Хочется растянуть секунды следующей встречи на вечность. По телу разливается уже известное тепло, которое согревает все внутренности. Разум Уёна в опасной карусели: крутится и не может остановиться из-за неисправностей в виде фигуры за дверью. Все вокруг по-весеннему расцветает, будто эта встреча имеет большое значение или решающий исход. Наверное, раньше Чон этого просто не замечал: какие яркие краски приобретает его квартира и весь мир, когда Сан находится в голове. Можно сказать точно: Сан ему, безусловно, нравится. Со своим страхом тишины и морщинками около глаз.
Уён смотрит в глазок и видит за дверью знакомую фигуру. Предсказуемо.
— Привет! — Чхве знакомо улыбается, когда видит Уёна в домашней одежде, и машет правой рукой. — Кажется, я забыл у тебя очки. Могу я забрать их?
Он по-детски пожимает плечами, пряча за глазами страх остаться без ответа, и смотрит на Уёна, который привычно наклоняет голову.
— Проходи.
Чон не ответил на вопрос, обойдя его стороной. Все же, лучше поговорить дома, чем на пороге квартиры. Будто так разговор станет откровеннее или защищённее.
— Ты пока усаживайся, а я, как офтальмолог, должен сказать пару вещей. Вон там твои очки, кстати, — он указывает рукой на столик около дивана, не оборачиваясь. Сан осматривает квартиру вновь, будто он здесь впервые.
— Мне тоже тебе надо кое-что сказать, хен. Давай ты тогда первый скажешь! — Чхве снова улыбается, забирает очки и надевает их, фиксируя на переносице. — Мне идёт?
— Не думаю, что ты должен спрашивать у меня. Но мне кажется, что они отлично подходят твоим глазам.
— Ну, ты же мой офтальмолог. Мне больше не у кого спросить.
Стоит ли Сану написать книгу о том, как завоевать чье-то внимание? Определённо. Стоит ли ему включить туда фразу "мой офтальмолог"? Беспрекословно.
— В общем, я подумал насчёт линз и решил, что будет лучше, если мы сходим вместе и подберем тебе самые удобные. Я знаю, что ты ничего не понимаешь в этом деле, поэтому и предлагаю сходить с тобой. Как ты на это смотришь?
— Ну, давай сходим. Если ты будешь говорить. Я люблю ходить пешком.
Оба избегают встречи глаз, Сан рассматривает оправу очков, а Уён — руки Чхве.
— Я ещё хотел извиниться за утро, Сан. Потом понял, что это звучало очень обидно и грубо. Прости, я с утра постоянно раздражен.
— Ничего страшного, я уже понял. Хотя сначала даже расстроился: думал, что ты меня ненавидишь. Все в порядке, Уён, правда.
— А ты что хотел сказать?
Сан уже и забыл, что основной целью его визита были не очки. Говорить такое сейчас кажется неуместным, но деваться некуда — придётся сказать, чтобы потом не винить себя за слабость и трусость. Кажется, Уён будет не в восторге.
— Я, короче… поразмышлял утром немного, пока домой шёл…
Он перебирает пальцы, собираясь признаться. Здесь даже гороскоп ни при чём: никакие раки и стрельцы не ведут себя так.
— Долго ты тянуть будешь? Как будто о раке второй степени сообщаешь.
— А если и о раке? Что будешь делать?
— Честно? — поднимает бровь Уён. — Начну действовать, а не сидеть сложа руки. Может, убью тебя, чтобы не мучался. Но, вероятнее всего, просто поцелую, не теряя драгоценного времени.
"Не поднимай глаза, Сан", — говорит парень сам себе. "Не поднимай глаза". "Не поднимай."
Он поднял.
— Значит, я все-таки очень милый, когда сплю у тебя на диване, да? — расплавленно улыбается Чхве, замечая, как проскальзывает улыбка и на лице Уёна. — Вообще, я шел признаться в том, что ты мне нравишься. Решил, так будет лучше: сэкономлю себе время и нервы.
Он закрывает глаза на несколько секунд, откидывается на спинку белого кресла, пытаясь скрыть видимое облегчение. Хочется бессильно упасть на пол: несколько предложений выжали из Сана все, что можно.
Открывает он глаза только тогда, когда чувствует на своей щеке чужое дыхание.
— Если собирался поцеловать, мог и дыхание задержать ради меня, — хмурит брови Сан.
— Если знал, что собираюсь поцеловать, мог бы и промолчать. Собирайся, подберем линзы сейчас, а потом уже разберёмся.
Сан не перестаёт улыбаться вообще.
***
Исход кажется очень напряженным. Как несмешная шутка, которую повторили несколько раз, и она превратилась в ужасную попытку заставить кого-то улыбнуться. Уён рассказывает о своем первом экзамене, а Сан пребывает в размышлении всю дорогу. Перебивать Чона не хочется: он сказал, что они разберутся позже. Но что, если позже — слишком поздно?
— Стой, — останавливается Сан, и Уён поворачивается, — я тебе тоже нравлюсь?
— Что? — раскрывает рот Чон, удивляясь ненаигранному непониманию Сана. — Разве я не говорил?
— Ты сказал, что поцелуешь, если у меня рак! А если у меня нет рака? Ты не будешь? Это работает только с раком?
— Без рака не поцелую, — Чон сводит брови к переносице. — Такими темпами мы не успеем приобрести линзы, Сан. Давай быстрее.
Старший хватает за руку Чхве и выравнивает шаг. До нужного магазина — всего один поворот.
— Стой, Уён, ты правда не поцелуешь? — Сан дергает за рукав парня, ожидая ответной реакции. Но Чон лишь громко выдыхает, поднимая глаза к небу.
— Я просто, блять, не понимаю, за какие грехи Бог тебя этим наградил. Сан, ты рак по гороскопу. Я это имел в виду, понял? Пойдём.
***
Выбрать линзы не составило большого труда, правда, надевать их все ещё очень неприятно. Как-то непривычно. А на выходе, когда в лицо ударил поток ветра, Сан даже расплакался и вытирал слезы рукавами пальто Уёна.
— Прогуляемся? Или глаза болят?
— Лучше поцелуемся!
— Я сдам тебя в приют для животных.
***
Целуются они, кстати, этим же вечером, когда выбирают фильм в библиотеке на ноутбуке. Сан хочет смотреть боевик, а Уён — ужасы. Разногласия набирают оборот, и более разумным оказывается Чон, который просто перекрывает поток слов Сана собственными губами.
(
губы у него тоже сладкие)
