Бездна

Вдох-выдох. Глаза, уставшие от яркого сияния злата из-за длительного пребывания во мраке, по-прежнему закрыты, как и некоторое время назад. До моих ушей доносятся одни обрывки фраз и диалогов собравшихся в зале. Иногда я слышу тихие оскорбления излишне самоуверенных асов, которых до глубины души коробит само присутствие злобного трикстера поблизости. О, конечно, каждый наполнен праведным гневом по отношению к моей неоднозначной персоне, но кто из них сумеет сказать все эти мерзкие гадости мне прямо в лицо? Готов поспорить на свои кинжалы, что красноречие из напыщенных храбрецов сразу же исчезнет, как только я взгляну им прямиком в очи и увижу там один-единственный страх перед зловещим Богом Обмана. О, Мироздание, какие же асы все-таки жалкие… Неохотно распахиваю глаза и бегло осматриваюсь. Всеотец уже удалился со старейшинами на совет, и, думаю, сейчас они как раз жарко спорят касательно моей участи. Вполне возможно, они остановились на казни и выбирают что-то между четвертованием и сожжением, если им, разумеется, не пришлись по вкусу оба варианта сразу. Тем временем, Фригг не сводит с меня теплого взгляда, однако в ясных голубых глазах, помимо материнской нежности, отчетливо читается страх, который, к моему сожалению, обоснован. Тор, чье лицо не выражает ничего, кроме невозмутимости, в свою очередь стоит рядом с асиньей и держит ее за руку, иногда переводя взор с женщины на меня. Видно, что громовержец напряжен, — это заметно по тому, как ас крепко сжимает свою любимую игрушку, древний молот Мьёльнир, с которым он, наверное, не расстанется даже под страхом лютой смерти. Фригг внезапно выдавливает из себя сухую улыбку, когда Тор начал что-то ей тихо говорить на ухо, и быстро смахивает свободной рукой слезу, предательски скользящую по гладкой щеке. Я задорно подмигиваю ей, пытаясь хоть чуть-чуть развеселить, и богиня вновь улыбается, но на этот раз легко и непринужденно. Я вновь возвращаюсь в головокружительный водоворот раздумий. Только сейчас, во время суда надо мной, стоя в центре тронного зала дворца Асгарда, я начинаю осознавать события, произошедшие со мной за последний год, и цепочку, по которой они привели меня к полнейшему поражению. Мироздание, насколько я был слеп все это время! Отчего ж мне не удалось увидеть, как меня одурачили пару раз, словно глупое дитя? Селин с самого начала знала свою судьбу, но она приняла решение ничего в ней не менять. И зачем же она сказала мне, что у меня есть хоть какой-то выбор, что я могу все исправить? Зачем нужна была эта ядовитая ложь, давшая мне слабую надежду на святое искупление? Принцесса прекрасно знала, что я по воле случая найду магическое зеркало в разрушенной библиотеке, начну сражение за собственные сны, в какой-то из дней покину Землю Безмятежности и попаду в далекий мир Читаури. Она знала, что я приведу Иаоса к ней и из-за этого она погибнет, — да, Селин знала каждый момент наперед, а я наивно оплакивал ее, думая, что убил девушку своими неосмотрительными действиями. Однако я заблуждался, как и мое отражение: Селин сама себя убила. Читаури тоже сыграли определенную роль в моем будущем. Скорее всего, они следили за мной долго и терпеливо, и их ожидание окупилось сполна. Через зеркальную крошку, оказавшуюся порталом, я попал в их далекий мир — наверное, Иаос разбросал ее по полу, пока я спал. Что ж, он был неглуп, очень неглуп. Читаури намеренно привел меня в комнату, где находилась моя главная слабость в этой бренной жизни — старинные книги и свитки, полные магии древности. И то заклятье по воскрешению отдали мне слишком легко, но я не заметил подвоха — о, в тот момент мое сердце ликовало от радости, а вместе с ним затуманился и здравый смысл. Какой же я глупец… Меня обманули. Бога Лжи обманули. Следует поклясться себе в том, что больше я никому не буду доверять. Никому. Никогда. Все лжецы. Как и я. Все пропитано ложью и кровью. Кто сказал, что я падал в бездну дважды? Я? О, какой же я глупец! Я оказывался в этом проклятом месте целых три раза! Сначала я упал во всепоглощающую пропасть наяву, затем это произошло со мной в царстве грез, а потом я очутился в пучине, созданной наивностью и простодушием. Вдох. Выдох. Главное — не забывать дышать. Главное — контролировать эмоции. Они не должны видеть моей слабости сейчас. Они должны всегда бояться меня. Я — Локи, Бог Коварства, бывший царь Асгарда, самый могущественный маг во всех мирах, расположенных на сильных ветвях Иггдрасиля, и поэтому я не могу разрыдаться, как какая-нибудь пустоголовая девка. Нужно отвлечься от мыслей о минувшем, иначе мои бедные, больные нервы не выдержат непосильной нагрузки из-за самобичевания. Но только как? Чуть хмурю брови, лихорадочно ища идею для размышлений. Взгляд падает на полированный мраморный пол, в котором смутно разглядывается мой силуэт. Ах да, отражение. Как же я мог о нем забыть? Впрочем, сделать это было довольно легко: после того, как я отправился в Мидгард, я почти не спал. Хотя, находясь последнюю ночь под стражей лучших воинов Асгарда, я отправился в обитель грез, но его не встретил, как и мою знакомую незнакомку. Почему-то мне казалось, что та встреча с девушкой и отражением стала последней. По идее, его я могу увидеть всегда — стоит лишь заглянуть в любое имеющееся зеркало. Но вот встречу ли я вновь Марибет? На этот вопрос у меня нет ответа. Возбуждение в зале нарастает. От громких звуков начинает болеть голова. Пытаюсь размять онемевшие пальцы и невольно морщусь из-за боли в запястьях: все-таки наручники стерли кожу до крови. Губа, которую разбили мне сегодня утром, уже не саднит — хоть что-то радует меня в сложившейся ситуации. Фригг обеспокоенно смотрит на золотые двери, за которыми не так давно скрылись мои судьи. Тор не сводит серьезного взгляда с меня, и я вижу, что его отношение ко мне двояко. С одной стороны, он хочет размозжить Мьёльниром мой череп, что, в принципе, довольно логично. А вот с другой стороны, могучий Тор горит от желания помочь мне. Но кто сказал, что мне нужно его покровительство? Я достойно приму наказание, каким суровым оно ни было. Впрочем, идея провести вечность на Острове Безмолвия мне не казалось особо привлекательной и манящей, поэтому остается только надеяться на другую участь. И вот массивные двери распахиваются с неким величественным скрипом — асы сразу же затихают. Зал окутала звенящая тишина, перебиваемая редким кашлем вперемешку с шепотом и уверенными шагами Одина Всеотца. Он медленно подходит к своему трону, символу царствующей власти, и разворачивается лицом ко мне. Я опять вызывающе поднимаю подбородок, прищуриваясь и не сводя внимательного взгляда с него, но краем глаза замечаю, что Фригг обеими руками вцепилась в крепкое плечо Бога Грома. Один устало глядит на меня, показывая, что ему хочется побыстрее закончить весь этот процесс. Он отрывает от пола Гунгнир — и через мгновение раздается громкий стук. — Совет был долгим, — неторопливо начал Всеотец. — И трудным, но мы сумели прийти к единому решению. Сквозь намордник ему не видна моя легкая усмешка. Неужели они решили меня четвертовать, а затем сжечь, как я предполагал ранее? — Преступления тяжки, и я надеюсь, что наш приговор станет и для тебя тяжким, как и то, что ты совершил для людей Мидгарда, — грозно проговорил Один. Его мудрые советчики показываются из дверей и выстраиваются в один ряд, а на их лицах сияют самодовольные улыбки. Так, если мне представиться шанс для мести, то, пожалуй, я начну с них. — Локи, сын Одина, Верховный суд Асгарда во главе со мной, Одином Всеотцом, приговаривает тебя к ссылке из Асгарда, — после оглашения приговора по всему залу прокатывается тихая волна возмущения. — Ты проживешь полгода в Мидгарде, как обычный смертный. Ты не сможешь пользоваться магией, — Один сделал шаг навстречу ко мне. — И ты возместишь весь нанесенный тобою ущерб своими руками, своим собственным трудом, — я заметил, что Фригг расслабилась. — После окончания срока будет проведен новый суд, и мы... — царь Асгарда указал рукой на старейшин. — ...решим, что делать дальше. Но сегодня у нас появился один план. Если ты, Локи, признаешь свои ошибки, то ты сможешь жить среди добропорядочных асов, как было это раньше. Но если в твоем сердце не найдется место доброте, то ты станешь слугой Хель, потому что она давно ищет стоящего прислужника. Твоя дальнейшая судьба зависит только от тебя. Завтра утром ты начнешь новую жизнь, а сейчас, — он махнул рукой страже. — Верните его в камеру. Зал взорвался. Никому не понравился вынесенный приговор. Я от него тоже не без ума, но это лучше, чем существование в тишине и одиночестве. Воины окружают меня, и я бросаю быстрый взгляд на свою приемную мать и с гордо поднятой головой удалюсь в темницу. Эту ночь я проведу в самых низовьях дворца Асгарда. В моей камере нет ни окон, ни примитивной мебели — я сижу на холодном полу, прислонившись щекой к такой же ледяной стене. С меня сняли намордник и дали воды, чтобы чуть-чуть промочить горло. Конечно же, каждому охраннику было приказано не приближаться ко мне и, тем более, не говорить со мной. Они до сих пор боятся меня, и их страх, безусловно, льстит мне. Кое-где капает вода. Откуда-то доносится тихий храп одного из моих стражей. Веки медленно наливаются свинцом — да, я устал, возможно, очень устал. В голове кружится пара пустяковых мыслей, и я сдаюсь: глаза закрываются, и я начинаю засыпать…. Вдруг до моих ушей доходят чьи-то легкие шаги — я резко отгоняю дрему и встаю на ноги, заинтересовавшись источником звука. Выглядываю через толстые прутья решетки на двери и вижу приближающуюся ко мне тускло светящуюся сферу. Вскоре я начинаю различать хрупкую фигуру в черном плаще и капюшоне. Незнакомка? Здесь? В Асгарде? Нет, это нереально. — Локи… — тихий ласковый голос доносится из недр темной ткани. — Ох, Локи, сын, — тонкая рука просовывается между прутьев и касается моей прохладной щеки. — Мама… — так же тихо говорю я, наслаждаясь теплой нежностью мягкой кожи Фригг. — Ах, мой мальчик, — со скорбью в голосе молвит богиня. — Мне жаль, что так получилось… — Все хорошо. Я заслужил, — улыбка сама просится на мои разбитые уста. — Я не могу долго здесь находиться, — Фригг опасливо оборачивается. — Послушай внимательно меня, Локи. Приговор Одина останется в силе, но я смогла изменить его условие. Я опять хмурюсь. — У тебя будет магия. Правда, совсем немного, но защититься ты сможешь, — женщина устало улыбнулась. — И если ты сможешь искупить вину, то твои силы вернутся сразу же. — Наказание такое же, как было у Тора? — я недовольно спрашиваю, мысленно перебирая все ругательства. — Как оригинально... Почему меня опять сравнивают с Тором? — Да, почти похоже, — Фригг притягивает меня за подбородок к себе и целует мой лоб, и по телу мгновенно пробегает табун мурашек. — Только что я закляла тебя. Будь хорошим мальчиком, и все вернется, — она гладит мои волосы. — Мне пора, Локи. Я люблю тебя… — Я тебя тоже, мама… — проговорив эти слова, я остаюсь в одиночестве. Я медленно подхожу к своему остывшему месту и сажусь на пол в ожидании утра. Спать я точно не буду — не хочу портить себе чуть приподнятое настроение встречей с ним. Хотя, чего лукавить, я бы с удовольствием встретился со своей знакомой незнакомкой. Место поцелуя приятно пульсирует. Фригг всегда меня удивляла и, кажется, никогда не перестанет удивлять. Опять улыбаюсь, осознавая, что есть живое создание, которое бескорыстно любит меня всем сердцем. Опять прикрываю глаза и стараюсь думать о приятном. До утра еще далеко, но оно рано или поздно наступит. А когда это случится, меня отправят в Мидгард для перевоспитания. Это точно будет весело. За преступление всегда идёт расплата.