Другая сторона

      В противной тишине, отдающей равномерным звоном в ушах, губы шептали тихое «решись». Пальцы сжатых в кулаки рук впивались ногтями в грубые ладони, в то время как белая простынь нежно окольцовывала крепкую шею молодого парня. Оттого, наверное, приходилось неподвижно стоять на месте, а жёсткий матрас под ногами от малейших движений начинал протяжно завывать проржавевшими и ужасно старыми пружинами. Ну, а в силу некой усталости и, возможно, легкой сонливости темные глаза уже как-то лениво вглядывались в полумрак небольшой комнаты, изредка устремляясь под ноги пациента. Он отчего-то неторопливо оглядывал пустые, слегка сероватые и абсолютно голые стены, когда тело начало ломить от небольшого страха, как-то неожиданно образовавшегося у того в голове…       Освещения как такого почти и не было: всего одна настенная лампа у изголовья кровати, которая уже от старости начинала периодически мигать и потрескивать. Она едва-едва касалась слабыми лучами запертой двери и одинокого окна, забитого железной решеткой, которое висело под самым потолком. Оно пропускало в комнату почти неощутимый холод и блеклый свет луны, пока лента простыни тянулась куда-то наверх, другим концом цепляясь за шею уставшего пациента.       Парень потратил немало времени и сил, чтобы как следует привязать это подобие веревки к железным прутьям: босым ногам, скользящим по абсолютно гладким стенам, было фактически не за что зацепиться. Из-за этого ушибы на теле от многочисленных падений до сих пор наливались синевой и давали о себе знать тянущей болью во всевозможных местах. Наверное, потому при каждом подобном полете вниз, который длился всего пару долгих секунд, в голове парня возникала лишь одна мысль:       «Ну и мразь же создала это адское место… Убил бы, если само ещё не сдохло…».       Конечно же, он был очень «добр» в своих проявлениях, особенно хорошо у него получалось передавать чувства словами или же мыслями. Ещё никому и никогда не приходилось гадать, какой настрой был у темноволосого парня, стоило ему только открыть рот или же крайне красноречиво посмотреть на собеседника. Поэтому и мысленные импульсы в космос пациент посылал достаточно часто по сравнению со всеми остальными, а в данном же случае не унимался по поводу судьбы виновника появления этого сооружения. Такого человека точно должна была когда-нибудь настигнуть справедливая и абсолютно беспощадная кара за содеянное, — так думал темноволосый, и, думается, возможно, в чем-то да оказывался прав…       Архитектор данного злосчастного здания, видимо, тоже имел склонность мучить людей, как и местные врачи, потому что спроектировал пятиэтажный дом без единого угла. Психиатры говорили, что таким образом создавалось ощущение расширенного пространства, когда не было возможности встретиться с очередным скрещиванием двух стен, ограничивающим сознание и внимание пациента. На деле же отсутствие привычных углов вызывало чувство дискомфорта, ощущение того, что ты постоянно у кого-то на виду. Ну, а пока ты был занят своими мыслями по всему этому поводу, в голову пытались вдолбить какую-то всем известную (кроме тебя) прекрасную истину, о которой, казалось, знали только избранные. А если же говорить в общем, то врачи на своих душевнобольных использовали метод «просветляющей лопаты». В данном процессе они насильно заставляли принимать во внимание множество факторов, на которые временами агрессивно настроенной публике было как-то наплевать. Хотя пациентам так и не переставало быть безразличным все то, что говорили психиатры, да даже после длительных бесед, в результате которых многие из «больных» к себе в палаты возвращались вполне себе потрепанными и уставшими от этой жизни…       Доктора во время таких бесед довольно часто говорили:       «Мы понимаем, что от проблем бывает сложно избавиться: отказ от того, к чему ты уже привык, от тех взглядов, которых ты придерживаешься какое-то время, кажется просто чем-то невозможным и нереальным, — со скорбью в голосе и печалью в глазах они понимающе кивали тебе в такт каждого своего слова. — Да даже просто потому, что эти самые «синдромы» через какое-то время становятся неотъемлемой частью твоей жизни и тебя самого, их очень сложно отбросить в сторону. Не волнуйтесь, мы понимаем. Поэтому обязательно поможем…».       И к сожалению, так было у всех и с каждым (по мнению знающих психиатров), даже у тех, кто об этом и не подозревал до попадания в данное учреждение — это и являлось самой печальной новостью для местных врачей. Ведь тогда болезнь становилось гораздо труднее вылечить: «заболевший» совсем не понимал, от чего его стоило «спасать», и что он, собственно, забыл в этом страшном и до ужаса странном месте. А потому и от пилюль, выбрасывающих сознание в состояние коматоза, и от местных методик лечения люди предпочитали отказываться… Но их никто, кажется, и не собирался спрашивать, молча проводя ряд «экспериментов» для, как им казалось, возвращения индивида в реальный сложный мир.       — И ведь даже не пытаются выслушать… Хотя на что я надеялся? — тихо прошептал парень и горько усмехнулся, посильнее затягивая тугую петлю на собственной шее.       Для Осаму Дазая жизнь некоторое время назад поделилась на скучное «до» и несправедливое «после», что и стало как раз-таки причиной его пребывания в плену этого места: у него нашли проблемы с головой. Стоило ему только выпасть из окна квартиры прямо на глазах у вышедшей в этот момент покурить соседки, так не к стати появившейся у себя на балконе, как его тут же скрутили быстро подоспевшие медбратья (пока он постепенно приходил в себя, сидя отбитой задницей на тротуаре) и после недолгой беседы отослали на лечение сюда (даже слушать не стали, что выпал он вполне себе случайно). А мысль о том, что пациента направили очень вовремя туда, куда надо, подтвердилась уже прямо при разговоре с врачом. Хотя Осаму все равно не видел смысла в собственном лечении: лечиться было абсолютно не от чего, а потому и бесполезно.       Так он говорил и психиатрам буквально при каждом удобном случае; правда, они ему почему-то не верили и продолжали вкачивать в кровь ещё больше успокоительного, чтобы «буйный пациент» и вовсе тут «размяк». Они не верили его словам, его действиям и мимике, а со временем начали сомневаться и в его адекватности, в которой он так яро пытался всех убедить. Иначе говоря, Дазай со временем и сам начал иногда допускать мысль о своем несомненном идиотизме как о чем-то странном и ненормальном; хотя все равно какие-то отголоски его «я» продолжали настаивать на том, от чего все остальные его пытались дружно отговорить.       — Вдох-выдох, — последний раз вздыхает он, и прикрывает глаза, подходя ближе к краю кровати, чтобы совершить решающий шаг для осуществления задуманного.       И нет, Дазай не являлся самоубийцей и никогда не пытался убить себя ради самой цели «умереть»: у всех его действий была совсем другая причина, из-за которой, собственно, его и сочли, конечно, пребывающим в сознании, правда, отчего-то не в своем.       Но сперва вернёмся к началу истории, чтобы лучше понять переживания Осаму, который сейчас испытывал очередной метод доказательства, что он совсем не сумасшедший. Получалось у него это, безусловно, плохо, но он все равно пытался не отчаиваться…       Все началось одним не то пасмурным, не то солнечным утром или же днём, хотя возможно, что на дворе стоял и вечер. В календаре виднелась отметка красного креста прямо на окошке понедельника, а может, и субботы прекрасного месяца апреля; хотя, кажется, это все же был август. В такие моменты становилось трудно сказать, потому что абсолютно каждый новый день воспринимался таким же, как и вчера: приходилось безвылазно отсиживаться дома, заставляя сознание «закукливаться» ещё сильнее обычного. А все потому, что по улице бродил ужасный зверь в лице невидимой бактерии, очень люто расправляющейся с организмом человека, в который только попадало это противное существо. Из-за этого людей за пределами родных квартир почти и вовсе не находилось, когда вместо них городские тротуары начала осваивать местная живность — флора и фауна близлежащих лесов…       Дазай лениво открыл глаза, приподнимаясь на локтях, и мутным взглядом окинул свою комнату; а когда заметил краем глаза стоящий на рабочем столе компьютер, страдальчески зажмурился и начал принимать положение сидя. Ведь он прекрасно знал, что его ждёт в ближайшие пять или восемь часов — работа, работа и ещё раз работа, от которой уже хотелось застрелиться (настолько ее стало в последнее время много). Хотя выбирать не приходилось — он неторопливо опустил ноги на холодный пол, позволяя стопам привыкнуть к температуре, а сразу затем направился в ванную, чтобы принять горячий душ. Нужно было хоть как-то разбудить свое «застывшее» сознание, чтобы наконец приступить к оформлению очередного отчета…       Кто вообще придумал этот карантин? Возможно, когда ты находишься в четырех стенах не в полном одиночестве, а хотя бы с одной живой душой под боком (неважно, с человеком или домашним питомцем), самоизоляция проходит в гораздо более комфортных условиях, чем в тот момент, когда живешь один. Но, к сожалению, Осаму уже давно съехал от родителей (а может, и к счастью), на ту же собаку не хватало денег, времени и сил, с коллегами общался только по работе, да и друзей особо не имел. А потому сейчас его общество самого себя стало ещё более одиноким, чем обычно (на что парень на самом деле не особо обратил внимание). Но, пожалуй, то, что ему не хватало «сухой» переписки с мамой, которой он и отвечал-то с неохотой, Дазай понял довольно-таки быстро: ему требовалось хотя бы гулять, если и не контактировать с людьми. Ведь как выяснилось, даже для таких, как Осаму, минимальное общение было важно.       «Я так и говорить совсем разучусь, — усмехнулся в своих мыслях Дазай, в очередной раз окидывая скучающим взглядом чистое однокомнатное помещение. — И ведь никогда не думал, что буду скучать по всей этой бесконечной суете…».       Затем он тяжело вздохнул и, наконец, направился в сторону плиты.       Дазай аккуратно взял турку, сыпанул туда пару ложек кофе, залил водой и поставил на медленный огонь. Он начал увлеченно наблюдать за содержимым, которое постепенно покрывалось пышной пенкой и слегка пузырилось, а как только ароматный напиток оказался в кружке, парень достал сковороду. Он включил конфорку, на поверхность утвари бросил небольшой кусочек масла, а затем заглянул и в холодильник в поисках пары яиц, обнаружив, что скоро придется все же совершить небольшой рейд на магазин. Давно он, пожалуй, никуда не выходил со всей этой изоляцией, как подумал Дазай, после чего разбил куриное яйцо над горячей сковородкой.       На самом деле Осаму вел достаточно отрешенный от «мирских забот» образ жизни: не читал и не смотрел новостей (можно сказать, что вообще не интересовался происходящим вокруг него), выходил на улицу лишь для того, чтобы попасть в угнетающий его офис и выйти за продуктами в магазин (это стало в последнее время буквально единственным фактором, заставляющим его покидать стены однокомнатной квартиры). Однако года два назад Дазай пришел к мысли, что надо бы записаться и в тренажерный зал. Руководствовался он тогда мыслью «Почему бы и нет?», когда ему протягивали рекламку с местным довольно престижным фитнес-клубом, а потом — «Зря плачу, что ли?», из-за чего теперь у него появилась вполне определенная цель: он захотел хотя бы минимально рельефное тело, которое чаще всего мог увидеть только, пожалуй, в кино…       Со временем начинало казаться, что этот парень с вечно непроницаемым лицом а-ля кирпич стал видеть в своей жизни хоть что-то хорошее, то, что смогло его заинтересовать: занятия физическими упражнениями действительно поднимали ему настроение. Правда, единственное его «развлечение» — походы в зал — пришлось снова вычеркнуть из-за появившегося неизвестно откуда вируса (о котором Дазай и узнал-то не сразу). И он снова закрылся в своем убежище от всего мира, но теперь же у него была на то причина.       В первое время ему постоянно писала мама, спрашивала, нужно ли ему что-нибудь, даже малейшая помощь с простейшими вещами; но Осаму лишь отмахивался от любого предлога, из-за которого беспокойный родитель могла бы приехать. Он, наверное, просто не хотел ее видеть, не хотел ее слушать, не хотел принимать запоздавшую помощь от той, которой фактически не было все его детство рядом. Дазай не до конца понимал, почему она тратила больше времени на работу, на какие-то внешние проблемы и совсем будто бы не заботилась о мальчике. Да и временами Осаму казалось, что увлеченная чем-то женщина просто забывала о существовании сына в ее жизни, а вспоминала случайно — когда ей из школы звонили учителя, жалуясь на поведение буйного ребенка… Хотя даже тогда она лишь разочарованно качала головой и уходила в свою комнату, чтобы ответить на очередной звонок по работе.       Все эти годы Дазай жил под каким-то гнетом ощущения, будто он вообще не нужен в этом доме; а как только купил свою квартиру подальше от прежнего места жительства, его стали мучить противные воспоминания. У Осаму до сих пор мелькало перед глазами, как он ложился спать поздним вечером один в темной и пустой квартире, потому что мама в очередной раз задержалась на работе; как он буквально взрывался от переполняющих его чувств, которыми просто не с кем было поделиться; как он в каком-то дворе избивал слабого одноклассника, который как-то не так посмотрел в его сторону; как он ругался с учителями и переворачивал парты от собственной беспомощности и гнева… Он все это помнил, а оттого злился ещё сильнее на недалёкого взрослого, которая должна была его растить.       Да вот только во время его студенчества мама начала вести себя как-то странно…       — Дазай… — тихо протянула женщина, аккуратно постукивая кулачком по закрытой двери. — Дазай, милый, ты же там? Откроешь дверь, Дазай?       К его комнате она подкрадывалась уже не в первый раз и тем более уже не первый месяц, чем, несказанно, бесила своего сына. Именно поэтому теперь он даже здороваться по утрам не хотел, хотя к вечеру желания разговаривать также не появлялось. Может, он просто успел устать от нее?..       «Да бредятина какая-то… Что с ней, вообще, не так?»       Женщина стояла возле его комнаты, в которую не приходилось заходить уже примерно год, и нервно теребила юбку домашнего тонкого халата, опираясь на дверной косяк. Лица едва-едва коснулся возраст, выступая тонкими морщинками в районе лба, почти черные глаза виновато бегали по полу, а по плечам тихо струились темные волосы, которые она даже дома собирала в простенький хвост, пока хлопотала по тем или иным делам… И то ли дел у нее со временем становилось меньше, то ли мысль об упущенном начала посещать забитую всевозможной информацией голову, но женщина стала все чаще притормаживать рядом с комнатой, дверь которой всегда была для нее закрыта…       — Дорогой, можно войти?..       Но в ответ, как и всегда, она услышала лишь напряжённую тишину.       — Дазай, пожалуйста, открой дверь. Ты сидишь в комнате целыми днями. Я тебя совсем не вижу…       Темноволосая женщина начала переминаться с ноги на ногу, продолжая постукивать костяшками по деревянному объекту, заставляя Дазая просто выть от негодования.       «Да что ты хочешь от меня?»       — Если ты не очень занят, мы могли бы посмотреть какой-нибудь фильм… Если ты, конечно, не против… — неуверенно пролепетала она, а Дазай тихо застонал.       «Какой еще фильм?, — раздраженно подумал Осаму, в очередной раз пытаясь разобрать собственный же почерк на клетчатой бумаге. — Вот какой, блять, еще фильм? У меня завтра зачет, а она тут со своим фильмом! — все сильнее распалялся парень, стараясь не замечать существование женщины в коридоре. — Родитель года, честное слово…».       И он бы рад притвориться спящим, смачно всхрапнув для достоверности, чтобы от него, наконец, отстали. Но проблема заключалась в том, что эта женщина по какой-то причине знала: Дазай сейчас занимался подготовкой… Именно поэтому когда в следующий раз Осаму услышал тихий и совсем нерешительный стук, он резким движением швырнул тетрадь в сторону и за пару шагов преодолел расстояние до выхода из комнаты, неприязненно что-то бормоча.       «Бесит…».       Парень быстро распахнул дверь перед собой и лениво оперся плечом на холодную стену. А там, как и всегда, стояла она, медленно запрокидывающая голову, потому что макушкой могла поравняться лишь с плечом стоящего напротив. Но даже несмотря на колючий взгляд, которым Осаму всегда встречал свою мать, стоило ей только появится в поле его зрения, женщина просто счастливо улыбалась подошедшему вдруг Дазаю. Ведь отчего-то она теперь всегда была рада возможности заглянуть в его карие глаза…       — Так ты… — тихо продолжила она, сжимая края халата ещё сильнее, чем прежде. — Согласен?       — Нет, — коротко отрезал парень, а затем тяжело вздохнул. — Мне нужно готовиться к зачету, ты же знаешь.       И просто захлопнул дверь, больше ничего ей не сказав…       Как тогда, так и сейчас Дазай не имел более идей, как он мог поступить в подобных ситуациях, да и нужно ли было с этим что-то делать. Возможно, временами ему и хотелось поговорить с ней по душам, потому что откуда-то появлялась полная уверенность в том, что его поймут и что-то посоветуют… Но это сиюминутное желание тут же перекрывалось все той же обидой, которую Осаму так долго и трепетно вынашивал в себе все эти годы. Наверное, именно из-за гнетущего чувства скрытого гнева Дазай и вовсе отдалился от беспокойного родителя, которая теперь раздражала даже просто своим существованием рядом с ним… Он больше не мог по какой-то причине выдерживать ее компании.       «Так или иначе, теперь я свободен…»       Дазай неторопливо поставил на кухонный стол небольшую тарелку, выкладывая на нее чуть дымящуюся яичницу с оранжевым желтком. Затем он сделал ободряющий глоток кофе из черной кружки и уселся прямо на деревянный стул.       «Теперь хоть как-то можно жить», — вздохнул Дазай и принялся накалывать небольшие кусочки приготовленного им же блюда на вилку, без какой-либо спешки пережевывая каждый раз: бежать работать, как ему полагалось, почему-то совсем уж не хотелось. Поэтому он оттягивал этот момент так долго, как только вообще мог…       Дазай отчего-то резко вздрогнул и машинально глянул в окно, за которым все также виднелась пустая улица с редкими автомобилями, проезжающими по дорогам. Возможно, его внимание привлекла какая-то мимо пролетающая птица (например, тот же голубь), может, это был и пакет, как подумал Осаму, или же обычный листочек, сорвавшийся с рядом стоящего дерева… Это могло быть все, что угодно, потому что Дазай не знал, зачем ему прямо сейчас нужно было посмотреть в окно. Что-то просто будто бы заставило его глянуть влево, а по итогу, там ничего не оказалось: все такая же пустая улица, все такой же пустынный город; и Дазай уже хотел было отвернуться от окна обратно, как вдруг обнаружил какую-то коробочку…       «А это ещё что?, — слегка нахмурился Дазай, аккуратно открывая пластиковое окно. — И, что самое главное, откуда оно тут взялось?»       Парень что-то недовольно промычал себе под нос и осторожно взял интересующий его предмет сухими пальцами.       На подоконнике, как оказалось, со стороны улицы лежала небольшая упаковка витаминов, как понял Осаму. Ну, а после недолгого осмотра, прокручивания коробочки у себя в руках тот смог с точностью определить: это был витамин «Д» в маленьких капсулах, который и сам нередко употреблял. Вот только от этого знания как-то легче не становилось — Осаму напряженно морщился и снова выглядывал в окно. Да, он, конечно, довольно быстро понял, что же уже какое-то время находилось на подоконнике его квартиры. Однако достижением это считалось вполне незначительным и неоднозначным, так как происхождение сего предмета в данный час и в данном месте Дазай все равно объяснить попросту не мог. Для этого не хватало то ли знаний, то ли в принципе понимания ситуации…       Дазай тяжело вздохнул, в очередной раз рассматривая, на первый взгляд, ничем непримечательные витамины.       «Замечательно… А самое главное — никого», — подумалось ему, пока он вдыхал городской воздух, высовывая голову за пределы кухни.       Для достоверности Осаму даже посмотрел вниз для обнаружения хоть кого-нибудь у себя под окнами, где по-прежнему никого и не наблюдалось. Улицы все также пустовали из-за устрашающих угроз в виде большого такого денежного штрафа за разгуливание в неположенное время по дорогам города. Хотя Дазай был готов поклясться, что по ночам слышал завывание мотоциклетного мотора где-то совсем рядом с ним. Именно поэтому Осаму уже давно не верил в человеческую честность и ответственность как таковую.        «Может, соседи обронили?..»       Но не успел он даже закончить свою мысль, как его тут же что-то ударило по голове. Несильно, но вполне ощутимо, затем приземлившись на ближайшую машину серебристого цвета. Это была очередная упаковка все тех же медикаментов…       «Пиздец, приехали. Теперь мне витамины будут на голову сыпаться, раз в аптеках нихрена нет?»       Он резко поднял голову наверх, уже желая возмутиться, как тут же замер, слегка изгибая брови двумя вопросительными дугами: он явно не ожидал лицезреть представившуюся ему картину. Он предполагал увидеть какого-нибудь старика или милую старушку, трясущимися руками по какой-то причине пытающуюся открыть коробочку с витаминами прямо возле открытого окна. Да он даже мог подумать, что кто-то от хорошей жизни стал ради забавы выкидывать эти самые медикаменты куда-то во двор, потому что самоизоляция была способна сделать многое с людьми и их восприятием действительности. Но вряд ли какому-либо человеку, находящемуся в здравом рассудке, придет мысль о том, что по стене его дома будет лезть мужчина средних лет, направляясь на крышу при помощи верёвки… Именно из его пакета, висящего у того на одной руке периодически от рваных движений вываливалась та или иная коробочка с какими-то укрепляющими здоровье препаратами.       «Вот уж действительно… У людей от сидения дома крыша начинает немного съезжать», — не мигая наблюдая за незнакомцем, подумал вдруг Осаму.       — Мужчина? — отчего-то даже не своим голосом позвал того Дазай, на что собеседник почему-то не счёл нужным отреагировать. — Вы тут… Витамин «Д» обронили…       И снова ноль внимания, что являлось уже вполне естественным для Дазая. Да и он, если быть честными, уже давно привык к своему странному статусу «призрака» в глазах остальных, а потому вроде бы и никак не отреагировал. Тем, что могло бы выдать его недовольство, был еле различимый скрип зубов, которые тот стиснул от странности ситуации.       «Да что вообще происходит?, — подумал Осаму и взглядом проследил за тихо пыхтящей фигурой. — Зачем он лезет на крышу с этим несчастным пакетом? Что ему там нужно? Почему именно с этой импровизированной аптечкой?»       Осаму уселся на подоконник спиной в сторону улицы и запрокинул голову наверх.       А мужчина тем временем даже не думал сбавлять обороты, все громче и громче выдыхая воздух от усталости и изнеможения. Он довольно быстро приближался к месту своего назначения, ловко хватаясь цепкими руками за жесткую верёвку. Правда, Дазаю оставалось лишь удивляться тому, как это довольно пухлое тело, одетое в странную одежду, вообще умудрялось подтягиваться и ползти вверх, что уж там говорить о скорости…       Осаму заинтересованно склонил голову на бок.       «Пойти посмотреть, что ли? — поджав губы, задался вопросом Дазай, продолжая рассматривать внешний вид индивида, находящегося явно не в себе и не в ком-либо еще. Штаны этого безумца горчичного цвета, болтающиеся на крепких ногах, не были похожи ни на джинсы, ни на брюки, да и вообще ни на что-либо адекватное, будучи заправленными в удобные сапоги на небольшом каблуке. Все это дополняла не то рубашка, не то неопределенного фасона светлая кофта, которая, возможно, когда-то была просто белой, и небольшой пучок черных волос, собранных на затылке. Даже для «домашнего вида» этот скалолаз выглядел как-то чересчур уж странно… — И всё-таки зачем ему туда?..»       Дазай просто прищурил глаза.       «Ну не самоубийство же он там собрался делать с витаминами в обнимку?»       И тут почему-то капля холодного пота быстро скатилась с побледневшего лба к подбородку Дазая. А что, если правда?..       Хоть эта мысль и возникла с претензией на плохую шутку, теперь она и вовсе не давала Осаму покоя: этот мужчина ведь не собирается скинуться с крыши подобным образом?.. С крыши Его дома? И Дазай потом не будет себя винить в том, что мог помочь, но бездействовал?       «И зачем я только об этом подумал? Просто… Зачем?», — взвыл он в ту же секунду, страдальчески поморщившись.       С другой же стороны, для такого проделывать настолько сложные махинации не требовалось, даже просто потому, что, как правило, было легче выйти в свое же окно, чем и попытался себя упокоить Дазай. Да вот только и образовавшиеся сомнения так и не хотели оставлять голову Осаму, отчего тот сильнее начинал вглядываться в незнакомую, широкоплечую фигуру, будто бы пытаясь узнать все планы странного гражданина.       «Люди ведь разные, да и самоизоляция в полном одиночестве, бывает, подкручивает не те винтики в мозгах… В таком состоянии люди могут быть способными на многое… — он задумчиво поджимает губы, снова опуская взгляд в собственную кухню. — Да не, бред это все. Я себе все придумал, и этот парень действительно просто развлекается на карантине».       Дазай молча слез с подоконника и закрыл пластиковое окно, направившись поскорее к своему компьютеру, таким образом пытаясь отвлечься. Ему просто нужно было сейчас абстрагироваться от ситуации, чтобы перестать думать о том, что даже не являлось его проблемой, а может, и в принципе проблемой как таковой. Это была совсем не его забота, повлиять на которую он действительно не мог. Зато он мог выполнить работу, за которую вообще-то платили, а потому тут же принял решение выполнить то, над чем имел хоть какую-нибудь власть…       Он нажал на крупную кнопку включения, которая непременно зажглась синим цветом, сигнализируя о медленном пробуждении сложной системы, и принялся ждать, пока загорится монитор. Осаму пришел с твердым намерением работать, выполнить все то, что запланировал еще вчера, а потому он взял компьютерную мышь в руки, навел курсор на нужную программу и… Уже через пару минут бежал по лестнице подъезда с тонкой отмычкой в руках: ему было просто необходимо выяснить, все ли нормально с тем мужчиной. Он почему-то не мог себя остановить.       «Черт бы побрал этого мужика! — тяжело дыша, Дазай пролетал ступеньки, шлепая по собственным пяткам какими-то резиновыми шлепанцами, которые первыми попались тому на глаза. Да и пыхтел он теперь не только от негодования, но еще и от быстрого бега и волнения, сопровождаемого мыслью «а вдруг не успею?». — И пусть теперь только попробует оказаться обычным ебанутым туристом. Всё-таки он заставил меня поволноваться, гад».       И эти мысли отчего-то придавали ему сил.       Уже через мгновение Дазай затормозил, пытаясь отдышаться, возле небольшой лестницы, уходящей в потолок. Над ней виднелся сероватый люк. И, стараясь больше не терять ни секунды, Дазай быстро взобрался наверх, столкнувшись с вполне ожидаемой преградой — на толстых дужках висел тяжёлый замок. Темноволосый тут же принялся его штурмовать: ему некогда было выпрашивать ключ у своей больно разговорчивой соседки. Да и под каким бы предлогом он это сделал? Подышать воздухом? А балкон на что? Именно поэтому Дазай даже связываться ни с кем не хотел: проблем стало бы гораздо больше… А потому он решил прибегнуть к старому, но зато проверенному способу — стал ковыряться своей отмычкой в замочной скважине, которая вскоре поддалась и тихо щёлкнула.       Едва различимый скрип, замок остаётся висеть уже только на самом люке, а Осаму вылезает на крышу, тут же выпрямляясь и глубоко вдыхая воздух. Карие глаза тут же начинают пугливо бегать по открывшейся местности, пытаясь отыскать того самого незнакомца, после чего совершенно случайно замечают какое-то копошение за подобием каменного блока — Дазай непременно бежит туда. Он тихо подкрадывается и аккуратно выглядывает из-за него, уже на ходу пытаясь придумать, что будет говорить мужчине, если тот действительно решил свести счёты со своей жизнью. Да вот только единственным, что Дазаю удалось увидеть, когда он уже целиком и полностью вышагнул из-за стены, стали лёгкое голубоватое свечение и напуганный взгляд силуэта, медленно утопающего во все той же стене холодного камня…       Дазай замер от неожиданности, медленными движениями протирая уставшие глаза. Осаму пару секунд поизображал памятник самому себе и чуть осмотрелся вокруг, затем тяжело вздохнув. А для того, чтобы снова развернуться к месту исчезновения неизвестного, Дазаю потребовалось ещё пару мгновений: реальность как-то переставала походить на его обыденную повседневность, с чем он был готов смиряться лишь по пунктам.       «Это… что сейчас такое было?»       Он походил кругами, чтобы посмотреть, куда мог пропасть этот странный гражданин.       «Он… просто утонул в стене? Просто взял и вошел в нее?», — ещё раз прокручивая в голове только что им увиденное, изумился Дазай, из-за чего напряженно нахмурил брови и, прищурившись, взглянул на блок.       Небольшие круги, расходясь по камню, будто по воде, даже слегка колыхнулись, словно подтверждая мысли Осаму, из-за чего тот даже раздражённо взвыл: не могло все это происходить сейчас, потому что люди в стены входить не умели…       А затем Осаму, поддавшись неизвестному порыву, слегка провел пальцами по камню, оставив небольшие следы, которые также разошлись по всей поверхности кругами, однако сразу же пропали уже через каких-то несколько секунд.       — И я ради этого сюда так бежал? — разочарованно прошипел Дазай, ещё раз оглядывая каменный блок в два метра высотой. — Никого не спас, потому что помощь-то и не нужна была… Время потратил, нервы потратил… По голове таблетками получил… Замок взломал… А все, что я могу лицезреть, так это странную штуку из странного материала. Заебись, ничего не скажешь.       От избытка чувств Осаму ударяет кулаком по стенке блока, на секунду позабыв, что в нем и растворился его таинственный незнакомец. Уже через секунду Дазай понимает, что вытащить руку он почему-то не может, а это что-то начинает светиться и довольно стремительно, как показалось Осаму, засасывать его тело, утягивая за руку куда-то в неизвестность. Кожу что-то нежно обволакивало и слегка покалывало в некоторых местах, отчего Дазаю не по себе становилось уже в десятый раз. Но как бы он ни старался, все, что уже ушло куда-то в стену, больше ему не подчинялось, а света и воздуха по какой-то причине становилось меньше и меньше с каждой новой секундой…       — Хорошо помог… — прохрипел Осаму, быстро от неизбежности зажмуривая глаза. Думать ему сейчас ни о чем не хотелось, да и быть здесь, если честно — тем более. Да вот только какие-то обрывки фраз отчего-то не прекращали сумбурно роиться у того в голове: ему реально становилось страшно из-за того, что он ничего не мог сделать…       Постепенно погружаясь в камень, Дазай даже не успел крикнуть такое типичное «Помогите!», потому что данная мысль пришла к нему намного позже, чем следовало бы. А пока его окружала беспросветная мгла, пока лёгкие сжимались от недостатка кислорода, а тело сдавливало чем-то непонятным, в голове постоянной оставалась лишь одна идея:       «Лишь бы я остался живым…».