Чужак

      Чейс окинул холодным профессиональным взглядом допросную и остался доволен: почти пустое помещение, низкие потолки, холодный свет, чёрные металлические стены, дающие зловещие блики, стол дознавателя со всем необходимым, кресло с электронными браслетами для подозреваемого, чуть дальше — дыба для допросов в положении лёжа и металлические наручники самой простой конструкции, которые крепились цепью к потолку, заставляя жертву почти висеть вертикально, с поднятыми вверх руками. Даже у него самого до сих пор бежали по коже лёгкие мурашки, стоило оказаться в допросной, что уж говорить о тех людях, кому предстояло на своей шкуре испытать гостеприимство ИСБ. Сейчас всё было готово к приёму «дорогого гостя», оставалось только дождаться, когда его приведут.       Чейс вернулся в гарнизон ближе к обеду и сразу направился к полковнику Дайсу. Если вначале тот и планировал прочитать какие-то нотации, то очень быстро забыл об этом, получив в руки доказательства преступлений Харриса — заключение мастера Туруни, а также полный отчёт Чейса по делу о контрабанде, включая результаты последней операции с подставными покупателями. Приятно было видеть, как с лица Дайса слетает надменность и недовольство, и он превращается в того, кем и должен быть — опытного профессионала, заинтересованного в том, чтобы вывести преступника на чистую воду. Они вместе обсудили дальнейший план действий и оба сошлись во мнении, что без личного допроса Харриса всё равно не обойтись. Во-первых, их данные могли быть неполными, во-вторых, нужно было получить признание Харриса.       Окинув Чейса внимательным взглядом, Дайс кивнул ему.       — Думаю, этот допрос заслужили вести вы.       Уголки губ Чейса слегка приподнялись. Он тоже так считал. Но на всякий случай всё же поинтересовался:       — И вы не боитесь, что я воспользуюсь служебным положением в личных целях?       Дайс хмыкнул.       — Не боюсь. Потому что знаю вас. Даже если вы… Скажем так, где-то перегнёте палку, я буду знать, что это имело целью добиться правды.       Иными словами, полковник был готов закрыть глаза на некоторые нарушения и давал на них индульгенцию. В разумных пределах, разумеется. Чейс был уверен, что сумеет держать себя под контролем, но такое доверие всё же льстило. Всегда бы так.       Чейс смахнул невидимую пылинку со своего стола, проводя последнюю проверку. Он закончил как раз в тот момент, когда тяжёлая звуконепроницаемая дверь скользнула в сторону, и в проёме показались три фигуры — два массивных охранника буквально втолкнули в допросную довольно низкорослого и щуплого доктора Харриса. От его былой самоуверенности не осталось и следа: испуганное бледное лицо, бегающие глаза, трясущиеся руки — такие детали Чейс подмечал быстро. Наверняка у Харриса в голове роилась тьма вопросов. За прошедшие сутки он не видел никого, кроме охраны. Ему никто ничего не говорил, никаких обвинений не предъявляли, пальцем не трогали. И хотя Харрис наверняка подозревал, почему его арестовали, всё равно неведение делало ожидание ещё страшнее. Собственно, на то и был расчёт. То ли в ИСБ про контрабанду узнали, то ли гибель проклятого ИСБшника всё же как-то с ним связали, то ли всё вместе. Но где были сомнения, оставалась и надежда. Может, ещё всё обойдётся? И вот эту надежду Чейс сейчас собирался похоронить.       Но, конечно, просто так Харрис сдаваться не собирался и явно продумал какой-то план. Кажется, первым делом он намеревался надменно спросить дознавателя (явно ожидая увидеть полковника), что тут происходит, как посмели задержать главного врача, в чём его обвиняют? Чейс легко представил фирменный тон Харриса с высокомерными нотками. Вот только в этот раз док сильно просчитался. Потому что, когда его втолкнули в допросную, вместо Дайса он увидел «покойного» Чейса Пратана собственной персоной. Сю-ю-юрприз! Увидев шок и панику на лице Харриса, Чейс ухмыльнулся.       Он не стал ничего говорить ему, просто молча окинул взглядом с головы до ног, размышляя, какие методы дознания предпочитает в это время суток, после чего велел охране подвесить Харриса за руки. Проверив длину цепи и укоротив её, Чейс добился, чтобы Харрис привстал на цыпочках и заскрёб пол ногами. Металлические браслеты наручников при этом больно впились в его запястья. Ничего, пусть привыкает. Это меньшее из неудобств, что ждут Харриса в ближайшее время.       Отпустив охрану и наконец-то оставшись с Харрисом наедине, Чейс почти ласково спросил:       — Удобно, док? А то нам долго общаться.       Харрис, пытаясь сохранить достоинство и не морщиться от боли, кинул в него гневный взгляд. «Какие мы строптивые…».       Чейс присел на стул и улыбнулся:       — Что, удивлены? Не рады меня видеть? А чего так? Я вот очень рад вас видеть. Вы даже не представляете, насколько. Когда возвращаешься из мира мёртвых, как-то по-особому начинаешь ценить всякие мелочи. Например, возможность поболтать по душам с главным врачом о пользе прививок и их последствиях.       Видимо, ухмылка вышла довольно жуткой, потому что на лице Харриса отразилась паника. Даже не так. ПАНИКА. Но он всё же попытался что-то проблеять:       — Я… не понимаю… о чём вы…       — Ну да, конечно. — Чейс пожал плечами. — Как думаете, док, сколько подобных слов я слышал в этом самом помещении? Банально, правда? Давайте я сэкономлю нам обоим время и кое-что поясню. Обычно я предлагаю людям хорошо подумать, даже поотпираться, это бывает забавно. Зная ваш характер, отпираться будете точно. Но на вас я лишнее время тратить не буду. Потому пропущу этот этап и перейду сразу к сути. А знаете, почему? Потому что вариант разговора «по-хорошему» вы не заслужили.       Кадык Харриса нервно дёрнулся, но он смолчал.       Чейс любовно погладил один из двух шприцов-пистолетов, лежащих на столе.       — Знаете, что это? Нет? Совсем не догадываетесь? А я тут в вашем кабинете порылся и нашел один интересный препарат. Кондерфин* называется. Оказывается, полезная штука, тахикардию лечит, например. Вот только противопоказания имеет… Ну нельзя его колоть тем, у кого тахикардии нет. И тем более нельзя тем, у кого есть брадикардия. Но вы-то это и без меня знаете, а я просто в инструкции прочёл… И что я подумал. Пожалуй, придётся немножко поучить вас и показать на наглядном примере, почему же нельзя колоть кондерфин здоровым людям, без показаний. Как этим самым людям потом бывает нехорошо… Я, конечно, не медик, не знаю, какие дозировки нужны, чтобы вы не откинулись сразу. Честно, набрал в шприц на глаз. Он полнёхонек. Но вы не волнуйтесь. Я теперь даже знаю, как можно остановить процесс, если успеть вовремя. М-м, так вот. Сделаю вам сейчас ту же прививку, что и вы мне вчера. А вы, если жить хотите, пока что мне всё расскажете. Всё. И о том, как свои делишки проворачивали с подлогом документов, и с продажей просроченных лекарств, и со сбытом наркотических препаратов идиотам розерийцам. И, разумеется, о том, как убить меня решили и зачем. Если я решу, что вы убедительны, так и быть, получите в конце лекарство и останетесь живы. В ваших интересах рассказать быстрее. Я правда не знаю, не переборщил ли с дозировкой.       Чейс больше не улыбался. Он взял шприц и молниеносно впрыснул вещество в шею Харриса, после чего вернулся к столу.       — Время пошло. Я вас внимательно слушаю. — Для наглядности Чейс глянул на хронометр.       Вот теперь Харрис испугался по-настоящему. Лоб его покрылся испариной, дыхание участилось, пальцы безуспешно скребли, попытались снять с себя оковы, но те только больнее впивались в кожу. Док напоминал рыбу, выкинутую на сушу, даже рот разевал похоже. Чейс продолжал с ледяным спокойствием следить за его жалкими попытками сопротивления, пока тот не понял, что всё бессмысленно. Ещё раз дёрнувшись, Харрис вдруг поник и обвис.       — Хорошо… я… Я скажу! Скажу! Только, пожалуйста, давайте с этим быстрее закончим…       — Это и в моих интересах тоже, — парировал Чейс. — Говорите. Разговор будет записан.       Харрис сглотнул, но всё же начал свой рассказ, подтверждая уже и так нарытые на него факты. Вот только масштабы преступной деятельности оказались даже больше, чем предполагал Чейс. И Харрис сдал ему не только тех покупателей, о которых было известно, но и остальных тоже. Отличный вышел улов. Дослушав до конца, Чейс покачал головой.       — И вам совсем не жалко этих людей? Вы же врач… Сбывать просрочку и наркоту, зная, что местные от этого, скорее всего, не только получат зависимость, но и умрут… Ведь у них, в отличие от цивилизованных миров, нет способов излечиться. Не к кому обратиться за такого рода помощью. Вы намеренно травите их, подсаживаете на наркотики, зная, что они будут вашими с потрохами. А что потом с ними будет, вам неинтересно. К примеру, вы бы уехали, а они остались… Вы о них забыли бы через пять минут. Подумаешь, сколько жизней искалечили. Зато карман полон.       Харрис молчал, слышалось только сопение и постанывания от боли. Нет, ему действительно не жаль… Сейчас он думал о собственной шкуре, а не об искалеченных судьбах. И ведь не первый раз. Чейса передёрнуло от отвращения.       — Я читал ваше досье. Знаю, почему вы оказались на Розерии. Блестящий специалист, престижная работа в военном госпитале на верфях Билбринги. Сытное местечко, уважение коллег… Что вам ещё нужно было? Почему, откуда в человеке вашей профессии подобная алчность? Когда пять лет назад вскрылись ваши махинации, вам грозил немалый срок и пожизненное отстранение от работы. Вы клялись, что совершили ошибку, больше такого не повторится, готовы искупить свою вину. Руководство госпиталя заступилось за вас. Все отмечали, какой вы хороший врач… Имперское правосудие поступило с вами очень мягко. Вас лишили былых заслуг и наград, отправили на Розерию, но оставили возможность работать! Другие на вашем месте отправились бы на Кессель без возможности вернуться в профессию. И так вы отблагодарили Империю?! Рецидивом? Решили, что на Розерии не найдётся того, кто сможет узнать, чем вы занимаетесь? Идиот!       Чейс поднял со стола второй шприц-пистолет, криво усмехнулся.       — Знаете, в чём ещё ваша ошибка? Вы почему-то решили, что, убив меня, сможете замести следы. Но я лишь звено в цепи, док. Процесс был уже запущен. На моё место пришёл бы другой сотрудник и довёл дело до конца. К тому моменту я собрал достаточно доказательств. Вы получили бы отсрочку, но не более. Совершив это покушение, вы в моих глазах утратили право называться не только врачом, но и человеком. Вы мне противны. Знаете, я услышал достаточно и, пожалуй, пойду. Проведите оставшееся вам время с пользой, покайтесь хотя бы перед самим собой. — Он многозначительно похлопал по колену шприцем, в котором было другое лекарство, встал и пошёл на выход.       — Стойте! Вы же обещали! Обещали, что если я расскажу, вы не оставите меня вот так умирать! — Голос Харриса был полон ужаса.       Чейс почти дошёл до двери, но всё же обернулся и придал лицу невинное выражение.       — Да? Точно обещал? Извините, тогда действительно не оставлю. Если честно, я вколол вам обычные витамины. Знаете, полезно для здоровья. Во втором шприце они же.       Поняв, что его обманули и провели как мальчишку, Харрис забился в наручниках, смешно дёргая ногами, и истошно завизжал, почти переходя на фальцет:       — Сука ИСБшная! Тварь! Как же я тебя ненавижу! Чтоб ты сдох! Пусть не я, но кто-то другой должен избавить этот мир от такой мрази, как ты! Чтобы род твой никогда не продолжился! Чтобы ублюдки с твоей фамилией не увидели свет!       Пока Харрис сыпал проклятиями, с лица Чейса сползла притворная улыбка, уступив место истинному выражению, не сулившему ничего хорошего. Чейс сузил глаза, прислушиваясь к себе. Ненависть и ярость, что он так старательно душил в начале допроса, сейчас требовали выхода, и он не собирался их больше сдерживать. Ответы он получил. Теперь просто хотелось проучить и наказать гадёныша.       Без предупреждения молниеносно метнувшись к Харрису, Чейс со всей силы приложил его кулаком по лицу, заткнув поганый рот. Потом ещё, и ещё. Харрис захрипел, сплёвывая кровь, но Чейс на этом не остановился. Взяв чуть выше, он услышал хруст ломаемого носа, и Харрис уже натурально завопил от боли. Не насытившись, Чейс переместил внимание ниже, ударив уже в солнечное сплетение, а потом пройдясь по почкам и печени. В завершение он со всей силы двинул Харриса по яйцам и, даже не вспотев, отошёл чуть подальше, наблюдая, как тот корчится и стонет от боли. Зверь внутри рыкнул и облизнулся, прося добавки, но Чейс скомандовал ему «смирно». Нет, на Харриса у него ещё были планы. Нужно, чтобы он соображал хоть что-то.       Дав ему небольшую передышку, чтобы немного оклемался, Чейс снова подошёл к Харрису, больно дёрнул его за волосы, заставляя опустить голову, и прошипел ему на ухо:       — Это вам лично от меня подарочек. За вашу прививку, заботу и внимание. За вашу подлость и трусость.       Он резко отпустил волосы, и голова Харриса мотнулась так, что даже шея хрустнула. Он жалобно застонал.       Чейс с раздражением заметил, что кровь Харриса запачкала рукав его белоснежной формы, и еле удержался от того, чтобы попробовать оттереть — бесполезно, только хуже будет. Опять сдавать в прачечную… Впрочем, об этом он подумает потом. Заметив, что Харрис вновь обрёл способность видеть и слышать, Чейс решил, что пришло время перейти к последней фазе допроса.       — Мне не важно, что вы думаете обо мне, док. Можете проклинать меня сколько угодно. Думаете, ваша реакция уникальна? Когда такие, как вы, начинают огрызаться, это значит, что я достиг своей цели. Вы знаете, что проиграли, и вам ничего не остаётеся — только беситься от бессилия. Но знаете, я тут подумал… А вдруг вы мне всё же соврали? Утаили что-то важное? Я почти год занимаюсь вашим делом и хочу разобраться в нём окончательно. Потому мне нужны ещё данные. Или подтверждение того, что вы мне сказали правду.       Харрис с трудом скосил на него заплывший левый глаз и прохрипел:       — Что… вы… имеете в виду? Что… ещё… хотите?       Чейс нажал одну из кнопок на пульте управления.       — Хочу перепроверить сведения, выданные вами. Так, сущая безделица.       В правой стене открылась невидимая ранее ниша, из которой в помещение допросной вплыл круглый чёрный дроид, один вид которого мог вселить ужас в душу кого угодно. Репутация у пыточного дроида модели IT-O была жуткой. И заслуженной. Порой Чейсу удавалось получить признания, только показав этот шарик допрашиваемым. Но Харриса жалеть он не собирался.       Завидев дроида, Харрис снова заголосил:       — Нет! Пожалуйста! Не надо! Я вам правду сказал! Поверьте… Правду!       — Я всего лишь человек, док. Я могу ошибаться. А вот он не ошибётся точно. Он и даст заключение, врали вы или были честны со мной. — Чейс смотрел на Харриса холодно и равнодушно. «Раньше было нужно думать, идиот».       Харриса затрясло и заколотило, он вновь попытался вырваться, гремя наручниками и судорожно всхлипывая.       — Пожалуйста… Пощадите…       Чейс дал сигнал дроиду, чтобы тот приступал к диагностике пытуемого, отстранённо размышляя, с чего начать. Лупануть током или сразу задействовать наркотики? Или вколоть ту смесь, которая вызывает глюки? Или которая заставляет чувствовать, что ты заживо горишь? Или… Вариантов масса.       — Меня вы не пощадили, док. И тех, кому наркоту продавали, тоже. Пощадить можно только того, кто раскаивается в своих поступках, а вы к ним не относитесь, — ответил он, уже настраивая программу.       Когда дроид впрыснул Харрису первую, подготовительную порцию наркотика, снижающего болевой порог и препятствующего потере сознания в процессе допроса, Харрис завыл как раненый зверь. Чейс сморщил нос, поняв, что произошло ещё кое-что не очень приятное — физиология часто подводила на допросах, вот и Харрис не стал исключением. По ногам его текло, и дроидам-уборщикам потом придётся убирать немаленькую лужу. А они ещё даже не начали. Впрочем, Чейсу было не привыкать.       — Может, это вас успокоит, док, но пыточная сессия длится всего около часа. Разумеется, это время покажется вам вечностью. Но я гарантирую, что вы в процессе не умрёте. У меня на ваше будущее иные планы. — Видимо, его улыбка была достаточно зловещей, потому что Харрис разрыдался совсем как мальчишка.       …На самом деле, смотреть на страдания другого человека Чейсу не доставляло никакого удовольствия. Даже если этот человек — такой подонок, как доктор Харрис. Он думал, что в этот раз всё может измениться, но не тут-то было. Видимо, ему вполне хватило увидеть унижение, страх и поражение Харриса, чтобы почувствовать себя отомщённым. А дальше началась просто очень неприятная работа, которая требовала железных нервов и терпения. А также отсутствия брезгливости.       Чейс использовал и ток, и галлюциногены, и наркотики, причём от использования последних Харриса ещё и вырвало, окончательно превратив уважаемого некогда врача в жалкое никчёмное создание. Нет, кажется, китель придётся отправлять не просто в стирку, а в утиль…       Наблюдая, как Харрис извивается и орёт от боли, интуитивно пытаясь защититься от насланных на него кошмарных видений, Чейс всё же не выдержал и отвёл взгляд. В последний раз он внушил Харрису, что на него натравили нексу, которая сейчас жрёт его живьём, и только от его правдивости зависит, сможет ли он выжить. Не важно, что никакой нексу нет — Харрис чувствовал, как острые клыки вгрызаются в его плоть и отрывают куски мяса. Чейс поёжился. Чтобы чувствовать жуткую боль, она не обязательно должна быть реальной.       Дроид методично записывал все показания, которые с трудом можно было расслышать из-за хрипов и воплей, но, даже с трудом разбирая слова, Чейс пришёл к выводу, что Харрис действительно кое-что скрыл в самом начале. Оказалось, след его преступлений тянулся ещё дольше… Промышлять контрабандой он начал ещё до Билбринги, просто не был пойман.       Хмыкнув, Чейс в очередной раз поблагодарил себя за предусмотрительность — вот теперь он был уверен, что Харрис заплатит за все свои преступления. И вроде нужно было радоваться, но никак не уходило ощущение, что сейчас Чейс сам вымазался по уши в дерьме и блевотине. Эйфория от получения признания улеглась, остались отвращение и омерзение, и хотелось как можно быстрее покончить с этим.       А потом он сидел в своём кресле и просто смотрел, как оставленный наконец-то в покое Харрис медленно приходит в себя. Жалкий, обблёваный, обоссанный, в крови и абсолютно без сил. Ещё вчера у него было всё. Сегодня у него забрали всё, включая будущее.       Чейс сделал своё дело и мог уйти, но пока не торопился. Он хотел, чтобы Харрис снова мог его видеть, слышать и понимать, что ему говорят. Взяв со стола стакан воды, Чейс плеснул её в лицо Харрису, ускоряя процесс. И вот когда тот с трудом поднял голову и кое-как разлепил глаза, сфокусировав взгляд на Чейсе, он со вздохом сказал:       — Допрос окончен. Я узнал, что хотел, и теперь вашу судьбу решит трибунал. Но в этот раз даже не надейтесь на пощаду. Вы могли со временем выбраться с Розерии и вернуть себе честное имя. А теперь вас поставят к стенке. И мне вас не жаль, вы это заслужили. Прощайте, Харрис.       Вызвав охрану, Чейс распорядился снять Харриса, оказать ему минимальную необходимую помощь и поместить обратно в камеру — до суда. И только после этого вышел из допросной, не оглядываясь.       Он знал, что, по идее, должен доложиться полковнику и вернуться к остальным обязанностям, но сейчас чувствовал себя не в состоянии делать что-либо. Ничего, Дайс поймёт. Всегда можно будет сказать, что задержался с расшифровкой данных дроида, а он проверять не станет — во всяком случае, не в этот раз.       Так что вместо рабочего кабинета Чейс отправился прямиком в свою квартиру, ловя на себе по пути настороженные и даже испуганные взгляды сослуживцев, которые или разбегались перед ним, или пытались слиться с местностью. Интересно, у него что, на лице сейчас написано, что он кого-то освежевал? Запоздало Чейс вспомнил, что так и не снял испорченный китель. А ещё, кажется, кровь Харриса попала ему на лицо — во всяком случае, пальцы нащупали небольшую корочку и остались красными. Отлично… Только детишек таким, как он, пугать. Ладно, не важно. Всё равно скоро дело Харриса станет известно на всю округу. И кто приложил к этому руку, в секрете держать не станут. А репутация плохого парня у Чейса давно есть.       Придя домой и скинув испорченную форму прямо на пороге, Чейс первым делом залез в душ, тщательно и яростно намыливаясь и споласкиваясь несколько раз. Сейчас ему очень хотелось отмыться от той грязи, что он сегодня увидел, жаль только, что от грязи, оставшейся в душе, мыло не поможет. Кейра права… Он бывает разным. *кондерфин — препарат для лечения тахикардия (выдуман автором)