✩ ✩ ✩
— Все, мы пошли спать! Посуда помыта, мусор находится в подходящем для него месте, комната абсолютно чиста! — Чонгук кинул тряпку в раковину и обратился к стоящему рядом с кухонным столом Джину. — Спокойной ночи, Джинни! Надеюсь, твой сон будет крепким! — Теперь я в этом уверен. — Джин улыбнулся, и молодой человек подошел к нему, нежно поцеловав в щеку. — Какие ласковые детки! — Джин засмеялся. — Да, иногда находит… — Чонгук стеснительно улыбнулся. — Юнги не люби... Произнеся имя Юнги, Чонгук сразу осекся, увидев изменение в лице Джина. — Я пошел! — он быстро направился к лестнице, на ходу схватив за руку Чимина. — И я пойду спать. Спокойной ночи, Джин! — Тэхен помыл чашку, поставил ее на соответствующую подставку и подошел к старшему. — Тоже хочешь меня поцеловать? — А можно? — лицо Тэхена было взволнованным, как у ребенка. — Ласка очень важна для любого существа. Это всеми доказанный факт. Даже учеными. — Можно? Нужно! — Джин подставил щеку и закрыл глаза, в следующее мгновение, ощутив мягкое касание губ. Тэхен забавно хихикнул и удалился вслед за своими друзьями. — Джин, а мне можно тебя поцеловать? — Хоби появился из кладовки. — Ну, куда ж тебя девать… давай, и быстро спать! Хоби быстро клюнул его в щеку и пошел наверх. — Джун, ты собираешься меня целовать, или я могу идти спать нецелованным? — Джин появился в гостиной, увидев, что его брат сидит на кресле с книгой в руках. — Если ты настаиваешь… — Джун оторвался от печатных страниц и уже собрался вставать, но, ощутив на своих плечах руки брата, сел обратно. — Ты не собираешься спать? — Слишком много впечатлений. Подожду, пока Морфей сам утащит меня в свое царство, насильно. Джин поцеловал Намджуна в макушку. — Не засиживайся. И спокойной ночи. Следующее, что услышал Джун — тихие и мягкие шаги на лестнице. В доме было тихо. Намджун сидел в одиночестве в гостиной, но совершенно не чувствовал себя одиноким. Отложив книжку, он откинулся на мягкую спинку и закинул ноги на подлокотник, закрыв глаза и вслушиваясь в окутавшее все вокруг спокойствие. Это замечательное чувство. Потом затихли даже изредка до этого раздающиеся на втором этаже голоса. Кто-то выключил свет на лестнице, которая теперь освещалась только светом из гостиной. Намджун встал и пошел к входной двери. Открыв ее, он увидел перед собой Юнги, одетого в спортивные штаны и просторную толстовку. Его волосы были очаровательно взъерошены. Увидев улыбку Джуна, он тоже улыбнулся, тихо проскользнув в дом. — Ты вовремя. Все пошли спать. — Джун, я не знаю, как тебя благодарить. — Юнги сел на диван, положив локти на колени и сцепив руки в замок. Намджун сел рядом с ним. — Верни мне моего старшего брата. Счастливого и исключительно дурашливого. О! Давно хотел спросить! Что это за светящаяся голубая метка была у гоблина промеж глаз? — Это индикатор. Он светится, когда гоблин чувствует магию. — И если он погас, значит, гоблин магию не чувствует? — Джун вопросительно смотрел на Юнги. — Точно так. А почему ты спрашиваешь? — Прежде, чем гоблин испарился, метка на его лбу погасла. — Что ты ему внушил? — Что все вы умерли. Юнги округлил глаза. — Ого, это очень умно! Намного лучше первоначального плана… Теперь мы точно в безопасности! В комнате ненадолго воцарилось молчание, которое было прервано Джуном. — Кстати, как ты себя чувствуешь? — Ты про мое лицо? — Да, я только про твое лицо, потому что все остальное, судя по всему, Джин очень тщательно исцелил. Юнги открыл глаза, и первое, что он увидел — бледное напуганное лица Джина, который держал над ним свои ладони, белый свет от которых стал постепенно затухать. Юнги приподнялся на локтях. — Я же должен был умереть… — он ошарашено озирался по сторонам. — Что? — Джин был явно вымотан, он смотрел на находящегося перед ним молодого человека слишком устало, чтобы сразу понять, о чем говорил Юнги. Он смотрел на него, потом его выражение лица резко изменилось. Джин в одно мгновение стал совершенно серьезным, и в глазах мелькнула… Злость? Его губы задрожали, и в следующий момент раздался звонкий и сильный хлопок. Голова Юнги резко, с ускорением от ударившейся о его лицо руки, повернулась в сторону, а на щеке начал расползаться красный след. Он закрыл глаза. — Убирайся отсюда. –В голосе Джина слышался только холодный металл. Тон, который не терпит возражений. Джин немедленно встал и подошел к лежащему на полу желтому комочку. Он накрыл его своей рукой, и через мгновение вместо цыпленка на полу лежал Чимин. Он открыл глаза и улыбнулся. Джин нежно провел рукой по его щеке и повернулся к кролику, повторив все манипуляции. Когда на его плече оказалась голова Хоби, который поспешно обнял его, увидев в непосредственной близости, Джин положил свои руки ему на спину, осторожно проведя пальцами вдоль позвоночника. Хоби поднял голову и удивленно посмотрел на Джина. — Как ты… Джин улыбнулся, встал и повернулся к Юнги, который наблюдал за всем этим, сидя на полу. — Я что, непонятно выразился? Исчезни. — он сразу же отвернулся от поднявшегося на ноги Юнги и повернулся к Джуну. В его тембр, на место обозленного металла, пришла беспокойная забота. — Джуни, ты можешь встать? — Джун, ты не представляешь. Я почти умер. Я явственно чувствовал, как из меня выходит жизнь. Я был мертв не на 90, а на все 99%. — Юнги был очень взволнован. — Когда он приложил ко мне свои руки, спустя мгновение, когда в меня вернулось сознание, я почувствовал… Я не буду пытаться уместить ЭТО в слова, но… Я не могу его потерять. Просто не имею права. Потерять его значит потерять себя. — Родственные души? Магические половинки? — Теперь я уверен на 1000%. Просто невозможно ошибиться. — Юнги, я не хочу тебя расстраивать, но я боюсь, что дело с Джином обстоит чуть хуже, чем ты себе представляешь. — Намджун тщательно подбирал слова, пока Юнги весь обратился в слух. — Я никогда его не видел таким. Он как будто отвердел. Нет, для нас — для меня, Хоби и мелких — он вообще не изменился. Он все тот же любящий и заботящийся старший брат. Но как только разговор заходит о тебе… Может быть такое, что магическим образом ваша любовь после потрясений превратилась в ненависть? — Это больше, чем любовь. Это не может превратиться в ненависть, но может некоторое время с ней соседствовать. — Юнги был очень серьезен. — Ты думаешь, что он ненавидит меня? — Я думаю, что все то горе и ужас, которые он испытал, когда увидел, как ты умираешь, обратились против тебя. Он непросто обижен на тебя, за то, что ты от него скрыл свое видение. Здесь более глубокий мотив. — Джун был обеспокоен. — Он научился возводить стены. Такие же непроходимые, как я однажды обнаружил в твоем сознании. Мне остается надеяться, что это временно. Юнги опустил голову. — Он просто должен выпустить все наружу. — В это сложно поверить, но он даже не проронил до сих пор ни одной слезы. В комнате повисло напряженное молчание. — Господи, что я наделал… — Юнги взялся за голову, но почти сразу вернул руки на колени. — Это все мое сомнение, за которое мне теперь невыносимо стыдно. Я сомневался в нем, понимаешь? Я сомневался в человеке, который… Здесь даже не сработает то, что я старался для общего блага. Джун подвинулся ближе к Юнги и обнял его за плечо. Молодой человек, ощутив такое проявление участия, вдруг задумался. — Знаешь, у меня было не слишком чудесное детство. Я рос в полноценной семье, и снаружи все казалось вполне себе благополучным. Меня не били, не обижали, особо не ограничивали ни в чем. Но при этом я не знал родительской любви или ласки. Все дети ходили со своими родителями за ручку, или сидели на плечах своих отцов или еще что-то безумно трогательное, а меня обнимали только на мои Дни рождения. Возможно, мои родители любили меня, просто не умели это показать. Я не знаю и не возьмусь их судить, но факт остается фактом: я не принимал ласку и всегда полагался только на себя. Я все всегда решал и улаживал сам. Всё. Сам. Сам принял решение идти в магические наставники. Сам набрал себе подопечных. И сам возвел между нами стены. Я никогда и никого ни о чем не просил. Когда у меня случилось это злосчастное видение, я даже не сомневался в том, что все так и произойдет. Что ничего не изменить. У меня не было даже мысли поделиться этим, подумать, как это можно исправить. Я так привык. Мне так комфортно. При любом исходе я смогу винить только себя. Юнги замолчал, и вдруг положил голову на плечо Джуна. — Я понял, на какие страдания обрек Джина, слишком поздно. Только в тот момент, когда он ударил меня. Это очень страшно, видеть такие перемены в самом дорогом человеке, который недавно только был так невыносимо нежен и ласков с тобой, а теперь видит в тебе заклятого врага. И самое главное — это полностью моя вина. Мне даже нечем себя успокоить или хоть немного оправдать. Хотя бы в собственных глазах. Джун молчал, уважая ту откровенность, на которую решился Юнги. — Ты перестал от меня отгораживаться, и я совершенно беспрепятственно могу блуждать по твоему сознанию. — Я больше не хочу отгораживаться, особенно, от тебя. От человека, который продолжает меня поддерживать тогда, когда все справедливо отказались от меня. — Но это лишь потому, что они слишком любят тебя. Мелкие, я уверен, скоро отойдут. Единственное, они буду поддерживать Джина, поэтому… — Я понимаю. Как ты думаешь, мне удастся его вернуть? Намджун задумался. — Я не представляю, как ты можешь его разжалобить в его теперешнем состоянии. Юнги молчал несколько минут, а потом вдруг встал и выпрямился. — У меня есть план. И он сработает. Я не буду просить прощения, я просто заставлю его выплеснуть всё наружу.✩ ✩ ✩
Дверь в комнату Джина тихонько отворилась, и в нее, также тихонько, проскользнул Юнги. Дверь тихо щелкнула за его спиной, закрывшись. На кровати было тихо, возможно, молодой человек мерно спал, но нет. — Опять Джун пожалел и пустил в дом бродячего кота. — О, сколько совершенно неприкрытой обиды и гнева было в голосе Джина. Возможно, Юнги переоценил свои силы, надеясь вернуть его, но у него нет другого выхода. — Джин, нам нужно поговорить. — Юнги подошел чуть ближе к кровати. — Я не понимаю, ты же вроде опытный и умный маг… Тогда что осталось непонятным в моих словах, после того, как я тебе врезал? Я нечаянно повредил твой мозг? — Джин приподнялся на локтях и с издевкой посмотрел на Юнги. — Вот досада. Сначала исцелил, а потом покалечил. Ну, может, оно и к лучшему. — Ты можешь говорить все что угодно. Но Джин решил не говорить. — ПО-МО-ГИ-ТЕ! — он смотрел на Юнги спокойно и равнодушно, изо всех сил напрягая голосовые связки. Правда, к своему удивлению, он заметил, что стоящий напротив молодой человек совершенно спокоен. — Хочешь, я открою дверь? Может так кто-нибудь услышит? — Юнги воодушевленно указал на закрытый вход в комнату, в то время, как Джин нахмурился. — Что ты сделал? — Совсем немного защитной магии. — он подошел и присел на самый край кровати. — Мы можем поговорить? — А ты после этого исчезнешь из моей жизни? — Джин улыбнулся. — Не могу обещать. — Юнги улыбнулся в ответ. Это походило на эффектную театральную постановку, где все актеры пытаются сохранить хорошую мину при плохой игре. Но Юнги вдруг стал совершенно серьезным. — Джин, ты знаешь, что ты исцелил меня почти мертвого? Это было намного меньше, чем 10% оставшейся во мне жизни. Молодой человек, поднявшись и облокотившись на подушку, скрестил руки на груди и пожал плечами. — Ну что тут сказать. Я классный. — Это потому, что мы родственные души и осколки одной магии. Джин скривился. — Нет, я классный, потому что классный. И не надо примазываться. Я перестал верить в эту чепуху. Но! Если вдруг это не чепуха, я все продумал. Юнги вопросительно посмотрел на Джина, ощущая, как в сомнении его правая бровь поползла вверх. — Я вполне могу жить без тебя, просто зная, что ты жив. И никогда не узнав, когда именно ты умер. Где-нибудь в теплом Зимбабве. Ну или на холодной Аляске. Сам выберешь — не маленький. Только пожалуйста, подальше от меня. В благодарность за спасение твоей жизни. — Нет. — Тогда вали. — напускное равнодушие мигом пропало из его голоса, уступив законное место ледяной строгости, граничащей с жестокостью. Юнги послушно встал. Джин поднялся с кровати и направился к выходу из своей комнаты. — Надо удостовериться, что ты действительно уйдешь и закрыть дверь на замок. А то ходят тут всякие. — Он улыбнулся, и Юнги от этой улыбки поежился внутри себя. Он такого Джина не знал. — Прошу, выход здесь. Молодой человек стоял рядом с открытой дверью, совершенно негостеприимно на нее указывая. Юнги как будто действительно собрался выходить, но оказавшись рядом с дверью, закрыл ее, повернув ключ, и встал напротив раздраженного Джина. Юнги смотрел ему прямо в глаза, и тот даже не пытался отвести свой взгляд, в котором было столько самоуверенности и вызова… Но у Юнги была цель, а если у Юнги была цель, она была обречение на выполнение. — Если ты в данный момент пытаешься успокоить меня своими магическими штуками, можешь расслабиться. Я теперь тоже умею возводить ментальную защиту сотого уровня. И в этом случае, хорошо, что именно ментальную. — Отлично, значит, придется действовать более приземленными способами. — Юнги улыбнулся, и в следующее мгновение Джин был вжат в стену самым неделикатным образом. Внезапно обретший уверенность, однажды исцеленный маг, положил свою руку на шею все еще сохранявшего остатки внешнего спокойствия Джина и нежно поцеловал его, на удивление, не встретив никакого сопротивления. Но в следующий момент… — Ай! — Юнги рефлекторно приложил пальцы к своей нижней губе, и на них осталась пара крохотных капель крови. — Я тебя несколько раз предупреждал. Я говорил, что не собираюсь иметь с тобой более никаких дел. Ты, кажется, перестал правильно и адекватно воспринимать слова. Это тревожный знак. Юнги улыбнулся. — Я не думал, что тебе нравится такое, но… Обе его широкие ладони в один момент, с силой, которую Джин никак не мог ожидать, крепко пригвоздили его руки к стене. Он поставил свою ногу между ног прижатого к стене молодого человека, тем самым обезопасив себя от внезапного и очень чувствительного для любого мужчины нападения. В следующее мгновение, его губы оказались на шее Джина, который вдруг почему-то не ощутил мягкости или нежности, которыми обычно сопровождал свои ласки Юнги. После кратковременного касания губ, теперь немного обескураженный молодой человек ощутил зубы, которые не сомкнулись в болезненный укус, а лишь медленно сминали чувствительную кожу. Джин совершенно рефлекторно, не отдавая своим действиям никакого отчета, закрыл глаза, пока движение зубов на его коже вдруг прервалось поцелуем, быстро перешедшим в грубый засос. Джин буквально чувствовал, как на его шее появляется отчетливый красный кровоподтек. Не отрывая губ от тонкой кожи, Юнги языком проследовал по линии под нижней челюстью и, наконец, достиг уха. — Нравится? Он поднял свои руки с зажатыми запястьями Джина над его головой, ловко переведя их в одну ладонь, и освободившейся рукой скользнул к члену обездвиженного молодого человека, совершенно твердому. Юнги довольно улыбнулся. — Если ты хочешь продолжить, тебе придется немного усмирить свой пыл, чтобы я мог отпустить твои руки, не боясь оказаться убитым. — Он говорил в непосредственной близости от лица Джина, на лице которого внезапно появилась улыбка. У Юнги было ощущение, что перед ним дикий зверь, который легко может откусить ему нос, если пожелает. — Встанешь на колени? — самодовольный похотливый тон. Юнги сомневался лишь мгновение. Он отпустил руки Джина, и тот сразу, понадобилось всего одно движение, расположил его спиной к стене. — Ну? — он смотрел прямо в глаза Юнги, который в следующее же мгновение быстро и немного болезненно опустился на колени, потянув за собой поясную резинку его пижамных штанов. Пока Юнги примирялся к находившемуся напротив его лица возбужденному члену, Джин мягко запустил свои пальцы в его волосы. Однако эта нечаянная нежность продлилась недолго. В момент, когда Юнги взял головку в свои губы, хватка усилилась, грубо побуждая взять член глубже. Стоявший на коленях молодой человек краем глаза заметил, что Джин упер свою свободную руку в стену. Что ж… Стало очевидно, что предстоящие ласки не будут нежными и трепетными. Но Юнги знал, на что шел. Ради чего шел. Он максимально расслабил мышцы горла, и в следующее мгновение он ощутил, как из глаз брызнули первые слезы. Не от тоски и горя. Член Джина упирался в стенку его глотки. Не задерживаясь в этом положении, он оттянул голову теперь находившегося в его полной власти парня, дав ему возможность вздохнуть. Но ненадолго. Новый толчок, и Юнги рефлекторно закрыл глаза. Держа его за волосы, Джин планомерно и резко двигал только своими бедрами, заставляя брать член на всю длину, и не издавая при этом ни звука, как будто он ровным счетом ничего не испытывал. В какой-то момент, он задержался глубоко внутри горла, чувствуя на своем члене, из-за предпринимаемых попыток вздохнуть, сжатие мышц гортани. Из глаз Юнги снова брызнули слезы, из уголка рта стекала влага, активно продуцируемая слюнными железами. Ему стало не хватать воздуха, но вместо того, чтобы вынуть член, Джин сделал еще несколько небольших толчков. Еще мгновение, и он полностью вынул член. Юнги сразу сделал спасительный глубокий вдох, снова начав дышать. Он быстро вытер лицо и поднялся. Джин взял его за шею и грубо поцеловал, оттянув зубами уже пострадавшую нижнюю губу. Когда Юнги снова посмотрел в его глаза, они были как будто затуманены. Как будто Джин старательно пытался сохранять свое теряющее силу самообладание, но пережитое только что животное удовольствие заставило его об этом забыть. — Теперь моя очередь. — Юнги одним резким движением сорвал с него пижамную рубашку, рассыпав по полу пуговицы. Затем он стремительно стянул с себя штаны и толстовку. Взяв одно рукой Джина за талию, другой он, крепко держась за его шею, соединил их губы. Это нельзя было назвать поцелуем. Но это было именно то, что нужно. Верный признак того, что сознание начало уступать бессознательному. Юнги развернул Джина лицом к кровати и толкнул его вперед. — В коленно-локтевую. — Пока Джин неожиданно тихо и послушно переместился на кровати, Юнги подошел к прикроватной тумбочке. — Не надо. — голос находившегося на кровати парня звучал тихо, как будто он знал, что именно задумал Юнги. — Джин, я не хочу причинить тебе боль, я лишь хочу, чтобы ты освободил себя и дал возможность мне почувствовать то, что ты пережил. Юнги взял только смазку, и в следующее мгновение он уже прижимался к Джину сзади. Ощутив на своем бедре твердый возбужденный член, он нетерпеливо застонал. Юнги выдавил на свою ладонь достаточное количество смазки, для пальцев и члена. Он нагнулся к Джину, закусив мочку его уха. То, как быстро и легко он открылся для двух пальцев, давало понять то, что сознание Джина больше не властно над его телом. Теперь все решала животная жажда удовольствия. Юнги мерно двигал пальцами внутри, лишь стараясь мягче растянуть плотно сомкнутые мышцы, для того, чтобы максимально уменьшить боль и увеличить удовольствие. В это же время он мягко целовал плечи Джина, далее губами и языком следуя вдоль линии его позвоночника, настолько низко, насколько позволяло его положение. Когда он вытащил пальцы, находящийся под ним молодой человек выдохнул. Он не успел вздохнуть, так как в следующее мгновение, настойчивым, но все-таки осторожным и плавным движением, Юнги вошел в него. На всю длину. И остановился, дожидаясь того момента, когда Джин наконец вдохнет. Он наклонился к его уху, медленно и с небольшой амплитудой двигаясь внутри, давая ему возможность подготовиться. — Я знаю, насколько глупо было сомневаться в тебе. — движение глубже, озвучиваемое только неравномерным дыханием, вырывающимся из приоткрытых губ Джина. — Я знаю, что из-за меня ты пережил то, что не должен был. — еще движение, и губы вместе соединения шеи и широких плеч. — Я знаю, что ты перестал верить в судьбоносные встречи. — темп немного быстрее, движения чуть менее глубокие, и вот Джин издал первый отчетливый стон, который выдавал его нетерпение. — Но также я знаю, что ты никогда больше не сможешь от меня отделаться. — Юнги выпрямился и, взяв Джина за плечи, совершил первый резкий и глубокий толчок, который сорвал с губ ничего подобного не ожидающего прорицателя громкий отрывистый стон. Приняв его за хороший знак, Юнги наконец-то смог отдаться моменту. Его каждое новое движение внутри Джина было наполнено все большей силой, которая отдавалась в его ушах сладостным эхом стонов. Юнги не мог знать, помнил ли Джин о том, что он позаботился о звуконепроницаемости спальни, или же он был настолько поглощен процессом, что забыл все грани приличного. Юнги было плевать. Ощутив, с новым резким, твердым, глубоким движением внутри себя зубы на своем плече, которые на этот раз чуть сильнее сжали чувствительную кожу, Джин издал глубокий гортанный звук. Как будто он ждал именно этого. Это не было грубостью в обычном понимании. Это было чистое возбуждение, которое не ограничивалось никакими рамками. В следующее мгновение Юнги сильным движением поднял его. Крепко одной рукой обхватив его за плечи и не прекращая жестких и резких движений, которые теперь, с медленным, но верным приближением оргазма, становились все более нетерпеливыми, второй рукой он взялся за член Джина, плотно обхватив его своей большой ладонью. Теперь каждое новое движение внутри, сопровождалось тугим скольжением члена в его ладони. Юнги надавил на поясницу замершего в его руках парня, заставив его чуть прогнуться. Направление члена изменилось совсем немного, но звуки, которые слетали с губ Джина после каждого нового толчка… Гортанные, низкие, иногда сменяющиеся громкими вскриками, когда Юнги неожиданно и резко входил на всю длину и сразу же, лишь немного двинув свои бедра назад, входил снова. Он уткнулся в шею Джина, губами, зубами то и дело прихватывая раскрасневшуюся кожу. Не причиняя боли. Возможно, грубо, но не жестоко. И когда Джин вдруг затих, Юнги понял, что это нужный момент. Одной рукой он взял его за шею, другую расположил на его плече, максимально прижав его к своим бедрам, и… стал почти неистово двигаться. Глубоко. Жестко. Ощущая почти невыносимое давление на своем члене, которое он должен был игнорировать, чтобы доставить максимальное по силе наслаждение. Они кончили почти одновременно. Джин в одно мгновение обмяк в руках Юнги, и тот лишь в последний момент успел обхватить его руками и прижать к себе. Казалось, что их взбешенные долгожданным удовлетворением сердца бились в унисон. Юнги уткнулся Джину в плечо, на это раз мягко касаясь лишь губами его кожи. Прошло пара мгновений, и он ощутил влагу на своих руках. Слезы. Это были слезы. Джин плакал. Он при этом не издавал ни звука, лишь моментами тихо всхлипывая, пока из его глаз стремительно текла вода. Он плакал. Юнги осторожно вынул свой член и, насколько это позволял еще не до конца отпустивший его оргазм, переместился и сел напротив Джина. Он обнял его, и влажная от слез щека оказалась на его плече. Юнги гладил Джина по голове, пока тот выпускал наружу все, что накопилось в нем за этот день. Все, что он пережил. Все, что не давало ему спокойно дышать. Вдруг он поднялся, и Юнги увидел красные, залитые слезами глаза. — Я бы умер без тебя. Ты понимаешь, умер бы. Ты не представляешь… — его голос звучал тихо, иногда срываясь на шепот. Юнги взял его лицо в свои ладони. Он смотрел в заплаканные глаза и чувствовал все то, что чувствовал Джин. — Быть родственными душами значит делить все на двоих. — он не заметил, как и из его глаз брызнули слезы. Он действительно чувствовал. Сдавливающее горло отчаяние. Черный ужас, застилающий глаза. Горе, которое не дает вздохнуть. И страх. Страх, который заменяет кровь, доставляя ужасное страдание не только душе, но и телу. Страх потери, который ты начинаешь ощущать физически. Тупая боль, которая отдается по всему телу и не имеет средства для избавления. Юнги не мог поверить в то, что на все это он обрек самого дорого человека сам. Добровольно. Он крепко обнял такого родного, такого желанного, такого драгоценного Джина, потерять которого теперь просто не представлялось возможным. Юнги почувствовал этот момент. Если раньше они были невыносимо близки, то теперь они стали единым целым. Магическое поверье, которое то и дело рассказывали друг другу взрослые и передавали свои детям, об осколках магии, навсегда объединяющих души в одно единое целое, вдруг стала былью. Ничтожная вероятность. Так мало шансов. Но теперь его судьба была в его руках. И он знал, что никогда ее больше не отпустит. Он немного отстранился, только для того, чтобы увидеть это самое красивое лицо. Красные, еще влажные от пролитых слез глаза. Такой же красный вспухший нос и надутые пухлые губы. Юнги вдруг улыбнулся. И… Джин улыбнулся в ответ. — Ну что, теперь ты веришь в родство душ и в то, что мы с тобой две половины одного целого? Моя половина, правда, немного тупа и упряма, но ты же просто обязан быть в чем-то лучше. — Юнги нежно поцеловал Джина, который улыбался сквозь поцелуй. — Верю. — А что чувствуешь? Джин задумался, улыбка пропала с его лица, чтобы в следующее мгновение вернуться. — Брызги воды. Как будто ты стоишь у водопада, на расстоянии, когда явственно ощущается его освежающая прохлада, и маленькие холодные капли мягко остужают разгоряченное солнцем тело. — он, улыбаясь, закрыл глаза, но потом вдруг сразу открыл, удивленно приподняв одну бровь. — Стой, ты же чувствуешь то же самое! Вот и оно. И какие еще нужны подтверждения?