У каждой тайны есть свой срок годности! @Сергей Кощавка
***
Первое, что ее смутило, это год — 1864. Сначала, она подумала, что это ошибка, но далее описанное подтверждало это: милые дамы в одеянии XIX века с безупречной кожей, лебединой шеей и "правильными" изгибами фигуры; все эти дотошные правила этикета и уважение к старшим; отец, который должен передать свои владения младшему сыну-любимчику; старший сын с ужасным характером, который учавствовал в войне. Стефан в своем дневнике описывал свои переживания по поводу передачи наследства ему, ведь был не готов к этому, но и отца предавать не хотел, он описывал их хорошую братскую дружбу с Деймоном, их время препровождения, и...некую сиротку, поситившую их уголок, Кэтрин Пирс — прекрасная бледная девушка с каскадом темных вьющихся волос. Стефан писал: "Я не могу не думать о ней. Нe могу даже написать ее имя, не смею. Она прекрасна, восхитительна и одинока...Нo когда я вижу ее, ее гибкую фигурку, ее алые губы, ее глаза, мерцающие, волнующие и грустные одновременно… я наконец-то снова становлюсь самим собой, Стефаном Сальваторе..." Стефани ахнула от такого описания и поняла, что ее дядя действительно был влюблен в эту особу. В эту же секунду из дневника выпала фотография, и девушка, взяв ее, шокированно вглядывалась, пытаясь найти хоть одну отличающуюся черту, но безрезультатно: девушка, изображенная на фотографии, была точной копией ее матери, если бы не надпись "Кэтрин Пирс 1864", она бы подумала, что это ее мать. Но как такое возможно? Как вообще ее отец, живший в XIX веке, сейчас выглядит как тридцатилетний мужчина? Хотелось прямо сейчас, вскочив на ноги, пойти к ним и выяснить все, устроить истерику, но нельзя — сначала нужно разобраться во всем. Как оказалось, ее отец тоже был влюблен в Кэтрин, но она не выделяла ни одного из братьев, постоянно гуляя то с одним, то с вторым. Из-за этого между ними возникла вражда. Дойдя до того момента, где Стефан и Кэтрин придавались ласкам друг друга, девушка покраснела, но ее привлекли такие строчки: "...Внезапно я почувствовал в шее острую боль, как от укола кинжалом. Я вскрикнул, но Катерина продолжала меня целовать. Но нет, не целовать — кусать и высасывать кровь у меня из-под кожи. Открыв глаза, я увидел в лунном свете ее дикие, налитые кровью глаза и лицо, белое, как у призрака. Я дернул головой, но боль не отступала, и я не мог кричать, не мог сопротивляться, я видел только полную луну в окне и чувствовал, как кровь покидает мое тело, как внутри меня бьет ключом желание, и жар, и злость, и ужас..." Она не поняла этого, поэтому продолжила читать, жадно вчитываясь в каждую строчку. — Катерина, — позвал я, заставляя себя смотреть ей в глаза, — кто ты? Катерина взяла с ночного столика щетку для волос, повернулась ко мне и медленно, так, как будто в ее распоряжении было все время мира, начала расчесывать свои роскошные локоны. — Ты же не боишься, правда? — спросила она. Значит, она была вампиром. Кровь застыла у меня в жилах..." "Прямо как и у меня" — пронеслось в голове у Сальваторе младшей. Она откинула дневник в сторону, чувствуя как холодеют ее руки, а по телу проходит дрожь. Она вскочила, отпрыгивая от дневника, как от огня. — Вампиры...этого не может быть, — лихорадочно шептала она, чувствуя себя героиней какой-нибудь сопливой мелодрамы. Но прочитанное ею ранее доказывыло обратное. Не придумав ничего лучше, она села обратно на кровать, беря в руки дневник и продолжая читать. 8 сентября 1864 года Она не то, чем кажется. Мне следует удивляться? Ужасаться? Страдать? Такое чувство, будто все, что мне было известно, все, чему меня учили целых семнадцать лет, оказалось неправильным.Я все еще ощущаю ее поцелуи, ее прикосновения. Я все еще стремлюсь к ней, но голос разума вопит в ушах: ты не можешь любить вампира. Я…Я люблю ее. Люблю. Какими бы ни были последствия. Разве не это значит следовать велению своего сердца? Но она владеет моим сердцем, она моя Полярная звезда… И этого должно быть достаточно... Одна ночь стала решающей для всех: жители Мистик-Фоллс, узнавшие о вампирах в городе, сожгли их в церкви, в это число вошла и Кэтрин Пирс, которую пытались спасти братья Сальваторе, которых в последствии застрелил собственный отец. Такого Стефани не ожидала, но как оказалось, это был далеко не конец истории, а только начало... "...Когда я вновь открыл глаза, я уже знал, что мертв. Но эта смерть не была похожа на черную пустоту из моих ночных кошмаров. Напротив, я чувствовал запах далекого костра, неровность земли под своим телом, свои руки, разбросанные по сторонам. Я не чувствовал только боли. Чернота, окутывающая меня, была почти умиротворяющей. Это был ад? Если так, то он не имел ничего общего с увечьями и ужасом прошедшей ночи. Он был спокойным, мирным. Я неуверенно пошевелил рукой и удивился, нащупав солому. Потом я сел, поражаясь тому, что у меня все еще есть тело, и что оно не болит. Оглядевшись, я понял, что не пребываю в небытии..." Он стал вампиром. "...Я тотчас понял, что не хочу жить так, как Катерина. Я не хочу видеть солнечный свет, только надев кольцо на палец. Я не хочу смотреть на человеческие шеи, предвкушая следующую кормежку. Я не хочу жить вечно..." Он убил своего отца. "...Я почувствовал во рту острую, колющую боль. Это было даже больнее, чем когда меня подстрелили. Это было ощущение тесноты, ощущение миллиона игл, вонзившихся в плоть. Кровь была такой алой, густой, прекрасной. Она как будто звала меня. Казалось, я умру в ту же секунду, если не получу ее. И против своей воли я зачерпнул ладонью кровь из раны и, поднеся руку к губам, почувствовал, как желанная жидкость коснулась моих десен, моего языка, моего горла. Сделав последний глоток, я пробежал пальцами по своим зубам, ставшим теперь отточенными и заостренными. И я понял, что стал одним из них..." Прикрыв рот руками, она всхлипнула. Слезы ручьем стекали по ее щекам, падая и разбиваясь о грубую пожелтевшую бумагу. Сердце бешено колотилось, грозя сломать грудную клетку и выпрыгнуть наружу. Ее дядя и отец вампиры... "...Я пытался не думать, пытался заблокировать все воспоминания. Я сосредоточился на том, как мои ноги легко касаются земли, когда я их переставляю. Я заметил, что даже в темноте мог разглядеть слабый след тумана на нескольких оставшихся на деревьях листьях. Я мог расслышать дыхание белок и кроликов, носящихся по лесу. И повсюду мне чудился запах железа. Когда я добрался до города, грунтовое покрытие сменил булыжник. Казалось, мне совсем не потребовалось времени, чтобы попасть в город, хотя обычно подобный путь занимал у меня не меньше часа. Я замедлили бег и остановился. Глазам было больно смотреть по сторонам. Городская площадь выглядела не так, как обычно. Во всем чувствовались ветхость и упадок. Надо всем этим царил запах вербены. Он был везде. Но он уже не казался мне приятным, он был удушливым, и от него меня тошнило, и кружилась голова. Единственным запахом, который можно было противопоставить надоедливому аромату, был крепкий запах железа. Я глубоко вдохнул, откуда-то зная, что этот запах — единственное лечение от слабости, вызванной вербеной. Каждая клеточка моего тела кричала о том, что я должен найти его источник и подпитаться им. Я хищно огляделся, глазами просканировав пространство. Ничего. Я снова понюхал воздух и понял, что запах — восхитительный, ужасный, убийственный запах — доносится откуда-то поблизости. Оглядевшись, я увидел Элис, хорошенькую молодую барменшу из таверны, и затаил дыхание. От нее пахло чем-то теплым и сладким, смесью железа с деревом и табаком. Она станет моим лекарством. Я позволил своим губам коснуться белой кожи, восхищаясь ее сладостью и ароматом. Предвкушение было столь острым, что скоро я уже не мог сдерживаться: оскалившись, я вонзил зубы в ее шею. Ее кровь промчалась по моим зубам, по моим деснам, хлынула в мое тело, неся вместе с теплом жизненную силу. Я не мог насытиться и остановился, лишь когда Элис безвольно обмякла в моих руках, и ее сердце стало биться медленно и глухо. Я вытер губы и посмотрел на бесчувственное тело, восхищаясь своей работой: две аккуратные дырочки в шее, не больше нескольких миллиметров в диаметре. Она еще не умерла, но я знал, что теперь это дело времени..." На этом дневник заканчивается, но Стефани знает, что в школе Сальваторе ее ждет продолжение. Теперь понятно почему их так много — ее дядя был вампиром, который жил около 170-ти лет. В каждом дневнике описана не просто его жизнь, но и борьба с его сущностью. Она читала дневник почти целый день — на улице уже поздний вечер, а значит родители должны приехать с минуты на минуту. И она не знает, говорить им или нет. С другой стороны, они ей ничего не рассказали, значит и она имеет на это полное право, только, будучи на их мести, Стефани наверное тоже б ничего не сказала, но хоть то, что в этом мире существуют вампиры, хотя не только они, родители могли б сказать. В ее голове был просто рой мыслей, из-за которых болела голова. Настроение совсем пропало, к тому же завтра в школу. Ее ждет последний учебный год, который почему-то все ждут с нетерпением, особенно выпускного бала, где можно хорошо оторваться с друзьями. Но друзей у нее нет, как и планов на будущее. Особенно теперь, когда она узнала о существовании сверхъестественных существ. Интересно, есть ли в Мистик-Фоллс вампиры? — Конечно есть. Где люди, там и вампиры. Она проглотила ком в горле, пустыми глазами глядя в окно и дотрагиваясь до шеи. А кусали ли ее? На улице послышался гудок машины, оповещающий о возвращении родителей, поэтому, выйдя из транса, Стефани поспешила убрать дневник дяди в каробку, а ту под кровать. Умывшись и приведя себя в порядок, чтоб никто не о чем не заподозрил, она поспешила на первый этаж, встречать семью. Первая с криком "Стефани!" вбежала девочка лет шести, крепко обнимая старшую сестру. — Я тоже рада тебя видеть, — это была чистая правда. Девочки не виделись целое лето, так как Стефани уехала отдыхать с Бонни на целое лето. — Как в лагере? — О нет! Пожалуйста, только не снова, я не выдержу этого во второй раз, — чуть ли не прохныкал Деймон, из-за чего Стефани улыбнулась, а Елена легонько пихнула его в бок также весело улыбаясь. — Ты не представляешь! Я познакомилась с Милтой и Скарлетт. Мы вместе ходили на один кружок, играли и веселились, — они все вместе прошли на кухню под болтовню Розы. — А еще я познакомилась со Стивеном, он очень хороший и добрый. Он мне нравится. — Надо будет провести профилактическую беседу со Стивеном, — вставил свое слово Деймон, вытирая руки полотенцем. — У тебя будет много времени на это, папочка, ведь мы будем ходить в одну школу, потом в университет, а потом поженимся, — ответила ему Роза, улыбаясь. — Конечно, дорогая. Твоя мама тоже так говорила про Мэтта, — мы все начали смеяться, кроме мамы, которая посмотрела на него предупреждающим взглядом. Сама по себе Розалин была жизнерадостным и беззаботным ребенком. Она очень добра, да и в принципе очень хороший человек. Этим она похожа на маму. От папы она приняла решительность и юмор. В отличие от Стефани, у которой прямые черные, словно воронье крыло, волосы и пронзительные голубые глаза отца, у Розалин были каштановые кудри и карие глаза как у мамы. У девочек очень теплые взаимоотношения. Да и в принципе, Стефани очень сильно любила свою семью, не смотря на то, что родители уделяли ей не так много внимания, в чем-то не понимали и что-то скрывали. — Как ты провела день? — спросила у нее мама, тепло улыбаясь. — Готовилась к завтрашнему дню, — солгала Стефани, отвечая ей такой же улыбкой. Ей вдруг вспомнился отрывок из записей дяди, где он писал о том, как заставил Деймона выпить кровь, чтобы закончить трансформацию, невольно она повернула голову в сторону отца, который в свою очередь коротко ей улыбнулся, продолжая листать какой-то справочник, отчего девушка поспешила отвернуться. Деймон не мог быть вампиром, ведь, как она поняла из дневника, вампиры не могут иметь детей, они не стареют и питаются кровью, а не нормальной пищей. — Я знаю, ты не захотела записываться летом на Мисс Мистик-Фоллс, но может хочешь записаться сейчас, пока не поздно? — девушка удивилась, вопросительно приподнимая брови и глядя на мать. Она считала этот конкурс бессмыслицей, зачем ей туда идти, если кроме мучений ей это ничего не принесет. — Нет, — она отрицательно помотала головой, кажется в прошлом году победила девушка из школы Сальваторе, Стефани нахмурилась, пытаясь ее вспомнить, но безрезультатно. — Я пойду наверх. Не дождавшись ответа матери, она быстро направилась к лестнице, ведущую на второй этаж. — А как же ужин?***
Только первый день, а жизнь в старшей школе Мистик-Фоллс уже кипела по полной. Этот день традиционно был днем подшучиваний над учителями. Стефани никогда в таком не участвовала, да ее и не приглашали. Лица все те же: самая популярная девушка школы Хлоя Крузо, ее подружки Маккензи Герц и Лилит Арье. С ними Стефани пересекалась только на литературе, что несказанно ее радовало. Возможно Хлоя и не была стервой, но она была той еще слащавой куколкой Барби. Дальше ее парень-качок Алистер Беккер, болтушка и сплетница Сильвия Лайт и ее подружка-отличница Лидия Штерн. Ну а с братьями близнецами Александром и Виктором Райс она даже ни разу не разговаривала. Именно эти люди были известны на всю школу, кто-то своей красотой, кто-то умом, кто-то силой, а кто-то, как Стефани Сальваторе, одиночеством. Нет, она конечно общалась с кем-то, но обычно это было по делу. Она находила этих людей неинтересными, лживыми и пустыми. С самого утра девушка вынашивала идею о том, чтобы после уроков пойти в школу Сальваторе и взять там парочку дневников Стефана Сальваторе. Шанс на то, что ее не засекут были намного меньше, чем в прошлый раз, так как ученики будут свободно разгуливать по школе, а не сидеть на уроках. Что она будет делать, когда проберется в школу, Стефани конечно же не придумала, предпочитая решать проблемы по мере их поступления. С этой мыслью она поспешила в кабинет истории.***
Школа Сальваторе славилась своей красотой, помпезностью, крутостью и...загадочностью. Каждый месяц школьники старшей школы Мистик-Фоллс пробираются сюда и портят стены, закрашивая их безвкусными граффити, а то и плохими словами, обвешивают ее туалетной бумагой и закидывают тухлыми яйцами. Стефани никогда такого не делала, да и считала, что ее одноклассники делают это из-за чистой зависти. Сейчас она уже в который раз стояла перед железными решетками-воротами этой школы и восхищалась. Снаружи было много детей и подростков. Одни просто ходили и болтали с друзьями, вторые сидели возле фонтана или где-нибудь в теньке, пытаясь спастись от жары, третьи играли в волейбол или бадминтон. Пройти так, чтоб ее не заметили было очень сложно, но просто стоять и чего-то ждать тоже не вариант, поэтому аккуратно зайдя во двор школы, брюнетка поспешила спрятаться в кусты, подбираясь ко входу в само здание. Но ее отвлекли подростки, играющие в волейбол: одна девочка, совсем не трогая руками мяч, кинула его в кольцо, точнее он сам туда улетел без посторонней помощи. Стефани так и уставилась на нее с открытым ртом, позабыв о своей "миссии". И только сейчас она посмотрела на школу Сальваторе по-другому: та девкшка была ведьмой; парень, который тоже играл в волейбол, постоянно скалился, а его глаза желтели, выдавая его сущность — оборотень; некоторые так быстро перемещались, что человеческому глазу не под силу этого заметить. Стефани ахнула, прикрывая рот рукой — до нее только дошло, что школа для одаренных, вовсе не для детей с различными отклонениями, а для сверхъестественных: оборотни, вампиры, ведьмы. Конечно, в обычной школе не стали бы хранить дневники вампира Стефана Сальваторе и эти странные книги, вроде "Белая магия" или "Первое полнолуние". Она мысленно ударила себя по лбу за такую тупость. Как можно было этого не заметить? Отбросив все лишние мысли, Стефани развернулась к выходу, как вдруг увидела девушку, которая будто все это время стояла рядом и наблюдала за ней. Не ожидав этого, брюнетка испугано отступила назад. — Кто ты такая? И что забыла здесь? — от ее враждебного тона у Стефани по коже пошли мурашки. — Послушай, я не сделаю ничего плохого, я просто хочу взять одну вещь, — попыталась объяснить она, на что девушка хмыкнула. — У нас здесь не проходной двор и здесь нельзя брать то, что тебе вздумается. Я должна отвезти тебя к директору, — заявила смуглокожая. Стефани шокировано уставилась на нее: попасть к Аларику Зальцману — последнее, что входило в ее планы, ведь друг семьи с радостью ее сдаст Деймону. — Нет, пожалуйста, не делай этого. Меня зовут Стефани Сальваторе, — услышав ее фамилию, девушка удивленно приподняла брови. — Сальваторе? — получив утвердительный кивок, она скрестила руки на груди. — И что же ты здесь делаешь? — Я хочу взять вещь, которая принадлежала моему дяде, — пояснила Стефани, однако девушка нахмурила брови — Почему тогда не попросить мистера Зальцмана отдать тебе ее? — она говорила с акцентом, постоянно поправляя каштановые волны назад. — Я только недавно узнала о вампирах, оборотнях и ведьмах. Мои родители скрывали это от меня, но благодаря дневникам Стефана Сальваторе я знаю правду. Я знаю недостаточно, поэтому и прошу всего лишь его записи. Прошу помоги мне, это мой последний шанс на нормальную жизнь, — Стефани говорила это с болью и горечью, показывая свою открытость. Карие глаза выдавали девушку — она тронулась ее речью, но все еще стойко стояла на своем. — Ты не понимаешь, этот мир — никогда не станет для тебя нормальной жизнью. Если ты вступишь в это одной ногой, тебя затянет всю, и тогда весь твой спокойный и привычный мир перевернется с ног на голову. Вокруг тебя постоянно будет пролитая кровь и трупы невиновных людей, которыми могут оказаться твоя семья, — Стефани и не заметила как перестала дышать, сердце стало глухо биться, а ладони вспотели. Девушка с испанским акцентом была уверенна и серьезна в своих словах. Она явно пережила большую боль, раны которой, не успевая затягиваться, открывались вновь. Стефани не знала что ей делать: уйти или бороться до конца. Она боялась навредить семье, но и продолжать жить так больше не могла. Легче спрыгнуть с моста... Она горько улыбнулась, чувствуя подступившие слезы, они душили, грозя выбежать наружу. Ей хотелось упасть на колени и расплакаться как ребенку, но этим делу не поможешь. Она эгоистка, готовая поставить на кон своих близких ради свободной, но не менее опасной, жизни. Она хочет этого всем сердцем — окунуться и познать новый мир. А свою семью она сможет защитить. — Я хочу этого, — прошептала Стефани, поднимая голубые глаза на девушку, которая, вздохнув, пожала плечами, словно осознавая свой проигрыш. Она пыталась... — Тогда я помогу тебе. — Спасибо, — не сдержавшись, Сальваторе крепко обняла девушку, которая явно такого не ожидала.***
— Как тебе удалось достать все дневники, вдруг кто-то что-то заподозрит? — девушки сидели на улице за столиком одного ничем непримечательного кафе Мистик-Фоллс, заказав по чашечке кофе. — Я создала копии, которые остались в школе, и взяла настоящие, — просто объяснила девушка, и до Стефани только дошло, что она не знает ее имени. Будто прочитав ее мысли, незнакомка представилась. — Кстати, меня зовут Эсмеральда Ромеро. Девушки с улыбкой пожали друг другу руки. И брюнетка отметила то, что девушка действительно является испанкой. — Выходит, ты ведьма, — скорее это было утверждение чем вопрос, на которое Эсмеральда положительно кивнула. — Да, я здесь почти год, но хочу уехать как только мне исполнится восемнадцать, — она поделилась этим со Стефани, которая поразилась ее открытости, ведь они знакомы от силы час. — Тебе здесь не нравится? — Ну можно и так сказать. Именно этим мы и похожи, я тоже чувствую себя не в своей тарелке, — она отпила немного из чашки, поежившись. Видно, что для нее непривычно рассказывать так много о себе. — Так что ты будешь делать дальше? Уверенна, прочтение пары книг тебе ничем не поможет. — Если честно, я не знаю. Я просто хотела узнать то, что от меня скрывают, но я подумать не могла, что это окажется настолько глобально и серьезно, — она очень боялась, что, даже узнав всё, ничего не сможет изменить. Но и принять решение сейчас не в силах, из-за мыслей, которые переполняли ее голову. Она в смятении. Телефон звякнул, оповещая о новом сообщении. Это был отец, который просил бросить свои непредвиденные развлечения и приехать домой, потому что мама волнуется. Елена звонила ей 27 раз, и не на один она не ответила, потому что не хотела. — Это твои родители? Думаю, нам пора закругляться, а то уже поздно, — и правда — солнце стремительно садилось, из-за чего небо приобрело новые краски, быстро темнея. Стефани кивнула, наблюдая за тем, как Эсмеральда встает. — Подожди, — вдруг выкрикнула она, сама не зная, что послужило такому порыву. Новая знакомая вопросительно повернулась к ней, ожидая продолжение — Мы ведь еще увидимся? — Конечно,— она улыбнулась ей в ответ, прощаясь.***
Целую неделю Стефани потратила на прочтение дневников. Ее повергло в шок то, что вскоре после обращения жажда крови Стефана становилась невыносимой. Стефан не только выпивал своих жертв до последней капли крови, он также отрывал им головы, за что получил прозвище Потрошитель. Пути братьев разошлись, когда Деймон понял, что Стефан не может или не хочет обуздать жажду крови. Ее отец просто бросил младшего брата в самую сложную минуту в его жизни. Стефан вырезал сотни деревень, проведя в таком состоянии годы. Дни, как минуты, месяца, как дни. К счастью, Сальваторе встретил некую Лекси Брэнсон, 350-летнюю вампиршу. Именно она научила Стефана справляться с жаждой, после чего младший Сальваторе сел на "животную диету": зная о тяге к человеческой крови, он запретил себе пить ее, питаясь кровью животных. Стефани узнала многое из этой книги, например то, что вампиры обладают внушением, безграничной силой и скоростью, они горят на солнце, поэтому носят заколдованные кольца, браслеты и так далее. Они слабы перед вербеной, и их можно убить деревянным колом. Девушка никогда б не подумала, что ее дядя, о котором ей рассказывали о его отваге, доброте и понимании, может оказаться Потрошителем, убивавшим людей, как насекомых. А еще ее отец, который поклялся превратить жизнь младшего брата в Вечный Ад. Как можно было бросить брата из-за девушки, которая, по записям Стефана, внушала им любовь? Не смотря на то, что жажду обуздать он смог, временами она возвращалась: в 20-ых Стефан Сальваторе познакомился в Чикаго с семьей Первородных. Клаус Майклсон, жестокий и бесчеловечный вампир, потворствовал его жестоким желаниям и даже восхищался бесчеловечности Стефана. Сам он не только нисколько не страдал от своего "потрошителя", но и находил в нём удовольствие. После того, как семья древних вампиров убежала из Чикаго, спасаясь от Майкла, их отца, Стефан лишился всех своих воспоминаний о них и остался наедине с жаждой крови. На помощь ему вновь пришла Лекси, и на протяжении долгих тридцати лет вампир вновь учился быть человечным и не срываться от одного только запаха крови. Тренируя годами силу воли, он нашел в себе силы побороть жажду. Около 50 лет Стефан бродил по всему свету пока не вернулся в свой родной город — Мистик-Фоллс. Здесь он встретил Елену Гилберт, как две капли похожую на Кэтрин Пирс. В итоге история повторилась: Деймон тоже вернулся, и они оба влюбились в одну девушку. Это поразило Стефани, заставляя злиться на родителей еще больше: ее мама встречалась со Стефаном, а она с ней этим не поделилась. Сквозь множество препятствий в виде возвращения Кэтрин Пирс, Первородных, привязанности Елены к Деймону после обращения в вампира, его смерти, её сна, в итоге они стали людьми благодаря лекарству. А Стефан Сальваторе сгорел в адском огне вместе с сучкой Кэтрин Пирс, пожертвовав собой ради всех. Не смотря на все его ужасные поступки, хороших было намного больше. Он заслужил счастья, но его с самого начала постоянно все дорогие ему люди бросали: мать, брат, Кэтрин, Елена, Валери и т.д. Его предали все даже тем, что наплели какую-то чушь про убийцу, убившего дядю в подворотне. Стефани во всю рыдала в подушку, чувствуя, что сейчас задохнется от той боли в груди, которая ее переполняла. И она решила, что не хочет больше так жить. Она хочет погрузиться в этот опасный мир с головой, потому что именно для нее это послужит спасительным глотком. Она всегда знала, что чужая среди своих, и сейчас поняла в каком направлении ей нужно двигаться. Вдруг по всему телу прошла дрожь, в ушах зазвенело, сдавливая виски, и голова пошла кругом. Стефани поморщилась от невыносимой боли, закрывая уши руками, чтобы хоть как-то прекратить этот ужасный звон. Хотелось кричать. В ее голове по маленьким кусочкам стала восстанавливаться память о том дне в школе Сальваторе, когда она приходила за дневником дяди в первый раз. Она вспомнила ту незнакомку и ее слова: "...Ты забудешь наш разговор и меня, но если ты примешь сверхъестественный мир и решишь стать его частью, то найди меня. Я — Хоуп Майклсон... Боль ушла, и Стефани резко встала, переваривая только что восстановившийся пазл. Хоуп Майклсон? Фамилия Майклсон не раз упоминалась в дневниках Стефана, но каждый член этой семьи был ужасным, подлым и гадким человеком. Кто такая эта Хоуп? Про нее не было никакой информации, более того — упоминания. Но при их встречи Хоуп показалась ей доброй, она даже рассказала немного о своих проблемах. Она сказала, что Стефани может ее найти, и тогда поможет. Решив, что расспросит о ней завтра у Эсмеральды, с которой она хорошо подружилась, Стефани легла в кровать и, не забыв спрятать дневник и выключить ночник, укрылась с головой одеялом.***
8 сентября 2020 год Дорогой дядя, Я узнала всю историю твоей жизни, правду о твоей сущности и кое-что еще, что ты никогда бы мне не рассказал. Но я тебя не виню, ведь все люди ошибаются и оступаются, но все могут это понять и исправить. Для меня ты всегда останешься лучшим и любимым дядей, которому я писала, пишу и буду писать, хоть мы никогда и не были знакомы... Кстати об ошибках, я решила совершить одну: отправиться на поиски Хоуп Майклсон, которая поможет мне разобраться во всем. Наверное ты бы попытался меня остановить, но я уже точно решила и не намерена передумывать. Только...я не знаю, что мне делать с родителями. Говорить им или просто сбежать? Если я им скажу, они попытаются меня остановить и скорее всего сделают это. Может быть мама поймет, но папа не отпустит, ты же его знаешь...