Наруто Наоборот

На второй день экзамена объявили претендентов: Темари из Суны и Наруто Удзумаки. – Мне… драться с девчонкой?! - возмущенно проорал Наруто, даже не собираясь спускаться со зрительской трибуны. – Я – шиноби, – ответила девушка из Суны. – Если хочешь сдаться, так и скажи, мне засчитают победу, и я не буду марать руки о такого, как ты. Она уже вышла на арену и начала вести переговоры с судьей об условиях технической победы. – Я… Я… боюсь? – поединок для Удзумаки предстал в новом свете. Теперь он понимал, что… – Если откажешься сейчас, никогда не станешь Хокаге! – подначивал Какаши, который стоял рядом. Порыв ветра. На щеке Наруто осталась царапина. Эта блондинка таким своеобразным способом дала ему пощечину, хотя они еще и не начали бой. – Я так понимаю, с тебя довольно! – крикнула Темари. Удзумаки на самом деле боялся. Но не поединка. Он еще вчера разнял Сакуру и Саске. Он видел, как Учиха избил его подругу. Юноша был в ярости и чуть не схватился с брюнетом. А сейчас эта девушка из Суны предлагает ему сделать почти тоже самое. Но на карту было поставлено слишком многое: без звания тюнина - невозможно стать Хокаге, добиться признания, и если он сейчас уйдет, то в очередной раз докажет всей Конохе, что он – неудачник, от которого и не следовало ничего ожидать, или еще хуже – просто сосуд для биджу, от которого надо держаться подальше. Вся его жизнь зависела от того решения, которое он должен принять сейчас. Бой уже начался, а проигрывать из-за царапины… Нет, Наруто Удзумаки никогда не уступает. Даже девчонке. Генин с помощью шуншина оказался на арене. С трибуны он слышал одобрительные крики, но уже не различал их. От следующей атаки Темари Наруто уклонился. – Дай Камаитачи но Дзюцу (Гигантские лезвия ветра), – произнесла девушка из Суны. Уже два резких потока ветра были направлены на Наруто, и это сбило его с ног. Рана от такого приема была намного страшнее царапины. Удзумаки понял, что пока он один, он – слишком заметная мишень. Наруто создал восемь клонов и понесся на Темари, но так и не достиг ее: шесть клонов были сметены первым потоком ветра, а второй ранил настоящего Наруто, и двойники развеялись. Удзумаки сложил печать еще раз и создал уже двадцать клонов. Порыв ветра Техники двух лун уничтожил большинство копий Удзумаки. Теперь с Темари сражались только четыре клона. "Так и без чакры недолго остаться", – подумала куноичи и вытащила из подсумка несколько сюрикенов, сложила печать, усилив их стихией ветра. Амплитуда удара от этого увеличилась. Один из таких метательных снарядов ранил Наруто и прошел навылет. Двойники развеялись снова, а Удзумаки от тяжелой травмы опустился на одно колено и зажал рану рукой. – Послушай, мальчик, сдавайся. Сейчас ты увидишь Технику трех лун, и тебя унесет со стадиона. Ты уже и так весь в ранах, – надменным, грубым голосом посоветовала Темари. – Я не сдамся, – был ответ. – Ну, я предлагала. Окамаитачи, Техника трех лун! – произнесла она. – Техника теневого копирования, – Удзумаки сложил печать. – Ты, кажется, знаешь только ее! Еще не надоело? – в ее вопросе звучала насмешка. Она отчитывала Наруто, как двоечника, который мог применять только самые элементарные джицу. Удзумаки показалось, что будь она из Конохи, эта высокая красивая девушка непременно бы издевалась над ним в академии. Сравнение вызвало неприятные воспоминания, которые бередили старые душевные раны. Но тут перед Темари появилось пятьдесят клонов Наруто. "Да, Техника трех лун явно не будет лишней", – подумала куноичи. Веер раскрылся полностью, и теперь атака девушки была подобна не простому потоку воздуха, а смерчу. Копии Наруто пытались окружить Темари или напасть все вместе, но это не удавалось. Все стройные атаки сводились на нет из-за разыгравшегося урагана. Двойников блондина сносило так, что они падали на землю и не могли подняться, их отбрасывало на противоположный край стадиона, ветер рассекал их кожу, и они развеивались. Ураган постепенно выходил из-под контроля Темари: на стадионе сорвало один из ограничителей, а зрители уже давно не знали, куда спрятаться от разбушевавшегося ветра. В здании, примыкавшем к стадиону и служившем для отдыха и подготовки шиноби, выбило окна. - Я же говорил, что тут всегда что-то интересное происходит, – рассказывал дайме из Скрытой Травы своим коллегам. Дайме расплылся в блаженной улыбке и как будто не замечал смертельной опасности, которая угрожала не только ему одному. В зубах он держал тонкую курительную трубку, набитую какими-то местными смесями, помогавшими чиновнику вечно пребывать в состоянии счастья. В этот момент с возвышения, на котором сидели дайме, сорвало крышу, дарившую государям прохладную тень во время утомительных летних испытаний генинов, а следующий порыв ветра опрокинул столик с охаги и саке. – Я же говорил – интересно, а вы "ставки, тотализатор"! – продолжал сановник из Скрытой Травы. Техника одной луны создавала мощный поток ветра, который мог ранить шиноби, а Техника трех лун – мощный ураган, который обрушивал десятки таких порывов в минуту. На Наруто после череды таких атак не было живого места: все его тело было в ранах, лицо и руки – в мелких царапинах. С него сорвало коноховскую повязку. А через пару минут такого смерча Удзумаки остался без поддержки клонов. Он пытался создать двойников снова, но те исчезали, сдуваемые потоком воздуха, едва успев появиться. "Если у ее брата абсолютная защита, то у этой, похоже, – абсолютная­ атака", – подумал Какаши и что-то записал в журнал. Удзумаки продолжал держаться на ногах и с зажатым в руке кунаем медленно шел к Темари, сопротивляясь бившему его в лицо ветру. - У него сейчас чакра кончится! – заорал Оротимару, высматривая среди бури Ямато-тайчо. Но капитан АНБУ не мог ничего расслышать из-за урагана. Однако причин для волнения было предостаточно: он чувствовал, что чакры у Наруто осталось мало, а на внешней стороне его ладони постепенно проступала цифра "один", обозначающая число хвостов Удзумаки. В возрасте двенадцати лет и этого достаточно, чтобы сорвать печать Четвёртого. С помощью шуншина Оротимару оказался на тренерской трибуне Ямато, которого обнаружил по духовной энергии. - Чакра кончится, и ОН освободится! – перекрикивает бурю Хеби. – Я уже видел такое в стране Волн. Кьюби! Ямато разбирает только последнее слово, но этого оказывается достаточно. Подозрения двоих джонинов, которые могут чувствовать биджу, совпали. Обычно спокойное и безэмоциональное лицо офицера "Корня" теперь мертвецки бледное и, судя по его неуверенности в жестах и движениях, Ямато-тайчо не совсем понимает, что нужно будет делать, если через несколько секунд проснется Кьюби, и кого тогда спасать: Наруто, девушку из Суны или деревню. Методы для всех трех вариантов были разными, причем один печальнее другого. Тем временем Сакон пытался остановить бой и засчитать победу в пользу Темари. Удар ветра ранил его и отбросил назад. Больше никто не мог помешать развязке битвы. Гаара, которому пыльная буря не мешала видеть битву, с интересом наблюдал за сестрой и поймал себя на мысли, что впервые видит обычно рассудительную Темари в такой ярости. Глаза Наруто наливались кровью, зубы делались похожими на клыки, а тело охватывала красная и пламенеющая чакра. "Никогда такого не видел, – думал Гаара, – его духовная сила так прекрасна и наполнена гневом! Отчего он сдерживает в себе столько ненависти и не дает ей выхода, отчего он добровольно лишает себя такого наслаждения? – Гаара такого поведения понять не мог, но это лишь подогревало интерес к новому сильному бойцу. – А сестричка-то – молодец, что довела его до такого!" – теперь самовлюбленный демон хотел, чтобы его сестра проиграла, а во втором этапе именно он, Гаара, встретился с человеком, чья энергия так похожа на его собственную. Наруто использовал шуншин, который ему удался, несмотря на шквальный ветер. Кунай был давно забыт и потерян, чакра Наруто приобретала вид хвоста, а сам он все более становился похож на лиса. Темари, сконцентрированная на технике, увидела Узумаки только перед собой. Удар кулака вывел ее из равновесия. Техника развеивалась, и ураган в одночасье утих. Полубезумное лицо Наруто искажается ухмылкой. Он поднимает Темари, нанося несколько ударов, хотя девушка уже как несколько минут без сознания. – Пош-ш-шли! – скомандовал Оротимару. Хеби и Ямато-тайчо с помощью шуншина оказываются на арене. – Мокутон! – ветви могучих деревьев опутывают тело Наруто, не давая нанести ему финальный удар. – Хокаге Шики Джиджун Дзюцу: Какуан Ниттен Суишу! (*Особая Печать Хокаге: Полное Очищение Закрытой Ладони), – произнес Ямато. Красный покров спадает с Наруто, а его глаза светлеют. – Погоди, я еще ему скажу пару ласковых! – сказал он капитану Ямато. – Кому это, ему? – Ямато пытается остановить змеевика, угадав его намерение. Оротимару сел в позу лотоса. – Хеби но генджицу! – произнес он название техники. Оротимару осмотрелся: внутренний мир Наруто представлял из себя клетку с запертым Девятихвостым. Пространство было залито водой, которая холодила ступни. "Надо как-нибудь выдать себя", – решил Оротимару. Белые змеи расползлись по духовному миру Наруто. – Кто ты? – глухо прорычал Лис. – И зачем явился? Если ты думаешь околдовать меня своим генджицу, то я давно уже развеял его. – Твоя смерть, Кьюби! – крикнул в ответ саннин. – Эта змея… – тут Оротимару коснулся одной из белых голов рептилий, – немного боится тебя. А я – нет. Ты не можеш-шь причинить мне вред, потому что сидиш-шь в клетке! Единственное, на что ты способен, это выкинуть меня из этой иллюзии, но для этого тебе надо ослабить печать Минато, а сейчас тебе это сделать не так просто. Лис яростно рванулся на голос, впился зубами в металлические прутья, но они выдержали. Чакра отбросила его назад. Кьюби повторил бросок. Вода, которой было залито пространство мира Наруто, покрылась красной чакрой. Она пузырилась, выплескивалась из берегов и обжигала ноги Оротимару. – Уже настолько ненавидиш-ш-шь меня, что пользуеш-шься такой мелкой местью… А вот мальчика ты больш-ше не тронеш-ш-шь, биджу, потому что сейчас Ямато-кун уже создал барьер. Тебе придется меня выслуш-шать, – Оротимару сделал несколько шагов вперед. – Ведь, не правда ли, мы хорошо сработались: джонин со способностями Первого Хокаге и оборотень-змеевик? Я думаю, тебе стоит напомнить, что мой Кусанаги уступает по своим свойствам мечу Тоцуки, но тоже является "ловцом душ-ш". – Так вот как ты ее подчинил! – прорычал Лис, который почуял в Оротимару змеиного демона. – Верно, – Оротимару приблизился к Лису на расстояние вытянутой руки. – Я могу сильно ослабить тебя, если попытаеш-шься освободиться! - Блеф. Ты не сможешь высвободить Кусанаги, иначе тебя сожрет Белая Змея, – огрызнулся лис. – А ты проверь, – ехидно усмехнулся Хеби. – Минато допустил ош-шибку: он оставил лазейку, связывающую тебя и Наруто, чтобы его сын брал чакру Девятихвостого Лиса. Я это исправлю и навсегда разделю вас. Ты больш-ше не возьмеш-шь над ним власть, а Удзумаки не примет твою чакру, – крикнул в лицо Кьюби саннин. Биджу рванулся еще раз – защита клетки была все так же прочна. Мир Наруто оглушил ужасающий рык, потрясший камеру зверя, но не разрушивший ее скреп. Рычание перешло в протяжный вой, Лис стонал, как раненый. Вторая печать означала для него почти вечное заточение. – Чтобы вырваться, тебе надо будет преодолеть две преграды, а я и Ямато будем приглядывать за Наруто, если ты реш-шиш-шь выйти на свободу, – Хеби достал из подсумка бумажную печать и прикрепил ее к клетке. Саннин сложил печать и прекратил гендзюцу. Вернувшись в свое тело, он подошел к лежащему без сознания Наруто и приподнял порванную футболку. На пальцах Змеевика вспыхнуло пламя. - Печать пяти элементов! – воскликнул отшельник. Вокруг печати Минато появились пять усиливающих фуиндзюцу черных запятых. "Да, запечатывание – вещь полезная, хотя и болезненная", – подумал Оротимару. – Позовите медиков! Мы закончили с первой помощью! – крикнул он. Во время подавления демона-лиса, Сарутоби отчаянно хотелось встать с трона Хокаге и быть на арене вместе с запечатывающей командой, потому что от того, что делали эти двое, зависела судьба деревни. Когда Хеби запечатал джинчурики, Третий не смог скрыть своей заинтересованности, а каге Суны, сидевший от него по правую руку, заметил это. "Он приедет в свою страну и расскажет, что у Конохи больше нет биджу, а это означает конец военного паритета двух стран. Да что там Кадзекаге?! Любой, у кого мозгов больше, чем у среднего тюнина, понял, что произошло! – страх поселился в душе Сарутоби. – Печать надо немедленно снять! Снять, и пусть все видят, что у Удзумаки есть силы Девятихвостого", – решил Хокаге. Затем настало время поединка Шино Абураме и Шикамару Нара. Шикамару до последнего тянул время и добился, чтобы поединок был перенесен на три часа дня. Противники сошлись. Из рукавов Абураме выползло огромное множество жуков. Шикамару ускользал от таких техник с помощью шуншина, давая джицу Шино развернуться на полную мощность. Вскоре и сам Абураме применил мерцающий шаг, попытавшись ранить противника кунаем. На этом бой кончился, потому что и Шино, и его жуки оказались пойманными в одну огромную тень. Шино активировал чакру, чтобы сопротивляться теневой ловушке, но это слабо помогало. Жуки могли бы высосать чакру из техники Шикамару, но теперь они умирали, потому что тень Шикамару могла, как удушать, так и раздавливать противника. Нара явно задался целью уничтожить всю колонию внутри Шино. – Бля, не стой ты столбом, переходи уже к удушающей! – орал с трибуны Хидан. Шикамару не обращал на советы джонина никакого внимания. Он на секунду ослабил технику и коснулся своего капюшона. Через мгновение в его пальцах оказался небольшой жук. Шикамару раздавил его, но вернул покровы на куртку. Шино успел уйти из ловушки теневика, но его жуков неудержимо несло к Шикамару. Тот восстановил технику. – Я не знаю, что это за жук, которого я у себя нашел на куртке, но поставить его ты мог только во время своей атаки кунаем. Ты специально промахнулся, но у тебя была другая цель – оставить на мне это насекомое. И еще этот жук привлекает остальных, очевидно, своим запахом, поэтому они не отступят от меня и везде выследят. Но я не собираюсь прятаться, я собираюсь уничтожить всю колонию в твоем теле. - Ты и так уже ее уничтожил. Это была самка, вокруг которой строился рой, – ответил Шино. - Вот честно, не понимаю его, Юхи, – говорил Хидан своей подруге. – И парень вроде не дурак. Третий посоветовал отвезти его на IQ-тесты. Я не знаю, что там надо и что он такое сделал, но он всех порвал. Конечно, пришлось сказать, что это – такая игра. А еще мне иногда кажется, что, если б мы встретились в бою, то я бы проиграл ему. - У тебя техники-то топорные, а ему думать надо. Я полагаю, у него все идет по плану, – попыталась успокоить его Куренай. – Что же, я тоже буду с тобой честен: у меня осталось чакры минуты на три. Ты сможешь продержаться это время, но нанести вред – нет, – проговорил Нара, когда услышал, что уже уничтожил самку, которая и привлекала колонию. Шикамару видел, как тело Абураме покидают жуки в поисках нового пристанища. – Я уже считаю тебя тюнином! – сказал Нара. – Удушающую давай! – выкрикнул еще раз Хидан. – Хорошо. Довольно! – ответил Шино. – Господин экзаменатор, мы сдаемся! – объявил Шикамару. Сакон, у которого после прошлого поединка была перевязана рука, а мелкие царапины заклеены пластырем, внимательно посмотрел на генинов. "Отпусти их, они поняли, что для того, чтобы стать тюнином, нужно показать свои способности, а не драться до смерти", – шептал голос в его сознании. "Ты всегда был слишком мягок, брат, поэтому я и подавил тебя", – чуть слышно ответил Сакон. – Оба сдаетесь? – переспросил он. - Да, отказываемся сражаться. Мы думаем, что равны по силам и у нас ничья, – ответили ребята. – Согласен, – решил Сакон, который как никто знал, как важно достичь согласия между двумя равными соперниками. Шино медленно уходил, его тело почти полностью покинули жуки. Абураме не был ранен, но выглядел настолько дурно, что к нему первому подбежали медики. Шиноби сказал, что нуждается в помощи только членов своего клана. Через несколько секунд после объявления итога матча на арене перед Шикамару появился Хидан. – Да ты мудак, парень! Ты ж победить мог, – только и сказал еретик. Он толкнул Нару плечом и прошел мимо него. "Нет в нем воли к победе", – подумал проповедник. "Если бы это была война, я бы выиграл: колония жуков в теле Шино уничтожена, поэтому еще пару дней он будет терять силы. Сейчас ему окажут помощь медики клана, восстановив рой, а в битве таких врачей может не оказаться. Я выиграл, Хидан-сама", – размышлял Нара. Пройдя несколько шагов, Хидан оглянулся: – Если тебе дадут звание тюнина, то я заберу свои слова. Стратеги Хокаге обсуждали твой бой и, кажется, довольны от цирка, который ты устроил. Правда, я в этом ничего не понимаю. Следующим был поединок Хаку и Гаары. "Не нравится он мне. Слишком яростный взгляд для тринадцатилетнего генина", – таково было первое впечатление Оротимару, когда он увидел противника Хаку. Белая Змея нашептывала дурное, будто почувствовала родственника. "В последний раз она так металась, когда меня назначили преподавателем в группе Наруто, и я проводил там очень много времени. Она хотела, чтобы я был осторожен с мальчишкой­. Она шепчет, что-то среднее между "убей" и "беги", значит, даже сама не поняла, насколько опасен этот противник", – размышлял Оротимару. – Хаку, – подозвал он юношу к себе. – Это очень грозный противник. Сейчас мне не нужна твоя смерть, и я также не хочу, чтобы ты потом не смог быть ш-ш-шиноби. Ты мне нужен. У меня дурное предчувствие насчет этого экзамена. – Что бы это ни было, это – только предчувствие, учитель, – спокойно и уверенно ответил юноша. Он посчитал эти слова наставника проверкой. В конце концов, он был АНБУ в деревне Тумана и давно отвык бояться даже превосходящего в силе противника. – Это – почти уверенность. Белая змея не ошибается, – отрезал сенсей. – Уверенность в чем? – переспросил юноша. – Сам увидишь. Только, когда я дам тебе знак, ты сдашься. Это не будет твоим позором, это будет частью твоего долга передо мной. И я запрещаю тебе показывать техники улучшенного генома. Для того, чтобы сдать экзамен на степень тюнина, довольно обычных способностей. Хаку не понял учителя: то ему нужно, чтобы он сдал экзамен, то он требует, чтобы тот провалил его и не ввязывался в жаркий бой. – Как вам наши генины? – спросил Сарутоби. – Да, они определенно хороши. Коноха поддерживает славу сильнейшего селения. Следующим будет драться мой сын, и, будьте уверены, он не посрамит славу Суны. Кстати, о сыновьях каге… – развивал мысль Кадзекаге. Хирузен вздрогнул, как будто увидел перед собой что-то пугающее, но уже через несколько мгновений на его лице снова появилась спокойная и удовлетворенная улыбка. – Вы так и не решили, кто станет Пятым Хокаге? – спросил Кадзекаге. – Я думаю, что продержусь еще пару лет. Вот тогда и решим. Полагаю, что пройдет совсем немного времени, чтобы Гаара стал тоже каге. – Хирузен-сан, возраст тут не имеет никакого значения, только способности, – вмешался в разговор Ягура – молодой мицукаге. – Кстати, Кадзекаге-сан, я не смогу присутствовать на последнем этапе экзамена и награждении победителей, когда лучшие получат по заслугам! – Но мы же договаривались, что вместе вручим награды, – в голосе Кадзекаге чувствовалось раздражение и плохо скрываемая тревога. – К сожалению, дела моей деревни не терпят отлагательств. Если мои генины победят, то я награжу и признаю их, – сдержанно ответил Ягура. – Вот и Райкаге тоже уехал, оставив только своего представителя, – сожалел правитель Суны. – Ну, значит, будут только два каге, которые будут вручать награды, – откликнулся Хирузен. – Вам просто бежать некуда, – многозначи­тельно улыбнулся Кадзекаге. – Вы же принимающая сторона. Наконец, начался бой Гаары и Хаку. Сначала Хаку забросал Пустынника сенбонами. Спустя несколько секунд Юки увидел, как песок, скрепленный чакрой, как броня, защитил Гаару от них. – Кири! Скрывающее джицу, – поле битвы стадиона заволокло туманом. Зрители негодовали: они так и не смогут увидеть битву, которая сулила быть самой интересной за первый этап турнира. Хаку повторил атаку, но песчаный щит вновь закрыл Гаару. Юки сделал вывод, что либо щит реагирует на приближающуюся угрозу, либо кто-то помогает песчаному демону видеть атаки сквозь туман. "Он скучный, мама, он совсем скучный, как те трое из той же деревни, которых я убил! Тебе наверняка не понравится его кровь! Почему я не могу угодить тебе!? Я – дурной сын? Ска-жи… Когда-нибудь я найду тебе кровь стоящего шиноби, вроде того блондина", – бормотал Гаара. Тем временем сосуд, который был у него за спиной, открылся, и оттуда вырвалась волна песка. «Он использует песок и в атаке, и в защите, – промелькнула мысль в голове Хаку. – Хьетон!» – произнес бывший АНБУ, и на Пустынника обрушился шквал ледяных игл. Несколько песчаных щитов спасло Собаку но Гаару. Было жарко. Преимущество было у песчаника. Если в стране Тумана Хаку превращал воду в лед, то здесь такое дзюцу требовало полного цикла изменений: из пара в воду, а потом из воды – в лед, и поэтому юноша тратил гораздо больше чакры. – Ледяной шквал? Летом? – Кадзекаге приподнял бровь. – Уже за это можно давать звание тюнина. И, кстати, где он выучил туманное джицу? Лед таял и растекался, вода просачивалась сквозь песок, делая его бесполезным для проведения чакры. Остатки влаги проникли сквозь песчаную защиту. «Хьетон!» – воскликнул­ Хаку, и вода вновь превратилась в лед. Восстановившиеся ледяные иглы легко ранили Гаару. "Что же это такое, матушка? Это – кровь? Ты больше не защищаешь меня? Тебе нужна моя кровь? Как и твоему брату? Мама… Сегодня я пролью для тебя очень много крови!" – то, что говорил Пустынник, было похоже на молитву или заклинание, которое срывалось то в глухое бормотание, то в бессвязный лепет. Лицо Гаары при виде нескольких капель собственной крови исказилось от ужаса, он схватился за голову, а тело сотрясала дрожь. Он потратил почти минуту, чтобы успокоиться. Несколько волн песка попытались нагнать Хаку, но тот был слишком быстр. В ответ он атаковал ледяными иглами, перемежая их с настоящими, однако прежнего успеха достичь не мог: Гаара вовремя подменял себя на песчаного клона. Хаку подумал, что этот Собаку но Гаара – гемофоб, и у него какой-то животный ужас перед собственной кровью, который компенсируется неутолимым желанием проливать чужую. Песчанику не могли навредить те царапины, которые нанес ему Юки, но противник предпочитал тратить чакру на двойников, но не мог допустить даже мелкой ранки на своем теле. – Если ты думаешь, – произнес Гаара, как бы выплевывая слова, – что те жалкие песчаные волны – это все, на что я способен… – пустынник не договорил. – Собаку Кью. Земля задрожала, и камни под ударами чакры превращались в песок, который обволакивал Хаку. Самым логичным было бы призвать "Ледяные зеркала демонов" и лишить Гаару связи с землей. "Но почему тогда Оротимару-сенсей запретил использовать эту технику?" – подумал бывший АНБУ. Хаку почувствовал, что его тело пронзает песчаный сюрикен. Он отбил часть летящего в него оружия сенбонами, но теперь ничто уже не могло спасти его от лавины. Песок превращал его тело в кокон, покрывая жертву с ног до головы, и сдавливал. Гаара сейчас был подобен пауку, который пеленает в свою сеть добычу перед тем, как полакомиться ею. Хаку вспомнил, что подобные повадки были у одного воспитанника сенсея, Кидомару, который почти не мог сам сдерживать свои паучьи инстинкты, но в пылу битвы того останавливал учитель. Гаару же остановить было некому. Он оставил лицо открытым, значит, этот шиноби Суны из тех хищников, которые получают своеобразное и острое удовольствие от созерцания предсмертных мучений, особенно, если сами их причиняют. Тогда пытки можно растягивать, подобно эротическому чувству, экспериментировать, внимательно всматриваясь в малейшие изменения черт лица, сотрясаемой конвульсиями жертвы. Однако логика Гаары и Кидомару различались: для Собаку главным источником удовольствия было лицезрение мук побежденного, а Кидомару смотрел на бьющегося в его силках и путах человека, что на изысканное яство, которое в пору его бродяжничества было ему хлебом насущным. Хаку поклялся, что он не доставит этому маньяку такого наслаждения. АНБУ умели скрывать свои эмоции. Возможно, неинтересную игрушку Гаара оставит, и тогда смерть будет легкой. – Довольно! – Оротимару дает отмашку. – Я сдаюсь, – кричит Хаку так, чтобы экзаменаторы, Кимимару и Сакон, слышали его, и тут же жалеет об этом, потому что крики только распалят Демона Суны. Песчаный кокон чуть сдавило. Хаку было трудно дышать, и он в бреду представил вместо лица Гаары плотоядно ухмыляющегося Кидомару. Да, зря он кричал. В такие моменты у Кидомару начинала обильно, как у бешеного, течь слюна от предчувствия лакомства. Юки показалось, что его все равно никто уже не услышит, время тянулось по каплям, и экзаменаторы были так далеко. Они, конечно, уже не успеют. Минуту назад казавшийся оглушительным, его крик о помощи, теперь представлялся ему слишком тихим, произнесенным почти шепотом, который и понять-то никто не мог. Мысли путались. Почему-то представились Земля Тумана и по колено в воде Забуза и Оротимару. Вот они одновременно пронзили друг друга, и в этот момент Хаку почуял прилив небывалого восхищения от силы, ловкости и быстроты движений заворожившего его боя. Юки стоял в белом и был весь забрызган кровью. Он был наблюдателем этой схватки и почему-то этим очень гордился, но в тоже время помнил, что он сам участвовал в том бою, и что это уже было, но было по-другому. Хаку попытался вспомнить, как именно произошло то событие, которое подсунуло ему в качестве галлюцинации соблазняющее воображение, но отвлёкся и потерял мысль, потому что учителя его слились и стали единым, расплывшись в тумане. Он попытался сконцентрироваться на образе матери, но это никак не выходило, а получалось тускло, размыто и неправильно. Портрет совершенно чужой женщины. С тем образом, который он себе представил, его ничего не связывало. Хаку был взбешен бессильною злобою и гневался на себя за такое чахлое воспоминание. Сознание покидало его. Сужающийся фокус зрения уловил две вялые, медленно двигающиеся, растянутые в пространстве, непропорциональные фигуры Кимимару и Сакона, которые, что два колыхающихся дерева, встают между ним и Гаарой. Хаку подумалось, что Сакон был подобен дереву с раздвоенным стволом и двумя пышными лиственными кронами. – Бой окончен, вы победили, – голос арбитра звучал как бы издалека и слишком неправдоподобно. Юки тщетно пытался вспомнить голос Кимимару, потому что не мог сосредоточиться на нем. Мальчик вдруг осознал, что он уже сдавал такой экзамен. "Тогда зачем он здесь?" - спросил он у себя. Время растворилось и теперь замерло совершенно. А ответа все не было. Хаку думал, пытался прокрутить все события в мозгу, которые с ним случились за прошедшие несколько месяцев, но в основном это были пустые, бессмысленные дни, в которых не встречалось ничего такого существенного, что могло бы быть зацепкой. Иногда дни были наполнены впечатлениями самого разного рода: мелькали лица Забузы-Оротимару, его команды, сочувственный взгляд Анко и холодность Кимимару, уже взрослых джонинов, близких к учителю, пару раз ему попалась на глаза фотография Хокаге, перед глазами проносились короткие моменты из его жизни в Кири и Конохе, будто записанные на пленку. Но все это было не то. Какое-то письмо или записка, на которой он смог разобрать только один иероглиф: "Долг". Он видит, как сам отправляет эту записку в полыхающий камин. Промозглая ранняя весна. Холодно на улице, мерзко на душе. Его выбрасывает из этого видения. И теперь он со стороны наблюдает, как Сакон его учит чему-то и что-то показывает. Этот молодой человек, верящий в то, что у него есть брат, которого никто не видит, пытается проявить дружелюбие к гостю и чем-то занимает его. Уже не разобрать… "Значит, причина, почему я здесь, кроется глубже", – решает Хаку. И тут его осеняет: "Я, верно, тоже тогда кого-то убил и потом не простил себя за это. Тогда все правильно: сначала убил он, а сейчас убивают меня. Это – просто отсроченное наказание". Наказание, которое он сам определил себе за это ненужное убийство из честолюбия, но боялся озвучить: "Смерть". Хаку подумалось, что он после этого всегда стремился к смерти, особенно за… На стадионе тем временем появились джонины: Юхи Куренай, Гай Майто и Какаши. Хидан с помощью шуншина переместился за спину Гаары и приставил косу к горлу. Все слишком хорошо понимали, чем этот бой закончится. Хаку джонинов не видел: его глаза закрыты, а еще он слишком слаб, чтобы обращать внимание на изменившуюся плотность чакры. «Вы все так боитесь меня, даже в Конохе, сильнейшей деревне? Шесть учителей против тринадцатилетнего генина? – песок медленно осыпается, освобождая противника Гаары из ловушки. – Видимо, вас, действительно, впечатлило то, что я сделал в лесу смерти». Наконец, на стадионе появляется Хеби. Ноги освобожденного Хаку подкашиваются, и тот, неспособный держаться без осыпавшегося песчаного кокона, падает. Его подхватывает Оротимару. – Это ведь вы остановили бой? – с нескрываемым раздражением человека, которого оторвали от чего-то очень приятного, спросил Гаара у мужчины, с первого взгляда показавшегося ему похожим на змею. - Да, я. – Почему? Зачем вам нужен этот генин? – в голосе звучало удивление, смешанное с тем скептическим интересом, какой бывает у человека, который что-то видит впервые, но не понимает, как то, что ему только что показали, возможно в природе и зачем оно нужно. – Я однажды уже сохранил ему жизнь. Было бы глупо, если бы он погиб на экзамене, – твердо ответил Оротимару. – Значит, вы тоже используете его, чтобы утвердить ваше существование? – черты лица Гаары выдавали в нем те эмоции, которые движут любопытством биолога, впервые вскрывающего змею. – Интересный вопрос, – Оротимару сделал паузу. – И да, и нет. Я действительно вкладываясь в этого человека, утверждаю свое существование. Человеческая жизнь слишком ценна, чтобы просто позволить умереть, ничего не сделав для обратного, – отвечал саннин. – Я вас понимаю. У вас двоих какое-то дело. И, так сказать, в благодарность за то, что мы с вами оказались родственными душами, хоть и смотрим сейчас друг на друга, как враги, я советую выбрать вам для вашего дела и вашего существования кого-нибудь другого. Хаку Юки уже должен быть мертв, если бы не эти, – Гаара жестом показал на джонинов. – Но он уже мой. Мой, а не ваш. Он был вашим, когда вы решили спасти его, но станет моим, потому что я уже решил забрать его жизнь. Он – моя игрушка, доказывающая мое существование, и все ваши действия, чтобы отсрочить его судьбу, бесполезны. – Пойдем, – мягко сказал вовремя подоспевший Баки-сенсей. – Ты уже победитель. – То, что я ухожу сейчас, ничего не значит. Время уже не имеет значения ни для вас, ни для вашего ученика, – обратился песчаник к змеиному отшельнику. – Вот он, – Гаара показал на Хидана, – знает, что это, захотеть душу врага и не получить ее. Это становится твоей манией. Я в чем-то понимаю служителей его культа. – Мальчик посмотрел на медальон Джашина, висевший на груди еретика. Баки увел своего ученика. Уходя, Собаку но Гаара одними губами шептал: "Ты недовольна? Ты не получила крови? Подожди немного, пока они уснут… Мы же с тобой не спим, никогда не спим… И тогда я все исправлю. Я все исправлю, матушка!" Хеби, поняв, что угроза на время миновала, направился в сторону медблока. Юки откашливается и слегка приоткрывает глаза. Хаку видит, как Оротимару-Забуза на руках уносит его прочь от песчаного демона и паучьего хищника. Он почти счастлив.