***
Они собрались все вместе в Оранжевом Зале поместья Майклсонов, ожидая лишь одну особу. Каждый отстраненно думал о чем-то своем, не смея нарушать повисшую тишину. Стефани удобно расположилась на бежевом диване, которому стукнуло явно не одно столетие, о его роскоши кричал не только возраст, но и белый ободок, сто процентов выполненный из дорогого белого золота, переливающегося на свете солнца. В помещении находился старинный французский камин — сердце этого Зала, а возможно и всего дома. Сама конструкция отличалась простым внешним видом, классическими очертаниями и громоздкостью. Брюнетка представила как все Майклсоны собираются у этого камина в кругу своей большой семьи, проводят время, празднуют торжество и получают не только душевное тепло, но и согреваются жаром очага. Устраивали ли они такие посиделки в самом деле? В любом случае, сейчас уже давно потухший камин спокойно себе спит в окружении такого же антиквариата, как и он, в ожидании своих лучших времен. На другом конце дивана сидела, точнее полулежала, Эсмеральда, томно вздыхая в потолок. Хоуп стояла возле окна, глядя намного дальше, чем позволял пейзаж. Задумчивое и немного нахмуренное лицо выдавали ее — она была встревожена, то и дело теребя рюшки голубого платья. Стефани громко вздохнула, но никто не обратил на это внимание. Да, сейчас настали не самые приятные времена, но ведь не настолько, чтобы быть чуть ли не в трауре и находиться 24 часа в сутки в поместье, не выходя не при каких условиях. Наконец, деревянная дверь скрипнула, пропуская небольшой сквозняк, а вместе с ним и опоздавшую, при виде которой разбитая Лиззи, сидящая все это время в кресле, при чем молча, заметно оживилась, боясь встретиться с ней взглядом, но Джози, не произнеся ни слова и даже не глянув в ее сторону, спокойно зашла внутрь. — Я предлагаю разделиться, — неожиданно начала Хоуп. Ее голос, звучащий как сталь, прорезал тишину и послужил отрезвляющим пинком. — Кто-то должен пойти к ведьмам, а кто-то к оборотням. Вот так сразу к делу без вступления или приветствия. Все сразу же заметно нахмурились, обдумывая сказанные слова девушки, иногда переглядываясь между собой. Логичнее всего к ведьмам отправить Эсмеральду, Лиззи и Джози, ведь сейчас ведьмы Нового Орлеана вряд ли бы согласились принять оборотня, а уж тем более вампира. Хоуп была единственной волчицей среди них, так что она точно пойдет к болотам, ну а Стефани могла бы пойти с ней. Полнолуние не скоро, а значит опасность ей не грозит. — Я пойду к ведьмам, — одновременно произнесли близняшки Зальцман, выводя всех присутствующих из "транса". Их глаза встретились, и, если бы взглядом можно было испепелить, Джози этим с радостью бы воспользовалась. — Я думаю, что тебе, Джози, лучше остаться здесь, — Хоуп, до этого стоящая напротив окна, обернулась и предупреждающе посмотрела на негодующую и недовольную Джо, будто есть то, что знают только они двое. На это брюнетка ничего не ответила, но не от кого не укрылось ее раздражение. — И Стефани тоже остается. Ее "логичный план" с треском провалился так и не успев начаться. Вот так просто "Стефани остается" и всё. Как будто это самая очевидная вещь. Девушка была, мягко говоря, зла и, сжав кулаки, крикнула: — Что?! — Сальваторе в шоке встала с насиженного места, словно ошпаренная кипятком, и уставилась на Хоуп, но та уже отвернулась от нее, обращаясь к Лиззи и Эсми: — Вы пойдете к ведьмам, а я к оборотням, наша задача... Но девушка не собиралась так просто сдаваться. — Ты ведь все заранее спланировала, зачем тогда нужно было устраивать весь этот спектакль?! — ее перебила Стефани, возмущенная таким решением. Она не была готова сидеть сложа руки, еще и в четырех стенах, когда остальные выполняли "миссии". — Послушай меня, — не выдержав, рявкнула трибрид, сверкая жёлтыми глазами, вызывая тем самым мурашки по всему телу. Сероглазая первый раз видит такие глаза и первый раз чувствует такой подступающий страх. Довольная полученным эффектом она продолжила, успокоившись: — Так будет безопаснее. Стефани была с ней не согласна, но и возразить ей не могла: Хоуп сильнее нее и морально, и физически. Чувство несправедливости подступило к горлу и накрыло с головой. К ней даже здесь относятся как к маленькой девочке и постоянно тыкают носом. Эсмеральда подвинулась к ней ближе, взяла за руку и ободряюще улыбнулась, прошептав: "Все будет хорошо".***
Живописное, заросшее деревьями кладбище Лафайет, также известное как исторический "город мертвых", является самым настоящим домом ведьм, начиная с 1833 года. Нью-Орлеанский ковен представляет собой группу ведьм, которые практикуют в основном магию предков. Они черпают свои силы от тех мертвых ведьм, которые похоронены на этом самом кладбище. Лиззи и Эсмеральду встретили здесь не радушно и сразу дали понять: чуть что и их шеи будут сломаны. Девушек сразу же отвели к одной из старейшин в каменную постройку. По периметру везде были развешаны подсвечники, а на полу нарисована огромная пентаграмма — недавно здесь колдовали по-крупному. Лиззи про себя отметила, что генеральная уборка здесь бы не помешала, но, конечно же, промолчала. — Что вы здесь забыли, ведьмы? — почему-то "ведьмы" было сказано как оскорбление, но девушки промолчали, хотя так хотелось ответить. Старейшиной оказалась очень даже красивая и солидная женщина лет 30. Большие карие глаза обрамляли густые темные ресницы, полные потресканные от ветра губы представляли собой твердую полосу, брови сдвинуты к переносице. Женщина пристально осматривала каждую, смотря с высока. Молодость и красота тела казались напускными, на это указывал мудрый взгляд ведьмы, явно повидавший немало страданий, боли и потерь. — Мы пришли, чтобы спросить по поводу недавнего инцидента... — аккуратно начала Эсмеральда, смотря на реакцию старейшины, но та даже бровью не повела. — Наша сестра погибла при стычки с вампиром, от его...клыков и погребена рядом с предками. Вы не ведьмы нашего ковена — придти сюда было большой ошибкой! — она яростно сжала кулаки в подтверждении своих слов. Лиззи взволнованно сглотнула и машинально сделала шаг назад. — Убирайтесь! И не смейте сюда больше приходить и совать свои носы в наши дела, — ее глаза горели яростью, и теперь она действительно была похожа на злую ведьму из сказок. — Проведи их, — напоследок прошипела она, кивнув одной из ведьм. Лиззи недовольно шагала рядом с Ромеро, искоса глядя на молчавшую девушку, которая должна их выпроводить из "каменного города". — Неужели так сложно засунуть свою гордость куда подальше и ответить на пару вопросов? — Эсми удивленно уставилась на Лиззи, как бы говоря: "Что ты творишь?!", но блондинку это не заботила, и она снова обратилась к опешившей ведьме. — Возможно, от этого зависит дальнейшая жизнь, при чем не одних только ведьм. — Я... — девушка замешкалась. — Не имею права об этом рассказывать, к тому же, что вы — две ведьмы — сможете сделать? — девушки резко остановились и переглянулись, молча о чем-то договариваясь между собой. — Мы не одни. На нашей стороне большое преимущество, и, если ты нам поможешь, рассказав все как есть, я обещаю, что все станет как и всегда, — Эсми укоризненно посмотрела на свою напарницу, следом качая головой. Называть Хоуп "большим преимуществом", а уж тем более так нагло врать о том, что все наладится, было, мягко говоря, неправильно, но, видимо, очень даже в стиле Лиззи Зальцман, так как впечатленный ее речью взгляд юной ведьмы указывал на чрезмерную опытность голубоглазой в этой отрасли. И Ромеро ничего больше не оставалось, как согласно кивнуть на искусную ложь, закрепляя возникшее доверие ведьмы. — Ладно, — сдалась она, нервно заламывая тонкие пальцы и оглядываясь по сторонам, проверяя нет ли посторонних ушей. — Только не говорите никому, что это я вам все рассказала. Лиззи согласно закивала головой. — Идет. Шатенка повела их в такую же каменную постройку, в которой они были всего пару минут назад. Свет был приглушен, поэтому девушки не сразу заметили лежащее на жертвенном столе тело. Зальцман испугано ахнула от увиденного, чувствуя подступающую тошноту от ужасной вони, она тут же поспешила прикрыть рот рукой в попытке остановить рвотные позывы. Эсмеральда поморщилась, делая шаг за шагом к трупу. Это была та самая ведьма. Шея ее была полностью разорвана вампирскими клыками и с черной засохшей кровью. Лицо бедной девушки было бледное-бледное, а тело — обескровленное. — Старейшина ведь сказала, что ее уже погребли, — испанка заинтересовано посмотрела на замявшуюся ведьму, глаза которой бегали из стороны в сторону. — Ну, может, она сказала это, чтоб вы отстали? — Ромеро хмыкнула от такого предположения, отрицательно качая головой. — Врут, когда есть что скрывать, — она провела рукой вдоль ее тела, пытаясь что-то нащупать. — Что ты... — начала было возражать девушка, как смуглокожая потянула платье вверх, оголяя изуродованную чьими-то когтями кожу. Низ живота и правое бедро были полностью исполосованы — такое не могли сделать вампиры. — Но как? — в ужасе ахнула ведьма. Лиззи, наконец уняв дрожь и привыкнув к обстановке, не спеша подошла к Эсмеральде, решившись посмотреть на тело ведьмы. — О, Господи, — поморщилась она. — Это следы от когтей оборотня. — Но разве в тот день было полнолуние? — в слух рассуждала Эсми, встречая недоуменный взгляд подруги. — И почему старейшина умолчала об порезах? — последний вопрос был адресован ведьме из ковена, которая еще не пришла в себя, отрешенно о чем-то думая. Лиззи, воспользовавшись моментом, достала свой телефон и сделала пару фотографий, чтобы потом показать их Хоуп. Происходящее здесь больше напоминало детектив: ведьмы, заинтересованные в конфликте между тремя сторонами, действуют противоречиво, зачем-то покрывая оборотней. Зальцман устало вздохнула, понимая, что даже в Новом Орлеане она столкнулась с нечеловеческими проблемами, от которых бежала из Мистик Фолс. Видимо, быть втянутой в смертельно опасные истории сверхъестественного мира заложено в ее роду. "Но ничего, после смерти отдохну ", — сказала она самой себе, пряча телефон в кармане джинс. — Вам пора уходить, — выйдя из транса, громко и жестко произнесла девушка, все еще пребывая в некой прострации. Ведьмы переглянулись между собой, пожали плечами и вышли из каменной постройки, следуя за странной девушкой к выходу из кладбища Лафайет.***
Смириться с тем, что девочки ушли, оставив ее и Джози умирать от скуки и несправедливости, Стефани не собиралась. Поэтому она на всех парах летела вниз, спускаясь по каменной лестнице, к выходу — свободе. Спускалась она тихо, чтобы Джо не узнала о ее пропаже, а то мало ли что. В голове тут же пробежала мысль, что уж слишком часто в последнее время она стала сбегать: сначала собственный дом, теперь вот особняк Майклсонов. Одно только упоминание о родителях болью отдавалось в груди, порождая волнение, а за ним и вину. "Как они там?", но Сальваторе недовольно потрясла головой из стороны в сторону, прогоняя непрошенные мысли прочь и пытаясь тем самым сконцентрироваться на деле. Она нахмурилась, услышав шорохи, и сощурила глаза в попытке разглядеть, что там в темноте происходит. На ее лице тут же расцвела самодовольная усмешка, и одним щелчком брюнетка "зажгла" фонари, расставленные по периметру. Испуганная девушка отпрянула от двери, повернулась к ней лицом и выпрямилась, пряча руки за спину. Джози, понимая, что попалась, недовольно посмотрела на младшую Сальваторе, смерив ее гневным взглядом, та в свою очередь улыбнулась еще шире, скрещивая руки на груди. Ее внутренние демоны ой как ликовали. — И куда это ты собралась? — глаза хищно заблестели, предвкушая маленькую победу, но даже этого оказалось мало, чтоб сломить уверенность Зальцман. Ведьма вскинула левую бровь на ее "выпад" и усмехнулась, вызывая легкое замешательство на лице Стефани. — Еще не доросла, — прокомментировала она, но девушка не стала отвечать ей той же монетой, а, скрипя зубами, промолчала. — И будем честны, я не одна куда-то намылилась. Предлагаю вот что: я спокойно пойду по своим делам, ты — по своим, — Стефани с минуту думала, затем одобрительно пожала плечами, соглашаясь с ней, вызывая тем самым удивление. "Так просто?" — промелькнуло в голове у Джо. Брюнетка, недолго думая, подошла к ней ближе и протянула руку. Джози вопросительно уставилась на девушку, пока до нее не дошло, что от нее хотят. Она раскрыла ладонь, в которой лежала шпилька, и только сейчас заметила, как сильно она сжимала ее. Стефани выхватила женскую вещицу, поднося к замочной скважине, через пару секунд открывая дверь и победно улыбаясь. Джози хмыкнула, выходя из дома, который последние несколько дней душил своими стенами, словно клетка. Выйдя за пределы территории Майклсонов, Джози сразу же пошагала на лево и, даже не оборачиваясь, подняла одну руку, пошевелив тонкими бледными пальцами, как бы прощаясь. Стефани провела ее недовольным взглядом, закатила глаза, махнула на нее рукой и ушла в противоположную сторону, как они и договаривались. Совесть ее даже не мучала от слова совсем: Джози Зальцман уже взрослая девочка и имеет свою голову на плечах, да и к тому же, кто Стефани ей такая, чтоб следить или что-то запрещать? Они никогда не были близки, даже будучи детьми, для Сальваторе в памяти она навсегда осталась тихоней Джо-Джо. Сейчас же Джози строила из себя самоуверенную стерву, коей и близко не являлась, и Стефани это жутко бесило...***
Душное помещение, пропитанное как обычно потом и дымом, уже не вызывало отвращение. Брюнетка пробежалась глазами, выискивая нужный для нее объект, пока ее взгляд не остановился на спине, облаченной в черную кожанку. Это он! Все ее нутро просто кричало от радости, заставляя появиться счастливую улыбку на лице от предвкушения их скорого разговора. Да, такая её реакция на совсем незнакомого человека пугала, но именно в эту секунду, когда она стоит рядом с ним около барной стойки и улыбается, ей плевать, пусть даже она будет жалеть об этом завтра. — Привет, — как-то неуверенно начала она, пытаясь скрыть сумасшедшую, как ей казалось, улыбку, но он лишь на секунду оторвался от выпивки, посмотрел на нее и вернулся к своему занятию, поднося бокал к губам и ухмыляясь каким-то своим мыслям. Такая реакция вызвала у Стефани небольшое недовольство — ее левая бровь поднялась вверх. — Знаешь, некрасиво, приглашая человека, убегать самой, — его замечание выбило все ее слова недовольства вместе с воздухом. Ей было нечего ответить, кроме как открывать и закрывать рот. Он по-прежнему не смотрел на нее, чему она была рада, чувствуя как начинают гореть щеки. От стыда или смущения? — Предъявляешь мне претензии? — Стефани попыталась вернуть себе самообладание и наконец-то присела рядом с ним. — Мне сказали, что ты уволилась, — он проигнорировал ее вопрос, но девушка не стала раньше времени закипать от его грубости. Он играет с ней, но чего ожидает? Что она сорвется? Нагрубит в ответ? Расплачется и уйдет? "Ладно" — Нет, всего лишь взяла отгул на пару дней, — соврала она, улыбаясь. Он ничего не сказал, даже не кивнул, и она по-настоящему расстроилась и разочаровалась. Расстроилась из-за сложившейся ситуации и разочаровалась в себе, в своей наивности. Кто бы мог подумать, что она как маленькая девочка поверит в чудо. Как можно было довериться незнакомцу, беззаботно болтать и радоваться встречи, словно ребенок, при этом удивляться его резкости и грубости? "Дура!" Из раздумий ее вывел громкий звук, из-за которого она даже дернулась, — это он, допив залпом виски, чересчур громко поставил пустой стакан на поверхность бара и повернулся всем телом к ней да так, что его колени теперь касались ее бедра и колена. Она вопросительно вскинула бровь, смотря в его лицо, пытаясь найти объяснение его поступка там, но он лишь странно смотрел на нее. — Твоя подруга, с которой ты тогда ушла, кто она? — вдруг выдал он, заставляя ее задохнуться от такого нахальства. Если уж она сама ему не интересна, мог бы просто вежливо уйти. — Теперь интересуешься моей подругой? — она даже не пыталась скрыть возмущение в голосе. Кажется, вся эта ситуация начала его серьезно раздражать: он схватил ее за обе руки, быстро разворачивая к себе, она даже и пискнуть не успела. — Хоуп Майклсон, расскажи мне все о ней! — его голос, как сталь, спокойный и холодный, не терпящий отказа, и янтарные глаза, смотрящие в самую душу, пугали. Его зрачки то сужались, то расширялись. Стефани пронзил животный страх от понимания и осознания, который она не могла сдержать и который, она уверена, отображался на ее лице. "Вампир!" — кричало ее нутро. Такой же кровопийца, как и тот, что чуть не убил ее. — Чертова вербена! — прорычал он. —Принимаешь ее во внутрь, умно. Будучи парализованной, она не заметила как он стащил ее с барного стула, не чувствовала его руки, которая, словно оковы, обхватила ее предплечье, не замечала, как они идут к выходу из кафе и как волочатся ее ноги, заплетаясь друг о друга. Все что она слышала, так это бешено стучащее сердце, которое вот-вот выпрыгнет из груди. Ночной прохладный ветер легонько коснулся неприкрытых одеждой участков кожи, вызывая дрожь и заставляя трястись от холода или, быть может, от страха. Ужас, сковывающий все ее движения, не собирался покидать. Резкий порыв, удар о землю и последовавшая за ним тупая боль, заставили ее в шоке перевернуться на спину и посмотреть на парня, от удара которого они упали. Вампир, не менее удивленный, что-то прорычал и в мгновение ока стойко стоял на ногах, нанося ответный удар блондину, который отлетел на пару метров, врезаясь в мусорные баки. — Не смей ее трогать, или вам — вампирам — мало конфликтов с ведьмами? — он оскалился, будто дикое животное при охоте, показывая свои ровные зубы. Стефани ахнула, ошарашено отползая от них подальше. И тогда ее спаситель, если его можно так назвать, обратился к ней, ударив противника в лицо: — Убирайся отсюда, или тебе жить надоело?! Стефани встала на еле удерживающие ее ноги и посмотрела на них: вампир сплевывал на асфальт кровь, а второй угрожающе нависал над ним. Первому явно уже надоела вся эта игра, поэтому, не жалея сил, он ударил его с ноги. Раздался хруст костей, и Стефани испуганно прикрыла рот рукой, облокачиваясь о столб. — Беги, я сказал! — она не сразу поняла к кому он обращается, пока не встретилась с ним взглядом. Он был в бешенстве, весь в крови и кровоподтеках, а его рука была не нормально выгнута. И тогда она побежала, еле перебирая ногами и стараясь не оглядываться назад. — Стефани, ты далеко от меня не убежишь, — его слова, как гром среди ясного неба, настигли ее, заставляя в холодном ужасе ускорить бег. Понимая, что начинает задыхаться от кашля и собственных рыданий, она остановилась, тут же падая и больно ударяясь головой об асфальт. Легкое помутнение рассудка, убивающий все клетки звон в голове. Она закрывает глаза, выпуская из груди стон-крик боли, наполненный непробиваемым отчаянием. Сейчас хотелось оказаться дома, сесть возле камина, укутавшись в теплое одеяло, и прикрыть в блаженстве сонные глаза, а не валяться на асфальте, ожидая смерти. Адреналин потихоньку начал отступать, и Стефани почувствовала, как леденеют от холода конечности. Она попыталась пошевелиться, переставляя дрожащие руки и упираясь ими о холодный бетон. В глазах еще двоилось, а в голове так и клокотало "Это все сон!". Ей чудом удалось встать, но слабые дрожащие колени были так себе опорой, а опереться было не на что, поэтому, она со всхлипом была готова грохнуться. И она бы упала, если бы кто-то не схватил ее за грудки, жестко разворачивая к себе. — Ты... — грубо начал мужской голос, но ей этого было достаточно, чтобы закричать крепко зажмурив глаза. Воздух заканчивался, сердце предупреждало о скором взрыве. — Заткнись! — держащий сильно встряхнул ее, и ей на секунду показалось, что голова сейчас оторвется и покатится по ночной аллеи. Но вместо этого крик прекратился, и, сделав вдох отрезвляющего холодного воздуха, она почувствовала неприятное жжение в груди. Глотку сдавило от безумного крика, вызывая кашель; о себе напомнило головокружение. Ей уже было все равно: она была готова почувствовать острые клыки около своей шеи, высасывающие из нее жизнь. Но почему же он тянул? Хотел насладиться ее страхом перед тем как приступить к трапезе? Стефани решительно открыла глаза, пытаясь в непроглядной мгле разглядеть лицо хищника, но веки будто налились свинцом, в голове туман, уши заложило. Все тело онемело, и руки безмолвно повисли. Но перед тем как закрыть глаза и провалиться в темноту, она успела зацепиться за его глаза. Зеленые, не золотые, не те...