*
28 июля 1999 года Маленький мальчик, четырех с половиной лет отроду, стоя в гостиной, со скептицизмом осматривал свое отражение в зеркале. Смотря на самого себя, он с прищуренными глазами, откуда была видна голубая радужка глаза, осматривающая силуэт напротив. Одной рукой он прикрывал большое желтоватое пятно на своей летней белой майке. Второй рукой он зачесывал спадающую челку своих каштановых волос набок, дабы они не падали на глаза. Возле него на полу лежала открытая стеклянная бутылка яблочного сока, содержимое которого уже давным-давно пролилось на поверхность. Минутой ранее часть бутылки окрасила белую майку мальчика в желтоватый оттенок. Но ему было все равно. Он с прищуром смотрел на отражение напротив, задумчиво почесывая скулу под правым глазом несколько дергаными движениями. Он волновался и явно нервничал, хоть внешне и не особо показывал этого. — Питер! Питер! — Раздался неподалеку грозный, но от этого не перестающий быть красивым голос молодой женщины. — Питер Максимофф! — Разъяренная женщина, лет тридцати на вид, наконец-то сумела привлечь внимание ребенка. Отвлекшись, от зеркала, Питер испуганным взглядом посмотрел на свою мать, Изабеллу Максимофф. Смотря ему в глаза, обладательница рыжих волос заставила мальчика нервничать, и на сей раз признаки страха отразились на его лице. Его светло-каштановые брови поднялись вверх, грозясь вот-вот отправиться в далекое путешествие в космос. Голубые глаза испуганно начали метаться из стороны в сторону, подсознательно ища пути к отступлению. Рот приоткрылся, да так, что, если бы на него посмотрел глухой человек, вполне небезосновательно могли подумать, что он кричит. Изабелла смотрела на своего маленького сына с напускной злобой, но стоило ей увидеть его лицо, как ее собственная мимика смягчилась, постепенно демонстрируя Питеру признаки усталости. Увидев трансформации лица матери, весь напускной страх мальчика мигом улетучился, демонстрируя матери веселую улыбку. — В тебе умирает великий актер, — устало произнесла женщина, переведя взгляд со своего довольного сына на стеклянную бутылку, лежащую на полу, — Ну и как это понимать, Питер? Сколько раз я говорила тебе не мусорить в нашем доме? — Я и не мусорил! — уверенно воскликнул мальчик. — Бутылка сама решила выскользнуть из моих рук, честно! — Да? — не веря ни единому слову своего сына, спросила Изабелла. Ее брови в сомнении приподнялись, показывая ее отношение к его словам. — Разве я тебе когда-нибудь врал, мам? — пригнувшись, Питер приподнял лежащую на полу бутылку. Несколько огорченно он сжал свою правую ладонь, которая из-за контакта с сосудом вмиг стала очень липкой. Еще раз окинув взглядом своего ребенка, женщина лишь устало вздохнула. Забрав у мальчика бутылку, она отправилась к кладовке, которая находилась прямо около двери в туалет, в поисках ведра и тряпки. — Ничего страшного, — начала бормотать она себе под нос, — Все равно я хотела тебя искупать, да и полы надо было помыть еще вчера… Закинув тряпку в ведро, она приподняла его за ручку, и подойдя к своему сыну, свободной рукой легко сжала его кисть, направившись в ванную. Набрав в ведро воды, она начала набирать для Питера теплую воду в ванную. Не дожидаясь, пока она наполнится, заставила уже раздевшегося ребенка сесть в нее. — В этот раз снова помоешься сам? — на выходе из помещения спросила она у своего сына, который уже облокотился своей спиной об ванную. — Да-да, — с улыбкой покивал он, — Ты ведь знаешь, я уже совсем взрослый! Да и вообще, что за глупые вопросы, я ведь моюсь самостоятельно уже… — запнувшись, он начал перебирать цифры на своих пальцах, — 4 месяца! Улыбнувшись в ответ, женщина со спокойной душой покинула ванную комнату, оставив Питера наедине с самим собой. Изабелла всегда открыто поражалась тому, насколько быстро растет ее сын. В свои четыре года он по развитию уже далеко отрывался от своих сверстников. Она верит, что ее сын самый настоящий вундеркинд. Но с другой стороны, подобное опережение в умственном развитии негативно сказывалось на общении Питера с другими детьми. Когда она уходила на работу, она оставляла ребенка в детском саду. В ее душе была надежда, что Питер с легкостью найдет себе много друзей. Однако за тот год, что он посещает детский сад, он так и не завел ни одного друга. Он сам говорил ей, что ему попросту неинтересно общение с другими детьми — они для него слишком маленькие. С усталым вздохом поставив ведро с водой на пол, Изабелла намочила тряпку и приступила к уборке дома. В это же время, лежащий в уже набранной ванне, Питер, задумчиво рассматривал потолок комнаты. В его голове крутились самые разные мысли. Одна идея казалась ему безумнее другой. «Быть может, это всего-навсего какая-то шутка?!» — он снова начал чесать скулу под правым глазом, что недвусмысленно давало понять — он напряжен. Причина его напряжения крылась в том, что пришло ему в голову всего 10 минут назад. Воспоминание. С ним такое иногда случается, в голову лезут мыльные фрагменты его прошлой жизни. Обычно ему приходит ненужная информация: об его любимой еде, компьютерной игре, или же фильме… Именно последнее пришло ему в голову. Фильм, хотя точнее будет сказать, лишь информация о персонаже фильма. Ему пришло воспоминание о самом себе… или же только о тёзке? Питер Максимофф, крайне быстрый мутант с длинными серебряными волосами и… все? Больше никакой информации в голову ему не приходило. Серебряные волосы… Он с сомнением коснулся своих влажных, каштановых волос, зачесывая их назад. Да нет, быть такого не может, чтобы он — Питер Максимофф, оказался персонажем фильма… Это все лишь шутка, ведь никакой сверхскорости и серебряных волос у него не было. — Ненавижу воспоминания о прошлой жизни, — пробормотал он сам себе под нос.*
9 октября 2001 года — Сюда! — поднявший руку Питер, на бегу окликнул своего товарища по команде. Семилетний мальчик, ровесник Питера, с мокрыми от пота платиновыми волосами заметил окрикнувшего товарища по команде. Команде противника притесняла их к собственным воротам, грозясь вот-вот забить гол. Возможно, взрослым, сидящим на трибунах, было смешно наблюдать, как их дети играют с большим, как для шести-восьмилетних, футбольным мячом. Наконец-то, приняв нелепый мяч, Питер разогнался. Он пробежал нескольких соперников, с легкостью перекинув мяч навесом через них, и отправился прямо к центру поля. Там находилось еще трое мальчиков, ростом чуть выше самого Питера. Первого на очереди он обманул ложным замахом, притворяясь, что отдает пробегающему мимо партнеру пас. Но в последний момент он обрабатывает мяч под себя и закидывает его в образовавшееся пространство между ногами соперника. Этот ход автоматически обрезал двоих других мальчиков в центре поля. Мяч направился к левому флангу поля, прямо к штрафной площадке. Там его принял самый старший член команды, восьмилетний Элиот. Взмахнув головой, убирая спадающие на глаза черные волосы, он забежал в штрафную площадку врага. Замахнувшись, он попытался ударить в ближнюю штангу. Но, к несчастью, там уже поджидал удара вратарь. Однако, он не смог схватить мяч из-за силы удара, поэтому он просто отбил его. — Давай, Питер! — с трибун для родственников раздался крик Изабеллы. Она увидела, как ее сын, обгоняя всех соперников, устремился к мячу. Приняв мяч, он вновь замахнулся, и, когда соперник отпрыгнул в сторону, чтобы прикрыть ворота от, как он думал надвигающегося удара, Питер остановил замах. И на скорости вновь забежал в штрафную площадку. Теперь он остался лишь один на один с вратарем. Испугавшись надвигающегося игрока вражеской команды, мальчик выбежал из ворот, собираясь отнять мяч у шатена самостоятельно. Но стоило ему переступить разметку, Питер навесом перекинул мяч через него. Мяч в сетке. Раздался свисток. — Да! — раздался радостный крик Изабеллы. — Молодец! Посмотрев на свою веселящуюся мать, Питер просто улыбнулся ей. К нему подбежали остальные члены команды и на скорости начали обнимать, чуть не сбив его с ног. — Молодец, Пит! — крикнул веселящийся Элиот, самый старший игрок в команде. — Как ты их! — шестилетний Гарри изобразил несколько боксерских ударов перед лицом Питера. Он был одним из младших в их футбольной команде. Возможно именно поэтому детская пухлость до сих пор не покинула его черного лица? — Матч окончен! — еще один свист арбитра вынудила партнеров Питера вновь начать обнимать его. — Победила команда «Скорость», итоговый счет 6-1! Посмотрев на табло, стоящее возле трибун, он с самодовольством отметил все шесть голов его команды, записанные синим маркером за его счет. К детям потихоньку начали подходить их родители. Подошедшая к Питеру Изабелла, присела перед ним на колени. В ее руках находилось чистое полотенце белого цвета. Первым делом, оно оказалось на голове мальчика. Игнорируя возмущения своего сына, она начала сушить мокрые от пота волосы Питера. — Все… Все… Прекрати! Ну мам! — взмахнув ладонью, он откинул от своей головы навязчивые руки матери. — Ладно, ладно, не суетись. — она приложила к своему рту ладонь, чтобы не засмеяться. — Ты молодец, сынок. Всего несколько месяцев в команде, первое участие в турнире, и уже победа! — Да знаю я, знаю, — он наигранно закатил глаза, — Ты же в курсе, что я сам прекрасно это понимаю? — Не веди себя как ребенок, — обиженно сказала Изабелла, — Если бы я не привела тебя сюда несколько месяцев назад, ты бы об этом не знал. Посмотрев в глаза матери, Питер лишь улыбнулся, после чего убежал в сторону судейского состава, которые уже начали созывать всех детей на награждение. Она посмотрела на своего суетящегося сына, в котором даже после 90 минут изнурительной игры оставалось еще куча энергии. Она была уверена, что он даже после такой нагрузки, которая заставила бы детей его возраста уже обессилено валяться на газоне, мог спокойно бегать с таким же темпом еще столько же времени. Собственно, именно по этой причине женщина и привела в этот детский футбольный клуб своего сына — чтобы он мог угомонить исходящую от него во все стороны энергию. Улыбнувшись, она посмотрела, как на Питера надевают золотую медаль.*
По приходу домой, первым же делом, закинув свою золотую медаль в личный ящик, Питер направился в ванную. Пролежал он там относительно недолго, всего лишь полтора часа. За это время Изабелла три раза успела накричать на мальчика, за то, что тот так безалаберно тратит свое время, и угрожала лишить его праздничной еды: его любимых шоколадных печений и суши с пиццей. Вечером того же дня в доме Питера в кругу семьи из двух человек праздновалась первая победа в юношеском футбольном турнире. Весь стол был обставлен коробками из-под суши и пиццы. Подобного количества еды вполне могло хватить на то, чтобы с легкостью насытить двух, а то и трех взрослых мужчин. И возможно, после этого могло остаться еще немного еды. Однако семилетнему мальчику, для которого и предназначалась эта еда, было абсолютно плевать. — Питер Максимофф! — Повысила голос Изабелла. — Сколько раз я тебе говорила, не кушай руками, и пережевывай всю пищу. Я не хочу, чтобы ты получил несварение желудка или поперхнулся. — Да-да, я помню, — проглотив набранные в рот, и уже пережеванные суши, сказал мальчик. — Пережевывай еду, а то отправишься мыть полы. — понизив свой голос, он стал дразнить свою мать. — И в кого ты пошел, такой наглый? — Очевидно, что в тебя, — снова набрав в рот кучу еды, ответил он матери. — Я так не думаю, — тихо произнесла, почти прошептала Изабелла, — Знаешь, порой ты так сильно напоминаешь мне твоего отца. Особенно цветом глаз и волос. Питер замолчал, так и не донеся до рта очередной кусок пиццы. Не так часто мама начинала говорить об отце. В основном подобные разговоры заканчивались плохо для нее. Она прекращала говорить, и было очевидно, насколько сильно падало ее настроение. Он не особо любил говорить об отце, ему просто было все равно на этого человека. Но ему было жалко мать, которая осталась воспитывать его одна. Если честно, по его мнению, он спокойно мог бы прожить среди детей и в детском доме. В некоторой степени, у него было сознание взрослого человека. Хотя сказать это, значит соврать. Он вел себя как ребенок очень часто, и от прошлой личности и воспоминаний у него почти ничего не осталось. Он был ребенком, только чуть более взрослым, но все равно познающим мир заново. — А… каким он был… Ну, мой отец? — спросил он, пожалуй, впервые за несколько лет об этом человеке. Он не знал его имени, кем он работал, да и вообще каким человеком был. Изабелла замолчала и с сомнением посмотрела на Питера. Она прикусила свою нижнюю губу. Привстав со своего места, она подобрала с микроволновки пульт от телевизора, и включила новости. Там не было ничего нового, дикторша вещала о прогнозе погоды на завтра. Изабелла снова присела на свое место, но не смотрела на Питера, уткнувшись в телевизор. — Ну, твой отец, — она замолчала на довольно продолжительное время. Стало очень тихо, на фоне был слышен лишь телевизор, — Он впечатлил меня, он… был особенным. — Особенным? — недоумевающе спросил мальчик. — Да, особенным. Понимаешь ли, он был не таким, как все остальные, он… просто был другим. Мог делать вещи, о которых другие люди могли только мечтать. После этих слов, женщина замолчала, и пока Питер ел, ни разу не взглянула ему в глаза. Ей тяжело, понял Питер. Пожалуй, этого не понял бы только дуралей. Он не стал лезть не в свое дело и продолжать разговор. Порой тактичность и уважение чужой жизни должно стоять превыше всего. «Итак, о свежих новостях», — раздалось с экрана телевизора, — «Вчера вечером был разграблен банк в центре Нью-Йорка.» Дикторша начала говорить о том, что грабители спокойно ворвались в здание, и каким-то магическим образом сумели оглушить всех присутствующих там людей. Избежали абсолютно всех камер наблюдения, и ворвались в самую защищенную зону, выкрав практически все, что там было. Свидетели, которые давали интервью, по мнению Питера были очень шокированы, и не столь фактом ограбления, а тем, что произошло после него. Какая-то пожилая женщина, заместитель директора банка, с пеной у рта начала доказывать, провернуть подобные махинации было невозможно. Один из полицейских, после того, как опросили нескольких сотрудников, сказал, что двери хранилища буквально были выплавлены. Но от более детальных комментариев отказался. Телеведущая продолжила свой рассказ, но в конце произнесла то, что очень сильно взволновало, как Питера, так и его мать. Они созвонились с человеком, который был ответственен за дела по мутантам. С Боливаром Траском. На экране телевизора не было показано его лица. Был лишь голос со звонка. Хриплый, не особо низкий бас. «Добрый вечер, мистер Траск», — произнесла ведущая, — «Что вы можете сказать, об… подобной активности… мутантов?» — она комично сморщила свое лицо на несколько секунд. Питер понял — она не верит в мутантов, и ей не хочется говорить на эту тему с Траском. «Добрый вечер, Рейчел. По вашему голосу я понимаю, вы находитесь в замешательстве. Но спешу вас уверить, угроза мутантов реальна!», — спокойно произнес все свои слова мужчина, — «Если не сегодня, так завтра эти… нелюди нападут не на мирных жителей, ожидающих очереди в банке, а на наше правительство! Я в этом уверен! Я уверяю вас, мы должны приготовить жителей нашей страны к войне!». «Мистер Траск!», — возмутилась его собеседница, — «Америка — это безопасная страна. Уверена, что ваши рассказы о группе людей с необычными способностями всего лишь выдумки. Мирным гражданам ничего не угрожает.» Она попыталась сказать мистеру Траску о том, что он был приглашен в прямой эфир не для того, чтобы пропагандировать здесь свои идеи, а дать конкретный ответ на то, реально ли, так названные хулиганы под прозвищем ‘мутанты’ смогли пройти через камеры, просто взломав их. Расплавить дверь сейфа при помощи обыкновенной бомбы. Ну и вырубить всех людей в здании при помощи заранее подготовленного усыпляющего газа. «Поверьте мне. Рано или поздно вы поверите моим словам. Но когда поймете, что я был прав, возможно будет очень поздно!», — он вырубил связь. Послышались лишь гудки. Дальше Питер уже не слушал, о чем говорили с экрана телевизора. Ему снова напомнили о мутантах. Каждый раз, когда он натыкается на какие-либо конспиративные факты о них, он из раза в раз погружается в тот день, несколько лет назад. Когда к нему в голову пришли воспоминания из прошлой жизни, о самом себе. Постараться выкинуть эти тревожные мысли из головы — пожалуй, лучшее решение. Но как это сделать, если тебе буквально в лицо тычут фактами о том, что ты можешь оказаться не настоящим человеком, а всего лишь персонажем какого-то фильма сомнительного качества. — Мутанты, — задумчиво сказал Питер. Правой рукой он потянулся к своему лицо, начав чесать скулу, — Это правда? Они существуют? — Металл, — тихо прошептала Изабелла, услышав вопрос своего сына, — Я знала человека, который мог управлять металлом. — наконец-то посмотрев в глаза Питера, уже громче раздалось от нее. Подобный ответ не успокоил Питера. Наоборот, заставил его волноваться еще больше. Возможно это все просто шутка, и все происходящее на данный момент нереально? Но тогда ведь получится, что он и сам нереален… С не покидающими его голову тревожными размышлениями, он продолжил свою трапезу в абсолютной тишине. И в сопровождении все той же тишины, он помог прибраться на кухне и отправился спать. Ему было над чем подумать. Даже несмотря на то, что его умозаключения ни к чему его не приведут и забудутся на завтрашний день, как было много раз до сегодняшнего дня.*
Ночь. Питер в страхе оглядывается по сторонам. Ноги его не слушаются. Они отказывались повиноваться ему, он оказался прикован к месту, к которому стоял. Вокруг него в панике убегают люди, в их глазах и движениях читался страх. Некоторые из них спотыкались, но нелепыми со стороны, дергаными движениями сразу же подымались и продолжали бежать, словно добыча от охотника. Лица людей были в саже, и застывшей крови. Одежда у многих была не менее грязной, и порванной во многих местах. Питер не мог понять: они бежали от кого-то, или же от пожара, который застилал весь взор юноши. Пламя было везде. Куда бы он не взглянул, кругом был сплошь огонь, поджигающий куски зданий, кучками валяющимися на такой же, горящей дороге. — Ээээй! — Закричал Питер. Никто из пробегающих мимо людей на него никак не отреагировал. Они продолжили бежать. Он нервозно обхватил свою ногу, пытаясь поднять, заставить двигаться, но она не слушалась, словно статуя, прилипнув к земле. — Кто-нибудь! — В его голосе уже начались проявляться нотки мольбы и отчаяния. — Помогите! Прошу! Огонь от пожара медленно, но верно подбирался к нему. Людей вокруг становилось все меньше. Пять метров, четыре метра, три метра. Он уже начал ощущать, насколько большая температура исходит от такого большого количества огня. Когда радиус между ним и огнем составлял уже меньше метра, он услышал грохот и треск, словно разбивается что-то стеклянное. Все происходящее вокруг него начало растворяться и темнеть. Необычайно яркие краски устремляющегося в небо огня начали тускнеть, почти моментально исчезая. Это был всего лишь сон. Питер с прерывистым, резким дыханием подпрыгнул с кровати, и упал на пол. Сердце билось невероятно быстро. Такого с ним еще никогда было. Ему казалось, что еще чуть-чуть, и сердце выпрыгнет из его груди. Уши заложило, он не мог услышать того, что творилось за пределами его комнаты. Все, что слышалось — его испуганное дыхание. Полминуты тянулись для него необычайно долго, словно вечность. Он успокоился. Это был просто кошмар… Но почему он был настолько реалистичным? Наконец-то он вернулся в реальный мир. Он лежал на полу, пытаясь успокоиться. Но когда он отошел от небольшого шока, ему снова послышался треск. И не один. Звуки доносились из гостиной. По его коже пробежал табун мурашек. Появилось ощущение, словно разрушают все вещи, находящиеся в его доме. — Нееет! — На весь дом раздался испуганный и отчаянный крик Изабеллы. Кровь в венах Питера застыла. Он подпрыгнул, моментально оказываясь из лежащего положения в стоящем, и сломя голову помчался к двери комнаты. Его сердце вновь забилось от страха. Что же там творится?! В дом кто-то забрался?! — Остановитесь! — крики его матери стали лишь сильнее. Он добежал до двери, и, выйдя из комнаты, сразу же помчался к гостиной. Звуки разрушения и драки, стали лишь сильнее. Он оказался на пороге у входа в гостиную, но не успел забежать в нее. Картина резко поплыла. Все что он видел: коридор дома, ковры, вход в гостиную. Все это резко пропало. Он оказался на улице. На обочине дороги. Стоп. Он ведь знает это место. Быть этого не может! Почему он очутился в нескольких кварталах к западу от своего дома?! Это ведь просто невозможно! Ему надо спешить домой. Быстрее! Он разберется позже с тем, как оказался здесь. Внезапно, голова Питера очень сильно закружилась. Зрение стало подводить его, все, что попадало под его взор начало двоиться, а то и троиться. Живот скрутило от боли, содержимое желудка рвалось наружу. Он сделал шаг, затем еще один. На третьем шагу ноги стали подводить, он не мог держать равновесия. Пришлось присесть на корточки. Ему было очень плохо. Мысли о происходящем в доме лишь сильнее заставили его волноваться. Он сидел так, на корточках, возможно несколько минут, боясь за то, что может случиться с его мамой. Он снова задумался над тем, почему он очутился здесь. Он же был дома, почти возле источника потасовки… Затем не прошло и секунды… и теперь он стоит здесь, в ужасном положении. Когда прошло несколько минут, он почувствовал, что ему стало лучше. Встав с корточек, сделал неуверенный шаг. Живот почти не болел, нога крепко оперлась об землю, все вокруг перестало двоиться. Шаг, и еще шаг, ноги стали быстро сменять друг друга, он ускорился и уже бежал к дому. От места назначения его отделяет всего несколько кварталов. Питер был крайне взволнован. На данный момент его заботила лишь его цель, и страх. Пробегая через дорогу, он не обратил внимания на стремительно несущуюся к нему машину. Она летела к нему настолько быстро, что шансы не быть сбитым являлись нулю. Питер запаниковал. В голову ударил адреналин, и вдруг, с машиной начало твориться что-то странное… или же это начало твориться с ним? Мир стал немного мерцать. Темнейшая ночь начала немного приобретать краски. Семилетний мальчик в немом шоке останавливается и смотрит на то, как мгновением ранее, на огромной скорости, летящая в его сторону машина, стала настолько медленной, что Питеру она начала казаться затормозившей. Он наблюдал за машиной, которая все же медленно, почти незаметно приближалась к нему секунд десять. Придя в себя, он отошел шагов несколько метров. Его голова начала болеть, настолько сильно, что рисковала взорваться. Питер почувствовал, как что-то теплое касается его губы. Приложив туда руку, он ощутил нечто жидкое, что размазалось по его лицу и пальцам. Рука стала красной. У него из носа текла кровь! Сделав еще несколько шагов, он просто упал на землю. Питер потерял сознание.