When the clouds cover the sky

Мы росли в жуткое для магического сообщества время, когда набирало популярность движение чистокровных волшебников против магглорожденных во главе с известным тёмным магом, Лордом Волдемортом. Я слышала, что противостояние набирает масштабы и не могла этого не замечать: это было ярко проявлено в Хогвартсе, многие студенты Слизерина открыто поддерживали политику Тёмного Лорда. Пропадали люди, война из скрытой превращалась в самую настоящую, Министерство пыталось скрыть это от мирных граждан и из-за этого атмосфера становилась ещё более удушающей. Я знала, что происходит, но воспринимала это всё словно через пелену – в конце концов, нельзя отрицать того, что я была всего лишь подростком, которого разрывало изнутри от гормонов, страхов и желаний. Ещё в школьные годы Барти восхищался Лордом Волдемортом. Тем-Кого-Позже-Стало-Нельзя-Называть. Но тогда ещё было можно, и это имя звучало в Хогвартсе очень часто. От кого-то испуганным шёпотом, от кого-то гордо и едва ли не хвастливо, от кого-то встревоженно. Мне и моей семье в общем-то нечего было бояться. Мы все были магами, и родились в семье волшебников. Да, мой род был вычеркнут из реестра чистокровных, потому что кто-то из предков имел дерзость сочетаться браком с не-волшебником, но таких случаев было всего несколько, и я знала, что мой отец не одобряет принятый тогда курс Министерства в отношении магглов. Он не рисковал открыто выражать свою лояльность ни одной из сторон, держался нейтрально, и за счёт этого нашей семье удавалось сохранять стойкое положение, несмотря на шаткое равновесие правопорядка, существовавшего вокруг. О том, как Барти-младший относится к возвышению Лорда Волдеморта в магическом сообществе знали только по-настоящему близкие ему люди. Я. Со мной он мог обсуждать это часами, в то время как дома его семья (точнее отец, так как мать Барти была далека от политики) придерживалась абсолютно другой позиции. На фоне всего этого развивались мои дружеские чувства и со временем трансформировались в нечто совсем не безобидно дружеское. Надо признать, что моя отстранённость и любовь к книгам во много большей степени, чем к людям, не очень-то способствовали моей популярности у противоположного пола. Я была вполне обычной, хоть и миловидной девушкой, но парни предпочитали более общительных подружек. Меня, впрочем, это не беспокоило, потому что уже тогда я начала смотреть на Барти, как на естественную часть своей жизни и плохо представляла, как это у него или у меня могут быть отношения с кем-то другим. Если бы меня тогда спросили, готова ли я связать с ним свою жизнь, я бы даже не задумалась ни на секунду, ответ был для меня очевидным. Ему, безусловно, было плевать на мнение своих родителей обо мне, но, должна заметить, они относились ко мне положительно. Главным образом потому, что я была из порядочной семьи, ни в чем криминальном незамеченной (ведь политические рассуждения моего отца оставались лишь на нашей кухне). Мой отец относился к Барти настолько сносно, насколько это могло быть, учитывая его манию, что однозначно все парни хотят затащить меня в постель. Хотя, скорее всего, это касалось любых отцов дочерей-подростков. Барти в этом плане выглядел более надёжным вариантом, чем другие парни его возраста, и отец надеялся в случае чего (догадайтесь чего, когда речь идёт о двух подростках) призвать его к ответственности и потребовать жениться. В итоге, к моему пятому курсу в школе мы выглядели классической парочкой, которая была вместе едва ли не с пелёнок, и ни у кого не возникало вопросов, есть ли у кого-то из нас партнёр. Тогда же, когда я училась на пятом курсе и дрожала в ожидании неминуемых СОВ, произошёл и наш первый поцелуй. Я ждала Барти на подоконнике одного из окон второго этажа, в том коридоре, где мы обычно виделись. Его забавляли мои переживания из-за экзаменов, и он часто подшучивал, что если я не сдам все предметы на превосходно, ему будет стыдно появляться со мной. Сам он сдал все двенадцать экзаменов и считался едва ли не лучшим студентом своего выпуска. Конечно, он помогал мне с учёбой, и хотя многое и так легко мне давалось, в некоторых моментах я была очень рада, что могла прибегнуть к его помощи. Он умел объяснять и заинтересовывать, и я говорила ему, что он мог бы быть прекрасным преподавателем, но его не привлекала эта мысль. Я ждала его, он опаздывал. Такое бывало очень редко, поэтому я начинала нервничать. Смотрела на часы, нервно загибала уголки учебника по углубленному курсу зельеварения – я собиралась поступать на целительницу в будущем, с подачи Барти. Он считал, что иметь хорошего лекаря среди близких никогда не повредит, мой отец был с ним согласен и доволен, что я выбрала порядочную и уважаемую профессию. Потом я пыталась вспомнить, чем же хотела заниматься именно я, я сама, но так и не вспомнила. Наконец он появился, и я сразу поняла, что что-то произошло. Барти, и без того не отличавшийся здоровым оттенком кожи, был бледен как полотно. На висках выступил пот, в глазах появился такой знакомый и пугающий красноватый отблеск. Он сел на подоконник возле меня, и, обхватив рукой за плечи, привлёк к себе. – Я его видел. – он торжествующе улыбался. – Сегодня я его видел, Меди. Парни с седьмого организовали для меня встречу с ним. – С ним – это с...? – Тёмным Лордом, да. Я не думал, что он согласится увидеться со мной, я же для него просто мальчишка, никто... Но он согласился, Меди. – И как всё прошло? – я всматривалась в его лицо, предугадывая ответ до того, как он прозвучит. – Великолепно! Он сказал, что я могу стать очень ценным приобретением, что я безумно талантливый юноша, и он с нетерпением ждёт, когда я присоединюсь к нему. Слово "приобретение" резануло меня по ушам. Это словно овеществляло Барти, но он, кажется, ничего не замечал и был в абсолютном упоении. – Меди, почему ты молчишь? Ты не рада за меня? – он провёл пальцами по моей щеке. Я не знала, что сказать, потому что чувствовала, что он ввязывается во что-то по-настоящему страшное и опасное, и понимала, что он не послушает меня. Теперь речь шла не просто о плохой компании, а последствия были куда хуже, чем исключение из школы и проблемы с карьерой. – Мне страшно. – наконец прошептала я. – Чего ты боишься, Меди? – усмехнулся он, запуская руку в мои волосы. – Я смогу защитить тебя от кого угодно. Особенно теперь, когда я на правильной стороне. – Я боюсь за тебя. – робко продолжила я. – Что если это вскроется и... Ты знаешь, что твой отец... – О, господи, замолчи, – он фыркнул, продолжая перебирать мои локоны. – Ты можешь в такие минуты не упоминать моего папашу? – Да, просто я очень беспокоюсь... – Как же мне заставить тебя замолчать, а? Давай сменим тему, Меди... – Прости, но я... – По-мол-чи. И его губы коснулись моих. В моей груди словно взорвался горячий фонтан, растекаясь по всему телу. Он прижал меня к себе, углубляя поцелуй, и я уже ничего не соображала, отвечая на его внезапный порыв. – Что у тебя с сочинением по истории магии? – спросил он, резко отстранившись, словно ничего не произошло. Я прерывисто вздохнула. Наверное, я выглядела абсолютно ошарашенной, по крайней мере чувствовала себя именно так. – Барти, я... Барти... – Что? Не успела? Ладно, я тебе помогу. – он хитро улыбнулся и почти нежно чмокнул меня в лоб. Я так и не решилась продолжить ту самую тему. Мне всегда было сложно делать что-то вопреки Барти. С того самого момента наши уединённые встречи на подоконнике в вечно пустом коридоре стали посвящены не только учёбе. Со стороны в наших отношениях ничего не изменилось: мы как и были практически неразлучны, так и оставались, просто из разряда лучших друзей перешли в пару. Меди Бреслин и Барти Крауч-младший вместе – это было так же обычно и естественно, как синее небо и зелёная трава. На рождественские каникулы я пригласила его к себе домой. Мама была рада, отец был занят на работе ещё чаще, чем раньше, из-за участившихся нападений на магглорожденных и им сочувствующих. Краучу-старшему было безразлично, где проводит время его сын, а его мать не умела возражать единственному ребёнку. Мы много занимались домашними заданиями и не только... Днём весь дом был в нашем распоряжении, и не трудно догадаться, что даже самые сдержанные и правильные молодые люди не смогли бы в таких условиях долго сопротивляться возникшему между ними притяжению. Я не могу сказать, что была полностью готова тогда к первому разу, но, как я уже говорила, мне было сложно противоречить Барти, особенно когда речь шла о чём-то, чего мы оба хотели. – Я думала, ты хороший мальчик, – смеялась я, лёжа в постели, и рисуя пальцами узоры на его бледной коже. – А ты похитил мою невинность. – Вот уж кто-кто, а ты точно знаешь, что я никогда не был хорошим, – ухмылялся Барти. – И прекрати говорить штампами из маггловских романчиков. – Мой отец доверял тебе. – шутливо взывала я к его несуществующей совести. – А разве я обманываю его доверие? – он взял меня и перевернул так, что я оказалась сверху. Я почувствовала его губы на своей шее. – Я действительно собираюсь на тебе жениться, Меди. – Что? – я отстранилась. – А ты против? – нахмурился он. – Я просто ещё не.. Не задумывалась об этом. Мы даже не закончили школу, мне пятнадцать лет, тебе шестнадцать. – Многие аристократы рано женятся. – Но я не чистокровная… – Почти. И все забудут об этой мелочи, если ты будешь со мной. Ты же хочешь быть со мной? – Конечно! Просто я… – Ты такая неуверенная, Меди, – он бегло поцеловал меня в ключицу. – Ты не доверяешь мне? – Доверяю, но… Он прервал меня поцелуем. Он часто так делал, и теперь мне ясно, что это было для него просто удобным способом избежать любых неприятных вопросов от меня. – Всё будет хорошо, Меди. Мы закончим школу, поженимся. – Но… твоё окружение... – О, так тебя это тревожит? Мы уже много раз обсуждали. Я выбрал правильную сторону. Повелитель ценит меня. Этим летом я получу Метку, я жду этого. Знаю, что ты трусишка, но это то, чего я хочу. Ты не сможешь спрятать меня под своей юбкой. Он рассмеялся и по моей спине пробежала дрожь. Метка. Я не знала, что всё зашло настолько далеко. – Хотя я не против иногда там оказываться, а? Ты ведь тоже не такая хорошая девочка, да, Меди? Я слезла с него и села в кровати. – Эй? Меди, ну хватит. – он тоже сел, и обнял меня сзади. На наших телах играли солнечные лучи, просвечивая сквозь шторы. – Метка необходима. Это нужно, чтобы засвидетельствовать преданность и почтение Тёмному Лорду. Я знаю, что ты боишься, но если бы ты присутствовала на этом моменте… к тебе бы лучше отнеслись. Потом. – Я не буду Пожирательницей Смерти! – мой голос сорвался на крик. – Тише, тише, – он закрыл мой рот ладонью. – Я и не требую этого. Жена Люциуса Малфоя, например, тоже не носит метку. Но она была рядом с ним, когда Пожиратели и Повелитель принимали его в свои ряды. – Если кто-то узнает… что будет тогда? Твой отец… – Если кто-то узнает, – нежно прошептал он мне на ухо. – Я избавлюсь от него. Я должна была всё понять уже тогда. Как это очевидно мне сейчас, так тогда я отчаянно хотела верить в любовь, в искренность чувств Барти ко мне. Я была нужна ему как статус, как преданная и верная почитательница, согласная принять его любым, на моём фоне его гениальность казалась ещё ярче, потому что я, хоть и не была дурочкой, была совершенно обычной. Он был привязан ко мне, как к удобному имуществу, к которому привык. Почти всегда я поступала так, как нужно ему. – Хорошо. – Ты будешь… там? – его лицо просияло, и я ощутила, что выиграла. Нажала на правильную кнопку и получила награду. – … со мной? Летом? – Да. – шепнула я, ненавидя себя за слабохарактерность. Отправиться ради Барти в гнездо Пожирателей Смерти. Почему бы и нет. Замечательно.