Chance

Два человека могут спасти друг друга там, где один погибает. Оноре де Бальзак

Темнота, такая, что поглощает все на своем пути. Липкая и противная, внушающая страх, не оставляющая ни единого шанса на возвращение. Будто черная дыра, что засасывает быстрее с каждым вздохом. Сердце пропускает короткий удар, а дыхание чуть заметно учащается. Сынён в этой темноте чувствует себя словно рыба в воде. За все это время, нахождения в ней, он уже привык. Проигрывая бой в очередной раз, наконец, позволяя этой темноте поглотить себя полностью. Без шанса на спасение. Именно так думает Сынён когда, наконец, опускает руку, полупустая баночка снотворного падает рядом с коленями парня, когда тот медленно погружается в спасительную и такую родную для него бездну. Бездну, к которой он привык, считая ее родней собственной души, которую там же и потерял. Парень чувствует теплые руки на своих, видя знакомые очертания лица, что, казалось бы, давно забылись, но где-то в душе все же отдаются ноющей болью, позволяя её обладателю помнить о своем существовании. Сынён открывает глаза, практически тут же закрывая их, повторяя попытку вновь и вновь. Расфокусированный взгляд цепляется за пару неизвестных ему лиц, а головокружение не дает трезво мыслить или хоть как-то оценивать ситуацию. Мозг отчаянно хватается за темноту вокруг, но она не та. Не та родная, привычная парню, а отчужденная, наполненная пустотой и противным писком, что сквозь толщу воды доносится до него. Сынён бессчётно пытается сфокусировать взгляд, но сознание снова покидает его, позволяя услышать только обрывки фраз. Фраз которые возможно смогли бы его спасти, но парень надеется на обратное. — Сообщите доктору, что он очнулся. В ту ночь в реанимации Сынён будет не один. Прямо там, на расстоянии вытянутой руки, будет лежать такая же пустая душа, как и у него. Душа, отчаянно требующая жизни и тепла, мальчика который оказался не по годам стойким и храбрым, но так легко сломленным этим бренным не на что не способным миром и людьми такими же пустыми, как его некогда блестящие глаза. За дверьми будут ждать рыдающие родственники, отчаянно молящие всем богам о спасении души, но один из них остался один, всеми забытый, будто на отшибе, в очередной раз, проваливаясь в бездну. Попытается ли он из нее выбраться? Сынён просыпается через пару часов прикованный к кровати. Руки затекли и неприятно саднят, а вокруг лишь тишина и противные бежевые стены, которые можно различить даже в кромешной тьме, разбавляемой лунным светом, что еле пробивается сквозь плотные шторы. Дверь в комнату неожиданно открывается, впуская яркий свет ламп и молодого парня, который появляется, словно черт из табакерке, стоит щелкнуть пальцами. Он легонько присаживается на край кровати, устремляя взор на Сынёна. — Какого черта? — голос все еще хриплый, не совсем поддающийся парню и оттого срывающийся несколько раз, прежде чем сложится во что-то более образное. Парень напротив выглядит совсем молодо, будто ровесник самого Сынёна. Взгляд его блуждает, не останавливаясь долго на чем-то, будто он волнуется, не зная как начать разговор. — Меня зовут Ким Усок, и с этого дня я твой лечащий врач. Их снимут завтра, как только мы убедимся, что ты больше не причинишь себе вреда. Голос Кима мягкий и тихий, словно убаюкивающий, заставляющий Сынёна слушать. Но в какой-то момент все рушится, стоит парню замолкнуть, как Чо начинает истерично смеяться, вызывая недоумение напротив. — Думаешь, я впервые в подобном заведении? — и снова смех, что будто не желает прекращаться. Когда парень, наконец, успокаивается, демонстративно дергая руки, так что наручники больно впиваются в кожу, оставляя следы, которые на утро расцветут неприятной синевой. Парень напротив лишь вздыхает, вставая и направляясь к двери. — Поговорим завтра. Тебе нужно поспать, Сынён, — доктор Ким мягко улыбается прежде, чем выйти за дверь, устало выдыхая, и тут же присаживаясь на корточки. Переводит дыхание, резким движением встает, направляясь дальше по коридору…