Всё же слабенький у пони алкоголь, хотя для них он как раз крепкий. После этого воцарилась тишина. Понемногу становилось неловко. — Мне самому вытаскивать из тебя слова? — прервал тишину он. — Из-за чего он это сделал? — у меня были некоторые теории на этот счёт, но насколько они правдивы, я не знал. — Ты разве не знал? — по моей непонимающей физиономии он прочёл ответ. — Его жена смертельно больна. Так он женат? Если так подумать, я толком ничего не знаю о жизни сослуживцев за забором. А я ещё хотел разузнать что-нибудь о Цитрине, а на деле даже пальцем в этом направлении не шевельнул. Решено, со следующей зарплаты покупаю себе блокнот! Надо только записать где-нибудь, чтобы не забыть… — Диагностировали рак мозга, четвертая стадия, — тем временем продолжил капитан, налив себе еще. — Какие врачи дают прогнозы? — вопрос задал только для того, чтобы заполнить пустоту. Что сказать, сколько судьбу не проклинай, а такие несчастные не перестанут появляться. — Без лекарства примерно две недели, — я подавился, когда до меня дошла суть слов. Армор понял это по своему и пока я откашливался продолжил: — Может, на день больше/день меньше, зависит от организма. — У вас существует лекарство? — откашлявшись, поинтересовался я. На меня посмотрели с таким выражением морды, словно я спросил что-нибудь очевидное. — Ну да... Правда, в больнице его нет… — выпив ещё порцию, ответил он. — Оно крайне редко нужно, поэтому мы послали за ним посыльного... он вчера вернулся… Я уже открыл рот чтобы спросить, в чём проблема, но наткнувшись на нелогичность событий, закрыл его. Что-то сомневаюсь, что капитан стал бы скрывать факт уже завершённой доставки лекарства от убитого горем рядового. — Оно испортилось? — осторожно предположил я. — Это была последняя порция, — с отсутствующей интонацией сказал он. — И неизвестно, есть ли где-то ещё. Вот тебе и эмоциональные качели. У тебя отбирают надежду, потом снова дают, только для того, чтобы потом на глазах растоптать. Представляю, как это рвёт душу и ломает волю… — Какими же надо быть нравственными уродами, чтобы скрывать рецепт…? — подвёл я свой вывод. — Вообще-то... рецепт есть… — уже порядком захмелевшим голосом сказал он, пробуждая во мне желание вмазать ему за такие интриги, — Правда, растение... из которого оно делается... сейчас невозможно... достать… — с каждым словом его начинало всё сильнее и сильнее качать. Посмотрев на бутылку, отмечаю, что в ней осталась треть. Нехило же он накидался. — Отчего это? — спросил я, но оказалось поздно. Подняв правое копыто и открыв рот для ответа, капитан грохнулся мордой на стол, моментально уснув. На мои попытки разбудить его, он отреагировал только храпом. Падла, на самом важном месте вырубился. Вы не подумайте, мне ни грамма не стало жалко этого суицидника. Жаль мне стало его жену и родственников, что у них такой дебил оказался. Закрыв бутылку, я взглянул на новую рамку на столе. В ней была фотография капитана и какой-то розовой единорожки. Ближайшая ассоциация, которую у меня вызвала её грива, это коробка с мороженым из трёх вкусов. Чертыхнувшись, я выбросил это из головы, сосредоточившись на предыдущей мысли. Остаётся единственный, кто может мне разъяснить ситуацию полностью. Вот только куда он побрёл? Хм, в казарму за вещами у него сегодня едва ли хватит сил пойти. Уже поздно, и не до этого ему сейчас. Где он живёт, я не знаю… А может… — Если этот придурок попёрся навестить жену, то я ему дам подзатыльник…***
Дорога в больницу прошла спокойно. На воротах меня удостоили коротким взглядом. Улицы были почти пусты, по дороге встречались только редкие парочки. Проблемы возникли только на рецепшине. — Добрый вечер. Не подскажете, где у вас онкологическое отделение? — Добрый. К кому вы направляетесь и кем ему приходитесь? — с улыбкой ответила синяя кобылка со светло-фиолетовой гривой, на которой был чепчик. — Нет, ни к кому мне не нужно, просто я ищу белого жеребца-пегаса с синей гривой, — объяснил я. — У него ещё взгляд такой убитый, трудно спутать. — Оу... Он зашёл около получаса назад, — печально поведала она. После она объяснила мне, как пройти в нужную палату. Немного побродив в коридорах, я таки нашёл нужную дверь. Заходить внутрь не стал, а только сел на напротив стоявшую низенькую скамейку. Блин, почему у пони всё такое миллипиздрическое? Вышел этот засранец только через час. — Ну и как? Не стыдно за совершенное? — спросил я, как только дверь захлопнулась. Он поднял на меня глаза, а в фоне мелькнула нотка непонимания, утонувшая в океане печали и отчаяния. Встав и похлопав себя по затёкшим ногам, подошёл к нему. Присев и поравнявшись с ним, я отвесил ему смачный подзатыльник. Такой, что он даже сделал несколько шагов вперёд. А может, это просто от неожиданности? Не знаю. Но вместе с этим с фона пропала большая часть отчаяния, вытесненная непониманием, в котором четко прослеживался вопрос: «За что?». Это и читалось во взгляде, когда он развернулся, держась за место удара. — А за то, что в этой голове нет мозгов, — ответил я на немой вопрос. — Вот ответ мне на милость, какое дерьмо тебе в голову ударило в тот момент? Ты о ней хоть подумал? — я указал большим пальцем себе за спину, на дверь палаты. — Ты хотел, чтобы она страдала ещё больше? — Н-н-е-ет… — дрожащим голосом ответил он. — Что девушки только находят в таких, как ты… — Беспозвоночное что-то промычало и шмыгнуло носом. Картина его характера, которая складывалась у меня в голове, была скверна. Слабый, не столько физически, сколько морально. Постоянно плывёт по течению и никогда не пытается как-либо развиваться. Использует свою жалкость, чтобы вызвать у окружающих жалость. При этом не знает меры, из чего следует беспозвоночный характер, замыкающий этого уробороса. Всё же пони слишком добродушны сами по себе, если среди них есть такие жалостливые паразиты. — Проехали… — вздохнул я, переходя к делу. — Что нужно для лекарства? — Что...? — я уже хотел ему инстинктивно ответить, о непривычно длинном органе перекинутом через плечо, но сдержался, только опустив голову и выдохнув. — Капитан говорил, что рецепт лекарства известен, но не успел сказать ингредиенты, поэтому будь так любезен и ответь, ты знаешь наименования его компонентов? — после короткой концентрации, чтобы натянуть простенькую маску, максимально спокойно и вежливо спросил я. Оказалось, что почти все нужные лекарства есть в больнице. Не хватало только ветки с цветением одного дерева. И судя по его словам, просто трындец, какого редкого. Называлось: «Цветущая Сосна». И по его словам была именно тем, о чём я подумал, то есть хвойное дерево, на ветвях которого растут цветы, как у фруктовых деревьев. Честно, я даже переспросил несколько раз... ответ не менялся… Если меня слышит Демиург, сотворивший этот мир, что за убийственную смесь ты курил во время сотворения? Хорошо, хоть не Цвет Папоротника, а то Ивана Купала уже давно прошёл… Что-то делать сейчас я не мог. Где растёт это чудо «зимой и летом одним цветом», я решительно не знал, а то, что я на него случайно наткнусь, бродя туда-сюда, просто смехотворно. Хоть сейчас и ночь, но спать совсем не хотелось. Вот брожу я перед библиотекой и думаю, как пролезть внутрь. Хотелось уже найти где-нибудь открытую форточку и залезть внутрь, но свет, который периодически мелькал в окнах, убедил, что это плохая идея. Вернувшись в казарму, я улёгся в кровать. Сейчас нет смысла дёргаться куда-то, потому что я банально не знаю, куда нужно. Но и уснуть этой ночью мне так и не удалось. Сон просто не шёл. Наутро же я не чувствовал никакой усталости или сонливости. Но я не обратил на это внимания. Утром первым делом я побежал в замковую библиотеку. За то, что получу по шапке от начальства, не переживал. Это начальство с утра отобрало дудку у дежурного и уединилось в кабинете с приказом: «Не беспокоить». Потом всех известили, что все задачи на сегодняшний день отменяются и будет только пересменка. Ноледж же, как раз прибывший на своё место, открывал библиотеку. — Ты сегодня рано, — заметив меня, немного удивлённо сказал он, после чего, вспомнив, прибавил: — С добрым утром. — И вам доброго утра, — коротко поздоровался я. — Просто нужно найти одно растение, а я о нём почти ничего не знаю. — Что ж проходи, поищем. — махнув копытом, с улыбкой сказал он. — Сегодня попить чай не получится, потому давай в следующий раз? — на этих словах в эмоциональном фоне промелькнул, едва ощутимый, быстро пропавший, привкус разочарования. — Тогда в следующий раз, — согласился он, беря только одну чашку. Хоть библиотека и была масштабна, чтобы отсеять книги в разделе флоры, хватило двух часов. Но среди этих книг не нашлось нужной с описанием хвойного чуда-юда. Честно, я перепроверил все нужные книги во второй раз, но результат был аналогичным. Наконец сдавшись здесь что-то найти, я попрощался с пожилым библиотекарем и отправился дальше. Следующей на повестке дня была городская библиотека, она центральная, и она же основное место, куда стекаются оригиналы со всей страны. Именно отсюда во все библиотеки расходятся копии книг, да и некоторые устаревшие фолианты, которые больше нигде не найдешь. Искать среди тысяч книг в разделе ботаники, конечно, уныло, но лучше, чем ничего. В результате я прорылся там почти весь день. Где-то за четыре часа до закрытия я нашёл нужную книгу. Правда, надо было побороться за неё с кремовой единорожкой в очках с толстой оправой. — Опять ты! — приглушённо воскликнула она, переведя взгляд с книги в моих руках на меня. — Я? — приподняв правую бровь, удивленно посмотрел на неё в ответ, — Мы знакомы? Даже не исследуя фон, было легко понять эмоции единорожки, ибо её мордашка выражала сильное недовольство. Может, мы несколько раз пересекались? По реакции видно, что да. Да и не при лучших обстоятельствах… Только когда? Дырявая память что-то показывает, но настолько мутно, исходя из чего легче сказать, что ничего не показывает. — Дай сюда, — сказала она и чуть не выхватила магией книгу у меня из рук. Только в последний момент я успел посильнее сжать пальцы. — Эй, мне тоже она нужна! — запротестовал я, на что послышалось далекое шикане. — В прошлый раз я уступила, — она с новой силой потянула книгу на себя, — Значит, сейчас твоя очередь. — Дай мне прочесть об одном. Единственном. Растении, — рывками таща её на себя, кряхтел я. Всё же магия единорогов невероятно сильна. Несмотря на мои старания, она протянула меня к себе вместе с книгой. — Завтра почитаешь, а сейчас пусти! — после этого она всё так же держась магией только за книгу, подняла меня и принялась трясти, чтобы я отстал. Когда стало ясно, что этого недостаточно, взялась за мою ногу и потащила в противоположную сторону. Так мы и продолжали. Она пыталась оттодрать книгу от меня, а я держался что есть силы и не отпускал. Всё же мне удалось уговорить эту пони, уверив в том, что я прочту только об одном растении, а после сразу отдам ей книгу. Когда закончил, она развернулась, махнув хвостом, и фыркнула. Лучше бы не махала, а то я там всё увидел. Меня передернуло… Когда уже будут готовы мои очки? Нужные деревья росли только в нескольких местах на континенте, которые можно было пересчитать по пальцам руки и ещё иметь один в запасе (средний). Проблема была в том, что дерево сеяло свои зёрна только раз при жизни, от чего его популяция была так мала. Да и прорасти где угодно оно не могло, точных условий никто не знает, потому что их слишком сложно объяснить, поэтому в книгу было запечатлено заклинание для проверки местности именно под это растение. Но это опустим, одна из рощ была как раз в относительном отдалении от Кантерлота. В душу закралось неприятное предчувствие. Вернувшись в казарму, я проверил, не изменилось ли ничего в моё отсутствие. — О, Гриша, где ты пропадал целый день? — столкнулся в проходе я с Нойдом. — Да так, гулял, посетил мистера Трея насчёт работы и прошёлся по библиотеке, — обойдя напарника, ответил я, идя к своему шкафчику. — А у тебя как прошёл? — Так же скучно и однотонно, — с наигранной тоской сказал он. — Ну почему я попал на дежурство именно сегодня? Если бы знал, что так будет, не менялся бы с Дисайсом для свидания. — Ну, ты знаешь, как это бывает, где-то везёт, где-то не очень, такая жизнь, — просматривая содержимое шкафчика на предмет того, что могло бы пригодиться. — Что же касается вечера, пожелай мне удачи! — Ага, ага, сломай ногу, — ответил я, доставая свою камуфляжную одежду и берцы. Быстро переодевшись, подобрал своё «персональное» копьё. Длинное и грубое древко было легким и крепким одновременно. Правда, оно всё же отличалось от тех, что носила с собой остальная гвардия. А дело было в наконечнике. На вид он был аналогичен другим, такая же длина, форма, блеск на солнце. Правда, он был не металлический, а резиновый, покрашенный под металл. А дело было в злосчастном уставе, который запрещал гвардейцам иметь оружие с лезвием больше 14 сантиметров. Мне и так пошли на уступки с разрешением таскать меч на поясе, но вот копьё заменили бутафорским. По виду хрен различишь, а как пустишь в ход изгибается, словно продукция из секс-шопа. Сняв ненужный наконечник, у меня в руках осталась только длинная палка, которой можно разве что врезать по башке. До заката оставалось где-то часа три, если не меньше, так что надо поспешить, а то в темноте искать что-либо желания нет.***
Принцессы не спеша поднимались по ступенькам башни. Привычный ритуал смены небесных светил — всё как обычно. Они могли бы это делать, находясь каждая в своей комнате, как это было раньше. Но старшая из сестёр настояла именно на таком способе проведения долга. Чтобы они были на равных и никто не прятался в тени. Никогда. Правда, она уже начала сожалеть о таком решении. Подъём по ступеням Селестии давался не так легко, как принцессе ночи. Но она тщательно это скрывала, благо тысячелетний опыт этому способствовал. Предложение телепортироваться, или хотя бы полететь на вершину башни были сразу же отклонены. «Копыта тоже надо иногда разминать, иначе можно и забыть, как ходить». Селестия ещё никогда так не жалела о решениях дизайнеров замка, которые она утвердила своей подписью. Луна и так была недовольна результатами Селестии в последнее время. Тренировки не давали абсолютно никакого результата, и ночная аликорн не могла понять почему. Принцесса дня знала причину, но не подавала виду. Разрушение защитного контура вокруг замковой кухни почти не продвигалось, поэтому ей пришлось искать другие варианты. Да, приходится перехватывать все доклады о пропаже продуктов из гвардейской столовой. Это не так сложно, когда все проходит через тебя, но надо следить, чтобы ни один из докладов не попал Луне. В таком случае планка тренировок подскочит на новую высоту. Дойдя до вершины, белая аликорн могла бы вздохнуть с облегчением, но сдержалась. — Приступим? — прервала тишину Селестия. — Мы готовы, сестра, — несколько старомодно ответила Луна, кивнув. Кивнув в ответ, принцесса дня зажгла рог и принялась опускать солнце. Привычная процедура: коснуться светила и дать команду. Её талант вступил в действие, отчего непослушное небесное тело покорно двигалось. Раньше, тысячи лет назад до неё... Для этого требовалась группа могущественных единорогов, которые с помощью ритуала и своей магии меняли местами день и ночь. Невольно вспомнился первый её подъем солнца. Оно тогда чувствовалось... диким? Будто гордый зверь, которого долгое время таскали в цепях, но покорить не смогли. Никто, кроме неё... Ей солнце покорилось невероятно легко, будто только её и ждало. В начале это принесло много проблем. Впоследствии, через несколько десятилетий светила стали символом их власти. Правда, сейчас она не распространяется в этом ключе, пользуясь авторитетом, наработанным при жизни. Закончив, она погасила рог, как и Луна, поднявшая на небосвод ночь и бело-снежную луну. — С твоим приходом ночь стала поистине прекрасной, — почему она не поняла это раньше? — Спасибо, сестра, — с улыбкой ответила Луна. Они так и простояли, наблюдая за блеском звёзд. В такие моменты принято задуматься о вечном, но если ты сама вечная, найти темы для подобного рода мыслей становится проблематично. — Так, есть какие-нибудь новости, которые можно было бы обсудить с нами? — разворачиваясь, спросила ночная аликорн. — Ничего, кроме твоего устаревшего говора, — с нотками веселья в голосе произнесла солнечная кобыла. Но где-то на краю сознания с досадой отметила, что всё же придётся спускаться пешком. — Нам... Мне до сих пор... сложно даётся современный... манер, — с запинками ответила Луна, словно проверяя мысли, прежде чем сказать. — Со мной ты почти всегда говоришь так. — Во всём виноват треклятый этикет, — недовольно проворчала младшая. — Запомнила и отточила его до автоматизма, а сейчас он не нужен! До сих пор не могу понять, почему ты так сделала? — Причин было много, но основная в малой гибкости диалогов, — с готовностью ответила старшая. — Иногда, чтобы уловить суть сказанного, надо вылеплять отдельные отрывки и складывать в голове картину. Лаконичность и простота куда более удобнее и приятнее, — на это младшая только громко фыркнула. — А что насчёт нашего иномирного подопечного? — Довольно спокоен в последнее время, правда, дымит, как дракон. — А это так плохо? — удивленно переспросила Луна. — Только для него, но мы не в праве ему указывать, как распоряжаться своим здоровьем, — вздохнув, сказала солнечная. — Меня несколько смущают эти его недельные отпуска, но он в последний раз пришёл целым и отдохнувшим, так что оставлю это так. — Не лезет в логово мантикор, и уже хорошо, — произнесла Луна деревню поговорку. — И то верно.