Бездна

Неделя, проведенная в труде, прошла достаточно быстро, и Марибет даже не могла поверить, что скоро все закончится. С одной стороны, подобное ее необычайно радовало, потому что наконец она была близка к тому, чтобы избавиться от назойливого преследования настороженных, полных презрения и осуждения, взглядов и злобных шепотков за спиной, что исходили от ванов, светлых альвов, огненных демонов и цвергов. Но, с другой стороны, это ожидало мага льда в царстве асов, и девушка понимала, что такое отношение действительно заслужила по праву. Хозяйка междумирья каждый день пыталась свыкнуться со своей участью, однако тупая боль, находившаяся где-то под ребрами, никак не уходила: что-то до сих пор сжимало мерзлое сердце мага когтистыми лапами, иногда сдавливая так сильно, что в глазах темнело. Стоило бы, справедливости ради, отметить Одина Всеотца, сыгравшего не последнюю роль в событиях минувшей недели. Он сумел достаточно быстро договориться с правителями пострадавших от войны миров, а те, почти довольные обещаниями асгардского царя, обеспечили королеве Эфиг относительно спокойные условия для работы. С Марибет никто не беседовал, на нее никто не нападал, и ей никто не мешал: она приходила ранним утром, когда не было ни одного намека на рассвет, и, пока царства спали, выполняла свои обязанности — какое же счастье, что можно было пользоваться магией! — а затем почти незаметно уходила, встречая время от времени местных жителей, которые, кстати, не особо желали встреч с нелюдимой хозяйкой междумирья. В общем, именно так девушка старалась угомонить свою совесть, постепенно выедающую ее изнутри, но ничего не получалось: магу льда становилось лишь тошнее. И, наверное, Марибет страдала от другой части сделки с Всеотцом, которая неумолимо приближалась к обещанному выполнению. Что ж, кто знал, что все закончится именно так. В последний день маг льда должна была завершить свои отработки в Альфхейме. Однако вместо того, чтобы отправиться туда засветло, девушке пришлось дожидаться практически вечера: царь светлых альвов, к удивлению королевы Эфиг, попросил прибыть в его мир в строго установленный час. Девушка не стала спорить, потому что ей не хотелось новых конфликтов, и поэтому день она решила провести в компании дракона, который воспринял просьбу правителя альвов достаточно скептически. Они сидели на крыше замка, ели жареное мясо — защитник Игнис приволок какого-то фиолетового барашка с пятью рогами — и беседовали обо всем на свете. Марибет в тот момент забыла о том, что ее тревожило последнее время, и беззаботно хохотала над всеми драконьими шутками, а Эдан был непомерно доволен собой, радуясь тому, что он сумел развеять хандру королевы. Однако небо междумирья постепенно окрашивалось в лиловый, в верный признак приближения ночи, и маг льда стала печалиться прямо на глазах. В какой-то миг пара замолчала и задумчиво смотрела на чернеющие вдалеке горы, даже не замечая, как мир настиг морозный вечер. — Что тебя гложет? — тихо спросил Эдан спустя дюжину минут неловкой тишины, перебиваемой свистом ветра. — Завтрашний день, — так же тихо ответила Марибет. — Завтра все изменится. — Ты всего лишь добавишь себе новый титул, — огненный змей испустил белые струйки дыма через ноздри, усмехнувшись в своей любимое манере. — Пустяки. — Не пустяки, когда тебя хотят зарезать, пожалуй, все твои будущие поданные, — бледное лицо девушки криво исказила горькая улыбка. — Я не говорил, что будет легко, — невозмутимо промолвил дракон, шевеля кончиком чешуйчатого хвоста. — Ты должна добиться любви асов. — Ха! — истерично хохотнула королева. — Асы теперь думают, что предстоящая свадьба меня не радует, и теперь, каждый раз глядя на меня, они начнут злорадствовать, наслаждаясь моими страданиями. Существо положило голову на свои лапы и прикрыло глаза. — Тем не менее, Один достаточно умно поступил, попросив тебя разыграть этот дешевый спектакль перед достопочтенными асгардцами, — парировало оно, шумно выдохнув черным дымом. — Насколько я заметил, асы любят бросаться из крайности в крайность, и, несмотря на совершенные тобою зверства, они захотят видеть тебя своей царицей, потому что будут знать, что ты из-за этого чуть ли не будешь биться в агонии, — хвост дракона обвил лапы, вытянувшись вдоль массивного, длинного туловища. — По их мнению, смерть слишком просто для тебя, а в асгардской темнице ты сможешь жить чересчур спокойно и долго. — О, да, — мрачно протянула Марибет. — Уж лучше каждый день видеть своих новых поданных и мучиться из-за душевных ран и бесконечных издевок. — Именно, — поддакнул Эдан, медленно расслабляясь. — К тому же, если они рады видеть трикстера своим царем, чем ты плоха в роли царицы? — Всем плоха, — маг опустила голову. — Я — никто. — Не нагнетай, — ласково промурлыкал дракон. — Ты ведешь себя очень достойно. Не все твои предки могли пожертвовать своей гордостью, а ты это сделала необычайно легко. Марибет нервно усмехнулась и запустила пальцы в свои волосы, небрежно их поправляя. — Да, жертва, — едва кивнула она. — Мой отец однажды пожертвовал собственной жизнью, а я лишь заявилась к асгардскому царю, словно подбитая шавка, боязливо прижавшая хвост и уши. — Однако замок признал тебя королевой, — хмыкнул Эдан. — Это тоже многое значит. Маг льда ничего не ответила. Девушке никак не хотелось еще вспоминать об ненавистном ей проклятье Эфиг, нависшем над ее головой, подобно туче. Отражение пока не беспокоило, но это определенно было затишьем перед страшной бурей, а второе испытание, пройденное ею неосознанно во время визита в Асгард, не подарило должного удовлетворения, несмотря на то, что замок вернул свой первозданный вид. Нигде теперь не было пыли, комнаты заполнились всевозможной мебелью, в коридорах, пребывавших почти тысячу лет во мраке, из камня пробились окна — в общем, королевская обитель ожила, как и остальной мир. Чего уж нельзя было сказать о самой королеве. Посидев молча еще несколько минут, девушка медленно поднялась и покрутила головой до хруста в шее. Она поморщилась и поправила верх своей одежды, который отдаленно напоминал мужской дуплет. — Мне пора, — сказала Марибет, глянув на дремлющего дракона. — А ты отдыхай, я скоро вернусь. — Я мог бы тебя проводить, — лениво ответил Эдан, приоткрыв один глаз. — Точно справишься сама? — Конечно, — кивнула девушка. — Я уже большая девочка, мне должно было исполниться тысяча пятьдесят лет в этом году, — она накинула на плечи плащ. — Однако что-то пошло не так. — Ты о том, что тебе уже за сорок? — дракон сомкнул веки и укрылся черными крыльями как покрывалом. — Да, я об этом, — Марибет поморщилась и, натянув кожаные перчатки, подошла к краю крыши. — Все, я пошла. Буду поздно, — плавно качнув головой, она сделала шаг вперед и рухнула вниз. Эдан лишь хмыкнул, испустив пар из клыкастой пасти, и продолжил дремать. А в то время маг льда стремительно падала в воздухе и, что-то шепнув на наречии междумирья, в мгновение ока переместилась в царство светлых альвов. Королева Эфиг оказалась до невозможности пунктуальной: едва последний луч альфхеймского солнца скрылся за горизонтом, девушка ступила за порог царского дворца и приковала к себе десятки испуганных взглядов. Однако Марибет, сильнее натянув капюшон на голову, быстрой тенью отправилась к царю Альфхейма, решив не обращать никакого внимания на столь бурную реакцию местного общества. На ее пути время от времени возникала стража, но мага льда никто не смел трогать, ведь договор с Одином, к счастью, был по-прежнему в силе и королева находилась в относительной безопасности. Тронный зал дворца Альфхейма встретил хозяйку междумирья светом тысячи свечей, стоявших в красивейшей хрустальной люстре, что висела под высоким потолком, и накрытым изысканными блюдами столом. Царь альвов стоял около него, вытянув руки вдоль тела, и совершенно спокойно смотрел, как к нему стремительно приближалась маг льда. Марибет остановилась в паре метрах от него и скинула капюшон плаща, попутно избавляясь от перчаток с помощью нехитрого колдовства. — Государь, — с холодным уважением в голосе промолвила девушка, приветственно кивнув головой. — Я прибыла завершить начатое. — Я знаю, — миролюбиво пропел правитель Альфхейма, растягивая сухие губы в учтивой улыбке. — Однако твои труды подошли к концу еще вчера. — Тогда зачем Вы позвали меня к себе сегодня? — королева Эфиг нахмурила брови, из-за чего гладкий лоб покрылся рваной паутиной морщинок. — Отпраздновать Ваше выздоровление, — ответил темноволосый мужчина и указал на стол. — Всеотец рассказал о Вашем недуге, что заставил Вас ступить на тропинку тьмы. — Вот оно как, — в глубине души мага льда что-то щелкнуло, и Марибет неосознанно напряглась, ища какую-либо уловку. Царь же издал вздох, наполненный тяжестью и тоской. — Королева, я так сочувствую Вам, — он покачал головой. — Вы прошли практически все муки Хели. — О, что Вы… — сказала в ответ хозяйка междумирья, незаметно поправив серебряное кольцо с черным камнем, надетое на средний палец правой руки. — Я не заслуживаю подобного обращения. — Все, довольно пустых разговоров, — мужчина вдруг звонко хлопнул в ладоши и поспешно сел за стол. — Давайте же пировать! Марибет подумала, что достаточно грубо отказываться от подобного, да к тому же она находилась не в том положении для таких дерзостей, и села — в тот же миг подбежали слуги, услышавшие хлопок своего повелителя, и начали обслуживать царя и королеву. В их золотые кубки, украшенные крупными рубинами, налили лучшее вино, специально взятое из личных царских запасов, и мужчина незамедлительно взял свой бокал за толстую ножку и приподнял его. — Выпьем за то, чтобы не было больше войн, — торжественно воскликнул мужчина, сверкнув мутными из-за почтенного возраста глазами. — Да, выпьем… — немного рассеяно ответила девушка и сделала глоток вина, которое оказалось на редкость паршивым. Королева Эфиг сдавленно кашлянула, отставив кубок в сторону, а царь Альфхейма пристально смотрел на нее, так ничего и не выпив. Девушка почувствовала жгущую горечь во рту и, взглянув на вино, заметила белый налет, покрывающий тонким слоем внутреннюю поверхность бокала. В голове сразу сложилась четкая картина происходящего, и маг льда перевела отяжелевший взгляд на мужчину. — Спешу Вас огорчить, — сухо сказала хозяйка междумирья, сжав руки в кулаки. — Отравить меня Вам не под силу. Моя магия достигла своего зенита, и теперь никакой яд не может навредить мне. — Я знаю, — царь светлых альвов прищурил свои глаза, в которых игриво заплясали огни свеч. — Такие, как ты, — он презрительно фыркнул, отбросив все почести. — Способны избежать смерти от яда. Однако… — мужчина наклонил голову чуть набок. — Тройной дозы снотворного из корня морфиги достаточно, чтобы погрузить мага хлада в сон на некоторое время. А большего мне и не надо. — Ох, Вы пожалеете, — Марибет вскочила на ноги, и стул, на котором она сидела, упал с оглушительным грохотом. — Уж поверьте, Вам воздастся по заслугам за это! — девушка уже собралась подморозить самодовольного царя, но перед глазами все начало плыть. Сделав несколько шагов в сторону, королева Эфиг тряхнула головой, стараясь привести себя в чувство, но стало только хуже. Она зажмурилась, пошатываясь из стороны в сторону, и через секунду рухнула на пол, сбитая ужасной усталостью, скатившейся валуном на ее хрупкие плечи. Единственное, что Марибет запомнила в тот момент, — это теплая, нагретая в течение дня, плитка, об которую ударилось холодное тело девушки, и последующая тьма. Она не поняла, сколько длилось ее пребывание в бессознательном состоянии: чувство времени оказалось размытым, как разводы художественной акварели на мокрой бумаге. Разум едва ли охотно освобождался от мглы, что пленила его на неопределенный срок, и маг льда с большим трудом поняла, что очутилась на твердом полу, в месте, насквозь протухшем затхлой сыростью. Конечно, это была тюремная камера, и, как промелькнуло в голове у девушки, она являлась, скорее всего, самой ужасной и зловонной из всех существующих во дворце. Королева Эфиг сделала сдавленный вдох — легкие ужасно болели, а горло горело из-за передозировки снотворного — и разлепила веки. Перед глазами заплясали звезды, своеобразное последствие перенесенного, и, как только они исчезли, хозяйке междумирье удалось увидеть слабые лучи света, падающие из решетки на двери камеры, и осознать, что альфхеймский царь решил ее пленить. Марибет судорожно выдохнула и снова вдохнула, пытаясь пошевелиться, но тело отказывалось слушаться свою хозяйку, будучи полностью отравленным металлом невыносимой усталости. Девушка решила пока просто дышать, закрыв глаза, и сконцентрировалась на внутренних ощущениях. Она почувствовала, как ее организм боролся с действием снотворного, выводя из каждой мельчайшей клеточки этот яд, и облегченно вздохнула: слава Хели, силы хлада позволяли отрезвить мага с невероятной быстротой, и совершенно скоро все вернется в норму. И, действительно, через какое-то время — в тот момент было трудно сказать, сколько минут или даже часов прошло на излечение — невидимые оковы спали, вернув прежний спектр эмоций и ощущений. Однако первое, что почувствовала Марибет, — это необъятная, выворачивающая все нутро наизнанку, жгучая боль, и, чем больше она чувствовала, тем сильнее приходила в немой ужас. О, Мироздание, за что же ей сие испытание… Маг льда, скованная лишающими магией наручниками, лежала на боку в луже собственной крови, чей ржавый запах больно щекотал нос, заставляя морщиться от отвращения. Оковы же, кстати, оказались необычными: они были усеяны мелкими шипами, которые практически до самого основания находились в плоти девушки. Тягучая кровь медленно стекала из пробитых вен по рукам, скрываясь за тряпичными рукавами, по животу, по груди, стремясь вниз, на пол, и, пожалуй, ее ушло достаточно из тела королевы, чтобы та была как минимум ослабевшей. Но царь Альфхейма хотел не просто лишить Марибет магических и физических сил — он желал ее грубо сломать, словно сухую ветку, и, Хель все дери, ему удалось это почти совершить. Девушка не сразу осознала весь кошмар своего положения, и за это стоит благодарить яд, подарившей ей черствость восприятия окружавшего ее мира. Хорошо, что понимание пришло постепенно, иначе маг льда бы просто-напросто сошла с ума, поседев в один момент от пережитого испуга. Однако и сейчас королеве Эфиг было нисколько не сладко. Ее зеленые глаза широко распахнулись, когда она почувствовала… О, боги, смилуйтесь. Израненные руки затряслись в крупной дрожи, позволяя шипам сильнее вспарывать вены, проходящие в кистях, и неуверенно коснулись губ — Марибет пронзительно закричала, но тюремная камера услышала лишь булькающий всхлип стекающей по подбородку крови. Ее крик встал колом поперек горла, не сумев выйти наружу: он столкнулся с наглухо зашитым ртом. Окровавленные подушечки пальцев скользили по тонким гладким нитям, пытаясь убедиться, что это все лишь иллюзия, очередной кошмар, видение разгоряченного падением сознания, однако пульсирующие горячей болью губы говорили об обратном. Королева Эфиг часто задышала, словно ее сразила страшнейшая лихорадка, и постаралась опомниться, но становилось ничуть не легче. Девушка слишком резко выдохнула, и из уголков рта побежали по линии челюсти тонкие струйки свежей крови. О, Хель, подари же ей легкую смерть. Марибет ощутила, как спазм скрутил желудок: видимо, ее начало мутить благодаря этому душераздирающему, чуть солоноватому запаху металла, окружившему мага плотным занавесом. Королева Эфиг зажмурилась, подумав, что необходимо срочно выбираться из темницы, и, осторожно пошевелив руками, приглушенно зашипела, выплевывая больше крови из зашитого рта. Оковы без посторонней помощи снять она не могла, а, значит, нужно было эту помощь вызвать. Маг льда начала успокаивать дыхание, несмотря на нервно клокочущее в груди сердце, и, сильнее сжав веки, коснулась краешка рта. Что ж, царь Альфхейма хотел сломать хозяйку междумирья, однако он даже не мог предположить, что подобным образом ему удастся лишь лишить ее возможности позвать своего вечного спасителя. У девушки же в свою очередь было не так уж много вариантов, и умирать она пока не собиралась, потому что королева не имела права оставить защитника Игнис одного в этой жестокой Вселенной. Она должна была воззвать к нему, но для этого ей бы пришлось пожертвовать внешностью, о которой маг никогда особо не волновалась. И Марибет, наполнив легкие гнилым воздухом, одним быстрым движением дернула уголок верхней губы и снова беззвучно завопила. Слезы градом потекли по грязным щекам, и тело девушки пару раз дернулось, испытав что-то отдаленно напоминающее болевой шок. Один из стежков разрезал поперек губу мага льда, и теперь она больше напоминала разорванный лоскут, из которого щедрыми каплями бежала на пол ярко-красная кровь. Королева Эфиг пошевелила онемевшими пальцами, не обращая внимания на то, как горели вены, и добровольно повторила свою пытку еще раз — перед глазами опять вспыхнули цветные огни, и девушка подумала, что сейчас она чертовски близка к тому, чтобы напрочь лишиться чувств. Сдавленно хрипя, Марибет прислонилась виском к мокрому полу, который, благо, был невыносимо ледяным. Холод немного развеял боль, утягивающую девушку безвозвратно в омут забвения, и маг льда провела кончиком языка по разорванной губе. Казалось, этого освобожденного от нити кусочка рта должно было хватить для того, чтобы разомкнуть слипшиеся уста и произнести одно-единственное имя. — Эд… — на выдохе засипела королева Эфиг, но не сумела договорить, так как вместо ее голоса наружу полилась кровь. Марибет, невероятно грязно выругавшись в мыслях, задрожала, осознав, что придется освободиться из еще одной тугой затяжки, как вдруг до ее ушей дошел звук чьего-то смеха. Девушка замерла, прислушиваясь: по коридору темницы проскакало эхо нескольких шагов. Стража. Гортанно застонав, маг льда подумала, что в этот раз спастись не удалось, и начала мысленно молить Хель забрать проклятую душу из ненавистного мерзлого тела, но всему помешал ключ, вошедший в замочную скважину. Четыре быстрых оборота — и дверь скрипуче отворилась, впуская в зловонную камеру поток свежего воздуха. — А вот и королева, — басом сказал один из пришедших альвов. — Ну, как, Ваше Величество, Ваши новые покои? — насмешливо спросил другой. — Нравятся? Удобно ли Вам? Подушку принести? Марибет, собрав все силы, бросила озлобленный взгляд на мужчин, показывая всем своим видом, что даже сейчас она их не боялась. — Ой, смотри, какая злая, — хмыкнул третий. — Долго злиться не удастся, ведьма. Сейчас мы отведем тебя к нашему государю, и он уж точно найдет тебе стоящую расправу! — Смотрите! — мерзко хохотнул первый стражник. — Эта дуреха разорвала губы! — Я бы еще кое-что добавил, — ответил третий мужчина и подошел к Марибет. — У тебя такие красивые волосы, — он присел на корточки. — Пожалуй, заберу себе на память. Ты же не против? Светлый альв, скаля желтые зубы, потянулся за ножом, висящим у него на поясе. Маг льда, недобро прищурив глаза, сквозь боль сжалась, подобно пружине, и со всей дури ударила ногами по лицу стражника. Раздался звонкий хруст, за которым последовал истеричный вопль мужчины. — Паскуда! — он одной рукой прикрыл сломанный нос, из которого мгновенно хлестнула кровь, а другой стражник незамедлительно схватил девушку за волосы и ударил головой об пол. Перед глазами у королевы опять все поплыло, а в ушках противно зазвенело — Марибет понадеялась, что скоро ее мучения прекратятся. Стражники медленно окружили мага льда и совершенно внезапно замерли, будто они примерзли к одному месту: у дверей возникла высокая, статная фигура, от которой за версту разило яростью и злобой. — Хель тебя дери! — дрожащим, писклявым голосом воскликнул второй мужчина, и послышался звук обнажающихся мечей стражи. Королева Эфиг в этот миг не могла уже сопротивляться надвигающемуся забытью и едва услышала, как три тела с громкими хлопками рухнули на окровавленный пол. Чьи-то тонкие холодные пальцы коснулись шеи девушки, нащупывая слабо бьющуюся жилку, и спустя мгновение Марибет, абсолютно измученная и обессилевшая, опять упала в никуда, попавшись в плен к беспросветной тьме… То, что сломлено, сломаться вновь не может.