И ночь опустится на город, И мрак разбавит блеск луны Князь Тьмы красив и вечно молод, Он – воин свиты Сатаны. Он – падший ангел, демон ночи, Опасный хищник, дикий зверь. Кто пожалеть его захочет В его обличии теперь? Но всё обман, всего лишь маска. В душе зима, он одинок, И жизнь утратила все краски, А рок бессмертного жесток. Пока не встретит образ нежный За сотни лет, за сотни зим, И взгляд его оттает снежный. Он не поверит – зверь любим. Она – луч света, он – мгла ада. Она ранима и нежна. Его любить нельзя, не надо, Она забыть его должна. Он обречён, как в клетке биться, Не сметь желать, не сметь хотеть Взлететь от счастья и разбиться. Он – грешник, для неё он – смерть… Ульяна Соболева
-1-
Я нравлюсь Вам? Вы считаете, что я смел, благороден, красив и пафосен? Конечно…. Но лишь потому, что это внушаю Вам я сам. Никогда, слышите? Никогда не полагайтесь на первое впечатление, когда видите кого-то незнакомого. Ваша ошибка может обойтись Вам слишком дорого…. Вампир, исчадие ада, Король нежити, монстр, чудовище…. Это всё всегда обо мне. Я знаю, что силён. Знаю, что вырву победу в любом сражении, уничтожу всякого, кто решит помериться со мной силами. Но как я устал…. Устал от своей вечности и власти. Хотелось покоя. Навсегда. Безвозвратно. До безумия надоела эта тьма, безудержно рвущаяся наружу, провоцирующая меня на самые страшные поступки. Но я держу её, держит проклятый Кромвель, иначе…не знаю, что было бы. С ужасом для самого себя вспоминаю тот период, когда умерла моя хозяйка, Интеграл Хеллсинг. Я сорвался…. Прикрываю глаза от собственного омерзения. Я не выходил из вип-комнаты престижного лондонского клуба месяц, пытался напиться, вызывал сильнейший передоз тяжёлыми наркотиками и переимел там всех танцовщиц и шлюх, устроив дикую оргию. Гипнотизируя некоторых особо приятных мне, в момент соития я пил их кровь, выпивал всю до капли и продолжал акт даже после того, как мои жертвы переставали дышать. Грязное чудовище, психопат, маньяк…. Я бросался из крайности в крайность, губил невинные жизни и рвал на части тех, кто мне не нравился. Впиваясь зубами в человеческую плоть, я всегда испытывал сумасшедший кайф, жуткое наслаждение, сравнимое с желанным глотком свежей воды для давно заблудшего в пустыне. Меня отрезвил раздавшийся однажды звонок пыльного мобильника, который молчал на протяжении нескольких лет. Я не был кому-то нужен столько времени…. Был предоставлен самому себе и не справился с этой свободой, отчаянно пытаясь сжечь всё человеческое, что осталось во мне…. Я слишком привык к ограничениям, слишком долго служил Хеллсингам, слишком остро нуждался в хозяине…как сорвавшийся с цепи бешеный пёс, всеми покинутый и забытый. И тогда, глядя, на светящийся дисплей, я не верил, что кому-то понадобился. Королева. Не удивился, но мысленно благодарил. Задания, для меня, больше никому не доверяет. Я не мог отказать. В тот момент мне это было нужно. Я с головой погрузился в охоту на жалких вампирских отродий, считавших себя всесильными королями, не способных на деле даже толком регенерироваться. Я отрывал головы, перегрызал шеи, расчленял…. Я был изощрённым убийцей, щедрым на страх и предсмертные эмоции, наслаждался криками боли и ужаса, хотя мог просто застрелить, что, в принципе, от меня и требовалось. Всему виной являлась моя вечная скука, моя тьма, с которой совладать иногда оказывалось совершенно невозможно. Мне не нужны были деньги, которые переводились на мои счета за устранение врагов, я получал всё, что хотел, при помощи одного своего взгляда. Мне просто нужно было пытать и убивать. Нужно было как воздух утопающему. И чем больше я убивал, тем сильнее становилось желание продолжать. Я превращался в зверя, лишённого даже капли жалости и человечности. Я упивался эмоциями очередной своей жертвы, а после погружался в омут похоти и разврата в привычном клубе, где под гипнозом доступные женщины выполняли любую мою прихоть. Я ненавидел себя. Ненавидел за то, что не мог держать в руках свою суть, за то, что не мог умереть сам. Не выносил даже мысли, что меня нельзя уничтожить…. Такую безжалостную тварь, как я, уничтожить было просто необходимо! И чем скорее, тем лучше! Но никто не смел и близко подойти, стоило им взглянуть мне в глаза…. «Алукард! Повернись и посмотри на меня!» От этих слов, услышанных мной в мыслях, моя кровь моментально вскипела. «Кто осмелился такое сказать мне?! Кто мнит себя моим хозяином и так нахально что-то приказывает?! Кого разорвать в эту самую секунду?!» Тогда я увидел её в первый раз…. Среди пошлой грязи этого клуба она стояла передо мной ангелом, затыкая всей собой громкую музыку в моей голове. В воздушном платье, которое открывало мне вид на бесподобные колени, хрупкие плечи и тонкое тело, она затмила всё и вся своей беззащитностью и мучительной красотой. Она была словно великолепная бабочка, устремившаяся сесть на мою ладонь, которую мне тут же захотелось сжать в кулаке и с хрустом сломать нежные крылья. Не потому, что она приказала мне повернуться, а потому, что я безумно возжелал сделать её своей здесь и сейчас…. В моей больной голове рисовались картины того, чего бы мне хотелось сотворить…. Порвать это платье прямо на ней, намотать её волшебные волосы на свой кулак и вбиваться в неё со страшной силой, наслаждаясь жутким криком…. Бернадетта…. Как сладко звучало её имя для меня…. Я прочёл все мысли, понял, зачем она здесь, чуть не расхохотался в голос от того, что она свято верила в какой-то бред с зеркалами…. Меня поразило то, что она так смело пришла ко мне. Наивная девочка, она совсем не знала, к КОМУ пришла…. Но, дьявол, как она краснела от моего взгляда и улыбки, как её всю трясло, как она упорно пыталась всё мне объяснить и просила помощи…. Я не мог не спровоцировать на эмоции. Я жадно впитывал её ужас от моего отказа, тонул в тягучем ненавидящем взгляде медовых глаз и вошёл в дикий экстаз от слов: - Какой вы, к чёрту, Король нежити?! Вы меня разочаровали, граф! Она уходила, а я…не мог оторвать от неё своего восхищённого взгляда, который она приняла совсем за другое…. Глупая девочка. Девочка…. Но какая воля, какой характер, как бесподобна и как мной желанна…. Разве мог я позволить ей вот так уйти? Хорошо, что не позволил. Какие-то упыри зажали…мою девочку?! Чувствуя, как вся тьма выползала из меня наружу от ярости, я сопровождал её безумной улыбкой…. Просто застрелить? Нееет…нееет…. Безжалостно и жестоко сожрать! Отгрызть эти руки, которые посмели коснуться её! Превратить в фарш, выжать кровавый сок, раздавить то, чем они хотели обидеть её! «Кричите! Кричите громче, жалкие твари! Никто не посмеет! Больше никто! Моя!» Она рыдала, лёжа на холодном асфальте, в одном белье…. Напуганная, маленькая, беззащитная, боявшаяся крови, боявшаяся того, кто теперь стоял перед ней…. Девочка…. Я никогда и никого не укрывал своим плащом, но сделал это для неё. Когда я взял её на руки, мне показалось, что она вообще ничего не весила. Я больше не хотел видеть её в истерике, усыпил лёгким гипнозом и принёс к себе, во временное убежище. Она лежала на огромной кровати и в беспамятстве повторяла имя…моё имя! Своими «грязными», по локоть в крови своих многочисленных жертв, руками я переодевал её в мягкую пижаму, не удержавшись, чтобы не полюбоваться ею, еле унимая взбесившегося внутри меня зверя, вознамерившегося растерзать всю эту красоту прямо на этих простынях…искромсать острыми клыками ей губы, изящную шею, грудь…. Ох, чёрт…. Было не просто бороться с самим собой, очень не просто, но на первый раз я справился. У меня оказалось предостаточно времени, пока она спала, изучить все её мысли и чувства вдоль и поперёк. Не глупа, но слишком наивна, с чистыми намерениями, добрым сердцем и светлой душой. Не было и намёка на то, что я обычно читал в других женщинах. Ни похоти, ни алчности, ни бесчестия…. Девочка…моя… Я ни на шаг не отходил от неё, охраняя её сон из кресла, и, чёрт возьми, благодарил небеса за этого ангела. Потом благодарил Королеву за приказ уничтожить упыря в Бирмингеме и наслаждался одной лишь мыслью о том, как много времени смогу провести рядом с Бернадеттой…. Как мне не хватало такой чистоты и невинности! Я упивался её мыслями, впитывал каждую эмоцию, страхи, переживания…мне нужно было всё! Я жаждал тело, душу, взгляд, каждый вздох. Я был невыносимо жадным до того, что касалось её. Будучи и так больным на всю голову, я ещё больше сошёл с ума от одной её улыбки, когда она узнала, что я еду с ней в Бирмингем. «Хочешь, чтобы я помог, моя девочка? Только скажи…покажи пальцем на того, кто тебе не мил. Разорву, убью, уничтожу! Сделаю всё, что захочешь! Только продолжай вот так улыбаться, смотри на меня с таким же восхищением, думай обо мне, думай только обо мне! И не знай, какое я чудовище….» Я нравился ей. Она сама этого не хотела осознавать и вечно забывала, что вся у меня на ладони, что я читал её как открытую книгу, и ещё больше сходил с ума, не желая даже представлять, что произойдёт, если я потеряю контроль…. Она будет кричать. От страха и невыносимой боли. Будет умирать подо мной…на моих глазах…. Не допущу! Не дам страдать! Не причиню боли, хоть и до невозможности хочется…. Таяла от моей улыбки, хотела провести рукой по моим волосам, обнять, расцеловать…. «Что ж ты делаешь со мной, глупая….» Я был привлекателен для неё. Она смотрела на меня во все глаза, позволяя утонуть в ней. Я делал всё, чтобы свести её с ума также как она свела меня…. Она восхищалась и тут же боялась моих слов, взгляда и того, что плескалось в моём бокале. Соврал, что не ем людей. Поверила…. Пришлось соответствовать и обнести пару хранилищ донорской крови, которая совершенно не давала тех ощущений, что тёплая человеческая. Но ради Бернадетты я готов был совсем не есть. Когда она уплетала ужин, меня умиляла её неуклюжесть и какая-то неподдельная детскость. Проголодалась…. «Знала бы ты, как голоден Я….» Тогда, сидя за столом напротив неё, я впервые испытал стыд. Эта малышка пристыдила меня за мои неосторожные слова. Я не понял, как это у неё получилось, но я действительно ляпнул, не подумав, что не против соблазнить её после того, как её чуть не изнасиловали в переулке. «Прости, моя хорошая, я не хотел….» Она отомстила. Одним единственным вопросом смогла разозлить настолько, что я готов был выпотрошить её прямо за этим столом…. - Почему вы не остались у Пэнвуда? «Ты серьёзно, деточка?! Ты, правда, не понимаешь, что я тебя могу убить сейчас?!» Она всё почувствовала в моём взгляде и извинилась, вжавшись от страха спиной в стул. Не со зла…ладно. Но задела. Сильно. Я не сожрал Пэнвуда только потому, что Интегра просила не делать этого, когда отдала ему права на Организацию «Хеллсинг». Этот кретин решил, что «по наследству» ему перешёл и я, пытался мне приказывать и дать понять, что я не кто иной, как его слуга. Ага, разбежался! Пусть благодарит Интегру за то, что жив до сих пор! Меня безумно разочаровала полицейская, решившая продолжать служить теперь уже не в нашем «Хеллсинге». Возненавидел её за это, и простить не смогу уже никогда….