Наруто Наоборот

– Сегодня у него кончилась чакра, и он высвободил один хвост. Завтра на тюнинской миссии он высвободит два, а через неделю лис почувствует, что ему не сопротивляются. – Оправдывался Оротимару перед своим сенсеем. –Ты опозорил меня перед другими каге. Нашей репутации больше не вернуть. Ты на глазах у наших соперников, уничтожил половину нашей боевой мощи. – Гневно сверкал очами Сарутоби. – Наруто легко поддается искушениям лиса. Он не умеет ему сопротивляться. Никто не удосужился объяснить ему, как относиться к новой силе, все только боялись Кьюби. – Гнул свою линию Змеевик. – Я приказываю тебе снять печать! – Обычно спокойный голос хокаге вдруг сорвался на крик. – А, может, сами ее снимете?! Хотя сделать это может только один из трех саннинов, а другие легендарные шиноби от вас сбежали. Я – последний, кто остался при вас. – С издевательской улыбкой ответил саннин. –Сколько времени потребуется Наруто на освоение контроля над Лисом? – Поинтересовался Сарутоби, и в этот момент Оротимару понял: он победил! Хирузен больше не требует, чтобы он снял печать, а хочет лишь, чтобы это было незаметно для остальных и чтобы по великим деревням не пошли слухи, что медиум из Конохи не может справиться со своим биджу. – На освоение? Легко сказать. Может быть, месяц, а, может, и пять лет. – Уклончиво ответил Змей. – Через два месяца печать должна быть снята. Он должен научиться сдерживать Кьюби. И я, и другие сиятельные кагэ должны это увидеть. – Хокаге поставил свои условия, и, как и думал саннин, одно из них было политической демонстрацией силы Наруто. «Два месяца? – Подумал Оротимару. – А двадцать лет не хочешь? Белая Змея до сих пор не успокоилась». *** Тренировка с Ямато для Саске была чрезвычайно утомительна: Учиха серьезно подумывал расспросить сенсея о способах накопления чакры, потому что он смутно предчувствовал, что для поединка с Итачи его «Чакры нагаши» будет маловато. Этой мысли хватило, чтобы не дать Учихе прийти в хорошее расположение духа. Победа над Сакурой в первом бою совсем не радовала: на душе было неприятное чувство, будто он избил убогую. Ну, никак не для таких боев шел он на экзамен. Следующее утро после дня тренировок тоже не задалось из-за мыслей о Сакуре. Точнее из-за одной записки. Проснувшись, Учиха обнаружил сложенный вдвое листок бумаги у себя на тумбочке. На нем было написано "Приходи вечером к старой скамейке. У нас есть одно не законченное дело. Ты мне очень нравишься. Нам надо поговорить. С." - Саске, несмотря на множество поклонниц, ТАКИХ любовных записок еще не получал. Сперва он смял бумажку, но потом задумался, а что, собственно, обозначает "С". Ну, конечно, "С" означает Сакура, да и стиль ее. «А что, если все сложнее?» – Подумал он. Тут Учихе стало не по себе. Во-первых, кто-то бесшумно проник в его комнату, и мог даже убить его сонного, если б у него не была другая цель. Незваный гость мог украсть у него оружие, а в будущем такое внезапное появление может обернуться тем, что вошедший может искать и инструкции к секретным техникам. То, что его оказалось очень легко провести, окончательно сбило с толку генина. Сакура ранена, и она проиграла ему в прошлый раз, значит, письмо передала не Харуно. Учиха задумался: «Например, подписаться "С" может тот, кто вообще не имеет отношения к той интрижке, которую Сакура сама себе выдумала. Это может, к примеру, расшифровываться как "С любовью, Сай", или, что еще хуже "Сарутоби-сенсей". А он припрется к старой скамейке, и придется последнему из Учих лет пять ублажать старого хокаге! Или это вообще не подпись, а, скажем, адрес, к примеру, такой: "Слабаку Саске" или "Слабому брату", а подписаться автор либо не захотел, либо не успел. Конечно, – Осенило Саске, – эту записку написал его коварный и сексуальный брат, чтобы заманить в ловушку и там убить. И ясно, какое у него неоконченное дело». В любом случае, надо идти на встречу, чтобы узнать, кто ее назначил. После недолгого размышления Саске все-таки решил, что Сакура, верно, попросила кого-то передать послание, а этот кто-то оказался высококлассным шиноби. «Хорошо, он придет к ней и проведет с ней один вечер. Это будет его «извинением». Конечно, он все обставит так, что и мысли о том, что он полдня чувствовал себя слегка виноватым, не появится в розоволосой голове. Это от начала и до конца будет выглядеть одолжением. Он умеет быть надменным. Он умеет быть гордым. Он умеет казаться равнодушным. Все эти умения передаются по наследству еще вернее, чем техники. Эту встречу с Сакурой даже и свиданием-то не назовешь: он придет навестить раненую девушку, которая с ним в одной команде. Ей плохо, поэтому он поддержит ее. Он Сакуру жа-ле-ет! Жалеет! Запомнить это слово, и повторять всякий раз, когда ему начнет казаться, что между ними что-то большее». То, что эта встреча случиться вечером, у скамейки в саду, и что это должно быть довольно романтично…Об этом Саске старался не думать. Да и какая нахрен романтика в больничном саду! Все это подозрительно напоминало пьесу, которую принесли в Коноху западные торговые корабли. Там тоже была молодая девушка, страдавшая от своего первого увлечения и молодой человек, намного старше ее, который стоял перед ней и читал нотации. Он говорил много высоких речей, суть которых сводилась к тому, что она – влюбленная дурочка, и ему не нужна, и если б он хотел ее, то давно бы получил, потому что перед ним она уже пала. Саске подумал, что хорошо бы и ему так отделаться от Сакуры. Потом он вспомнил, что пьеса настолько всем понравилась, что даже Джирая сделал ремейк, правда, на свой лад. Брюнет на секунду задумался о том, что его «свидание с Сакурой» вполне может закончится по-джираевски, где они сначала на скамейке, потом в беседке, затем… Нет, такого лучше не представлять. Никогда. Утром первого дня второго этапа экзамена был назначен бой Неджи и Хинаты Хьюга. – А вы уверены, что такой бой вообще можно проводить, Ямато-сан? – Спросил Наруто. – Сложно сказать. Я не очень люблю лезть в дела великих семей. – Равнодушно ответил учитель. – А разве это их не остановит? – Продолжал задавать вопросы Узумаки, но Ямато больше ничего не говорил, а думал о чем-то своем. – Если не подстегнет! – На балконе рядом с Ямато возник Какаши. – Какаши-сенсей, что вы имеете в виду? – Блондин наконец-то нашел человека, который его слушает, и адресовал нескончаемый поток вопросов Хатаке. – Какаши, может быть, не надо им о взрослых проблемах рассказывать? – Мягко, почти также безразлично, протестовал Ямато. – Почему же не стоит? Неджи и Хината – ровесники Наруто, и они во все это вовлечены с рождения. Они – двоюродные брат и сестра. Хината принадлежит к главной ветви их клана, а ее брат – к побочной. – Объяснял Копирующий шиноби. – Главная и побочная, – Наруто глубоко задумался. – А разве драки среди родственников – это нормально? – Смотря у каких! – Рассмеялся Какаши. – У тех, кто ценит чистокровность это вполне возможно. В клане Хьюга только прямые наследники и первенцы имеют право развивать техники клана и узнают секреты этой семьи, а остальные – это их охранники и слуги. Второй сорт, как они считают. – Это же ужасно, – пробормотал Наруто. – То есть сейчас они будут выяснять отношения? – Спросил он вслух. – Неджи – гордый и самонадеянный юноша. Он считает, что должен был родиться в главной ветви. Он точно будет мстить, поэтому я настаивал на том, чтобы Хината не щадила его. – Рассказывал Хатаке. – А почему ее не тренируют учителя из клана Хьюга? – Не унимался Наруто. – Это – сложный вопрос. Они передали ее мне потому, что когда-то она была слабым бойцом. Теперь все иначе. Я вышколил ее, и она сделает на этом экзамене все, как надо. Я уверен в ней. – Был ответ. Теперь и Какаши увлеченно вглядывался в происходящее на арене. – Я так понимаю, что поблажек тебе давать не надо! Ино уже предлагала тебе сдаться, и теперь она отлеживается в больничном крыле. – Сказал Неджи вместо приветствия. – Не надо. Потому что ты проиграешь, братец! – Резко ответила младшая Хьюга. – А ты стала уверенней, Хината… Если продолжишь в том же духе, то дядя изменит свое мнение о тебе. – Неджи улыбнулся, умело надавливая на больную тему. – М-м-мерзавец! – Прорычала сквозь зубы Хината. – Хина-тя-а-ан,– позвал ее Неджи, – у тебя рука дрогнула! Значит, я угадал, а еще взгляд…он на секунду потерял концентрацию. Тебя волнует то, о чем я говорю, и ты уже не так тверда в своем желании нападать. «Еще каких-то пара лет, и мнение ее отца не будет ничего значить для этой девочки», – подумал Хатаке. – Знаешь, бьякуган способен увидеть тонкости, незаметные для обычного человека. Зрачок в твоем глазу переместился вверх. Ты молишь небеса о помощи? Хотя нет, скорее, кто-то сидит на зрительской трибуне, наверху, кто-то очень важный для тебя. Ты обретаешь уверенность только…когда смотришь на него! Значит, я ослеплю тебя! – Выкрикнул Неджи. Хината атаковала: ее удар не достиг цели, а вот Неджи почти попал и рассек чакрой руку сестры. – Ты слишком внимательно следишь за моими руками, Хина-тян. Так легко обмануться. Ты смотришь на них так пристально, потому что боишься! Сестра, ты сама понимаешь…– Тут взгляд Неджи на мгновение сделался безумным, – Какая пропасть лежит между нашими способностями! И какая несправедливость в том, что я отношусь к младшей ветви, а ты, недоразумение клана Хьюга, – к главенствующей! Ты не стала храбрее, ты не стала увереннее, ты просто из кожи вон лезешь, чтобы оправдать ожидания, которые на тебя возложили. Твой учитель, кажется, понял, почему тебя не любят в клане! – Убью, – закричала Хината, и несколько резких ударов заставили Неджи отступить. Два раза младшая Хьюга смогла ранить брата. Из его ран сочилась кровь, окрашивая рубашку Неджи. Хината же чувствовала, что ответные удары ее противника были похожи на едва ощутимые покалывания, будто он и не собирался сражаться в полную силу, и, чтобы еще больше унизить ее, избегал попадания в жизненно важные органы, а метил в руки. Внезапно младшую Хьюгу осенило, что идеальный удар Неджи вообще проходит скрытно для противника и никак не ощущается. – У них одинаковые стойки и приемы, – заметил Наруто. – Конечно, – откликнулся Какаши, который следил за битвой с помощью шарингана. – Они же из одной семьи. – Вот это девушка! – продолжал восхищаться Наруто. «Да, она прекрасна, Наруто-кун. Как грациозна она в бою, как легко она наносит удары своему врагу, – думал Какаши. – А еще она слишком прекрасна для тебя…Наруто-кун». К несчастью, легкие удары Хинаты Неджи блокировал, и мгновенно переходил в контратаку. Он перехватил руку сестры и отдернул куртку. Вся рука Хинаты от запястья до локтя была в красных воспаленных точках. Девушка перевела испуганный взгляд со своей руки на сияющего улыбкой победителя Неджи, и, кажется, понимала, что происходит. – Я заблокировал все твои тенкецу на руках, как видишь. Бой окончен. Ты не можешь больше использовать мягкое касание! – Сказал Неджи. Хината сжала кулаки, и, резко вырвавшись из захвата, нанесла удар. – Я даже не буду использовать технику «легкой руки» того, чтобы поставить тебя на место, сестренка, – Неджи нанес удар с разворота, и сбил Хинату с ног. Она поднялась и достала из подсумка кунаи, к которым были привязаны десятки взрывных печатей. Девушка метнула целых три ленты печатей, прикрепленных к оружию. Они достигли цели. – Да, печальный конец Неджи из клана Хьюга. Какого гения потеряла Побочная ветвь! – Какаши предвидел такой исход. Хината владела рукопашным боем хуже, чем Неджи, но в отличие брата у нее не было учителя из клана, который бы ограничивал развитие шиноби только семейными приемами. Огонь завихрился вокруг жертвы, а затем и совсем рассеялся. Хината увидела невредимого Неджи. – Он не мог так далеко продвинуться! Эти техники не должны передаться ему генетически! Это – закон! Невероятно…– Воскликнул Какаши – Теперь ты сама чувствуешь, какая гигантская разница между нами! Я сделаю так, чтобы ты это навсегда запомнила, ничтожество! – Неджи вложил остатки чакры в два удара. От первого у Хинаты полилась горлом кровь, второй отбросил ее на несколько метров. – Пусть эта боль поможет тебе запомнить твое место в клане. – Больно…– Простонала Хината. Неджи с помощью шуншина мгновенно оказался рядом с ней и, торжествующе улыбаясь, попросил экзаменатора засчитать ему победу. – Больно…– Повторила Хината, – но, тебе, на…верное, боль…нее ду…мать, что… Лицо Неджи потемнело от гнева. Мерзавка все-таки смогла испортить его победу. Он потерял контроль над собой и теперь сосредотачивал чакру для последнего удара. Какаши исчез со своего места на балконе, и теперь внезапно возник прямо перед Неджи. – Шаг назад, ублюдок! Одно лишнее движение, и я пробью твою пустую голову, – глаз Какаши алел шаринганом, а в правой руке искрилась молния чидори. Неджи на секунду задумался, стоит ли устраивать показательный бой между бьякуганом и шаринганом и потерял преимущество во времени: его повалили на землю экзаменаторы и несколько клонов Наруто. – Ксо! – Выругался Хатаке и вогнал чидори в борт арены. Взгляд Какаши упал на раненую. – Ниндзя-медики, быстрее сюда! Ей дурно! – Закричал сенсей. Первым, раньше медиков, подоспел странный АНБУ. Он закатал рукава и положил ладони на раны Хинаты. Исцеляющая чакра заструилась по телу девушки, а на руках АНБУ стали проявляться татуировки. – Странно, когда я был в организации, нас такому не учили! – С недоверием произнес Какаши. –Времена меняются, и курсы для АНБУ меняются вместе с ними, – ответил молодой человек в маске лиса, не отрывая рук от ран девушки. Тем временем подоспела врачебная команда, которая отнесла младшую Хьюгу на носилках в медицинское крыло. *** Второй бой начался ближе к вечеру. Среди шиноби ходили разговоры, что большой разрыв во времени делается, чтобы «разогреть» зрителей, а заодно – освобождает время для тотализатора и ставок на финальные бои, которые могли доходить до сотен ре. Поединок между Кибой и Наруто должен был стать решающим для Оротимару: Если Третий Хокаге увидит, что мальчик может побеждать без помощи Кьюби, то он разрешит сенсею оставить дополнительную печать на Наруто. Если Узумаки проиграет, Хеби будет вынужден освободить биджу. Таковы были условия. Иностранные гости тоже с любопытством наблюдали, чего стоит мальчик-медиум без хвостатого зверя. Судя по тому, что Наруто задействовал чакру Лиса в первом же бою, то немногого. Оротимару был в отчаянном положении, и всю надежду теперь возлагал на скопированный у Ли Лотос Конохи. Третий Хокаге, сидевший в почетной ложе, уже обдумывал, с каким презрением встретит он своего бывшего ученика и в каких выражениях потребует снять с Удзумаки печать и вернуть джинчурики деревне. Надо, чтобы Оротимару заплатил за то, что попытался опозорить его и весь Скрытый Лист. Настал роковой момент. – Техника теневого копирования! – Произнес Наруто. – Твоя излюбленная техника! Почему ты не применял ее раньше? – Спросил Киба. – Почему ты уступал мне все это время, но не применял клонов? Наруто смог создать только шесть клонов, и знал, что сейчас это – его предел, и что они нужны для одной-единственной атаки. Его поразила мысль, что он впервые решает не пускать двойников в лобовую атаку, а думает, как сохранить их. Наруто и его сенсей делали ставку на один удар. Двойники напали на Кибу, подбросили его вверх, ударили с ноги, еще два клона в прыжке догнали подброшенного Инудзуку, и, схватив его за руки, скрутили в штопор. Настоящий Узумаки с криком «Наруто рендан» был в одной секунде от того, чтобы выполнить добивание. Но Киба выкрутился. В полете он сбросил с себя одного клона, и успел заблокировать финальный удар. Теперь оба юноши, потеряв контроль над чакрой, летели вниз. «Ничья!» – Сплюнул Оротимару. – Оба вырубятся. Киба рухнул, на него приземлился Наруто, который пострадал гораздо меньше. По правилам некоторых видов борьбы это была победа: один противник смог зафиксировать другого. Если бы еще Узумаки был в сознании, чтобы понять это. В сердце змеевика зажглась надежда: а что, если Наруто очнется раньше Инудзуки и выиграет, проявив большую выносливость? Третий качал головой. Видно было, что это совсем не тот результат, который обещал ему саннин. Наруто, оружие деревни, без Лиса показал результат гораздо ниже среднего. Оротимару увидел, как с неба посыпалось, что-то похожее на конфетти или легкие перья, а в облака взмыл салют. «Нашли время для фейерверка», – подумал Хеби. – Наруто победил! – Закричал Оротимару, когда увидел, как поднимается его генин. Хеби чувствовал, как его захватывает эйфория от победы собственного ученика. Это был его, Оротимару, успех! Он смог доказать, что Удзумаки для того, чтобы быть шиноби, не нужна сила биджу! Тем слаще победа, что он одолел врага сам. – Я победил, смотрите все! Смотрите на меня, я выиграл! Вы должны признать это! – Орал Наруто. Но победы блондина никто не видел: всех генинов на трибунах поразил сон. А взрослые почему-то смотрели на Третьего. – Маньяк-отшельник! – Позвал Наруто. – Бля, – только и смог выговорить Оротимару. Он увидел, как Кадзекаге создал барьер, в котором были только он и Сарутоби. К горлу третьего был приставлен кинжал. – Господин кадзекаге, пожалуйста, еще можно все исправить! – Проговорил Сарутоби. – Поздно, – ответил песчаник. – Для тебя уже все поздно. Я прикончу тебя одним ударом. – Кинжал коснулся шеи Хирузена и соскользнул. Третий ударил в бок своего противника и уклонился от финта кадзекаге. – Техника клонированного сюрикена, – произнес Сарутоби. Ни один из снарядов не достиг цели, хотя лидер Суны не уклонялся от них, железный песок помог отразить удар. – Джинтон, – произнес Кадзекаге, и железный песок, приняв форму сотен лезвий, обрушился на Сарутоби. Третий успел заменить себя клоном, и двойник, приняв на себя атаку, рассеялся. Полностью поглотить технику песчаника Хирузену не удалось: несколько лезвий рассекли ногу и оцарапали спину хокаге. Через мгновение кадзекаге увидел раздробленную деревянную доску: Сарутоби дважды использовал каварими. Металлический песок завихрился вокруг захватчика. – Катон, великий огненный шар! – Проговорил Сарутоби. Песчаник уклонился от джицу еще раз. Внезапно огонь рассеялся, и кадзекаге увидел десятки кунаев с привязанными к ним взрывпечатями, которые летели прямо на него. – Ты замаскировал кунаи в огненном ниндзюцу? Умно, но на меня такое не действует, – не смутившись, ответил шиноби Песка. Легким мановением руки он перенаправил кунаи. – Ничто, созданное из железа, не причинит мне смерти. Кунаи взорвались в воздухе. – Это было так просто, Сарутоби! Неужели ты верил, что между нашими деревнями может быть мир? Впрочем, уже завтра это будет неважно: я навсегда покончу с деревней Коноха. Страна Ветра не может чувствовать себя в безопасности, пока рядом будет Скрытый Лист. У нас никогда не было военного паритета, мы даже владели биджу разной силы, поэтому главная моя задача была – обезвредить вас! То, что вы запечатали вашего джинчурики двойной печатью ничего не значит: вы можете тайно обучать своего медиума и делать вид, что «у Листа нет хвостатых». Поэтому я выбрал другой метод… Из металлической пыли сформировался кинжал, который тяжело ранил Хирузена. Скорость атак кадзекаге явно возросла. Глухо застонав от боли, Хирузен сложил печать, и земля поглотила его противника, оставив на поверхности только его голову. – Вот я тебя и заземлил, – бодро сказал Сарутоби. – Призыв! – Рядом с хокаге появилась обезьяна. – Энма, мне нужен боевой посох! – сказал хокаге. Обезьяна тотчас превратилась в металлическую палку с заостренным концом. Этим посохом Сарутоби снес кадзекаге голову. Но барьер не исчез. Это насторожило Хирузена. Может ли быть так, чтобы барьер поддерживал не кадзекаге, а его союзники? – Я не договорил! Я бы выбрал другой способ спасти деревню Песка от неминуемой гибели – превентивный удар! – Прокричал освободившийся от техники дотона песчаник. Посох вырвался из рук хокаге и пробил его насквозь. – Я же сказал, что я не приму смерть от металла, а твой посох, в который превратилась эта паскудная макака, выкован из стали, поэтому он подвластен мне! – Объяснил Кадзекаге. – В момент, когда ты нанес удар, я слегка деформировал твое оружие, и лишил его силы удара. Металл в этот момент сделался мягким и непригодным для военных дел. – Я вложил столько сил в атаку, она должна была тебя хотя бы ранить! – Воскликнул Хирузен. – Верно. Если б это был настоящий я. В тот момент, когда ты использовал технику дотона, чтобы похоронить меня, я применил почти такое же дзюцу, чтобы скрыться под землей и подменить себя на клона из металлического песка. А теперь я дарю тебе благородную смерть, старик, ты умрешь с рассеченным животом. – Говорил противник Сарутоби. Кадзекаге сделал манящее движение рукой, и посох рванулся к песчанику. Так шиноби Суны хотел открыть рану Хирузена. – Мерзавец! – Прокряхтел Сарутоби, изо всех сил стараясь удержать белемнит. (Белемнит – посох священника, именно таков боевой посох Сарутоби в манге – П.А.) *** – Господин Данзо! У нас ЧП! – Со срочным докладом в покои Шимуры вошел анбу в маске сокола. – Что-то идет не по плану? – Властно спросил Данзо, и вошедший увидел, что, судя по перемене выражения его испещренного морщинами и шрамами лица, его начальника тревожит какая-то тяжелая дума. – Нет, судя по донесениям Хокаге Сарутоби при смерти. Вы скоро сможете занять его место. – Ответил он. – И наконец-то тогда все признают мои заслуги перед Конохой. Но, если все идет, как мы и планировали, то… Капитан Хьякку усыпил охрану и покинул убежище. Вероятнее всего, он сейчас помогает сражаться с интервентами. Прикажете послать группу захвата? – Спросил подчиненный. –Нет. Ты же слышал мой приказ: во время атаки на Коноху Корень АНБУ не покидает убежищ. Перемена имени не пошла Хьякку на пользу. Но я это предвидел, поэтому дал приказ капитану Ямато обезвредить всех АНБУ-нэ, которые объявятся в Конохе во время операции. Ямато учит Наруто, поэтому у меня не было выбора, кроме как отпустить его на стадион тюнинского экзамена. Я уверен, что он справится со своей задачей. – Был ответ. *** Какаши, заметив падающие лепестки, понял, что над стадионом кто-то активировал генджицу и посмотрел на Гая. Тот тоже догадался. Джонины, увидев спящих учеников, поднялись со своих мест. Шиноби Песка и Молнии занимали две отдельные трибуны. Они сразу же набросились на бывших союзников. Оротимару, увидев барьер, в котором сражались каге, пожалел, что последний Удзумаки слишком мал, чтобы взломать запечатывающие техники такого уровня. Даже у него самого не было шансов против дзюцу такой силы. – Почему ты так смотришь на своего учителя? Сомневаешься в нем? Он – хокаге, он должен справиться! – Рядом с Хеби стоял Ибики Морино. Ответить ему Оротимару не успел: того тяжело ранило катаной. Змеиный Саннин призвал двух змей, именно они должны будут сдерживать наступление песчаников. А у него есть дела поважнее. Гай ударом кулака снес своего первого противника. Еще двоих отбросило вихрем Конохи. – У меня уже третий! – Крикнул Майто. – Какаши-сан, неужели мы упустим такой шанс посоревноваться в храбрости и силе юности?! Повязка Хатаке была сорвана. Под его ногами уже лежала груда поверженных тел. Копирующий шиноби полоснул рукой, в которой была сосредоточена чакра, по глазам врага-песчаника. Слабое свечение вокруг ладони Какаши говорило о том, что он экономил силы. Следующий удар – едва заметное касание горла противника, от которого шиноби из Суны начал задыхаться. – У меня четырнадцатый, – холодно и даже несколько снисходительно заметил Какаши. – А сейчас я отправлю на тот свет еще парочку. Так ты все еще хочешь соревноваться, а, Гай? – Да, чтоб какой-то красноглазый обошел меня! Никогда этого не будет! – Рассвирепевший Майто Гай разворотил физиономию еще одному некстати подвернувшемуся молниевику. «А, если они нападают с разных сторон? – Подумалось Какаши. – Тогда…Больница Конохи под угрозой! Хината-тян! Надо успеть! Сейчас же! Немедленно!» – Решил он. Его скальпель чакры вошел в плоть шиноби с песчаным протектором на лбу. Лицо того перекосилось от боли. Какаши рассек его тело молнией, прекратив агонию. «Переусердствовал» – Подумал Какаши и ушел в шуншин. – Куда же он? Навстречу врагу? Один? Без меня? Да он спятил, если думает, что я отпущу его одного! Вместе будем биться! – Мысли в голове Гая быстро сменяли друг друга и путались. Майто счел это знаком нерешительности, и, отогнав от себя лишние думы, последовал за товарищем. *** Оротимару спешно пробирался к краю деревни. Времени у него совсем не было. На стадионе он почувствовал, что Кидомару активировал третий уровень печати. Это значило, что он вступил в смертельную схватку. На половине дороги к своему дому он нашел своего ученика: парень, оказывается, уводил врагов от его дома. Оротимару увидел широкую, уже затвердевшую паутину, на которой, словно высосанные насекомые, висели вражеские шиноби. Кидомару выпил всю их чакру, чтобы в одиночку бороться с другим отрядом. Сам Кидомару лежал в центре места битвы, а под ним были десятки разрубленных и пронзенных тел. Оротимару перевернул тело ученика на спину. Несколько проникающих ранений в грудь, задеты артерии. Голова срублена почти у основания шеи. «Кидомару расправился с большим отрядом, и, вероятно, его обезглавили уже мертвого, чтобы отомстить и захватить трофей. Голову могли взять и для опытов», – судил по себе саннин. – Не прощу! Завалю! – Голос Отшельника стал похож на рык. Таюя, тоже почувствовавшая битву Кидомару, поспешила к месту сражения. Она слышала слова учителя. – Боюсь, вам придется отказаться от мести, – на поле битвы появился сенсей песчаников-генинов и рыжеволосый юноша со иероглифом «любовь» на лбу. Используя мерцающий шаг, Баки приблизился к саннину. Оротимару приставил кунай к его горлу. Шиноби из Суны что-то шепнул на ухо Змею, Оротимару изменился в лице, но продолжал внимательно слушать. – Вы же не хотите все потерять? – Спросил Баки. Белая скользкая змея обвилась вокруг ноги Таюи и ужалила ее. Та осела, закатила глаза, широко размахнувшись, как будто для удара, отбросила флейту, и…уснула. – Прости, Таюя, ты не поймешь! Я пойду с вами! – Объявил Оротимару песчаникам. – Он теперь на нашей стороне? Значит, я пока не смогу его убить? – Несколько разочарованно спросил Гаара. Баки кивнул. Все трое исчезли в шуншине. *** Хидан, проворно орудуя штыками, перевыполнял план по сокращению поголовья еретиков и нечестивцев. Его немного огорчало, что он совершает убийства не в своем истинном состоянии: Косы Джашина у него с собой не было. Значит, убивая чужаков сейчас, он не продлевает свою жизнь. Пепельноволосый блондин споткнулся об одно из тел, лежащих на поле битвы. Женоподобный юноша сжимал катану. Его горло было рассечено кунаем, волосы неприятно спутаны, погружены в грязь, пропитаны кровью, лившейся из открытой раны на лбу. Хидан выматерился. Он узнал Идате, ученика Юхи. Похоже, на этом экзамене погибнет вся ее команда. Хорошо, что он вовремя увел ее со стадиона. Может быть, она даже не знает о предательстве союзников. *** Саске все-таки пришел на встречу и с удовлетворением заметил, что позвала его все-таки Сакура. Увидеть вместо девушки, скажем, Сая – это был бы позор. Обошлось. Саске не умел и не желал быть джентльменом на этой встрече. Развлекать куноичи беседой совершенно не хотелось. То, что утром казалось Саске нахлынувшим на него чувством вины, при одном взгляде на зеленоглазую красавицу совершенно прошло. Видимо, чувствовать вину лучше на расстоянии, а его подсознание посчитало, что на сегодня извинений уже достаточно. Напротив, Сакура без умолку щебетала, пересказывая брюнету забавные случаи из миссий и байки шиноби прошлых лет, которые слышала сама. В одной из таких историй Учиха узнал пересказ сюжета популярного романа Джираи и зауважал Харуно чуть больше. Он не смотрел на собеседницу, отвечал односложно, изредка вставляя реплики. Пытаясь улыбнуться, он признал, что его оскал, наверное, выглядит не таким пугающим, как вымученная улыбка. Решительным жестом он схватил Сакуру за руку и поволок в сторону одной из аллей больничного сада – свидание на скамейке становилось совсем тухлым. Посмотрев на девушку, Учиха понял, что Сакура счастлива. Да, он тащит ее в аллею, чтобы поскорее избавиться от ее бесконечного щебета… «Может, заткнуть ей рот поцелуем? Спорю, она этого с самого начала и добивалась!» – промелькнула мысль в голове юноши. Близился закат, Саске оценивающе вглядывается в лицо Харуно, которое вдруг становится томительно-нежным, и эта перемена ему нравится. По-це-луй… Да, этот день должен был закончится именно так. В краснеющем закатным пламенем небе растаяло несколько катонов. Их можно было заметить, но… «Кто же устраивает файр-шоу в честь окончания экзамена, не дождавшись сумерек! Это убивает всю зрелищность. Странное время для фейерверков. Или Наруто всех так поразил, что они салютуют в его честь?» – Эта мысль будоражила его подсознание непонятной тревогой, его выводило из себя нехорошее предчувствие, с которым он мог совладать и от которого не мог избавиться: в деревне может произойти что-то дурное, и это дурное может приключиться с ним и с теми, кто рядом, если он не найдет безопасного места, где ему помогут. Саске с волнением посмотрел на подругу. Он чувствовал, что не сможет один противостоять надвигающейся беде. Чувство бессилия навеяло воспоминания о предательстве брата, мысли, которые приходили в голову утром, о том, что Итачи в деревне и записка от него, казались мистическим предзнаменованием и дурным знаком. Да, письмо было от Харуно, но не случится ли так, что из-за этого свидания он, абсолютно неподготовленный, встретится сегодня со своим братом? Предчувствие поцелуя омрачилось внезапной тревогой. Саске, не выпуская руку Харуно, быстро повернул назад, переходя почти на шуншин. – Я хочу показать тебе место, откуда открывается дивный вид, – предупредил еще не возникшие вопросы Учиха. Розоволосая, кажется, начала подозревать, что случилось что-то нехорошее, поэтому посмотрела в глаза Саске. Ее опасения подтвердились: он включил шаринган. «Этот фейерверк точно был техникой, только, скорее всего, это был сигнал! Вопрос в другом: «кому он предназначался и что означал?» В любом случае Сакуре будет безопаснее в больнице. Это я увел ее оттуда, и, если…» – Додумывать эту мысль было некогда: Саске увидел сенсея Какаши, который стремглав ворвался в дверь госпиталя. То, что что-то произошло, было уже очевидно. – Сакура-чан, передохни здесь, пока… – В этот момент Учиха увидел, как из окна больницы посыпались разбитые стекла. – Пока я узнаю, что случилось, – договорил он. – Я с тобой. – Ни на шаг меня не отпускаешь, – усмехнулся Саске. – Спасибо, я это уже на свидании понял. Ты ранена в голову. Даже, если там произошло что-то опасное, ты не сможешь мне помочь. Я просто посмотрю и вернусь. Очень скоро. Обещаю. Обещание вернуться для Сакуры звучало почти как клятва верности. Саске исчез в шуншине. Дверь была приоткрыта, и Учиха искренне надеялся, что его подруга не пошла за ним, потому что то, что открылось его глазам, было безнадежно далеко от того, что должна видеть тринадцатилетняя девочка, у которой в любой момент мог начаться посттравматический бред. Голова девицы из регистратуры была свернута набок, она улыбалась безобразной улыбочкой, искажавшей ее лицо. Сползающая гримаса отвратительнейшей посмертной маской застыла на ее лице. Вероятно, она увидела перед смертью приятного ей знакомого человека, от которого не ожидала такой подлости, а затем ее убили так быстро, что выражение ее лица не успело перемениться. Весь стол и журнал посещений был залит кровью, которая стекала на пол ручьями, образуя ржавые лужи. Убитой перерезали горло, прикончили ударом в артерию. Противник, скорее всего, использовал мерцающий шаг и подкрался к ней со спины, затем схватил за волосы и рассек шею. Остекленевшие глаза смотрят на Саске, и тому становится не по себе. Саске уже трусил однажды перед своим братом, и теперь это чувство возвращалось, несмотря на то, что он стал сильнее. Он зажал рукой рот, чтобы не слышать трупного запаха, от которого его мутило. Шатаясь, сделал несколько шагов, подойти ближе не было сил. Перерезанная шея представилась ему теперь массой переплетающихся, змеящихся жил, пульсирующих мышц, каждая из которых была вскрыта, и, сокращаясь, отдавала последнюю силу свою. Она была как бы еще жива, но претерпевала агонию, и, дергаясь, приводила в движение абсолютно мертвое бальзамированное лицо. Женщины Саске уже не видел, он сосредоточился на раненном органе. От нервного напряжения шаринган исчез: психика спасала Учиху от лицезрения еще более мелких деталей, от фиксации на еще более мелких содроганиях, разглядывания порванных сосудов, которые создавали иллюзию не вполне прекратившейся жизни. Разглядывать рану этой женщины еще внимательнее? Нет, таких сил у Саске не было. Он собрал всю свою волю, чтобы не думать о ней, отвести глаза и заглянуть в больничный журнал, который размок от крови, а букв было не разобрать. Саске старался не вступать в кровь. Вид мертвого тела на столь близком расстоянии выворачивал его наизнанку. Юноша пытался одновременно не смотреть на убитую и заглянуть в журнал посещений. Ему удалось зацепить на нем взгляд, и в этот момент он догадался, куда пошел убийца. Тут его взгляд соскользнул с журнала и упал на мертвую грудь девицы, которая была немного открыта из-за декольтированного платья и также обагрена. Саске замутило вновь, он зашатался, опустился на скользкий рдяной пол, чувствуя под собой лишь красную влагу и не ощущая твердости пола, которая действовала бы на него успокаивающе. Он весь перемазался алым: руки его были красны и по локоть в холодной застывающей крови, будто сам он убил человека. Он уже смутно помнил, как цепляясь ладонями, чтобы не упасть самому, цепляясь за стол, показавшийся ему таким шатким и готовым в любую минуту обрушиться на него, вымарал предплечья в ржави. Лицо было забрызгано бордовым. Одна капля, стекая по щеке, угодила в рот юноши и отдалась кислым привкусом на языке. Саске чуть не лишился сознания. Он понял, почему ему стало так дурно, когда он увидел эту женщину. Когда он увидел ее, он немедленно «срифмовал» ее образ с лицом убитой матери. Мгновенно. Она была слишком похожа на нее – черноволосая, черноглазая, с длинными волосами, лицо у нее должно было быть нежным когда-то, и, как и эта жертва, она и представить себе не могла, что на нее нападет родной ей человек. Саске не трусил, когда увидел труп Забузы, но сейчас, увидев мертвую женщину, мгновенно соотнес ее с Микото. Когда мозг его проделал эту операцию, к нему вернулось и его состояние, та истерика, которая случилась с ним в день гибели клана. Несколько секунд он провел в прострации и попытался подавить спазм. – Ну, же, вспомни, что ты – Учиха! – подбадривал себя Саске. Брюнет, собираясь с силами, поднялся и активировал шаринган. Звук, будто наверху упало что-то тяжелое, окончательно вывел его из ступора. Саске уже смелее посмотрел на журнал и понял, что убийца почему-то сам хотел, чтобы его нашли. Вся страница была пропитана кровью, а с одной строчки кровь была будто стерта, а иероглифы, хоть и смазаны, но различимы. На ней Учиха увидел кровавый отпечаток указательного пальца. Брюнет быстро поднялся на два этажа. На полу Саске увидел дорожку из капель крови, которая вела наверх. Видимо, когда убийца поднимался, он держал нож так, чтобы кровь с него стекала, оставляя следы. «Значит, ему НУЖНО было, чтобы за ним пошли. Даже, если это – часть его плана, я все равно это сделаю, но узнаю, кто совершил убийство». – Решил Саске. На третьем этаже лежал длинноволосый человек, убитый таким же способом, как и первая жертва, но труп мужчины не произвел на Саске того впечатления, которое он испытал прежде. На лбу у убитого была печать в виде свастики, а глаза истлели. Брюнету стало понятно, что это был стражник из клана Хьюга, значит, цель убийцы – представитель именно этого рода. Следы крови стали жирнее и свежее, и Учиха вскоре обнаружил брошенный кривой нож, которым расправлялись с охраной. Дверь в палату Хинаты Хьюги была приоткрыта. Саске толкнул ее. В комнате было все перевернуто вверх дном, стекла были выбиты и раздробленные осколки валялись на полу. Именно разбитое окно и привлекло его внимание, там, перед больницей. В углу лежал еще один труп и смотрел на Учиху пустыми глазами. Судя по кровавому следу, он был убит в середине комнаты, но оттащен, чтобы не мешать будущей битве. Середина комнаты была расчищена. Убийца решил сделать ее площадкой для завершающего сражения. Маска, которую он не снимал никогда. Взгляд лукавых карих глаз. Чуть тронутые сединой волосы в беспорядке. Ему, как и его другу, никогда не нравилось свое лицо. – Какаши-сенсей, а что вы здесь делаете? Я опоздал? – Спросил Учиха. – Конечно, опоздал! Я ждал тебя здесь добрых десять минут. Ты – главное лицо всего представления, поэтому задерживаешь все действие, которое вот-вот должно начаться! Я так долго ждал, пока кто-нибудь придет! Засмотрелся на разукрашенную регистраторшу? – На вопрос юноши Хатаке ответил циничной ухмылкой. – Так это вы… – Я не виноват, что угодил ей в артерию. Будь я чуть аккуратнее, крови было бы меньше. Но ты прав, не эстетично как-то. – Какаши сделал паузу. – Наследница рода Хьюга и последний из Учих. Мне определенно везет. Я такого даже не планировал. Я ожидал, что по мою душу придет кто-нибудь другой. – Уж не меня ли ты ждал, Какаши-кун! – Через секунду дверь была снесена, и в комнату ворвался разъяренный Гай. Он заслонил юношу и сказал, обратившись к Учихе: «Уступи мне его, Саске! Мы, в конце концов, вечные соперники!» – Да, Гай-кун! Я все это время ждал именно тебя! Именно от этого мы так отчаянно соперничали, а я, хоть и был Копирующим, принял твой вызов! Мы были настоящими друзьями, я позволил тебе стать моим лучшим другом! Все это ради сегодняшнего дня! Мой лучший друг и владелец моих будущих запасных глаз сошлись в одном месте, чтобы встретить свою судьбу! Это, действительно, мой день! – Руки Какаши засветились молниевой чакрой. .