План "B"

Знаете, я никогда не верила в крылатое выражение «вышебленная земля из-под ног». Считала это несуразным и совершенно не понимала, как это чувствует человек. Но сейчас осознание тяжёлым обухом ударило по макушке. После слов двух парней я перестаю чувствовать твердую землю под ногами настолько сильно, что меня начинает укачивать, а ноги подкашиваются. На слабом рефлексе вытягиваю руку в сторону и хватаюсь за поручень, не моргая смотря на задиристого Бакуго. В горле образовывается большой ком горечи, а во рту все пересыхает настолько, что сравнимо с Сахарой. Моему полумертвому состоянию противостоят оживленные глаза Тодороки младшего; мрачно становится ещё больше. — Что? — заикаюсь. Голос слишком слабый и тихий. Задаю вопрос лишь потому, что на данный момент способна только на это. Хоть и выглядит жалко. — Ты дочь злодея, не так ли? — спокойно спрашивает сплитовый, сдунув челку с глаз. Киваю на автомате, устремив свой взгляд в пустоту. Или нет. По крайне мере, белые кроссовки пепельноволосого намного интереснее, чем их зловещие и радостные, но в то же время и осуждающие взгляды школьников. Школьников, которым мой отец изрядно подпортил нервы. Прихожу в себя, когда до моего плеча дотрагиваются холодной рукой. Туманным взглядом смотрю на отродье Старателя и злюсь. Злость закипает слишком быстро и ярко, и в следующую секунду я отталкиваю парня. Тот отходит на шаг — не больше, — но и этого достаточно, чтобы Бакуго сорвался с места и прижал меня к стене, сжав шею. Какого черта всем так нравится хвататься за шею? Преодолеваю соблазнительное желание усмехнуться прямо в мордашку первогодки. Сдерживаюсь. Всё-таки жизнь мне намного дороже, нежели чье-то ментальное спокойствие. — С чего вы взяли, что мой отец Пятно? Разве есть весомые доказательства? Они не могли догадаться. Я вела себя все это время очень аккуратно и следила за каждым своим словом и движением. Я просто не могла так легко попасться. Остаётся вопрос, где я так налажала, как на ум приходит осознание того, что утром им мог проболтаться Тобио. Чертов засранец с длинным языком. Голос вновь хрипит, гулко сглатываю образовавшуюся слюну в горле и часто, но коротко вдыхаю воздух через рот. Стенки ротовой полости обсыхают слишком быстро, приходится сглатывать каждые секунд десять, как минимум. — Отпусти, — закрываю глаза и стараюсь вдохнуть как можно больше воздуха через нос, после чего выдыхаю, скуля, — пожалуйста. — Зачем? Если и вправду являешься дочерью Пятна, то у тебя обязательно будет причуда, как и у него. А это слишком рисково, — медленно, шёпотом проговаривает Бакуго, приблизившись к моему уху. Странные всё-таки у парней кинки. В особенности в моем окружении. Сжимать шею, шептать на ухо, пытаться убить. И почему такое же внимание я не получаю от представительниц прекрасного пола? Тога, к слову, является исключением, потому что она слишком поехавшая. — Я не его дочь. — Твердо проговариваю, жизнь смотря в красные глаза напротив. Как иронично, пару минут назад я также смотрела в красные глаза, но не с таким раскладом. — У меня даже причуда другая, придурки. — И какая же? — скептически ведёт бровью Шото, стоявший в стороне и сложивший руки на груди. — Контроль времени, — сглатываю, не очень хочется раскрываться, как цветок весной, всем, кто спросит о моей жизни. — Не верите — спросите у всего преподавательского состава. Да даже директор Незу вам подтвердит это. Осекаюсь. Если они решатся проверить информацию про мою причуду, то, не исключено, что они спросят и про отца. Тогда то этот хомяк и выложит им все на ладони, захочет он этого или нет. Бакуго Кацуки отпускает меня и отходит, подходя к своему однокласснику. Они о чем-то переговариваются, оба хмурятся и чем-то недовольны. В итоге, пепельный уходит и оставляет нас двоих. Я лишь вздергиваю бровь, и что этому отродку от меня нужно? Расслабляюсь я все равно слишком рано. По виду Кацуки сразу видно, что он поверил мне, хоть и все ещё в замешательстве. Что на счёт Тодороки, то тот стал более эмоциональнее. Не успеваю я оглянуться, как мои ноги оказываются закованы в ледовые оковы, а перед лицом возникает мордашка мальчика-сплита. — Не смей врать, Рей. — Хмурюсь и сглатываю. Я второй раз вижу эту первогодку так близко, и второй раз мне безумно страшно. Аккуратно опускаю взгляд на свои ноги и цокаю, ведь лёд начинает таять в такую жару и вся вода впитывается в штанины. — Эй, поаккуратнее. Голову нагло поднимают за подбородок, сильно сжав нижнюю челюсть. Хочу вновь оттолкнуть парня, как тот произносит то, чего я никак не могла ожидать от такого тихого студента. Он даже намного тише Тамаки, но более увереннее в своих словах и действиях. — Я слышал ваш разговор с учителем Аизавой тогда, когда ты решила пробраться к нам. Долго не мог уснуть и понять, что с тобой не так, а оказывается ты дочь злодея, опасного злодея. — Каждое новое слово, что вылетает из уст Тодороки, больными ударами отдаётся в височной доле. Челюсть сжимается от горечи, а в носу вновь начинает неприятно щипать. — Но когда я спрашивал о тебе у учителя, то он отмалчивался и говорил, что это не мое дело. Посылал меня к Большой Тройке. Тварь. — Но они так же молчали. Мне пришлось навести справки. И вот сегодня, я узнал очень занимательную деталь. Ты перевелась с геройского на факультет управления, ведь так? — молчу, облизываю губы и продолжаю смело смотреть в гетерохромные глаза. — Восемь месяцев назад, именно тогда мой отец отправил Убийцу Героев в тюрьму. А ещё, его фамилия Акагуро. Чизоме Акагуро. Этот человек ещё хуже, чем Лига Злодеев. В психологическом плане. Никто из Лиги не давил на меня так сильно, как делает этот парень. Его голос твердый и уверенный, хладнокровный. Заставляет покрыться тело дрожью из-за пронзительного спокойствия и взгляда. Этот взгляд в точности такой же, как и у Старателя. Громко сглатываю и выворачиваюсь из рук студента. Смотрю в сторону, опустив голову. Он прав, абсолютно во всем. Хороший и умный парень, который узнал, как зовут Пятно, узнал, что я его дочь, а ещё то, что я перевелась именно из-за этого. Стоит его похвалить при всех, но обида на саму себя не позволяет вымолвить и звука. Крепко зажмуриваюсь и обреченно киваю. Шмыгнув носом, вытираю ещё не успевшие скатиться по щекам слезы и поднимаю взгляд. Как говорил отец, страху всегда нужно смотреть в глаза; вот и я посмотрю в глаза первогодки, который в будущем обязательно станет представителем Большой Тройки. Осознание правды громким гулом бьёт по вискам. Я сделала слишком поспешные выводы об этом парнишке, ведь он не учел главного. То, без чего не обходятся все обвинения. И это вещественные доказательства. — Ты установил отцовство между мной и Пятном? Если ты предоставишь мне этот документ, то я добровольно сдамся полиции. Повисает молчание. Гетерохромный усиленно думает и молчит, а я не собираюсь разочаровывать тишину и спокойствие, воцарившее между нами. Облизываю губы и торжествующе улыбаюсь. Не такой уж ты и умный, Шото Тодороки. Приближаюсь к лицу первогодки и слабо дую в его ухо. Шепчу ему одно слово — «Проиграл» — и оставляю мокрый поцелуй на левой щеке. Высвободившись изо растаявшего льда, оставляю паренька недоумевать одного, заходя в вагон и оповещая всех студентов первого года о том, что мы скоро будем гулять по самому красивому городу Японии.