Chance

Первое дежурство и собственный пациент. Усок в который раз устало, вздыхает, открывая дверь кабинета и тихонько проходя внутрь, вопрос заданный Сынёном все еще крутится в голове, словно молотком бьёт по оголенным нервам, не давая нормально соображать. Что он сделал не так? Чем вызвал такую реакцию? Усок запутан и напуган с самого начала. Ожидания от молодого доктора не были слишком высоки. Еще бы студент, только окончивший университет, попадает в элитную клинику, прямиком в доктора. Не весть, что по блату, никак иначе. Мысли в голове выталкивают одну из другой, не давая толком прийти в себя. Для Усока такое в новинку, в новинку эти перешептывания за спиной и косые взгляды, так еще и пациент, упавший на него в первый рабочий день. — Все в порядке? — мягкий голос доносится где-то над ухом, а перед глазами возникает бутылка воды, что как нельзя, кстати, в этот момент. — Мне не стоило приходить сюда. Ты пострадаешь из-за меня, хён. — Не стоит слушать перешептывания этих мегер, Усок-а. Сложный пациент? — Ты его знаешь? — Кого? — Сынён. Его доставили сюда вчера из центральной больницы. — Что он тебе сказал? — Так ты знаешь его, хён? — Нет, я не знаком с ним, но хорошо наслышан. — Ясно. Ты уже был у того паренька, что привезли вместе с Сынёном? Сыну-хён? — А? Нет, думаю нужно дать ему чуть больше времени. Зайду к нему завтра. Тебе нужно отдохнуть, Усок-а. — Я не могу. Дежурство… — Я заменю тебя. Тебе нужно поспать, — Сыну подмигивает, так же бесшумно выходя за дверь, направляясь прямиком к своему кабинету. Ночь обещает быть долгой. Утро встречает жуткой головной болью и затекшими руками. Противный солнечный свет вовсю пробивается через шторы, что оказались любезно приоткрыты. Сынён слегка поднимает голову, понимая, что оковы давно сняты, а на руках красуются кроваво-синие синяки, приносящие практически эстетическое удовольствие, заставляя умершую душу трепетать. Совсем недолго, так чтобы обладатель не мог забыть ноющую боль, съедающую каждую чертову ночь, не давая вздохнуть до нельзя прокуренными легкими. Парень аккуратно встает с постели, медленно направляясь в ванную, пропуская короткий смешок — Излюбленный минимализм. И действительно комната была расставлена минималистично. Мебель из темного дерева не совсем сочеталась с бежевыми стенами, как казалось Сынёну. Комнату заполняет тихий смех парня, когда тот понимает абсурдность ситуации. Он все так же медленно направляется в ванную, включая свет, что с непривычки достаточно яркий и неприятно режет глаз. Без какого-либо энтузиазма набирает ванную, устало вздыхая и ожидая хотя бы простого душа, но не как ванную, особенно в клинике для самоубийц. Сынён, несомненно, мог бы утопиться, захлебнувшись не столько в воде, сколько в мыслях или вскрыть вены, но он слишком ненавидит физическую боль, чтобы так бесчувственно поступать с собой. Процедуры занимают добрых полчаса, позволяя уставшему парню, наконец, расслабиться, чуть привыкая к ситуации. Сынён нехотя выходит из теплой ванны, накидывая полотенце на плечи, сталкиваясь взглядом с уже знакомым доктором. — Давно здесь сидишь? — насмешливо спрашивает Чо — Не мог бы ты одеться для начала, — бубнит парень напротив — А что не нравится? Сынёну смешно от происходящей ситуации и от вида смущенного парня напротив, тем не менее, он отходит к кровати в поисках майки, которую по ошибке забывает в ванной, отчего приходится возвращаться, а это то, что парень совершенно не любит делать. — Ты действительно думаешь, что кровать, шкаф и одиноко стоящий стол в углу комнаты не дадут мне покончить с собой? — смеётся Сынён, не получая ответа на свой вопрос, только короткий смешок — Обычно врачи не приходят в палаты, какого черта ты здесь забыл? — спрашивает Чо, подходя вплотную к Киму — А я не такой, как все и будь любезен, обращаться ко мне формально. Ким направляется к двери и уже на приличном расстоянии произносит — Жду тебя на первое занятие. Будь добр, не опаздывай, я этого не люблю. — Будь добр, не опаздывай, — копирует парня Сынён, открывая шкаф и немного округляя глаза. Он будто снова переноситься в последний день, когда решил, что все закончиться, но судьба решила иначе. Точно так же стоит перед шкафом, просматривая футболки, пальцем проводит по коллекции кепок, что лежат ровным рядом на полке снизу, а после медленно достает баночку снотворного, что долгое время прятал от самого себя. Из наваждения выводит тихий голос медсестры, оповещающей о посещении первого занятия и дальнейшем расписании парня. — Как раньше, — думает парень, прежде чем выходит, будто по наваждению отправляясь по коридору в поисках кабинета врача. Сглатывает накопившуюся неприятную слюну, открывает дверь, бесшумно закрывая за собой. Он не раз был на приемах психотерапевтов, но всегда как впервые. Тело охватывает привычное стеснение, а в какой-то момент даже страх. Страх не за себя, за человека напротив, что хрупким сознание будет воспринимать демонов Сынёна. Парень за долю секунды успокаивается, надевая привычную маску мудака, так ему удобно, так к нему не полезут лишние люди, которых и так хватает с верхом. — Пять минут, — лаконично произносит парень напротив — Только не говори, что из-за этого будешь злиться. — Сынён-щи. — Что? Опять наручниками пристегнешь? — Сынён! — Усок на секунду теряет самообладание, повышая голос тем самым привлекая внимание парня напротив, тот молчит пару секунд, после чего комнату наполняет смех, что, отчего-то разливается теплом в груди Кима. — Не опаздывай, пожалуйста. Это сильно подрывает субординацию остальных пациентов и твою, в том числе. — Фу! Не люблю, когда меня называют пациентом, словно я, правда, больной на голову. Хотя… — Давай начнем наше занятие. Занятие проходит быстрее, чем ожидает сам Усок. Последки самообладание машут рукой, стоит Сынёну закрыть за собой дверь. Какие-то бумаги и многочисленные тесты по определению психотипа летят на пол, а сам Усок ерошит волосы, устало вздыхая и вглядываясь в окно. Парень, что сидел буквально пять минут назад в кабинете переворачивает весь мир доктора с ног на голову, создавая все больше проблем, категорически не желая идти на контакт. Хотя нужно быть просто глупцом, чтобы думать, что все будет так легко. Сынён мастерски запутывал, уводя от вопросов в сторону каких-то посторонних проблем, пытаясь в свою очередь накопать какие-то ниточки, за которые в будущем сможет вести. Грубость стала защитной реакцией, возможно даже неким стимулом в жизни, и Усок должен понять почему. Должен, но упорно утыкается в стену, слепо полагая, что так выглядит конец. Как только он перестанет показывать результат, его обязательно выпрут, а все эти рекомендации и блат, даренный ему Сыну-хёном и все эти слухи вокруг них, станут пустыми, напрасными. Усок снова тяжело вздыхает, медленно собирая документы с пола, после тщательно складывая в аккуратные стопочки. Одевает излюбленные круглые очки в тонкой оправе, наконец, покидая кабинет, чего бы он вряд ли сделал, но бессонная ночь дает о себе знать, ровно, так же как и пустой желудок, призывающий обладателя найти хоть какое-то пропитание на этот день. Парень начинает потихоньку привыкать к взглядам, провожающим его до столовой. В любой другой ситуации он вряд ли оставил это без внимания, но уставший организм требует совершенно другого и Усок, наконец, дает то, что от него требуется. Ким быстрым шагом заходит в столовую, выискивая взглядом свободный стол, спеша занять его, как только находит. Садиться, неспешно опуская голову на холодную поверхность, что приносит удовольствие, давая рассудку немного остыть, а парню прийти в себя. Усок просыпается, чувствуя, как кто-то поглаживает его волосы, бережно поддерживая за спину. Резко поднимая голову, отчего очки съезжают, грозясь вовсе слететь с обладателя, разбиваясь тысячами мелких осколков. Впрочем, как и душа Усока в данный момент, такая же хрупкая и практически не имеющая для него ценности. — Прости, я забыл, насколько чутким сном ты спишь, — растерянно шепчет Сыну, пока Усок сонно потирает глаза. — Вот черт, — ругается парень, отчего вызывает улыбку напротив и смех, что ласкает слух. Смех, по которому Усок неимоверно скучал все это время. Сыну был неким домом для Усока. Лучшим другом, с которым он познакомился, когда поступал в университет. Человеком, который закрывал широкой спиной от проблем, что подстерегали на каждом шагу. Тот, кто был рядом, когда вся жизнь парня перевернулась с ног на голову. Сыну видел первые взлеты и падения младшего, первую улыбку и слезы, что теперь стали неотъемлемой частью жизни последнего. Всегда был рядом, ни на шаг не отходя. И нет, он не испытывал романтических чувств к старшему. Ровно так же как и тот к нему, считая его своим братом, другом, частью семьи, которую он так боялся потерять. — Ну, как все прошло? — Сыну ласково улыбается, треплет макушку парня, после присаживаясь рядом — У меня ничего не получится, — хнычет Усок, укладывая голову обратно на стол Рядом слышится тёплый, родной смех, от которого становится чуточку легче — А как у тебя? — Мм? — Тот парень? — А, Донпё? Думаю, что ему нужно чуть больше времени. Сыну продолжает трапезу, погружаясь в свои мысли. Тишину разбавляет урчание живота Усока — Айгу. Подожди, я принесу тебе что-нибудь. — Сыну-хён, — не успевает парень среагировать, как видит отдаляющуюся спину Сыну, густо заливаясь краской — Мм так вы встречаетесь? Шепот над самым ухом заставляет Усока вздрогнуть, только затем нерешительно повернуться, сталкиваясь с взглядом практически черных глаз напротив — Что ты тут делаешь? У тебя должно быть занятие сейчас. — Ага, но там небольшая проблемка… Парень из соседней палаты истерит так, что наплакал, целую Ниагару, а я плавать не умею. — Соседняя с твоей? — Сыну появляется, будто из неоткуда, подходя к столику без единого звука — Угу, не знаю, откуда в нем столько силы, но… — Донпё… — Сыну срывается на бег, оставляя чуть ошарашенных парней в столовой Усок подрывается следом, но его перехватывают за запястья сильные руки — Оставь их. Поверь, я редко ошибаюсь в таких вещах. Сынён смотрит безотрывно, словно заглядывает в душу, пытаясь найти там ответы, только вот непонятно на свои вопросы или вопросы парня перед собой. — Что ты имеешь в виду? — Не знаю, я же псих. — Ты здесь не потому что псих, а потому что тебе нужна помощь. — Называй вещи своими именами Усок, я самоубийца. Усок пропускает колкость со стороны парня, с вызовом заглядывая тому в глаза и продолжая незамысловатый диалог — Ты здесь всего пару дней, а уже пропускаешь реабилитацию. Это ради твоего же блага. — Бла, бла, бла! Ты даже не представляешь, сколько раз я слышал эти слова, но от тебя их не ожидал, — Сынён встает из-за столика, напоследок щелкая пальцами по носу Кима, и направляется прочь из столовой, оставляя парня в еще большей растерянности. Сыну возвращается в собственный кабинет под конец рабочего дня, белый халат чуть испачкан в чужой крови, а в уголках глаз собираются непрошенные слезы. Он безумно устал и не способен трезво мыслить сейчас, поэтому устало опускается в кресло, доставая из ящика бутылку виски, открывая, тут же делая большой глоток. По горлу разливается неприятная горечь, которая позже разливается по телу приятным теплом. Он, наконец, чувствует себя более расслабленным и свободным, чем пару часов ранее. Парень устало вздыхает, прикрывая глаза и чуть опуская голову, когда дверь кабинета слегка приоткрывают, а в проём просовывается знакомая макушка и забавные круглые очки, что грозят слететь с их обладателя, разбиваясь на мелкие кусочки, словно вселенная или истории каждого в пределах этих стен. — О, прости, что помешал тебе. — Нет, подожди. Пожалуйста, не уходи. Не составишь мне небольшую компанию? Усок слабо кивает, проходя внутрь и тихо прикрывая за собой дверь. — Это конечно не твоё любимое вино… — Но тоже неплохо, — заканчивает Усок фразу за Сыну, пока тот достает пару стаканов из ящика — Все в порядке? — Да, пришлось чуть дольше задержаться, но сейчас он в норме. — Я о тебе, Сыну-хён. — А, да, все хорошо. Не волнуйся. — Откуда кровь? — Он пытался перерезать вены, но твой пациент или его лучше назвать другом? В общем, он сказал обо всем вовремя. — Ты же знаешь, что за этим последует? — Да, но я думаю, что об этом не узнают. Сыну делает большой глоток, морщась, а потом, наконец, выдыхает воздух, что противным комом скопился где-то на периферии, не давая вздохнуть. — Почему не пошел домой? Рабочий день уже закончился. — Не мог оставить тебя одного. Да и к тому же, я должен тебе за то дежурство. — Вот же ж придурки. Интересно, как долго мы будем жертвовать ради друг друга всем, что у нас есть? — улыбаясь, произносит Сыну — Разве не для этого нужны друзья? — вторит Усок, мягко улыбаясь.