***
Ученики второго курса биологического факультета в очередной раз пугают мирно отдыхающих в коридоре студентов. Громкий смех разлетается от начала аудитории и до самой последней двери, ведущей к лестнице. Завтра последний учебный день, а значит скоро можно будет здорово оторваться в популярном клубе, в паре километров от центра города. И Чонгук становится зачинщиком этой идеи, которую все активно поддерживают. Чон наконец-то сможет выдохнуть спокойно, потому что закрыл абсолютно все. Больше не придется засиживаться допоздна, спать два часа, просыпаться и опять зубрить формулы, которые за время сна уже успел забыть. — Тогда с меня хорошее место в клубе. Я забронирую, — уверяет Чонгук, на что все ахают, благодаря. — Надо побольше девочек позвать. Как думаете? — заговаривает один парень, посмеиваясь, и оборачивается к друзьям. — Точно! Чонгук, у тебя ведь есть связи, — и хлопает того по плечу, с азартом смотря в глаза. — Что, какие связи? — смеется в ответ, растягивая губы в улыбке. — Ну, подружка твоя бывшая. Хиджи вроде, да? — на мгновение поворачивается к другу, уточняя имя, и тот кивает. Улыбка у парня повыше с лица пропадает, а голос как будто неродной: в него добавили закись азота, чтобы рычал, да понизили специально на несколько октав. — Так она же это, — друг, который, скорее всего, уже потерял этот статус в глазах Гука, языком толкается в щеку, а правой рукой имитирует движение, сжимая ту в кулак. — В пабы подалась, да в рот берет. Говорят, горячая штучка, — и смеется ехидно, не замечая всей ярости Чон Чонгука. Гук занимался боксом и ему это не раз помогало в разных потасовках. Знаете, сейчас кажется, что и без этих десятилетних тренировок он смог бы врезать этому парню, впечатав кулак прямо в лицо, да слыша, как у того кость неприятно в носу хрустнула. Смотрит на то, как этот «друг» хватается за перемазанный кровью нос, подставив ладошки под него. — Ты ебанулся? — кричит тот. Чонгук делает шаг. Хватается за его затылок и тянет на себя, вбивая колено в крепкую грудь ублюдка, который не следит за языком. — Чон, хватит! — вступается уже другой парень, преграждая рукой путь разъяренному одногруппнику. Гук сначала смотрит на него, а потом на создание, которое валяется на полу, что-то невнятно мыча. Окинув другого холодным взглядом, обходит его и присаживается на корточки, хватая парня за волосы и поднимая, чтобы видеть его глаза. — Еще раз, ты откроешь свой поганый рот и поставишь ее имя рядом с этими словами, блять, клянусь, ты не уйдешь живым. Ты меня понял? — тот часто кивает, опять падая на пол, когда Чонгук его отпускает. Чон давно предупреждал его. Но без рукоприкладства. Лишь на словах, по-человечески просил перестать. Иногда получалось с матом. Тот не понимал. А у Чонгука и так в последние дни нервы ни к черту. Пошли нахуй такие друзья. Он не позволит больше и слова сказать против Хиджи. Чонгук помнит, как разозлился на эту ситуацию Пак. Как старший вытащил его на улицу и заставил пояснить «какого хуя», потому что это Хиджи и про нее и слова гадкого сказать никто не имеет права. Кроме них двоих, похоже. Судьба интересная штука, да и жизнь тоже. Да и сами люди создания очень непредсказуемые, а их психология порой непонятна даже самым квалифицированным врачам. Чонгуку стало стыдно, что он, который так горячо любил ее, позволял в принципе говорить такое. Нужно было сразу врезать, чтобы поняли. Как, к примеру, сделал Чимин. Нет, не подумайте, Гук не станет брать с него пример. Много чести. Этот хен выбил из него дурь всю в тот день, когда заехал своим кожаным ботинком по лицу. Это заставляет младшего то и дело морщится, что отдается мелкой болью, опять напоминая о лучшем друге Квон Хиджи, считай лучшей девушке на планете, которую Чонгук вот так просто потерял. С того момента прошло полторы недели. Парни пересекались порой между парами, перекидывались взглядами начинающимися, и возвращались к своим делам. Но когда-то этой холодной войне должен был настать конец. Хм, так почему бы не сейчас? — Серьезно? — вздыхает Чон, выходя из заднего входа в корпус, чтобы покурить, где застает Чимина. Тот оборачивается, держа в руках сигарету и выпуская дым. Осматривает парня и хмыкает. — Место не навеивает воспоминаний, Чон? — стряхивает пепел на бетонную плитку, делая очередную затяжку. — Да пошел ты, — младший встает в пару метрах, зажимая между губ сигарету и щелкая зажигалкой. Появляются две полоски ядовитого дыма. Между парнями наступает тишина, в которой можно различить лишь вдохи и выдохи от поступления никотина в легкие. Оба ненавидят друг друга по понятным причинам. — Я знаю, кто распустил слух, — внезапно разрывает ниточку тишины Пак, поворачиваясь в сторону Чона, который резко реагирует на сказанные слова. — И ты ни за что не поверишь, кем оказалась эта крыса, — еще одна затяжка и окурок летит в урну, стоящую в шаге. — Раз на то пошло, — Чон выдыхает ядовитый дым. — Я знаю, где она сейчас, — Пак только хочет добавить. — И нет, это не Сеул.***
У Чонгука в голове все перемешалось. Недели три назад он бы навряд ли захотел бы вспоминать минувшие события, связанные с девушкой. Вряд ли бы у него было желание смотреть на Пака и уж тем более вести с ним диалог. Ненависть и гнев заполнили его душу, с каждым днем все больше разъедая изнутри, царапая больно и оставляя шрамы. Но сейчас… Чонгук так хочет все исправить. Он хочет вернуть Хиджи. Чтобы опять слушать ее монолог по поводу фараонов и их никчемном правлении или обсуждении плана проведения Холодной войны. Ее не хватает духовно и физически. Чон давно простил ее. Забыл ее тайну. Он готов хоть сейчас броситься за ней на всех парах. Вот только…знал бы он, куда она пропала. Из-за этого Чонгук просто не мог поверить, когда в один из вечеров ему позвонил школьных лет друг, который после выпуска сразу рванул в Ильсан, но и не забывая созваниваться с бывшим одноклассником по скайпу. Слово за слово, и парень говорит, что видел похожую на «твою девчонку» в местном кафе, а потом и подкрепил это фотографиями. Друг намекнул на другой цвет волос, ведь Хиджи раньше была блондинкой. Но Чонгук сразу узнал. И цвет все подтвердил. Этот яркий и родной оттенок, который достался от матери и который девушка порой ненавидела. Чонгук обрадовался и почти целовал экран, через который на него смотрел офигевший и слегка перепуганный друг. Чонгук поблагодарил и пообещал объяснить все потом. А пока, остается лишь один вопрос: почему Ильсан, Хиджи? Зачем ты сбежала в город, который пропитан любовью и воспоминаниями?***
— Что? Перестань, у тебя хорошо получается, — хрупкого плеча касается девичья кисть и слегка сжимает. — Ага. Тот поднос очень красиво улетел на соседний стол, — вздыхает Хиджи, вешая фартук на спинку кресла и падая на него. — Мне лучше самой уволиться и не доставлять лишних хлопот, пока еще не подожгла чего. — Ну, Хиджи, — тонким голосом тянет официантка. — Ты привыкнешь. А директор, кстати говоря, всегда на твоей стороне. — Эй, Квон! Тебя господин Сон звал к себе, — зовет девушку из-за стойки бармен. — Вот и все, — грустно улыбается она, вздыхая. Не так и просто найти подработку в совершенно незнакомом городе. И так же непросто привыкнуть к ней. Полтора месяца Хиджи бегала от одного столика к другому, а до этого еще около недели обучения у ее нынешней подруги. Придется опять потратить весь день на обзванивание работодателей. Хиджи поднимается по винтовой лестнице, держась руками за покрытые лаком перила. На втором этаже ее уже ждет теплое освещение от ламп и густо растущие цветы в горшках, стоящие прямо напротив стены, на которой красуется совместное фото всех работников. Хиджи работает тут всего два месяца с небольшим, но ради нее пришлось звать фотографа еще раз. — Господин Сон, я знаю, что виновата, — с порога тут же кланяется девушка, даже не успев толком пройти внутрь. — Я сегодня же уйду и не буду вам доставлять проблем. — Что? Зачем? Что случилось, Хиджи? — хмурится мужчина, поднимаясь со своего законного места. — Подними голову и объясни, я не понимаю, — девушка медленно выпрямляется и хлопает глазами. В чем подвох? — Вы меня позвали, чтобы сделать выговор и напомнить, какой я плохой работник, — жмурясь, скованно произносит она, перебирая у себя за спиной пальцы. Директор смотрит на нее недолго, обращает внимание на выламывающиеся фаланги и сдержанно смеется, прикладывая кулак к губам. — Я-то думаю, почему ты в последнее время меня стороной обходишь. Ты боялась выговора и худших последствий? — Я же сама вижу, что не справляюсь с работой. Вот и подумала… — мнется на месте, скрестив руки за спиной, и царапает выступающие лопатки. Мужчина вздыхает, пытаясь унять улыбку. Он прокашливается и поднимается с кресла, опираясь сильными руками на стол. — А я не такой тиран, дорогая. — Вы, наверное, еще не были на первом этаже, господин Сон. — Я уже видел, — кивает он, усаживаясь на край стола, сложив руки на груди. — Хиджи, я знаю, что у тебя сейчас жизненные трудности. Случайно услышал твой разговор по телефону, прости, — господин Сон кладет руку на шею и потирает. — И именно из-за этого… — Не стоит подрывать авторитет кафе лишь из-за жалости ко мне, директор. — А кто говорит о жалости? Я всего лишь дождусь момента, когда ты станешь владельцем сети кафе и с гордостью буду рассказывать, что когда-то ты работала у меня официанткой, — безусловно говорит мужчина. — Я учусь на археолога, господин Сон. — Ты девушка активная и умная. Тебе не составит труда открыть и собственное дело. — Скажете тоже, — вздыхает она, улыбаясь, и отводит взгляд, а потом вспоминает. — А тогда для чего вы звали меня, если не хотели увольнять? — мужчина охает и смотрит за спину, оглядывает стол и вытаскивает из-под кипы бумаг файл, поворачивая нужной стороной. — У нас на следующей неделе, в пятницу, стоит бронь на все кафе. День рождения у постоянного клиента, — и поднимает голову. — Джинхо до этого времени не выпишут, поэтому придется выйти тебе, — а в голове у Хиджи проносится «а не испорчу ли я все?». — Хорошо, — девушка кивает, сжимая кулачки. — Отлично. На этом все. Будут вопросы, заходи в любое время, — добро улыбается директор и отстраняется от стола. — Да…спасибо вам большое, господин Сон! Я обещаю, что не подведу! — низко кланяется и пулей выбегает из кабинета, тихонько прикрыв дверь. Делает пару шагов и упирается спиной в стену, громко выдыхая. Ей дали шанс. Директор — добрый дяденька, Хиджи это давно поняла. Сколько раз он ездил к Джинхо в больницу? А как он поддерживал Мирту, когда та переживала расставание с парнем? По ее же словам, господин Сон в тот день устроил для них двоих милый ужин, во время которого сам поведал историю о своей подростковой любви. А тут мужчина помогает ей в тяжелый момент. Пора что-то делать с заплетающимися ногами и дрожащими руками. Все так изменилось. Окружение, образ жизни, расстановка приоритетов в чем-либо. Если раньше Хиджи только и думала, как бы выделить лишние час или два на изучение артефактов в музее, на которое дал разрешение преподаватель, то сейчас вопрос заключается в том, чтобы продержаться до конца смены, а потом вернуться домой и молиться, что она не забыла отключить утюг или суп на плите. Но пока что такого не случалось, и девушка искренне надеется, что не случится. Заочное обучение проходит вполне неплохо. В группу студентов, что сидят на дистанционном обучении периодически приходят лекции и задания, вместе со сроком их выполнения. У Хиджи такие же хорошие результаты и ее до сих пор просят принимать участите во многих олимпиадах, потому что в прошлом году во многих из них девушка прошла в финал. Жизнь кипит, даже не думая остывать. Каждый день что-то новое, будь то странная ильсановская рассылка спама в инстаграме, про которую нередко заговаривала Мирта, интересный посетитель кафе или же переезд недавно заехавших соседей напротив. И ее все устраивает. Тяжело, тут не поспоришь. Но разве можно чего-то добиться без стараний? Нет. Вот и Хиджи не унывает. Почти… Родной город и люди, с которыми она была рядом долгое время. Все то, что осталось позади, в Пусане. Все те, кто остались в Пусане. Дождливыми вечерами находит ностальгия, пока пролистывается галерея и старые публикации в социальных сетях, пароль от которых давно нарочно забыт. Грустно. Хочется вернуться. Окунуться еще раз в эту всю атмосферу. Но такого же эффекта, как и четыре месяца назад, когда Хиджи была чуть ли не самой счастливой на этом свете, не будет точно. Слишком многое изменилось. Слишком много ошибок совершилось. Слишком много недосказанности и боли. Не такого хочется душе. — Привет, малышка, — смеется Хиджи, когда ей под ноги бросается маленький папийон и весело прыгает. Девушка присаживается на корточки, а питомец тут же кладет лапки к ней на колени и часто дышит, высунув язык. — Угадай, что я тебе принесла, — в ответ звонкое «гав» и вертящийся во все стороны хвостик. — Идем, — она разувается и сразу подходит к розовой именной миске. Девочка по имени Бонни, за которой попросила приглядеть хозяйка квартиры, пока сама она не вернется из командировки. Хиджи лишь в радость, ведь не придется скучать одной. Тем более, в угрюмые дни эта прелесть заставляет улыбаться своим поведением. То подушку принесет, то в ящик с кормом залезет. На часах половина второго ночи, на ноутбуке «Собачья жизнь», под боком Бонни и закрытое кафе по причине выходного дня. Глаза медленно закрываются, а голова так и хочет уже улечься на подушку. — Прости, солнце, но досмотрим мы уже завтра, — пальцем на пробел и питомец тут же навостряет ушки и тявкает, недоуменно смотря на нынешнюю кормилицу. — Не нужно мне тут глазки строить, все равно пес переродится, — и собачка, как будто бы понимая, что ей проспойлерили концовку, спрыгивает с дивана и часто перебирая ножками, добирается до миски с водой. Свет гаснет, когда Бонни ложится в ногах Хиджи на кровати. Тело и сознание получают дозу отдыха, которую давно заслужили. В мыслях проносятся разные вопросы вселенского характера, вспоминается инцидент в кафе и удивленное лицо посетителя. Постепенное погружение в сон наступает лишь когда девушка прогоняет в голове недавно заученные термины и периоды от каменного века до средневековья. Чувствуется легкость и расслабленность. А под конец проскальзывает привычная фраза: «только бы не сны».