***
Утром господин Джан прислал ей смску с указанием адреса, где будут проходить съемки. За завтраком Санем мало ела и вообще вела себя тише воды, ниже травы, что опять вызвало красноречивое переглядывание между родителями. — Дочка, ты уверена, что справишься с этой рекламной кампанией? — еще раз спросила Мевкибе. — Ай, мама, или справится или не справится! — ревниво выкрикнула Лейла. Она всегда тяжело переживала, если кто-то оказывался успешнее и популярнее ее. — Третьего не дано! — Лейла, прояви немного снисхождения к младшей сестре, — вступился за Санем отец. — Ты видишь, она места себе не находит от волнения, вместо того, чтобы подливать масла в огонь, могла бы поддержать! Лейла опустила глаза в тарелку. — Прости, сестренка. Все будет хорошо. Господин Джан первоклассный профессионал в сфере фотографии, он просто не позволит таким важным съемкам провалиться из-за твоей неопытности. — Лучше бы ничего не говорила, — нахмурилась Санем. — Спасибо. Я пойду, такси приехало. За спиной младшей дочери Нихат в воспитательных целях выпучил глаза на старшую. Лейла фыркнула и тоже встала из-за стола. Она догнала Санем уже на выходе. — Я правда желаю тебе удачи. Уверена, ты со всем справишься, — Лейла виновато смотрела на сестру. — Хорошо, — улыбнулась Санем. — Давай обнимемся. Она вышла из дома с легким сердцем, предчувствуя, что все пройдет как надо.***
Как ни торопилась Санем, как ни старалась прийти до того, как все соберутся, все равно явилась позже основных действующих лиц: господина Джана, синьора Фабри и пребывающей в образе разъяренной фурии госпожи Дерен. — О, дорогуша, наконец-то вы изволили явиться, — отпустила Дерен язвительный комментарий в адрес новенькой работницы. — Доброе утро, госпожа Дерен, — широко улыбнулась Санем, уверенная, что улыбка — лучшее средство при любых невзгодах. — Джан уже спрашивал о тебе, — злорадно сообщила Дерен и выгнула бровь, намекая, что начальник будет недоволен тем, что Санем припозднилась. — Тогда пойду сообщу ему, что уже пришла, — парировала девушка и отвернулась. Госпожа Дерен относилась к тому типу женщин, перед которыми ни в коем случае не следовало демонстрировать неуверенность и страх. Санем осмотрела павильон, который гудел как осиное гнездо, и позади скопления технических работников и осветителей заметила знакомую косматую гриву непокорных каштановых волос. — Господин Джан! — крикнула девушка. — Господин Джан! Проще было докричаться до звездной системы Альфа Центавра, поэтому Санем принялась продираться сквозь людскую толпу к своему начальнику. — Господин Джан! Наконец он обернулся к ней и на секунду застыл как гипсовое изваяние. Его лицо скрывали темные очки, поэтому Санем не могла точно определить, кого это он так пристально изучает. На всякий случай она обернулась посмотреть, не стоит ли за ее спиной кто-то значительный и важный, но там никого не было. Смутившись, Санем поняла, что начальник внимательно разглядывает именно ее. Не то чтобы она сегодня выглядела как-то по-особенному. На ней было белое короткое платье на пуговицах, перехваченное на талии широким красным ремнем, распущенные волосы украшал батистовый, в тон ремню, платок, скрученный в колбаску. На ногах — все те же «счастливые» кроссовки. В общем, ничего сверхъестественного. — Санем, — проговорил Джан и снял очки, — привет. Он старался смотреть ей в глаза, но взгляд так и норовил непослушно ускользнуть куда-то вниз. — Доброе утро, господин Джан, — ответила Санем, — простите за опоздание. — Все в порядке, — улыбнулся он, — до девяти еще десять минут. Я пришел пораньше, чтобы проконтролировать все приготовления. Краем глаза Санем заметила источающий благоухание вихрь, стремительно приближающийся к ним. Это оказался никто иной как синьор Фабри собственной персоной. Темпераментный итальянец первым делом рассыпался в комплиментах внешнему виду девушки. — Ке беллецца! Какая красота! Синьорина Санем, вы выглядите просто умопомрачительно! Фантастико! — от нахлынувших чувств Фабри мешал итальянские и турецкие фразы в бурлящий коктейль восторга. Джан заметно посерьезнел, улыбка сползла с его лица, и он хмуро уставился на сияющего клиента. — Потрясающий образ! — продолжал изливаться синьор Фабри. — Решено, я хочу, чтобы в рекламе она выглядела точно так же! Нам нужно похожее платье лимонадной расцветки! Синьорина Дерен! Синьорина Дерен! И еще платочек! Зелененький! Синьорина Дерен! Павильон наполнился криками и воплями итальянца. Санем слушала их, вжав в голову в плечи, представляя, что синьорина Дерен от злости сама сейчас станет зелененького лимонадного оттенка. Подбежавшей в панике Дерен Фабри объяснил свои требования, и та, надо отдать ей должное, с каменным лицом сделала пометки в блокноте. Она наставила на Санем свой огромных размеров смартфон и сделала фотографию. — Мы подыщем нужный наряд в течение часа, — пообещала Дерен. Для Джана уже был заготовлен набор одинаковых комплектов одежды: желтые рубашки и слегка потертые джинсы. Предполагалось, что после неудачных дублей лимонадного душа ему придется частенько переодеваться. — А сейчас — гримироваться! — просиял итальянец. — Ох, не могу дождаться, это будет самая лучшая моя реклама! Да я съем свой галстук-бабочку, если новый парфюм от Фабри не станет сенсацией этого лета! Его энтузиазм был настолько заразителен, что даже угрюмый Джан слегка улыбнулся. Он ушел в свою гримерку, а Санем отправилась в свою. Через полчаса появились ее первые аксессуары для съемок: зеленый платок и такого же цвета пояс, а также золотистые босоножки на тонких перепонках, которые на стройных ногах девушки смотрелись просто великолепно. К тому моменту, когда ее причесали и накрасили, в гримерку вошла Дерен с платьем в руках. Оно было нежно-фисташкового цвета и имело принт в виде долек лайма. Санем с удовольствием осмотрела свое жизнеутверждающее зеленое отражение в зеркале и вышла наружу. То, что она там увидела, повергло в смятение. Господин Джан, уже полностью одетый для съемок, раздавал техникам последние наставления. Его обычно пребывающие в беспорядке густые волосы были небрежно, но красиво уложены плавными волнами. Желтая рубашка оттеняла загорелую кожу, а расстегнутые верхние пуговицы обнажали мускулистую грудь, поросшую темными волосками, и давали прекрасный простор для фантазии. Как ни старалась Санем сконцентрироваться на чем-то другом, ее взгляд как магнитом тянуло туда. — Что? — удивленно качнул головой Джан. — У вас красивые… э-ээ… кулончики, — она указала на виднеющиеся в вырезе многочисленные украшения начальника. На его лице мелькнула слишком понимающая улыбка, которую он тут же спрятал, сжав губы. Но те все еще продолжали насмешливо подрагивать, выдавая истинные эмоции. — Ах, кулончики, — протянул Джан. — Действительно, красивые. Как и браслеты, и кольца, и все то, что я каждый день надеваю, Санем. — Правда? Я не замечала, — соврала девушка и покраснела. Положение отчасти спасла вовремя подоспевшая Дерен. — Все готовы? — она хлопнула в ладоши. — Пора начинать фотосессию. — Сначала фото? — удивилась Санем. — Да, пока я еще в сухом состоянии, — отозвался Джан. Вдоль стены рабочие установили зеленый фон на креплении, на который были направлены три мощных осветительных лампы. Джан встал на нужное место и выжидательно посмотрел на Санем. Та не двигалась с места. — Дорогуша, ты так и будешь здесь стоять? — негромко, чтобы не услышал начальник и клиент, поинтересовалась Дерен. — Ты вроде как модель. Иди и встань рядом с Джаном. Вот и настал тот час, которого Санем так боялась. Она почувствовала, как одеревенели ее ноги в модных, дорогущих босоножках и отказываются делать хотя бы шаг. — Синьорина Санем? — удивленно произнес Фабри. — Стай бене? Вы в порядке? — Я просто немного волнуюсь, — прошептала Санем. — Это мой первый опыт позирования… — О, я понимаю! — воскликнул итальянец. — Давайте я провожу вас на место. Но не успел он протянуть ей руку, как неведомо откуда взявшийся Джан оттеснил его от Санем. — Я все-таки начальник и должен следить, чтобы мои подчиненные чувствовали себя спокойно и уверенно на работе. И на съемочной площадке. Пойдем, Санем. Для начала мы немного постоим перед камерами, чтобы привыкнуть. Никто нас снимать не будет. Прекрасно осознавая, что проблема не в самих камерах, а в том, чтобы стоять перед ними именно в его обществе, девушка кивнула и протянула Джану руку. От соприкосновения их ладоней стало еще более волнительно. Он бережно довел ее до помеченного крестиком места и развернул лицом к камерам. — Вот так, Санем. Его руки осторожно дотронулись до ее обнаженных плеч, подталкивая сдвинуться еще на сантиметр. Она сделала маленький шажок и застыла как вкопанная. Джан встал сзади, и Санем почувствовала легкое касание его груди к ее спине. Мощные лампы софтбоксов почти не выделяли тепла, но Санем почувствовала себя словно в хамаме, помещенном в центр Солнечного ядра. Ей было ужасно жарко и душно, как в парилке, а осознание того, что за спиной стоит Джан в своей расстегнутой рубашке, только накаляло градус окружающей атмосферы. — Ну как, не страшно? — услышала Санем вкрадчивый шепот на ухо. Она бы и рада была ответить, да только прилипший к гортани язык абсолютно не слушался, и девушка не могла вымолвить ни звука. — Не знал, что у тебя такая боязнь камер, — хмыкнул Джан. — Смотри, они ведь совсем не кусаются! Указывая на камеры, он сделал движение рукой, все больше прислоняясь к Санем. Она непроизвольно отшатнулась от него и покачнулась на неустойчивых каблуках. — Осторожно! — Джан обхватил рукой ее талию, крепко прижав к себе, и уже тише произнес. — Осторожно. Санем подняла робкий взгляд на окружающих. Дерен стояла с перекошенным от недовольства лицом, а блокнот в ее руках мелко подрагивал. Синьор Фабри довольно потирал руки и бормотал что-то вроде: «какая химия, какой огонь». Остальные работники никак не демонстрировали своих чувств. Санем ощутила, как что-то щекочет ей шею, и со смятением поняла, что это волосы Джана. Он склонился еще ниже, не убирая руку с ее талии. — Расслабься, Санем, ты вся напряжена. Вот так, выдыхай, никто тебя не съест. Улыбайся, проявляй эмоции, будь собой. Для людей, которые посмотрят эту рекламу, мы должны быть просто парой. Обычной влюбленной парой, поняла? Она судорожно кивнула. Ее сердце колотилось часто-часто, а от слов про «обычную влюбленную пару» в голове шумело и путались мысли. Господин Джан был так близко, что она чувствовала движения его тела, когда он говорил. Пока его горячая ладонь прожигала ее насквозь, он положил вторую руку ей на плечо и ласково провел ею вверх-вниз. — Вот молодчина! Ну же, давай теперь, улыбнись. Санем сделала глубокий вдох, призывая себя успокоиться. Несмотря на такую убийственную близость начальника, ей необходимо было собраться и вести себя как ни в чем не бывало. Они просто притворяются парой, парой возлюбленных… Она улыбнулась на камеру, игриво склонив голову в бок. — Манифико! — разразился восторгами синьор Фабри. — Это великолепно! Через несколько минут Джану и Санем поправили грим, и фотограф сделал несколько пробных снимков. Затем моделям начали давать в руки различный реквизит — плюшевые дольки лимона, гигантские флаконы духов, пластмассовые веточки мяты — и они, меняя позы, изображали разнообразные эмоции на камеру. — Потрясающе! — не уставал восклицать итальянец. — Нет, ну до чего же органично они смотрятся вместе! Дерен с кислым лицом нехотя кивала, очевидно, не разделяя восторгов клиента. Техники поменяли фон, а видеооператор подключил камеру — теперь Санем должна была выливать бутафорский лимонад на клеенку, которая оставалась за кадром. Джан встал рядом с Фабри, скрестив руки на груди, и с усмешкой наблюдал за манипуляциями подопечной на небольшом мониторе. Без раздражающего фактора рядом Санем выглядела поспокойнее и, полностью освоившись перед камерами спустя несколько дублей, выполнила все требования режиссера. Джан с гордостью поглядывал на клиента, пока тот влюбленными глазами гипнотизировал модель с графином лимонада в руках. — Какая грация! Какой задор! — не мог успокоиться Фабри. — Ах, синьор Джан, эта девушка поистине жемчужина! Прекрасная жемчужина! Ла перла! — Теперь перейдем к финальной части съемок, — безжалостно вмешалась Дерен. — Джан, вернись в кадр. Обновите грим! На них вновь накинулись визажисты. Ассистент костюмера привел в порядок волосы Джана, пригладил воротничок его рубашки и поправил украшения на шее. Санем краем глаза наблюдала за этими манипуляциями, отвлекаясь от собственного макияжа. Наконец, с последними приготовлениями было покончено. Джан встал в кадр на нужное место, упершись руками в бока. Санем обхватила ладонями очередной графин с лимонадной жидкостью, на этот раз чтобы плеснуть ею начальнику в лицо, и с сомнением покосилась на Джана. Он так обезоруживающе улыбнулся в ответ, что она невольно засмотрелась, в который раз потеряв счет времени. — Санем? Девушка испуганно заморгала, понимая, что ее опять поймали на откровенном разглядывании. Чтобы скрыть смущение, она покрепче сжала графин и сделала решительный шаг вперед. Вдруг один из каблуков неустойчивых босоножек под ней зашатался. Пытаясь удержать равновесие, Санем неловко взмахнула руками, и содержимое графина окатило Джана с ног до головы. Лимонадный дождь вмиг намочил и каштановые кудри, и желтую рубашку, и удивленное бородатое лицо начальника. За секунду на нем не осталось сухого места. Джан проморгался, собирая пальцами влагу с бровей. Съёмочная группа застыла в ужасе, но в еще большем ужасе застыла Санем. Отбросив графин в сторону, она ринулась к Джану до конца с неясной даже для себя целью. — Господин Джан! Простите, господин Джан! Мокрая рубашка настолько плотно облепила его тело, что был виден каждый мускул. Санем затормозила слишком поздно, впечатавшись в мощный торс начальника на полном ходу. Джан подхватил ее, чтобы она не поскользнулась на лимонадной луже. Не успев опомниться, девушка оказалась крепко прижата к его влажной груди. — Ке интерессанте, — прокомментировал Фабри. — Не снимайте, — хриплым голосом приказал Джан оператору. — Выключите камеры. — Прошу прощения, господин Джан, — со слезами на глазах зашептала Санем. — Я такая неуклюжая. — Не страшно, — наконец вынес свой вердикт начальник. — Пойду приму душ и переоденусь. Он осторожно дотронулся до ее рук, лежащих на его груди, и отлепил ее от себя. Санем стояла словно оглушенная, понимая, что ей бы тоже не помешал душ, но не для того, чтобы отмыть следы лимонада. «С каких пор все стало так непросто?» С этой мыслью, на негнущихся ногах, девушка направилась в гримерку.