Станция утешения

****** — … исправь те пункты которые я выделил и можешь считать, что я в деле. — улыбается Хенбин и протягивает руку Химчану, который моментально пожимает ее и соглашается. Химчана хватило только на то, чтобы вкратце объяснить причину своего визита приятелю из Пусана, который должен был стать спонсором кофейни Чонопа. Ким все время уходит во вчерашний день, на кладбище, где встретил Дэхена и Ендже. — Да, спасибо. Я все проверю и вышлю по почте. — говорит Химчан. Он выходит из кабинета Хенбина, проходит по длинному коридору, нажимает на кнопку вызова лифта, но ждать сил не хватает. Ким идет в сторону лестниц и медленно спускается, с каждым шагом погружаясь в зыбучие пески, которые затягивают и не дают нормально функционировать. Химчан думал, что больше никогда не сможет увидеться с ними. Он так хотел остаться вчера там, рядом с ними, поговорить, спросить, рассказать, хоть что-то сделать. Если бы его остановили. — Привет. — говорит Дэхен, Химчан замирает. Ему кажется что он ослышался, кажется, что спятил и теперь его преследуют слуховые галлюцинации. Но это не сон. Химчан медлит, но все же поворачивает голову и встречается с глазами друга, который смотрит так, будто тоже скучал. Ким хочет верить в это, потому что тоже ведь скучал, безумно. Химчан хочет ответить, хочет поздороваться, хотя бы элементарно проявить вежливость и сердце полное обиды, сейчас не имеет никакого значения. Он просто хочет сказать это гребанное «привет» и уйти. Химчан молчит. Дэхен ждет. Он бы вечность ждал, но Ким находит силы чтобы сделать несколько шагов, прежде чем сорваться на бег. — Дэхен поздоровался с тобой, не думаешь что не вежливо, вот так вот уходить? — Ендже хватает его за плечо и силой разворачивает, затем ловит на себе взгляд, от которого хочется вскрыться, он игнорирует его. — Я думал, что здесь только город отстойный, люди такие же. — брезгливо, отходит Ендже и кинув «чего застыл» утягивает Дэхена к могилам. Химчан бы рад быть повежливее, хотел бы вот так просто разговаривать, после всего что было, хотел бы также делать вид что не знакомы и снова так просто уйти, но он не такой. Химчану до сих пор не по себе, до сих пор до дрожи и колит в груди. Он еще помнит те дни, когда мечтал только о том, чтобы дожить до завтра и пропустить не нужный день пультом от телевизора. Ему бы уйти сейчас и забыть эту встречу, которая кажется, только его задела, только ему снова причинила вред. Ким чувствует себя любимчиком судьбы, которая сначала залечивает раны, ждет когда рана затянется и больше не будет кровоточить, лишь изредка напоминая о себе, потом бьет в разы сильнее, проверяя, из какого металла он сделан. Химчан идет к выходу, как в прострации преодолевая это бесконечное расстояние до ворот. Он думал уже поймать такси, сесть и уехать подальше от этого по истине проклятого места. — Химчан! — Дэхен окликает его и когда Ким поворачивается в него врезаются, крепко обнимая. Химчан только сейчас понимает как сильно он оказывается скучал по этому. Как сильно желал этих объятий, как сильно хотел почувствовать эту теплоту снова, как чертовски сильно он хотел обнять своего друга, крепко стиснуть в руках и снова почувствовать что нужен. Руки Химчана дрожат, он не знает что делать, точнее, не знает можно ли ему обнять в ответ. Он теряется и если он уже окончательно и бесповоротно свихнулся, то пусть, он желает остаться в этом бреду. Его сердце начинает ускорять свое биение и дышать практически становится невыносимо, а ребра то и дело начинают сжиматься выталкивая это самое сердце к горлу, чтобы Химчан мог выбросить его в ближайшем мусорном ведре, чтобы больше не болело и не ныло от тоски по друзьям. Дэхен медленно отстраняется и смотрит в глаза, как будто тоже хотел вот так вот обнять друга. Он вытаскивает клочок бумаги и сует его в руки Кима. — Давай поговорим? — умоляет Дэхен. — Я буду ждать тебя завтра в полдень, прошу, приди. — Нет. — отрезает Химчан. Ким вдруг испугался и дал заднюю. Он не хочет чтобы его снова бросили или сделали больно, только заживающему сердцу. Химчан думал что все уже в прошлом, думал, больше не придется к этому возвращаться, храбрился перед парнями и особенно перед Тэо, говоря что все в прошлом. Когда как Тэо был и останется единственным свидетелем его тоски по друзьям. Связь этих троих слишком крепка, чтобы что-то такое незначительное как разлука длиною в год могла разорвать их, по крайней мере, Тэо в это верил и никогда не позволял Химчану окончательно распрощаться с прошлым. — Всего раз, позволь мне… — Нет. Я не хочу. Вы ясно дали понять, что я вам не нужен, ты сам мне об этом сказал, помнишь ту ночь? В тот проклятый вечер? Что теперь изменилось? Просто делайте вид, что мы не знакомы и все будет в порядке, у вас это и так прекрасно получается. — злится Ким и вырывает руку из рук Дэхена. — Один раз, Чанни… — Не называй меня так! — кричит Ким. — Не имеешь права! — Химчан выбрасывает бумажку и хочет сесть в такси, которое только и ждет, что бы в него сели, но Дэхен не позволяет, он снова хватается за руку парня и пихает в карман бумажку, глазами умоляя не игнорировать его просьбу. Химчан тяжело вздыхает на странную попытку друга, вдруг связаться с ним, молча садится в машину и уезжает. — Что за бразильский сериал? — странно косится на него Ендже и подходит ближе. — Это был Химчан. — стараясь незаметно вытереть подступившие слезы, говорит Дэхен, но Ендже все равно замечает. Он сорвался за другом, который, стоило Химчану исчезнуть из поля зрения, побежал за ним. Ендже стоял недалеко и наблюдал за этой странной картиной, которая развернулась перед его глазами. Этот парень казался ему знакомым, но так как он решил больше не предпринимать попыток вспомнить прошлое, он делал вид что ему плевать, когда Химчан бросил на него взгляд. — Плакса. — констатировал Ендже, бросая в Дэхена, тот самый платок, которым когда-то обвязал его раненую руку. — Сам такой. — шмыгая носом, говорит Дэ. — Ты стал таким эмоциональным, аж противно. Возьми себя в руки. — легонько встряхивая, приказывает Ендже. — Кто бы говорил. — И нафига тебе с ним разговаривать? — не понимает Ендже. — Ты тоже пойдешь. Может ты и не помнишь его, но он наш общий друг и тебе стоит быть не много повежливее с ним. — Э нет, это без меня. Я планировал поехать в Сеул и затусить в каком-нибудь клубе. — отмахивается Ендже и идет обратно на кладбище, он ведь толком и не поздоровался с семьей друга. Дэхен прослеживает за ним, бросает взгляд на дорогу, где пару минут назад стоял Химчан и тяжело вздохнув идет за другом. Химчан стоит на лестнице и держит клочок бумаги миллионный раз силясь выбросить в мусор и забыть как страшный сон, но не получается. До полудня осталось полчаса, а адрес места встречи находится на другом конце города. Химчан с минуту решается, прикрывает глаза, взвешивает все за и против, затем наплевав на все, срывается с места. Он бежит так быстро, перепрыгивая через несколько ступенек, кажущиеся бесконечными. Химчан выбегает на дорогу и ловит такси. Просит водителя ехать быстрее, торопит, будто от этого зависит его жизнь. Ким не знает о чем они будут говорить, что будут делать, может закажут кофе или чего-нибудь сладкого, возможно Дэхен расскажет что-то новое о себе, может быть, вполне возможно, хотя и не имеет значения, он попросит прощения и скажет что скучал? Что бы это ни было, Химчан желает это услышать. Любая информация, любое слово, даже если это обычный пустяк, вроде того, что он ел на завтрак и ел ли вообще. Химчан уже видит это кафе, помнит как раньше, они приходили сюда, чтобы по притворяться богатыми наследниками и наблюдать за персоналом, которые чуть ли не в ноги кланялись. Химчан помнит как они удирали от охранников, когда не хватило денег на оплату счета. Ким слишком счастливо улыбается, для того, кого бросили и выкинули как не нужную вещь. Химчан смотрит сквозь витрины на друга, который так открыто нервничает и пьет слишком много воды. Дэхен озирается по сторонам, как нашкодивший ребенок, ожидающий своего наказания. Сердце Кима сжимается и он торопится скорее прекратить его переживания и вбегает в кафе, сразу же направляясь к его столику. Дэхен кажется удивлен. Так очевидно, что Химчан подавляет улыбку, стараясь казаться серьезным. — Привет. — подскакивает Дэхен, складывая руки и опуская голову вниз. — Привет. — не уверенно отвечает Химчан, совсем не зная как реагировать. Они садятся, не решаясь посмотреть друг на друга. Дэхен нервничает и пытается подобрать подходящие слова, но в голове так пусто, ни одной мысли, как будто он забыл весь алфавит и теперь не знает как выражаться. — Говори. — требует Химчан, его голос на удивление не дрожит и звучит ровно. — Я… я… — Дэхен ловит ртом воздух, но не может выжать из себя даже простых слов. Химчан встает, но Дэхен ловит его за руку усаживая обратно. — Не уходи. — просит. — У меня не так много времени, так что или говори, или я пошел! — Как дела? — спрашивает Дэхен и получает громкий смех в ответ. — Прекрасно. — помрачнев, говорит Химчан. — Все? Я могу идти? — Как Санта? — Химчан пристально следит за выражением лица Дэхена и не может его раскусить. Чего он хочет? — Живет и радуется. — Ты счастлив? — зачем-то спрашивает Дэхен. Ему и в правду интересно или он пытается доказать самому себе, что поступил тогда правильно? Что такое счастье? Почему все хотят быть счастливыми? Разве им не хватает того, что у них итак уже есть? Почему люди всегда хотят больше, хотят много и хотят до скончания времен. Так не бывает. Люди всегда придумывают себе что-то, воображают и принимают ее за действительность, за реальность. Они надевают розовые очки и дают ей имя «Счастье». — А ты? — Ким смотрит пристально, в самую глубину, туда где лежит вся правда, вся суть человеческой прогнившей души и усмехается. Он видит как ломается Дэхен и хочет сделать больнее, хочет раздавить его как клопа, найти самую глубокую яму и бросить его туда, за то, что решился задать этот вопрос. За то, что делает вид что не знает, за то, что забыл и прикидывается дурачком, хлопая глазками, словно ни в чем не был виноват. Это раздражает и выбешивает на раз. Сидит тут и спрашивает как дела, чертов эгоист! — Я все понять не могу, чего ты хочешь? Дружить? Попросить прощения? Или решил посмотреть на творение своих рук? Зачем ты вернулся? — Я… я… — начал было оправдываться Дэхен, как телефон все это время лежащий на столе зазвонил. Это был Ендже, Дэхен не мог не ответить. — Алло? Да, это я. Что случилось? Я уже еду! — обеспокоенно говорит Дэхен. — Что случилось? — спрашивает Химчан, который наблюдал за другом понял что, что-то произошло. — Ендже. Мне нужно к Ендже… Он сейчас в Сеуле, кажется он влип в неприятности. — Дэхен еле держится чтобы не расплакаться прямо в кафе перед всеми. Химчан видящий его состояние, выводит из зала хватая под локоть и поймав такси садится и вместе в ним едет на вокзал. — Тебе не обязательно… — хотел было сказать Дэхен, но его заткнули грубым «Тебя не спросил» и проигнорировали, когда Чон хотел заплатить за билеты до Сеула. Они ехали молча. Химчан сидел у окна и смотрел на пейзаж, его не покидало чувство дежавю, но в прошлый раз это был автобус и он был один. Химчан чувствует как Дэхен аккуратно цепляет пальцами его куртку в районе кармана и держится. Ким делает вид, что не замечает как облегченно Дэхен выдыхает и отворачивается к окну, прикусывая нижнюю губу, чтобы как идиоту не расплыться в улыбке. Все тот же Дэхен, тот же чертов засранец, каким всегда был. ****** Ендже уехал в тот же день спустя два часа, на уговоры Дэхена остаться и пройтись по памятным местам, отказался, сказав, что это ему на хрен не надо. Он пообещал Дэхену пойти сразу в отель и хотя бы в эту ночь не ходить в клуб. Ендже пообещал да, но Дэхена то рядом нет. Он вернулся в отель в девять вечера, сходил в душ, успел поесть, но у него еще куча времени и вся ночь была впереди, чтобы он просто отсиживался в номере без танцев и выпивки. Ендже нельзя было много пить, Дэхен следил за уровнем алкоголя в крови друга, но тому всегда удавалось напиться до отключки, а потом блевать в уборной, обещая больше никогда в жизни не употреблять спиртное. Обещание длилось ровно до следующей попойки. Ендже сильно изменился после потери памяти, раньше он не любил шумные места, хотя частенько посещал подобные заведения, он предпочитал спокойную обстановку и таких же людей, но сейчас, будто целью его стало изучить все клубы мира и выпить весь мировой запас алкоголя. Ендже будто на подсознательном уровне хочет снова себе навредить, хотя и говорит что завязал и больше нет той тяги ко всему запрещенному министерством здравоохранения. Перед Дэхеном, Ендже притворяется сильным и бесстрашным ссылаясь на амнезию, но это не так. Он все забыл и это его главный страх. Дже не показывает этого, но он тоже хотел бы знать свое прошлое, знать каким был человеком и были ли у него те, кто его любил? В Германии ему очень нравится, но там холодно и одиноко, там не так как на родине, не такая атмосфера и нет какого-то притяжения. Ендже не помнит Сеул, не помнит что он тут делал, но по словам Дэхена, он помогал хоспису и был хорошим малым. Хотелось бы верить, что так на самом деле и есть, но что-то внутри говорит, что это еще не все. Это чувство съедает его и не дает спать по ночам, гоняя по закоулкам городов, словно бы пытаясь что-то показать, позволить найти. Он отчаянно следует интуиции, но всякий раз она подводит, Ендже ищет, сам не знает что, но упорно ищет, а когда не находит, напивается в хлам и ненавидит сам себя. Ендже думает, что хорошо скрывает свои чувства, но Дэхена не проведешь, за столько лет он уже научился различать эмоции и терзания каждого человека, а Ендже тем более. Дэхен поэтому и согласился на поездку, потому что знал, что посещение кладбища лишь повод. Ендже хотел утолить свое любопытство и погасить в себе ту жажду отыскать что-то, точнее кого-то, и прекратить наконец этот цирк. Ендже решает послушать друга и не ходить в клуб, хотя хочется, он ведь теперь бунтарь и его эго не позволяет ему пойти на уступки, но все же он остается. Он спускается в бар отеля и заказывает виски. Он пьет медленными ленивыми глотками, уходя в свои мысли, точнее на их отсутствие. Иногда так происходит, он хотел бы подумать о чем-нибудь, но в голове пусто, ни одной мысли. Это хорошо? Ендже пропускает момент, когда к нему подсаживаются и тоже заказывают виски. — Не видел тебя раньше. — говорит парень, отпивая глоток и с интересом разглядывая Ендже. — Мир большой. — сухо отвечает Дже и просит еще. — Издалека приехал? — не отстает парень. — Из Германии. — Надолго? — На веки вечные. — Ендже поднимает на него взгляд, — Чё надо, приятель? — Ничего. Я хотел пойти в клуб, но одному как-то стремно, может, составишь компанию, я знаю отличное место. Уверен тебе понравится. — говорит парень. — Я кстати, Вонхо, будем знакомы? — парень протягивает руку и улыбается. — Ендже. — коротко отвечает Дже. — Так, что насчет клуба? Соглашайся, это охуенное место. — вдохновенно произносит Вонхо и допив виски, встает с места в ожидании решения нового знакомого. — Если соврешь, купишь мне весь здешний алкоголь, согласен? — спрашивает Ендже, в ответ смотря на Вонхо. — А если тебе понравится? Что сделаешь? — скрестив руки на груди спрашивает парень, гаденько улыбаясь. — Что твоей душеньке угодно. — говорит Ендже. — Но думаю, все же, твой кошелек опустеет, приятель. — Мне нравится твоя уверенность, я бы даже сказал самоуверенность, но твои слова о моей душе, все же пришлись мне по душе, так что держись, моя фантазия на месте стоять не будет. — говорит Вонхо и Ендже громко смеется, вставая с места и направляясь к выходу из отеля. — Напугал ежа голой задницей. — Моя задница действительно шикарна, у ежа нет шансов. — Вонхо подходит к мотоциклу и бросает Ендже шлем, головой приказывая садится. Ендже никогда не ездил на мотоциклах, поэтому ему как-то страшновато. Но он не собирается показывать этого парню, но Вонхо кажется и сам это видит, но не комментирует. — «YAMAZAKI» — читает Ендже, когда они останавливаются у клуба. Народу много, нет места даже для мотоцикла, но Вонхо это не волнует, он бросает ключи выбежавшему охраннику и ведет Ендже через черный ход. — Мажор. — фыркает Дже на нового приятеля, заставляя его улыбнуться и вести себя по коридорам. Народу действительно оказалось много, но это никому не мешало, потому что зал был довольно большой и мог вместить еще больше народу, тем более тут был второй этаж, видимо, для VIP персон. Вонхо направлялся именно туда, он сказал что в этом клубе у него есть свое место. Охрана спокойно пропускает его, наверно он очень богат, раз мог позволить себе что-то подобное. Ендже не хочется думать о размерах его кошелька, он просто хочет напиться и вернуться в номер. Уже без разницы на тот маленький спор с Вонхо, о котором они забудут после нескольких шотов точно. — Располагайся. — говорит парень, указывая на мягкие диванчики в комнате и просит официанта принести все самое лучшее. — Как тебе? — с ухмылкой спрашивает Вонхо. — Если ты рассчитывал, что я охуею только от названия клуба, ты глубоко в заднице. — осматривая танцующую толпу внизу, через тонированное стекло, говорит Ендже. — Я не против, ежик. — подмигивает, растягиваясь в улыбке. Парни пропускают несколько шотов, на удивление, Ендже еще в сознании и кажется даже не пьян, тогда как Вонхо уже навеселе. Дже надоедает сидеть в комнате и он решает пойти на танцпол, хоть как-то вернуть себе настроение, которое уже портит приятель своими двусмысленными словами. Ендже спускается вниз и покачиваясь в ритм музыке, растворяется в толпе. Дже прикрывает глаза, пропуская музыку через себя, он чувствует какое-то странное тепло, что-то знакомое и родное что-ли? Он двигается медленно, даже не замечая как пробрался в самый центр танцпола. Он никого не видит, никого не слышит, даже музыку, он тонет в этом ощущении дома и уюта. Так странно и так по-родному приятно. Ендже нежно проводит по рукам, обнимая себя, словно бы пытался вспомнить чьи-то прикосновения. Он ощущает чей-то взгляд, тяжелый, испепеляющий, собственнический. Затем, он чувствует теплые руки на своей талии и аромат уже знакомого парфюма. Вонхо осторожно двигается в такт движениям Ендже и окольцовывает парня, заставляя положить голову ему на грудь. Дже также не открывает глаз, представляя кого-то другого, но кого? Этот кто-то кажется таким реальным, что на миг ему показалось что это он обнимает его, а не Вонхо. Он, ведомый этим ощущением поворачивается к парню и легонько касается его губ. Парень не дает ему отстраниться и берет инициативу в свои руки, он углубляет, жадно изучая его рот. — Предлагаю уехать, хочешь? — спрашивает Вонхо и когда Ендже еле заметно кивает, он берет его за руку и ведет через толпу к выходу. ****** Енгук смотрит, не моргает. Не дышит. Даже сердце не бьется, он запрещает. Мир вокруг отключает: все звуки, всех людей, все мысли, все уходит куда- то далеко, в неизвестность. Енгук не против, он рад этой тишине. Все расплывается, оставляя на танцполе лишь эту танцующую бестию, которая медленно, совсем не в такт музыке двигается. Он смотрит и глаз оторвать не может, потому что грызет, что-то внутри рвется и трескается, стоит только подумать что это реально, что это взаправду. Енгук не отрывается, он пропускает момент когда песня заканчивается и ее сменяет другая, более энергичная и веселая, которая пуще разжигает толпу. Он смотрит на свое лучшее видение и хочет стоя аплодировать своей памяти, что она так четко воспроизвела его боль, его горе и величайшее сокровище мира. Енгук парализован, он чувствует как сердце сжимается, как горло сдавливает давно утраченное чувство абсолютного спокойствия и тишины. Он хочет ближе, ближе настолько, чтобы ощутить дыхание, ощутить тепло и попробовать обнять. Но боится что видение испарится и душа снова треснет. Енгук не дышит. Он ведомый чувством полного уничтожения — если не прикоснется, делает первый шаг навстречу не отрывая взгляда от Ендже и тут же замирает, когда видит как кто-то обнимает Ендже, двигается с ним в такт, а затем целует. Бесит. Это его видение, его призрак, так почему кто-то врывается даже в его фантазии? Ендже должен любить только его и не должен кому-то другому позволять прикасаться к себе, даже если он видение, он должен помнить что Енгук жуткий собственник. Так почему он отвечает ему на поцелуй и позволяет касаться себя при нем?! Енгук хочет поменять картину, где Ендже обнимает его и целует тоже его, но картина перед глазами не меняется, сколько бы он не моргал, не отгонял. Парень уводит Ендже и по взгляду этого нахала, так нагло ворвавшегося в его пространство, можно понять куда он ведет его парня. Енгук не понимает как разгоняя толпу идет к черному ходу, куда направились парни и Енгук хочет доказать самому себе что это просто фантазия и ничего к реальности не имеет, потому что ревнует. Смешно даже, сам Енгук ревнует какое-то приведение воссозданное из глубин сознания. Ну не бред ли? Он идет и слышит знакомый до боли голос, который просит отвести его в отель, говорит, что хочет спать и отдохнуть и что, хватит с него веселья. Говорит что-то о споре, о выигрыше, но Енгук не вникает, он просто слушает голос, по которому так сильно скучал, что глаза вдруг становятся влажными. Он следует тенью все отчетливее понимая что тут что-то не так. Он следит за Ендже, движения, жесты, слова, голос, все кажется таким реальным и Енгук ускоряется и нагнав парней, хватает парня под локоть и разворачивает к себе, впиваясь испепеляющим взглядом. Енгук не чувствует холода, его сердце вдруг оттаяло и вновь забилось, потому что почувствовало тепло человеческого тела, то тепло, которое думал, что больше никогда не почувствует. Енгук хочет сказать что-то, спросить, но слова застревают в горле лезвием пробегая по ребрам. Он держит его за плечи и смотрит в глаза, смотрит в самую душу, смотрит, будто раздевает, но не тело, раздевает душу, настоящего Ендже и вспоминает какого это, когда он смотрит на тебя, этими глазами, когда мурашки застывают от холода, а бабочки взрываются в животе образуя новую вселенную. Енгук смотрит в упор, не дает ему отстранится, не дает отодвинуться ни на миллиметр, потому что от этого зависит не только его жизнь, от этого зависит его существование в следующем рождении, потому что Енгук, там не Чеджудо, решил, что в следующих рождениях он обязательно найдет Ендже и сделает своим. Но что это? Он стоит перед ним, напротив, в его руках, дышит, смотрит глазами Ендже, обездвиживает и без того не послушное тело Енгука и заставляет подчиниться, иначе никак. Гук начинает тяжело дышать, потому что стоит на грани между безумием и здравым смыслом, где второе явно проигрывает. Что-то поднимается из глубин и заставляет приблизиться к лицу парня, дабы окончательно убедиться что это вовсе не сон и он сейчас не проснется посреди ночи в кровати, в холодном поту, а на второй половине никого не будет. Он не выдержит еще одной такой ночи, весь прошлый год был адом. Енгуку всегда снился Ендже, он улыбался, бегал по персиковому саду, а когда уставал лежал под деревом, смотря сквозь ветки на лучики солнца, что так жадно пытались урвать его внимание. Гук всегда лежал на его коленях и ел сочный персик, которым кормил его Ендже, звонко смеясь, когда персиковый сок стекал мимо рта. Но сейчас, Ендже не в том персиковом саду, не кормит его по ночам во сне — он рядом. Он здесь. Ендже в груди невыносимо больно сжимает сердце, он делает пару глотков воздуха, но это не помогает остановить ускорившееся сердцебиение. Он смотрит в ответ в черные как смоль глаза и тонет, да тонет, потому что омут затягивает. Он видит темноту на дне чужих зрачков и это заставляет его дрожать, а ноги подкоситься. Это страшно и приятно одновременно. Ендже не может оторваться от этого пробирающего до костей взгляда, это кажется таким не правильным, но ему хочется наплевать на все и попросить незнакомца встать ближе, теснее, сильнее, глубже. И Енгук двигается, как будто слышит его желание граничащее с безумием. Дже слышит его дыхание, оно оставляет ожог на теле и выжигает сознание парня, прикосновением. Он продолжает смотреть и тонуть, потому что у этой бездны — дна нету. Они оба видят этот дикий огонь который вновь разгорелся, стоило им посмотреть друга на друга, оба обжигаются, оба падают в пропасть, оба впервые не хотят выбираться из нее и снова потерять связь с реальностью. Это страшно. Ендже нашел. Впервые за несколько месяцев скитаний его душа нашла свое пристанище, нашла свое место и обрела смысл. Он никак не мог понять, что его держит и не отпускает, что и главное куда его так тянет? Теперь смотря на эти глаза он понимает что значит найти свой дом, своего человека. Он хочет гореть, желает выгореть дотла, пусть только этот парень не разжимает своих ладоней и продолжает держать его вот так сильно, как только может. Енгук сплошная темнота, но теперь Ендже не нужен свет. Он желает остаться в темноте, остаться с ним. Дже часто дышит, хочет сократить то маленькое расстояние между ними, что это становиться целью всей жизни, становиться новым смыслом, который, если не осуществить, то в рай не примут и похуй, он не боится адского пламени, он до ужаса, до разделяющихся на атомы криков боится что он отвернется. Пусть вечность смотрит и как бы банально не звучало Ендже желает умереть с ним в один день, плевать даже если это сегодня, сейчас, в эту минуту, ему не страшно и это странно. Енгук видит это желание, видит и разделяет. Его тоже трясет, тоже затягивает и топит. У него это слишком сильно, слишком оголодало. Енгук смотрит и понимает как сильно скучал, это даже пугает. Ендже в нем глубоко, даже если его сейчас кто-то ударит он не заметит, ибо оторваться невозможно, никаких сил не хватит, не хочется даже. Енгук настолько зависим что болен им. Он не ищет панацеи — он отдается в руки злодейке судьбе и принимает болезнь со всеми симптомами, понимая что исход может быть критическим, летальным. Его сердце бьется в истерике, не зная что делать, боясь спугнуть и снова остаться одному. Первым приходит в себя Ендже, он медленно, как бы сильно не хотелось сделать шаг вперед, он делает шаг назад. Но Енгук не выпускает его из рук и Ендже бормочет тихое: — Отпусти меня. — сердце Енгука скукоживается и отдается во власть этому парню, который распаляет костер, искры которого долетает до небес и взрываются фейерверками. — Как? — Енгук на самом деле не понимает как это делать, как это вообще делается, разве такое возможно? Он точно может отпустить его? Нет, не может! — Разожми ладонь. — на уровне шепота говорит Ендже, чем заставляет Енгука приблизиться максимально близко, максимально больно, заставляя проглотить ненужные слова. Ендже приручает зверя, зверь не против, он сам бросает свое израненное сердце под ноги парня и падает на колени, опуская голову и прося делать с ним все что угодно, но только не бросать. Ендже перестает дышать, когда он так близко и глубоко в нем. Он во все глаза наблюдает как Гук подносит руку к его лицу и осторожно, невесомо прикасается, будто проверяет. Проводит по щеке, электричеством заполняя с ног до кончиков волос, оголяя каждый нерв, каждую клеточку, расщипляя на миллиарды маленьких частичек. Сознание Ендже раскалывается, он поддается ощущениям, сам трется щекой, желая ухватиться, урвать больше. Это желание на грани дикости и безрассудства, что хочется возродиться как феникс и тут же сгореть дотла. Он уже горит. Этот парень самолично поджег фитиль и только и ждет что Ендже воспламенится и вознесется к небесам. У Ендже это уже настолько сильно — что больше некуда. — Погаси его. — просит Дже, умоляет. Он не выдержит этого безумия. Её слишком много. Кажется его сердце разорвется сейчас без возможности восстановления. Больно. Енгук видит напряжение — оно осязаемо, можно прикоснуться, можно погладить, можно ухватиться за нее и держаться. Ендже просит, но сам так наивно тянется к огню, напрочь забывая о крыльях, которые может опалить. Он просит погасить огонь, но сам же со скоростью света торопиться броситься в него. Енгук видит борьбу, то непреодолимое влечение, которое он хочет скрыть, не понимая что оставляет ее на поверхности, отдавая во власть Гука. Ендже обречен. Обречен на Енгука. Ендже думал, что тело и сердце — это две разные вещи, которые никак между собой не связаны, но он понял — это ложь. Незнакомец прикоснулся к его сердцу, дотронулся до него и заставил биться сильнее и теперь тело тоже хочет прикосновений, желает ласк, уже представляет как эти грубые ладони трогают его с такой вселенской нежностью, что наковальней по вискам и пулеметной очередью по сердцу. Эта страсть губительна. Гук хочет прижать его к груди, впечатать в себя, чтобы навсегда и навечно. Но его прогоняют из рая, из эйфории и бросают на землю со скоростью звука, когда вырывают Ендже из рук. Вонхо говорит что-то нечленораздельное и выводит Ендже из клуба, тот безвольной куклой следует за парнем, с одной стороны благодаря за вмешательство, с другой жалея, что нельзя остаться с тем незнакомцем навсегда. Его до сих пор колошматит, бросает из одного состояния счастья до состояния полного уничтожения. Он злиться. Он рвется. Он смотрит назад, ищет его глазами и желает чтобы незнакомец спас его, забрал к себе. Запястье жжет, прикосновение Вонхо больно и не приятно, хочется скорее смыть, забыть и больше не позволять никому прикасаться к себе. Это отвратительно. Его рвет изнутри, кидает, зажимает, прокручивает, неправильность принятого решения показывает. Ендже слушается, подчиняется не ведомой силе и отталкивает Вонхо. — Отпусти! — требует Ендже и вырвав руку разворачивается чтобы найти своего (своего) незнакомца. — Хватит ломаться! — рычит парень, вновь пытаясь схватить его. Ендже толкает его в грудь и Вонхо падает. Он разворачивает и врезается в чью-то грудь. Енгук тут же притягивает его и обнимает, чтобы парень не упал. — Ты пришел. — не спрашивает, утверждает. — Подожди меня. — заглядывая в глаза Ендже, тихо шепчет Гук и идет к пытающемуся встать парню и пинает по ребрам, затем садится на него и бьет по лицу несколько раз. Ломает ему нос, разбивает губы, но ему все равно мало. Он жаждет крови, жаждет отмщения за то, что посмел трогать его малыша, за то, что позволил себе целовать его, прикасаться к нему. От одного воспоминания о поцелуе его выворачивает, скручивает и встает белой пеленой перед глазами, потому что нельзя, потому что его, потому что — вето. — Хватит. — Ендже ловит его руку в воздухе, когда он собирался нанести удар. — Прошу, хватит с него. — Ендже не замечает как по щекам текут слезы, он не понимает почему вдруг расплакался, но это помогает. Гук трезвеет и все свое внимание уделяет парню. Он резко подрывается и оказывает слишком близко так, что воздуху между ними места нет. Енгук обхватывает его лицо ладонями и приближает, рассматривает. Стирает не прошенные слезы с чужих щек. — Не плачь, прошу. — ему больно от этих слез, он физически ощущает, эти капли словно тонной ложатся на его плечи. — Не надо. — Ендже смотрит на окровавленные руки, слушает нежный голос парня, пропускает через себя, запоминает. — Больно? Ендже самому больно, он отчего то решил что незнакомцу сейчас должно быть чертовски больно от пары ударов. Он сам будто чувствует ее, чувствует и хочет забрать. Ендже берет его руки в свои ладони и начинает тихонько дуть, вызывая тонну мурашек и такое знакомое дежавю у парня напротив, что Гук просто забывает дышать. — Да, — отвечает Гук, придвигаясь ближе, чтобы лучше чувствовать его дыхание, — но разбитые руки тут не причем. — не смея оторвать взгляд от Ендже, произносит Гук. — Прости за боль. — на грани шепота говорит Ендже, снова начиная плакать. Ему так сильно захотелось вдруг извиниться и получить прощение, что казалось от этого стала зависеть его собственная жизнь. Ендже извиняется, не помнит за что, но помнит что очень важно и необходимо, поэтому стыдливо опускает глаза, не смея вновь поднять их. Не заслужил, понимает Дже. Енгук прощает, потому что помнит ту боль, когда узнал о смерти, когда узнал что самого главного человека в его жизни больше нет, он помнит как разрывало, как выворачивало и старалось уничтожить его. Помнит как трескалось, как ломалось, как разбивалось и отказывалось обратно склеиваться, потому что склеиваться было нечему. И эта пустота сопровождавшая его с той самой секунды не покидала его ни на миг: когда он притворялся перед доктором Чхве, перед Чонопом, перед Химчаном и Тэо, перед Богом, который как думал Енгук, счастлив в компании его малыша. Это было не справедливо и жестоко, вот так вот просто отобрать его смысл жизни, когда нибудь должна была восторжествовать справедливость и вернуть баланс в его мир. Бог дал ему второй шанс на счастье с человеком которого он любит больше жизни, так зачем ему сейчас выяснять что случилось и как так произошло, что человек которого все считали мертвым, вдруг воскрес? Он точно не будет копаться в чем-то подобном, он просто ухватиться за этот шанс и в этот раз не позволит ему уйти ни к Богу, ни к другому человеку. Ендже просит прощения за боль, которую причинил своим уходом, но Енгуку плевать на его молчаливый и болезненный уход, он простил, он забыл и не держит зла. Единственное, чего ему сейчас так сильно хочется, так это обнять его так крепко как только может и не отпускать, потому что это навечно, эта любовь от этой жизни до следующей и так до бесконечности. — Ты был беспощаден, малыш, но это уже не имеет значения, главное ты здесь, со мной. — Енгук смотрит в бездонные глаза и понимает, что готов тонуть в них до скончания времен. Этот мальчишка принадлежит ему. Он медленно приближается, заставляя Ендже дрожать от такой близости и прикрыть глаза. Енгук делает выдох, горячим потоком опаляя огнем горящие щеки парня. Дже жадно глотает воздух желая хоть как-то прекратить то бешеное желание самому сократить крошечное расстояние между ними и коснуться наконец этих губ, манящих своим ароматом спелых персиков. Гук проводит по щеке носом, едва касаясь кожи, это легкое касание убивает последние барьеры в голове Ендже и вырывает еле слышимый стон. Дже краснеет, казалось бы, куда больше, и понимает что это не предел, понимает, что незнакомец может заставить его краснеть пока тот не сгорит синим пламенем. Кончики пальцев покалывает, по венам расползается доселе не виданное блаженство, жгучим, острым лезвием разрезая оставшееся самообладание. — Я не могу дышать. — едва ли не в губы произносит Ендже. — Я тоже. — шепчет Енгук и сокращает наконец расстояние и касается желанных губ своими. Понимает как сильно скучал, как сильно тосковал по ним все это время и целует с такой нежность и трепетом, что это заполняет Ендже полностью и даже льется через край. Вот оно, то самое единственное, ради чего стоит просыпаться по утрам и жить дальше. Мягкие губы Ендже не смело отвечают Гуку и эта робкость, скромность в движениях добивают Гука. Енгук целует сначала верхнюю, затем оттягивает нижнюю, за талию притягивает парня, впечатывая в свою грудь и заставляя обхватить себя за шею и зарыться пятерней в волосы на затылке. Енгук бы придумал тысячу новых слов, чтобы описать то, что сейчас чувствует, но он знает что никакие слова не смогут описать его состояния, он просто отдается ощущениям и этому моменту. Гук смелеет, он поцелуем просит открыть рот и когда его просьба выполняется, тут же врывается в горячий рот, сплетаясь с языком Ендже в страстном испанском танце, где только страсть и ничего лишнего. Это крышесносно. Это неописуемо и до белых пятен перед глазами. Ендже думал, что никогда не найдет того что ищет, но судьба видимо была к нему благосклонна и вновь подарила ему Енгука. Пусть сейчас он этого и не помнит, пусть считает его странным незнакомцем, который вот так просто смог покорить его забытое сердечко, пусть думает что это простое совпадение, пусть строит воздушные замки и считает себя радужным пони прыгающим на пушистых облаках. Пусть в эти секунды так и будет. Пусть в эти минуты его никто не трогает. Пусть эта ночь будет такой какой он мечтал последние месяцы. Пусть думает что мечты могут сбываться. Пусть думает, что люди тоже могут быть счастливыми.