Почувствуй мою боль.

Впервые, когда я подумал, что она красива, тогда, когда Рукия принесла мне завтрак. На ней не было формы Бога смерти. Обычное платьице голубого цвета, чуть выше колен. Она читала книгу «Коллекционер», в бумажном переплете. Рукия сидела на стульчике рядом со мной и ждала, когда я закончу. А чтобы скоротать время решила почитать, чтобы не мешать мне. Но у неё плохо получалось. Пряди волос падали ей на лицо, на книгу, потому она часто убирала их за ухо. Этот обычный жест вызывал во мне столько эмоций. Это непривычно. Её лицо менялось, что было забавно. Где-то она смеялась, где-то морщилась. Я помнил, что такое книги, но не помнил, чтобы Орихиме когда-то читала. Вообще из прежней жизнь я помнил лишь её и никого больше. — Что-то не так? — она обратила внимание на то, что я почти не ем. Сложно сосредоточиться, когда перед тобой сидит милая девушка. — Я задумался. — О чём же? — она положила книгу на колени. — О том, что Орихиме никогда не читала книг. У нас не было домашней библиотеки или чего-то подобного. Более того. Даже самых обычных книг, вроде книги рецептов или какой-либо инструкции. Она не любила читать, да и я, впрочем, тоже. — Любовь к чтению у меня появилась из-за Рукии. Любознательность тоже. Желание всё знать и всё уметь… Рукия была из тех, кому всегда мало знаний. На деле подобное помогало забывать об одиночестве. Работа, учеба, увлечения, снотворное — всё, чтобы забыть о боли. Не всегда помогало, однако привычка осталась. Что-то я принял у неё, от чего-то я её избавил. — А что ты ещё помнишь из прежней жизни? — Только то, что связано с ней. — я не хотел рассказывать Рукии о том, как умерла моя любимая. По крайней мере не в тот момент. Мы были близки, но не настолько. — Подожди минутку… — она вышла из комнаты, и спустя несколько минут вернулась с тетрадью и ручкой. — Записывай сюда то, что ты чувствуешь, то, что вспоминаешь. Я хочу знать всё, вплоть до какого цвета были пуговица на её блузке. Записывай всё. — Зачем вам это? — тетрадь в клетку, а на обложке бабочки. Ручка самая обычная — синия. — Интересно. Никто не видел и не знал о том, что пустые раньше были людьми. Возможно, изучив тебя у людей появится шанс спасти тех, кто стал пустым. Но я боюсь отдавать тебя исследовательскому бюро. Они ненормальные. Потому, решила попробовать сама. — Смело. — я провел по тетради. У Руки был вкус. И это касалось не только мелочей, вроде тетради, это касалось её стиля одежды, макияжа, доме, еды. Всё было продумано, ничего лишнего, но в то же время был какой-то хаус, чуть заметный, например немного сыпалась тушь, или суп не досоленный. Не идеально. Есть небольшая погрешность. Это мне нравилось в Рукии… Хотя нет, мне в ней нравилось всё. — Я знаю. Мне не удобно называть тебя пустым, потому что ты таким не являешься, потому… Может придумаем тебе имя? — Нет. — Тогда 15? — Почему? — 15 пустой, что встретился на моем пути. Звучит немного жутко, но не находишь это счастливым числом? — она все так же мило сидела, книжка лежала на коленях. Я впервые обратил внимание на её ноги. Такие тонкие, но при этом красивые. Какая-то была в них грация. — Тату? — на щиколотке было изображение месяца. — Решил сменить тему? — Не совсем, просто обратил внимание. Я согласен. 15. Лучше, чем пустой. — я смотрел на её ноги. Точнее на тату. Нежная женственная татуировка. — Орихиме ненавидела тату или пирсинг. Для неё это всегда было чем-то из ряда вон. — Ну, ты знаешь о том, что у наших мечей есть имен? Отсюда способности? — Да. — Мой меч Соде но Шираюки. Она танцует. Один из танцев белая луна… Вот отсюда и тату. Иногда нужна маленькая шалость, чтобы не сойти с ума. — она улыбнулась, но ничего в этом хорошего не было. Грусть и только. — Необычно. Вы самая необычная девушка из тех, кого я знал. — Улыбка. Это была правда. Мне хотелось сделать ей приятно. Хотелось порадовать её. — - Хватит обращаться ко мне на вы. Думаю, что мы примерно одного возраста, по крайней мере ты выглядишь как мой ровесник. — Не знаю, но, если честно, мне хотелось бы, чтобы ты была права, Рукия Кучики. — Можно просто Рукия. — подол голубого платья немного шевелился на ветру. А ещё пахло весною. Но тогда была осень, можно сказать начало зимы. В тот момент я почувствовал счастья. Впервые за столько лет. —  С тобой спокойно, — я подумал о том, что от Рукии пахнет ванилью и кофе. Необычно. Но приятно. Я смотрел на неё и думал о том, что этот момент я не забуду никогда, а если мне суждено снова стать пустым, то я вспомню этот день … Этот запах. Не такой как у Орихиме. Этот запах, что смешан с болью, шампунем и сладкими духами. Эти глаза цвета неба, эти черные волосы. Этот ненормальный взгляд. О, Рукия, если бы ты меня любила, как я тебя любил, были бы счастливы? Или это мне следовало любить тебя так, как ты любила меня? Тогда бы всё было иначе? — Меня это радует. — все так же на её ногах лежала книга, но она её не читала, даже закладку не положила. Сквозняк перевернул несколько страниц перед тем, как книга сама закрылась. Рукия смотрела мне в глаза. Бестактное. Нагло. Даже грубо, но мне это нравилось. Так она казалась ещё увереннее в себе и своих силах. — Ичиго. — Она не сразу поняла. — Меня зовут Куросаки Ичиго. Я тоже был Богом смерти перед тем, как потерял Орихиме. — воспоминания оживали. Всё резко встало на свои места и так же резко пропало. Лишь имя осталось. — Ангел Хранитель… — нежная улыбка на бледных губах. — Красивое имя. — Только я пал. Падший Ангел. Звучит романтично. — Что ж, падший ангел, ты не должен быть один. Будешь ли ты верить мне? Я не дам тебе больше упасть в эту бездну. — Думаю, что я смогу попробовать, Кучики Рукия. Я хочу вам довериться…- мне казалось, что в тот момент мы близки, по-настоящему близки. Но, как оказалось, я ошибался. У Кучики Рукии были свои причины, чтобы спасти меня. И не было причин, чтобы любить меня. Она приходила каждый день. Приносила еду, убирала комнату, разговаривала. Через две недели я начал передвигаться по комнате самостоятельно. Теперь мог ходить в туалет. Ещё через неделю я начал убирать самостоятельно свою комнату, а после смог двигаться по дому. В основном, когда не было Рукии, я читал. С горящими глазами я поглощал всё, что можно было. Столько открытий за эту тысячу лет. Столько чудес, что не пересчитать. О, новый мир. Как же он был прекрасен. Мне многое нравилось в нем. Например то, как выглядят люди. Новая мода, новые обычая. Технический прогресс. Это есть то, что я до сих пор не понимаю, но все же. Благодаря тому, что я познавал новый мир, я вспомнил старый. Свое прошлое. Что было тогда. Каким был мир, какими были люди. Впрочем, несмотря на технический прогресс, несмотря на изменения. Люди оставались такими же слабыми и беззащитными. Лишь одна девчонка казалась мне сильнее всех живущих. Рукия. Как же быстро я к ней привязался. Как же сильно было это чувство. Когда её не было, я скучал. Впрочем, я скучал и от того, что не с кем было общаться. Не хватало людей. И пусть Рукия не запрещала мне выходить из дома, я все равно боялся делать что-то. Я боялся снова стать пустым и навредить окружающим, включая Рукию. Однако, она нашла как решить проблему. В её выходной мы пошли к одному мужчине, который когда-то был ученым. Урахара Киске. Мы шли по улице после дождя. Я всегда ненавидел дождь, ненавидел снег. Только солнце. Ясная погода. — Ичиго, ты знаешь, я безумно люблю снег, но дождь. Ненавижу. — она шагала по лужам в своих полусапожках на каблуке. Этот каблук не сильно ей помогал. Как была мелкой, так и осталась. Но в них она выглядела женственно. А еще это пальто. Она была прекрасна. Прекраснее всех живущих. О, Рукия… Неужели тогда я начал влюбляться? — Я не люблю ни то, ни другое. Мрачно. — Вся наша жизнь сплошной мрак, Ичиго. — от холода появился румянец на её щеках. — скоро выпадет снег, который не растает до марта, а то и до апреля. Но может случится так, что и в феврале пойдет дождь. Жизнь непредсказуема, а Мы боимся неизвестности, потому, жизнь пугает, оттого она и мрачна. — Слишком пессимистично. — я укутался в шарф. Было и правда холодно. Одежда, что Рукия нашла, была мне в пору, но что-то было неприятное в этих вещах. Хотелось скинуть это и идти голышом. Холод не позволял. — А что насчет тебя? — Реализм. — холодный и сухой ответ. — По тебе не скажешь. Как по мне ты больший пессимист, чем я. Даже не так, я реалист, а вот ты смотришь как-то мрачно. — Думаю, что я имею на это права, ведь я когда-то был пустым. — Но не ты один терял близких тебе людей, — и она снова посмотрела мне в глаза, только на этот раз Рукия заставила отвести взгляд. Дальше мы шли в тишине. Шли не так уж и долго, но этого хватило, чтобы чувствовать себя еще хуже. «Магазинчик Урахары». Маленькое здание посреди жилых домов. Стук в дверь. Нас запустила девочка лет 11. Потом пришел сам Хозяин. Страшный мужчина. Пугающий мужчина. Глаз не видно из-за шляпы, но в тоже время я не чувствовал опасности. А Рукия так вообще вела с ним себя грубо. — Вот. Ичиго. Тот самый пустой… — Да, вижу. И что вы хотите? — Доверяю вам его…- эти слова были как гром среди ясного неба. Мне показалось, что она меня оставляет. Бросает. — Рукия? — я не понимал. — Это ненадолго. Неделю, может чуть больше. Чуть больше. Рукия. Моя милая Рукия, чуть больше… — Здравствуйте, Куросаки-сан. — - Я не совсем понимал его, и Рукия сразу это поняла. — он японец. Отсюда такое обращение и одежда. Их осталось не так много. Они чтят традиции, прошлое. Думаю, что это по-своему прекрасно, но это не отменяет того, что они чудаки, — Рукия мило улыбнулась. — Я отдаю вам его, пожалуйста, позаботьтесь о нём. — Хорошо. — он натянул шляпу до глаз. И Рукия ушла.