Станция утешения

****** Рано или поздно в жизни каждого человека наступает такой момент, когда ваши пути расходятся, не важно кто: родители, родственники, друзья, любимый человек — это просто происходит, осознанно-неосознанно, и вы уверены что так нормально, немного паузы в отношениях не проблема, но это не работает. Мы успокаиваем себя, считая это нормальным, не замечая как связь тянется до размера тонкого волоска, а затем обрывается. И ты сидя на кухне глубокой ночью, когда сна нет ни в одном глазу, за кружкой остывшего кофе, с сигаретой в руках, когда твоим соседом теперь стал один единственный вид из окна на спящий город, понимаешь, что это конец. Как прежде уже не будет. Но не это понимание будет пожирать тебя изнутри, нет. Тебя убьет то, что этого в твоей жизни больше никогда не будет, хоть бейся об стенку, хоть лезь, хоть прыгай, открыв то самое единственное окно в твоей кухне, ничего не придет, не вернется. У Дэхена тоже наступил такой момент в жизни и понимание пришло не одиноким вечером за кружкой чая, а сейчас, когда тот самый человек, которого он поставил на паузу сидит рядом и смотрит на пейзаж за окном. Это не кажется чем-то странным, то как Химчан старается не обращать на него внимания, это отдает теплом в душу, потому что видел уже такое поведение однажды, когда после ссоры, Ким не знал как начать разговор, как разрулить неловкость между ними, в тот раз помог Ендже, он как раз кстати начал нести какой-то бред про гонки улиток и что можно не плохо на этом заработать. Химчан пытался не смеяться, пытался доказать, что это бесполезно и Ендже всю жизнь может сидеть на его шее, только бы не впутался в неприятности. Дэхен улыбается воспоминаниям, улыбается тому Химчану, который был его другом и которого он так жестоко отпустил. Дэхен не жалеет о принятом решении, не жалеет о словах, которые произнес в тот вечер, не жалеет даже о том, что уехал не предупредив, потому что так нужно было, так было правильно для всех и это должно было произойти, он понимает это сейчас, сидя рядом с другом в поезде. — Ендже… — начал Дэхен прокашлявшись, Дже рядом нет, но может разговор о нем, сведет на нет эту неловкость. — Он прошел лечение, выписался буквально месяц назад, — говорит Дэхен, смотря вперед. — он учится жить заново, стал совсем другим. Нет больше того Ендже, которого мы знали. Он стал дерзким, борзым и безбашенным. — Я заметил. Без меня ему намного лучше, спасибо что просветил. — огрызается Ким и пытается сосредоточиться на пейзаже за окном, тогда как слух сконцентрирован на голосе друга, которого давно так спокойно и ровно не слышал. — У него амнезия. Он ничего не помнит. — говорит Дэ и ловит на себе шокированный взляд. — Не удивляйся, это просто побочный эффект от лекарств, ему станет лучше, вот увидишь. — Как это произошло? — не понимает Химчан, ведь он был вполне здоров и такого риска его здоровью не было. — Что случилось? — Не все было гладко во время лечения, в один день он просто сорвался, это была моя вина… — Так поэтому вы уехали? — до него только теперь доходит. — Да. В первые дни он меня тоже не узнавал, но потом просто привык что я есть в его жизни, но толком обо мне ничего не вспомнил. — Дэхен впервые говорит об этом с кем-то, впервые за несколько месяцев одиночества делится с кем-то личным и тем, что его беспокоило. И легче становится только от того, что этот кто-то его друг Химчан и что он сейчас рядом, а не кто-то другой. Дэхен упорно пытается уйти от разговора о них, пытается перевести диалог в другое русло, потому что не готов. Он приехал чтобы Ендже смог увидеться с мамой, поговорить, ведь она единственная о ком он помнил, естественно он скучал. Дэхен не планировал встречу с прошлым, не планировал увидеться с Химчаном или Чонопом, хотя в груди лелеял надежду случайно увидеть и остаться незамеченным. Дэхен упорно делает вид, что не замечает слона в вагоне поезда, игнорирует. Химчан молчит. Он хочет обидеться на него за то, что не сказал, за то, что уехал не предупредив и заставил думать что они скрылись специально, но Ким не может. Ему не хочется, он все еще думает, надеется, что парни приехали чтобы найти его и попросить прощения. Дэхен хочет исправить что-то до отъезда, не хочет снова расставаться как в прошлый раз. — Не стоило его отпускать одного, он же не помнит ничего. — упрекает Ким. — Знаю. С ним трудно в последнее время, он у себя на уме, мне иногда кажется что это совершенно посторонний человек, но он все тот же Ендже, если присмотришься, поймешь о чем я говорю. — вздыхает Дэхен, вспоминая последние проделки друга, которые заканчивались в основном арестом или штрафами. — Иногда мне тоже хочется потерять память и жить как ни в чем не бывало, ну знаешь, не помнить не то что случилось с моей семьей, а то, что я обидел своего друга. — почти шепотом произносит Дэхен, когда наверно должен горланить об этом на всю страну. — Не надо искать легких путей… — Я не ищу. Знаешь в чем прикол? — спрашивает, но не ждет ответа, — В этом мире так много людей притворяются монстрами, чтобы защититься, чтобы выглядеть крутыми и сильными, но я всегда притворялся что я — человек. Даже смешно, что такой монстр как я может что-то чувствовать. — горько усмехается. — Что ты чувствуешь? — Ты всегда говорил что я сильный, что все смогу преодолеть и выйду победителем из любой ситуации, но ты не прав. Я слабый, который притворяется сильным и все равно ранит людей, как бы не хотел сделать лучше. Люди выходят из поезда, кто-то толкается видя своих близких и желая поскорее оказаться в теплых и родных объятьях. Дэхен с тоской смотрит на них, оглядывается словно бы его кто-то ждал и неспешно идет за Кимом, который ловит такси. До участка они доезжают быстро, без пробок и минимумом остановок на светофоре. На улице смеркалось. — Я вам в сотый раз повторяю, тот парень не виноват! — с порога слышат парни голос Ендже, который пытается что-то объяснить полицейскому, сидящему с кислой миной. Видно что он устал, и видимо Ендже изрядно так вымотал его за все то время, пока он здесь. — Он не виноват! Он просто помог мне у клуба, когда ко мне цеплялись! — злится Дже. — Ты ведь обещал не ходить по клубам, мы же договорились? — устало вздыхает Дэхен. — Знаю. Обещал. Прости. — Ты в порядке? — перебивает Ким. — О, Бразилия и ты здесь? — удивленно смотрит на него Ендже и не видит во взгляде знакомого холода и злости. — Что случилось? Ты не ранен? — осматривает его Чон и спрашивает у полицейского можно и его забрать, на что дежурный с облегчением говорит что будет рад избавиться от его назойливой компании, но Ендже ни в какую не хочет уходить, пока того парня, имя которого он все время забывает, не отпустят. — Кто-то еще был с ним? — спрашивает Дэхен у дежурного, на что тот кивает в сторону камер и когда Дэ поворачивается видит, как на него в упор смотрят пара глаз. — Енгук? — шепчет Дэхен. — Точно Енгук, он помог мне с тем парнем который приставал. Енгук хороший парень, он по-джентльменски помог мне и его не за что обвинили, а того ублюдка даже не арестовали, говнюк, видимо он сынок богатых родителей. — возмущению Ендже не было предела. — Это судьба. — выговаривает Химчан, — по-другому и не назвать. — Вы знакомы? — приходит в себя от возмущения Дже и смотрит на то как Дэхен смотрит на Енгука и понимает, — Мы знакомы? — Долгая история. — быстро чеканит Дэхен и начинает торопить Енджей уйти из участка. Химчан говорит что позаботится о друге. — Эй, что происходит? — не понимает Ендже, но не препятствует другу, который вдруг испугался, что Ендже вспомнит этого парня и не захочет возвращаться в Германию и останется здесь. Он испугался что Дже не захочет больше быть с ним, разозлится и попросит больше не дружить. Зря они вернулись, жили бы себе в Берлине, нашли бы работу и никогда не возвращались. Дэхен не должен был позволить им встретиться, не должен был отпускать его одного и тем более не должен был попадаться на глаза Киму, потому что увидел, перекинулся с другом парой фраз, как в старые добрые времена и теперь червь сомнения грызет изнутри, он не хочет уезжать. Не хочет снова покидать родные места, путь даже они и будут причинять боль, он не желает снова почувствовать холод стен в квартире на окраине Берлина. У них есть еще три дня, а потом самолет и снова немецкий, снова поиск работы, снова курсы по изучению языка и снова стажировка в больнице, в которую его обещали взять. Дэхен молчит, не отвечает другу, откладывая разговор на потом, чтобы придумать более убедительную отмазку, почему Ендже должен уехать с ним. Но пока что, они должны скорее уйти из этого здания, потому что он помнит, что где есть один друг, там появится и другой… Дэхен хватает друга за руку и почти выбегает из участка, как врезается в чью-то грудь. — Простите. — лепечет Дэхен, не поднимая глаз на пострадавшего и собирается так и уйти, но его вдруг дергают за локоть и заставляют смотреть в глаза. «Чоноп» — проносится в голове и паника накрывает с головой. Все идет под откос, выходит из-под контроля. — Дэхен? — Чон слышит неуверенный почти надломившийся голос парня, как-будто тот пытается поверить или скорее не верить в его существование. Дэхен скучал по этому голосу, по глазам, по рукам и той теплоте которая может исходить только от него. Дэхен уже не чувствует боли, не принимает ее от других людей, он свободен от ее оков, но сейчас ему как и тогда, в те времена, хорошо. Он чувствует приятную негу и как бы сильно сейчас не хотелось обнять, он держится, потому что ушел однажды и не вернулся. Дэхен вырывает руку и снова хватая Ендже убегает прочь, пока Чоноп так и стоит прикованный к месту. Он убегает теперь от себя, потому что Ендже может и не помнит Енгука, но он то памяти не терял. Дэхен страшится самого себя, что сдастся, что снова проиграет в этой битве на прочность. Он обклеил себя титановым сплавом, медью и железными прутьями, спрятался за толстыми стенами непробиваемости и безразличия, чтобы вот на такие подарки судьбы стойко, с высоко поднятой головой выставить оборону и выиграть у этой треклятой жизни. Но все рушится, трескается и осыпается пеплом, стоило Чонопу лишь раз посмотреть ему в глаза и голосом что точно ядерная бомба, разнести в щепки все его хваленное самообладание и стойкость. Дэхена трясет. Будто его поймали на преступлении и нет шанса на помилование или смягчение срока заключения. Ендже не понимает, он впервые видит такого друга и впервые ему немного тревожно за его состояние, он помнит, что успокоительные лежали где-то в чемодане. Дэхен нервно улыбается когда ловит волнующийся взгляд Ендже на себе и говорит что в порядке, но друг лишь качает головой, понимая что ему врут. — Что это было в участке? — прямо в лоб, с порога, даже не дав разуться, спрашивает Ендже, потому что бесит уже. А незнание чего-то слишком напрягает Дже. — Я очередной раз вытащил твой зад из проблем Ендже, ты пообещал больше не встревать в проблемы, но что мы видим? Ты не сдержал слова и снова попер в клуб, снова, скажешь нет? — пытается перевести разговор, чтобы на него не смотрели как на чокнутого. — За клуб и обещание я уже извинился, признаю мой косяк, но я не об этом. Ты знаешь Енгука и того парня с которым столкнулся, не отрицай, все было слишком очевидно, тем более, на твоём лице всё было написано. — Ендже видит метания в глазах друга и не понимает почему он не может просто рассказать? — Слишком сложно… — Я не тороплюсь. — Ендже наливает виски в два стакана и дает один сидящему на кровати другу, тот принимает, благодарит и отпив два глотка, тяжело вздыхает. Дэхен рассказывает все что было и как было на самом деле. Рассказывает то, что утаил в прошлый раз и запинается несколько раз на моменте с Химчаном, потому что стыдно. Ендже слушает не перебивая, видит как трудно дается другу каждое слово, подливает виски в стакан, сидит рядом и похлопывает по плечу, успокаивая, когда друг всхлипывает. — Я чудовище. — констатирует Дэхен в конце рассказа. — Я чудовище, которое только и умеет причинять боль, раньше я бы с этим не согласился, потому что принимал боль и верил что делаю жизнь других лучше, но потом осознал насколько сильно ошибался. Это осознание пришло слишком поздно, тогда я уже потерял друзей, потерял Чонопа, которого хоть и предупреждал что уйду, но уходить не хотел. Сейчас я растерян, мне снова хочется спрятаться в панцирь и уйти, сбежать далеко и надолго. Хочу как ты потерять память и жить по новому. — Потерять память не значит потерять жизнь или провести обмен. Это не жизнь с чистого листа и точно не освобождение Дэхени. Это своего рода проклятье, которое всегда заставляет тебя сомневаться в самых близких и родных людях, которое стирает все плохое и вместе с тем и самое хорошее что было в твоей жизни, то, что ты никогда не хотел бы забыть и потерять. Это не спасение Дэхен и не бегство, тебе просто-напросто ломают руки и ноги, отрывают язык и заставляют ослепнуть, чтобы ты не ходил, не протягивал руки, не разговаривал как обычно и смотрел, но не видел тех, кого любишь. Это трудно на самом деле, — откровенничает Ендже, — тебе возможно кажется что все хорошо, но это совсем не так, потому что ты в постоянном поиске, тебе кажется что ты должен что-то найти и тебе иногда кажется что нашел, но это не так. Все ускользает. Все теряется и стирается. Это выносит мне мозг, эта беспомощность причиняет боль и делает меня слабаком перед всеми, особенно перед самим собой, а это хуже всего. — Я не хотел тебе говорить, я боялся что ты оставишь меня, что передумаешь возвращаться в Германию и останешься здесь. Я не хочу и тебя потерять. — Дэхен не пытается держать себя в руках, поэтому плачет, утыкаясь в объятья друга, впервые за долгое время всем сердцем чувствуя, настоящего и такого родного Ендже, что это заставляет плакать сильнее. — Я не брошу тебя, я могу ничего не помнить, но мое сердце и душа помнят, поэтому я не брошу тебя. — улыбается Ендже, — Фу, новому мне не нравится такая ванильная ваниль Дэхени и если раньше я был сладким мальчиком, не говори мне об этом, не хочу этого знать. Это убьет и так пострадавшую психику. — улыбается Ендже и Дэ в ответ тоже тихонько хихикает. — Прости что заставил тебя отказаться от друзей и любимого человека, я был эгоистом. — извиняется Дэхен и чувствует как от этого немного легче стало дышать. — Я знаю себя, меня не так то легко заставить делать то, чего я не хочу. — Мне ли не знать. — закатывает глаза Дэхен и просит еще виски. — Что мы будем делать? — спрашивает Ендже, и было бы хорошо если бы Дэ знал ответ на этот вопрос. — Я знаю отличный бар, тут не далеко, пойдем и напьемся. — ухмыляется Дэхен вспоминая как Дже не нравился «Муэрте». — Уже поздно, ты на время глянь, почти полночь… — Не помню чтобы это тебя как-то останавливало. — уже немного пьяным голосом, говорит Дэхен и встает чтобы одеться. — Я хочу встретиться с Енгуком и поговорить. — боясь, произносит Ендже, но Дэхен спокойно реагирует и называет старый адрес Чонопа, где Гук может быть. А сам идет к выходу из номера, медленно спускается по лестнице, по фигу что одиннадцатый этаж, по фигу что ноги будут болеть потом, он просто хочет пройтись и подумать. До «Муэрте» он тоже идет пешком, входит в бар и застывает. У барной стойки сидит Чоноп и пьет виски. Дэхен начинает ненавидеть это пойло. ****** Каждый человек хоть раз в жизни хотел кого-то убить, в том числе и себя. Каждый человек испытывал ту степень боли из-за которой думал, что это и есть конец света, конец всего. Вне зависимости сколько тебе лет, учишься ты или же работаешь, любишь ли ты или одинок, каждого человека настигает та боль, которую он способен вынести. Та боль, которая не дает спать по ночам, а утром заставляет надеть улыбку на лицо. Эта именно та боль, о которой не пишут в книгах и не показывают в фильмах, о ней знает мокрая подушка и зеркало по утрам, до того как ты переодеваешься в клоуна и улыбаешься всем, на их пресловутое «Как дела?», улыбкой отвечая — «все в порядке». Бармен уже довольно давно не видел Чонопа в баре, клиент не изменяет своим правилам: заказывает виски и также как раньше сидит со стеклянными глазами и смотрит в никуда. Бармен подливает алкоголь, надеясь смягчить его состояние и помочь как-то забыться, но Чоноп не реагирует на внешние факторы, а виски принимается как вода, он даже не пьянеет. Бармену интересно, что же все-таки произошло, что он вновь вернулся в бар, он точно помнит как в прошлый раз, его забрал какой-то парень и с тех пор он появлялся всего пару раз, не в его смену. А Чоноп… А что Чоноп? Он будто весь переломан, каждая кость болит и ноет, причиняет боль и адски скребется, пытаясь вырваться наружу. Чоноп должен быть рад, что Дэхен жив, должен плясать от счастья, но ему не по себе, не так. Он тысячу раз молил Бога вернуть Дэхена, просил хотя бы на миг позволить увидеть и обнять. Чоноп тысячу раз умирал уже и снова поднимался, желая на чуть-чуть стать ближе к тому, кто вознес его к небесам одним своим присутствием и также бросил вниз, заставляя со скоростью света падать в бездну. Чоноп безумно скучал по нему, не было ни дня, ни минуты, чтобы он не вспоминал о нем. И вот когда Бог услышал его мольбы, вернул ему его мальчика, он почему-то не рад? Чоноп честно пытается понять себя, но не получается, потому что обида сдавливает горло и злость наполняет легкие. Перед глазами могила Дэхена, перед глазами тот злосчастный календарь на стенах хосписа, перед глазами боль Енгука и страдания Химчана. Все это смешивается и кипит в нем синим пламенем. Химчан рассказал парням обо всем: о зависимости Ендже, о трагедии Дэхена, об их расставании, об их исчезновении, об амнезии друга. Парни слушали не перебивая, изредка можно было заметить как мрачнеет Чоноп и каким спокойным и немного встревоженным кажется Енгук. Тэо менял пепельницу и подливал соджу. Он сидел рядом с Кимом держа его руку под столом, придавая сил, потому что знает, что ему тоже трудно. — Почему ты не сказал нам этого раньше? — спросил Енгук, озвучивший мысли Чонопа. — Это была не моя тайна и не я должен был об этом рассказывать. — ответил Химчан. Чон посмотрел на него со всей злостью на которую только мог и сорвавшись с места ушел. Никто не стал его останавливать, потому что знали куда он пойдет. Единственное место в котором он может думать и не наделать глупостей — это бар. Енгук ушел спустя несколько минут, он узнал адрес отеля, в котором остановились парни и решил поговорить с Ендже. — Это должно было когда-нибудь произойти. — говорит Тэо. — Знаю. Но от этого как-то не легче. — устало прикрывает глаза Ким и прижимается к Тэо, получая такой нужный сейчас покой. Чонопа душит обида, большая, огромная, всепоглощающая обида, которая расползается как лава после извержения, уничтожая все на своем пути, сжигая все дотла. Он будто заново умер. Боль пришла так неожиданно и бьет сейчас по затылку, она мешает думать, мешает воспринять ту реальность в которой Дэхен жив, в которой он обманул и заставил поверить в невозможное. Чоноп собирает эту боль, он сохраняет и запоминает ее, чтобы в следующий раз с легкостью ее распознать среди всех других и не дать обвести себя вокруг пальцев. Для Чонопа Дэхен был тем человеком с которым хорошо во всех смыслах. Говорить с ним, слушать его, даже просто молчать с Дэхеном было хорошо. Он был тем человеком, к которому повернись спиной удара не будет, он так думал. Слепой глупец, который так сильно погряз в этой лживой любви, что не понял, не заметил ножа, не почувствовал удара, так и продолжал жить, думая, что так и должно болеть. — Вы снова здесь? — решается заговорить бармен, наполняя стакан жидкостью. — Я вам мешаю? — вопросом на вопрос отвечает Чоноп, не меняя своего выражения лица и даже не смотря на собеседника. — Давно вас не видел и подумал, что все закончилось, наступила белая полоса в вашей жизни, но вы снова здесь, как так? — бармен видит как уголок губ парня еле заметно кривится в усмешке и ждет пока парень ответит. — Я тоже считал что самое страшное позади, но как видишь, я здесь. — и снова эта усмешка. — Боль вернулась? — Ага… вернулся… — Чоноп допивает алкоголь и поднимает глаза на бармена, который теряется от такого взгляда, но потом его взгляд цепляется за что-то другое позади парня и он словно видит что-то в отражении бутылок и янтарных жидкостей и широко улыбается. Но эта не та улыбка когда рад, это та улыбка, когда больно, когда по швам и ребра трещинами. — Самое страшное действительно оказалось позади. — смеется Чоноп, когда в отражении видит Дэхена. — Хочешь увидеть мое страшное прошлое? — спрашивает Чоноп, смотря на бармена и кивает куда-то за спину, бармен скользит взглядом и натыкается на парня с таким же выражением лица и такими же глазами. Этот парень смотрел на его клиента с таким сожалением и горечью, что не трудно догадаться кем он приходится ему. Дэхен садится в паре метров от Чонопа, ему наливают виски, хотя он не заказывал, делает несколько больших глотков, не смотрит на Муна, лишь иногда ловит отражение в зеркалах напротив. Они молчат довольно долго, никто не решается начать первым. Дэхен боится. Чоноп тоже боится, но боится не сдержаться и не свернуть ему шею. — Завтра вечером я пойду гулять по улицам Сеула, когда ночная жизнь проснется, когда люди перестанут замечать друг друга и пытаться выскаблить лишнюю порцию радости на день, когда люди будут заняты удовлетворением своих желаний, я пойду гулять по улице. Я буду стоять на светофоре и ждать пока загорится зеленый чтобы пройти через улицу. зеленый свет загорится, я сделаю несколько шагов, обернусь и увижу что люди все еще стоят, увижу яркий слепящий свет, а затем упаду в темноту. — говорит Дэхен. — Я каждый день думал об этом и каждый день откладывал это завтра на завтра, — усмехается, — Каждый кто знает обо мне, кто помнит меня, проснулся бы в тот момент, резко так неожиданно и вдруг понял, что я теперь счастлив, что я теперь свободен. Но это бесконечное завтра длилось слишком долго, чтобы я все еще верил что оно наступит. Чоноп делал вид что не слушает, но на самом деле его внимание было сосредоточено на слухе, он ловил каждое слово сказанное из уст Дэхена. — Я не настолько слаб, чтобы кончать жизнь самоубийством, хен. — и это «хен» ножом по сердцу, настолько родное, настолько ему принадлежащее, что страшно вспоминать, как он жил раньше без этого. — И не настолько силен, чтобы рассказать и довериться? — спрашивает Чоноп. — Знаешь что я чувствовал когда ты вдруг исчез? — повышает голос Мун. — Я ждал тебя! Я как идиот продолжал ждать тебя, как сумасшедший оглядывался и возвращался домой, чтобы однажды открыть дверь и увидеть как ты бросаешься ко мне в объятья и говоришь что вернулся, что скучал! Я верил что ты вернешься, до последнего держался за эту веру, за нашу любовь, за наши чувства, думал, тебе тоже не легко, друга потерял, так еще и уехать пришлось. Все время искал тебе оправдания, выгораживал тебя, заталкивал свою гордость глубже и как верный пес, ждал. Но ты, что сделал ты? Ты ушел и отнял мой сон, затем ты снова ушел, но отнял кое-что поважнее — мою веру, мою жизнь, мой смысл. Зачем? Для чего? — на одном дыхании говорит Мун, сверля парня презрительным взглядом. — Ты хоть раз был со мной честен? — Я всегда был честен с тобой. — Хватит врать! — кричит Мун, — Тот кто на весь мир объявил о своей смерти, говорит что был честен со мной? — Я не говорил что я умер, это ты так подумал. — тоже повышает голос Дэхен. — А что я должен был подумать, увидев могилу с твоим именем? Ничего бы этого не было, не появись ты в моей жизни, сумасшедший придурок! «Еще одно СП» — думает Дэхен. Посетители начинают возмущать и просить их покинуть бар и выяснять отношения в другом месте, как бы бармену не хотелось чтобы они остались, он не хотел бы потерять других своих клиентов, поэтому просит парней уйти. Чоноп быстрыми шагами удаляется и Дэхен следует за ним. — В тот момент я не думал о тебе, дело было не в тебе, а во мне… — стараясь успевать за его быстрыми шагами, говорит Дэ. — Ты никогда обо мне не думал. — бросает Мун, но не останавливается. — Да, я совершил ошибку, я признаю это и раскаиваюсь, но если бы выпала возможность вернуться в прошлое, я бы поступил точно также. — Чоноп резко тормозит и разворачивается. — Тогда не говори мне что ты раскаиваешься! — злится Мун. — Не заколачивай последний гвоздь в гроб твоей честности Дэхен, я тебе не верю. — снова уходит. — На себя посмотри! — на всю улицу кричит Чон, заставляя старшего остановиться. — Ты не лучше, такой же обманщик как я, лгун и предатель. Ты наверно уже знаешь что я мог чувствовать боль, да? Но не с тобой, с тобой я чувствовал что-то другое, ты успокаивал меня и придавал сил. Я научился различать и другие чувства, например: любовь, счастье, радость, трепет, волнение. Я знал что испытывает человек когда любит, так вот ты не любил, ты говорил что любишь, признавался каждый день, но не чувствовал этого. Здесь, — тыкает в область сердца, — ничего не было. Я был честен когда говорил что уйду — я ушел, я был честен когда говорил что ты даришь мне покой — ты действительно дарил. Я был честен — когда отвечал на твое «Я люблю тебя». Я не ищу оправданий своим поступкам, не пытаюсь переложить все на тебя или на кого-то другого. Я ушел, потому что хотел уйти! — Ты просто сбежал! — говорит Мун, — Трусливо и с размахом, обрубая все концы, сбежал. Ты мог рассказать мне. — Чтобы и твою жалость терпеть? Я ненавижу это, когда смотрят так словно ты теперь никто, словно ты инвалид, безрукий и безногий, за которым нужен уход и полная поддержка, словно я сломаюсь без них. Со дня смерти мамы я не перестаю ощущать ее вокруг себя. Если бы ты узнал, мне больше не было бы с тобой легко и просто. так что не говори того, о чем не знаешь. — Зачем ты тогда вернулся? Хочешь извиниться? — снаружи Чоноп непоколебим, но внутри уже рассыпается, он хочет услышать эти слова, хочет чтобы Дэхен произнес их и признал что виноват, хочет простить и больше никогда не отпускать, но… — Я не буду извиняться и просить меня простить тоже. — твердо говорит Дэхен, потому что если Чоноп простит он не захочет уезжать, если он простит, он не захочет отпускать. Это рискованно и опасно. — Я приезжал чтобы навестить могилу моей семьи да и Ендже хотел увидеть маму, наша встреча случайность, обычная случайность. — говорит будто гвоздем по сердцу. Дэхен всегда такой, дает надежду, потом сам же ее и гасит. Чоноп было подумал, что Дэхен теперь останется, будет рядом, не смотря на его злость и обиду он все же надеялся на какой-нибудь, хоть малюсенький хеппи энд, но этот парень все равно делает по-своему. Переворачивает все его планы и вычеркивает черным маркером. — Мы улетаем через два дня. — добивает, заставляет ком в горле разрастись и перекрыть доступ кислороду. Чоноп начинает злится и если Дэхен хочет уйти, он должен забрать с собой абсолютно все. Мун хватает его за локоть и ведет к мерсу, грубо заталкивает Чона и захлопну дверцу, садится за водительское и трогает с места. Мун вспомнил о том забытом Дэхеном пальто с их первой встречи, которое как память осталась в его квартире. Оно до сих пор висит в квартире в пустом шкафу и ждет своего хозяина, который соизволил наконец явиться и снова хочет уйти. Чоноп отдаст ему это пальто и распрощается с прошлым на веки вечные, чтобы не мучиться и не ждать. Чтобы знать что это конец, что все кончено и возврата не будет. Чтобы вдруг увидев друг друга на улице смело притвориться незнакомцами и пройти мимо. Чтобы сердечко не билось, а легкие дышали, чтобы ребра не ломались, а душа научилась жить заново. Чоноп игнорирует все вопросы о том, куда они едут, потому что Дэхен почти сразу понимает куда, он хорошо помнит эту дорогу. Много воспоминаний хранят эти улицы, здания и даже парковка. Чоноп резко тормозит, также грубо вытаскивает Дэхена из машины и не отпуская ведет до квартиры, будто боясь, что если отпустит, тот испариться словно мираж. Мун слишком громко сглатывает стоя перед дверью, с которой тоже много чего связано. Ему так сильно захотелось чтобы Дэхен обнял его как тогда, без разрешения, нежно так и по родному, как умеет только он. Но Чоноп уже не верит в сказки, а реальность оказалась слишком жестокой и он открывает дверь. Дэхен не был в ней почти год, квартира разгромлена: зеркала разбиты, посуда тоже, мебель перевернута, из телевизора торчит утюг, все покрылось пылью и словно умерло. — Зачем ты меня привел сюда? — Чон старается не показывать своего волнения, старается не заплакать и не смотреть, не рассматривать квартиру, потому что все в ней напоминает о тех днях, когда он был счастлив здесь и с этим человеком, но теперь все это кажется таким далеким, словно ничего и не было. — Ты забыл кое-что и если ты хочешь уйти, ты должен забрать с собой все, чтобы даже воспоминаний о тебе не осталось. Я притворюсь что ты умер, притворюсь что не видел тебя. Ты — Чон Дэхен, самая большая ошибка в моей жизни. Это хуже чем ошибка. Уезжай, давай трус, прячься снова и беги. Убеги от меня так далеко как только сможешь, потому что если я захочу найти тебя, я найду и ты об этом горько пожалеешь! — говорит Чоноп, а сам пожирает его взглядом. Он подходит ближе чтобы отдать пальто, не разрывает зрительного контакта, вздрагивает когда касается его пальцев, прошивает током и морозит, отдает тупой болью куда-то в сердце, заставляя его биться быстрее так, что в ушах гул стоит. Чоноп не понимает в какой момент он протягивает руку к его лицу и нежно проводит по нему, он только видит как парень ластится к нему и прикрывает глаза, будто бы мечтал об этом. Но даже если это не так, Мун хочет думать что тоже не безразличен Дэхену. Кожа все такая же мягкая и бархатистая. Муна накрывает волной безбашенных мурашек, которые готовы пойти на что угодно, лишь бы продлить этот маленький апокалипсис. Он ведет рукой медленно, тонко чувствуя младшего, проводит по щеке, затем большим пальцем по губам, сразу же получая порцию горячего и обжигающего дыхания. Все замерло. Чоноп застыл. Дэхен тоже. Чон боится пошевелиться, боится сделать что-то не так, он тонет в омуте черных глаз и не запоминает в какой момент стал страстно отвечать на поцелуй Чонопа. Он вгрызается, отвечает также неистово, как того требует Мун. Они сталкиваются зубами, кусают друг друга, пытаются вобрать в себя и стать одним целым, неделимым организмом. Дэхен понимает как сильно скучал только сейчас, он целует его, обхватывает шею руками, зарывается в волосы и нетерпеливо хнычет. Чоноп не думает, он отдался в руки судьбы и своего дикого, клокочущего внутри желания и теперь не сможет остановиться. Мун совсем не титановый, не железный и как бы он не говорил что сможет без Дэхена, нет он не сможет. Дэхен не ошибка, он самое лучшее и в то же время самое худшее что с ним произошло. Чоноп знает что идеальных людей не существует, есть поломанные, видевшие жизнь в самом ее начале, у каждого человека есть свои достоинства и недостатки, есть шрамы и изъяны. Человек ведь этим и прекрасен, что не совершенен. Не совершенства привлекательны. Дэхен целует как в последний раз, он задыхается, легкие отвыкли от такой нехватки воздуха, но ему плевать на все, кроме губ любимого человека. Кроме его запаха яблока вперемешку с виски, он дурманит Чона, заставляет забыться, заставляет ластиться и требовать большего. Тело оголодало, душа оголодала, они оба желают вкусить друг друга снова, отдаться забытым ощущениям полета и бабочек внутри. Чоноп притягивает его за талию и вжимает в себя, по-собственнически целует, будто доказывает всем и самому себе что Дэхен все еще принадлежит ему. Мун толкает его к стенке и прижимает, заставляя обвить себя бедрами, сминает его губы и целует так что кажется Дэхен может кончить от одного его языка во рту. Дэхен трется, скулит в губы и жадно ловит ртом воздух в их маленькие перерывы. Чоноп видит его острые ключицы, зарывается в них, засасывает, понимает как сильно хотел снова попробовать их на вкус, а вкус тот же. Он сладкий, сочный, желанный и податливый прямо сейчас, что Муну башню сносит от этой картины. Чоноп несет его в спальню, срывает пыльное покрывало и бросает парня на простыни. Дэхена снова накрывает волна мурашек, постель холодная и ярко контрастирует с горячим и возбужденным телом Чона. Он часто дышит, смотрит на нависшего над ним парня и тонет в омуте его желания. Мун снова накрывает его губы, жестко целует, устраивается меж разведенных ног Дэхена и имитирует толчки, вырывая нетерпеливый стон. Чоноп стягивает с него футболку и вновь припадает к ключицам, у него на них свой кинк, фетишист хренов. Он бы по залипал, но стояк мешает даже думать. Дэхен настолько тонет в чувствах, что не замечает как остается лежать абсолютно голым на простыне, это не смущает, распаляет и заставляет требовать большего, что он и делает. Чоноп хватает тюбик какого-то крема с тумбочки, выдавливает на руку и размазывает по дырочке. Дэ стонет от возбуждающей прохлады и требует к себе внимания. А Чоноп смотрит, запоминает, не спешит дать младшему то, чего тот отчаянно желает. — Хён. — стонет Дэхен и Мун тут же забывает о своей маленькой мести, потому что дэхеновское «хен» сильнее наркотиков и виагры. — Чего ты хочешь, скажи мне. — требует старший, проталкивая первый палец, в нем узко, в нем никого не было. Мун осторожно раздвигает стенки, массирует, проталкивает второй, затем третий. — Ну же малыш, скажи мне, чего ты хочешь? — томным, полным секса голосом, снова спрашивает Мун. Чоноп продолжает растягивать, а Дэхен не стесняется громко стонет, когда старший задевает комочек нервов. — Тебя… хен… пожалуйста, хочу тебя в себе… — снова стонет, откидывая голову назад и уже сам насаживаясь на пальцы старшего. Мун вынимает их резко и образовавшаяся пустота сильно напрягает, но Дэ видит сквозь пелену возбуждения, как Мун пристраивается, видит его член, он красивый с венками вокруг и большой, такой какой нравится Дэхену. Он хочет взять его в рот, уже представляет как отсасывает, рот заполняется слюной и если бы не возбуждением и требующий к себе внимание зад, он бы так и сделал. Чоноп входит одним резким толчком и до самого упора. В нем узко даже после трех пальцев, он вскрикивает, потому что галактики взрываются перед глазами, а воздух давно превратился в газ и стоит чиркнуть спичкой как все разнесет к чертям. Дэхен сжимает его и Мун начинает двигаться, сначала медленно, давая привыкнуть, но постепенно набирает бешеный ритм, срывая все громкие и громкие стоны. Дэхен обвивает его шею руками, смелеет, седлает его и сам насаживается, открывая Муну прекрасный вид на свои ключицы. Но этого чертовски мало, чтобы утолить голод, Чоноп меняет позу, он переворачивает его на живот, выпячивает задницу и снова входит, снова до упора, до звездочек перед глазами. Дэхен сам выгибается словно кошка, стонет в подушку при особо сильных толчках и требует больше, быстрее, глубже. — Хен… агх… быстрее… — требует Дэхен, он чувствует что скоро кончит, он не трогает себя, потому что, хочет кончить от члена Чонопа, как раньше. Чоноп тоже на пределе, его толчки стали быстрее, глубже, сильнее. Мун набирает сумасшедшие темп и сделав несколько глубоких толчков кончает, след за ним кончает и Дэхен, чувствуя внутри горячую жидкость. Чоноп переворачивает его на лопатки не выходя из него, целует в губы, показывая всю нежность. Мун лениво двигается в нем, заталкивая обратно хлюпающую из дырочки сперму и снова возбуждается. На огромной постели лежат два голых тела, оголодавших до ласк друг друга. Они отдают всего себя другому и берут тоже все. Они переходят от грубого секса к нежному, пока на улице не начнет светать. Вымотавшись и насытившись друг другом, они засыпают крепко прижимаясь и счастливо улыбаясь. Чоноп видит прекрасный сон, в нем он счастлив и словно голубка летает по полям, засыпая на душистых и мягких травах сказочного города. Мун впервые просыпается не от холодного пота или потому что вообще не спал, он просыпается потому что выспался наконец, потому что хочется проснуться и увидеть Дэхена. Чоноп поворачивается и мрачнеет, потому что кровать пуста, место Дэхена холодное, значит он ушел давно. Он снова ушел. Как тогда, в тот проклятый вторник. Снова ушел. А Чонопу что, надо заново учиться дышать? Но вся ирония в том, что сегодня тоже вторник.