Все оборотни такие душевные?

      Фолл занес последние пакеты с одеждой и пошел на выход, лишь кивнув Эмме на прощание. Приближаться не стал, чтобы лишний раз не нервировать. После его последней попытки приобнять ее сегодня утром, она окатила его ледяной водой из кружки.       Порой ему казалось, что у нее раздвоение личности. То она вдруг решает поддаться ему и целует, то на следующее утро дерется. Ее подруга догнала его в дверях. — Ты же вроде как свободен? — Макс вопросительно изогнул бровь, — ну девушки нет?       Оборотень посмотрел на Эмму, которая вспыхнула и отвернулась, а Меган продолжила атаковать нового знакомого. Она легонько коснулась его плеча. — Может мы тогда сходим куда?       Макс дернулся, сбрасывая ее руку с себя. — Прости, сердце занято, — он пошел прочь, — Эмма, если что сразу звони.       Девушка кивнула, но так и не подошла. И зачем он это ляпнул? Лучше бы молчал. Уехал бы, исчез из ее жизни и все было бы прекрасно. Наверняка Эмма что-то сказала своей подруге, иначе от чего девушка повела себя так смело.       Парень приехал домой и его взгляд упал на лежащую на входе голубую папку, которую ему вчера отдала Эмма. Ведь целовала же. Сама захотела. Где в ее голове находится этот гребаный переключатель чувств к нему? Если бы Макс знал, давно бы зафиксировал в положении «Люблю и плевать на остальное». Иначе он не мог объяснить смену ее настроения. Причем такую глобальную. Ну или он псих и все их поцелуи, будто их было много, все два поцелуя были сном, который он принимал за реальность.       Макс уселся поудобнее, его ждало увлекательное время препровождение. Он пролистал мельком всю стопку. Напечатано. И только первый лист отличался. Девушка рукой что-то написала. Отложив все остальные листы, оборотень начал вчитываться в неразборчивый почерк. И так писала, как курица лапой, а тут складывалось впечатление, что строчила на коленке, причем явно торопясь.       «Я не хочу, чтобы у нас были какие-то секреты…       Как только ты это прочтешь, то сразу посчитаешь меня сумасшедшей. И так ведь долбанутой зовешь. Теперь ты будешь знать, что это прозвище по праву мое. Я заслужила.       Но и скрывать это от тебя я не хочу. Пожалуйста, читай до конца. И знай, что я никому не открывалась настолько и мне очень тяжело дался этот шаг.»       Он читал весь день. Там было все. Сны, из которых он узнал, что девушка давно ждала их встречи. День, когда он сбил ее, как она наврала ему. Радовалась, как маленькая, что эта шалость удалась. Ссоры с парнем…       Столько информации. Фолл и представить не мог, что творится в голове этой девушки, но благодаря этим записям начал понимать ее. Вот она начала метаться в своих чувствах к нему. Их первый поцелуй. Он и подумать не мог, что она испытывала в тот момент такой спектр эмоций. Парень улыбнулся, читая эти строки. Ведь он чувствовал тоже самое…       «…Все внутри трепетало от малейшего его прикосновения. Не думала, что он настолько страстный. Загорается от малейшей искры. И меня к нему безумно тянет. Хочу, чтобы каждое утро начиналось так, как это…»       И если одни строки вызывали искреннюю улыбку, то другие заставляли хмуриться.       «…Это не любовь, просто привязанность. Надо успокоиться. Нельзя позволить себе влюбиться. Только не сейчас. Забудь, Эмма…»       На страницах ее записок описывались и не прекращавшиеся кошмары. Врала значит, когда говорила, что больше ничего не снится.       Чем больше Макс читал, тем больше ему казалось, что все эти страницы писались разными людьми. В зависимости от эмоций, которые испытывала Эмма, менялось все от используемых слов до построения предложений.       «…Я не знаю, что это такое. Оно следит за мной. Следует по пятам. Я чувствую холодный взгляд этого существа на себе. Оно исчезает только когда рядом Макс. Он будто ставит все на свои места, возвращая меня в нормальный мир. Дает мне возможность почувствовать себя такой же как и все…»       Оставалось всего несколько страниц и Макс дочитает до конца. Глаза закрывались сами собой, но оборотень всерьез был намерен закончить чтение. — Ты серьезно? Да он на тебя разве что слюни не пускает, — Меган то и дело говорила про Макса, вновь и вновь заводя разговор о нем, — держи.       Она протянула подруге кружку с чаем. Вот что Эмме не хотелось обсуждать со своей подругой так это ее собственные чувства к Фоллу. Как можно говорить о том, в чем сама не до конца уверенна? Девушка искусала все губы, пожалев уже тысячу раз, что отдала свои «Записки долбанутой» Максу. Ведь прочтет и только выдохнет, что сбагрил такую неадекватную.       Эмма не слушала болтающую без умолку о лучших качествах едва знакомого парня, ведь она сама знала какой он, Макс Фолл. Девушка лишь иногда кивала, листая фотографии в своем телефоне. Ей очень хотелось остаться одной и все хорошенько обдумать.       Зевнув для отвода глаз, Эмма поднялась из-за стола и, пожелав Меган спокойной ночи, удалилась в отведенную ей комнату. Девушка проворочалась около часа. Сон не шел, а мысли так и витали вокруг Макса и их последнего поцелуя. Ну зачем она окатила его водой с утра? Чтобы убедить себя и его, что этот поцелуй только ошибка? Взбунтовавшиеся эмоции просили выхода и нашли?       Она взяла в руки телефон и продолжила листать фотографии. Остановилась Эмма на одной из них. Макс пришел вымотанный и уснул, сидя напротив телевизора, а она не удержалась и сделала селфи, на котором шутливо целует его в щеку. Сколько раз девушка хотела удалить этот снимок, о существовании которого оборотень даже не подозревал. Но рука не поднималась. Такое милое, домашнее фото…       Девушка собрала волю в кулак и набрала его номер телефона.       Макс, надеясь, что не разбудит, начал звонить Эмме. И пусть гора новой информации свалилась ему на голову, как снежный ком. Он не хотел ее терять. Да, долбанутая, да они будут ходить по психологам и психиатрам до конца жизни, да ее настроение будет постоянно меняться, но это его долбанутая. И она должна об этом знать.       «…Абонент разговаривает по другой линии. Перезвоните позже…»       Оба с разочарованием отключились.       Макс сжал кулаки. Эмоции искали выхода. Он должен был ее увидеть. Прямо сейчас. И пусть это было полнейшим безумием — ехать среди ночи к девушке. Но он должен что-то сделать.       По щекам Эммы катились слезы. Был бы Макс сейчас здесь наверняка бы попытался ее обнять. Вот именно сейчас она бы не сопротивлялась. Упала бы в его объятия и плакала, плакала, плакала. Под его успокаивающий шепот и шутки. Он всегда мог подобрать слова, чтобы успокоить. А Эмма его лишь отталкивала раз за разом. Психолог была права, ему просто надоело биться о кирпичную стену, которую она сама же выстроила.       Червячок сомнения продолжал нагонять смуту в ее мысли. А что если не любовь?       В сердце девушки заползло какое-то гадкое чувство, будто предвещающее что-то плохое. Абсолютно отвратительное. И это ощущение пугало, усиливая начавшуюся истерику.       Макс борясь со сном и усталостью ехал к ней. Пусть она сейчас его выгонит, но сначала скажет все в глаза. Все, что чувствует. И он тоже не будет молчать. Хватит. Тяжелые веки закрывались сами собой. Ни музыка, грохочущая в автомобиле, ни два стакана кофе, которые он выпил перед тем, как ехать к Эмме не спасали.       Сон постепенно брал свое. Фолл уже даже не думал. Мозг кипел и отказывался работать. Оборотня ослепило, он зажмурился всего на секунду.       Калейдоскоп ужасных эмоций. Визг покрышек. Отборная брань. И полная нехватка времени. Понимание неизбежности столкновения.       Удар. Машина перевернулась и улетела с дороги. Звон. Все перевернулось. Макс не успел до конца понять что произошло, откуда взялся этот треклятый шумахер на своем корыте. Боль пронзила все тело, прогоняя сон. Хотелось кричать и сил бороться с этим не осталось. С губ оборотня сорвался крик. Кровь темно-красными струйками стекала по рукам и лицу.       Автомобиль вылетевший на встречную полосу был не в лучшем состоянии. Такой же мятый, как и у оборотня, если не сильнее. То, что он не сложился гармошкой было настоящим чудом. Водитель уже был без сознания, если вообще был еще жив.       Фолл хотел себя осмотреть, но не мог даже пошевелиться. Голова раскалывалась на части, жутко болела спина и руки, и, кажется, левая нога. Любая мысль вызывала новый приступ, но не думать совсем не получалось. В ушах до сих пор стоял звук сигнала автомобилей, летящих друг другу навстречу. В глазах Макса все окончательно расплылось и погрузилось в темноту…