Турнир НЕтрёх волшебников

Ну, что, господа-дамы? Бал еще, считай, не начался, а мы уже вовсю веселимся. Мы — это семеро чемпионов с парами плюс коллектив их товарищей, вроде Ивана и Викки, Цветана с Моник, Рона с Падмой, Невилла с Джинни, Фрэда с Анджелиной и так далее, и тому подобное. Всего человек сорок. Самый-самый крайний срок, к которому кавалеры и дамы должны были собраться в холле, был без четверти восемь, но уже к половине восьмого у дверей Большого Зала яблоку негде было упасть, а от цветового разнообразия рябило в глазах. По случаю праздника все приглашенные облачились в парадные мантии, и если у мужской части они были строгих оттенков (преимущественно черные, чуть меньше темно-серых, синих, коричневых, зеленых и темно-бордовых), то у женской — всех цветов радуги. Вон, даже если нашу компанию взять… Кроме Поттера в мантии бутылочно-зеленого цвета, удивительно подходящей к его глазам (такое обычно про девчонок пишут, конечно, но я не могу этого не отметить; цвет глаз Гарри — лично мой предмет для зависти), Рона — в темно-коричневой, Дэвиса — в синей, и Тоямы — в расшитом синем кимоно, остальные парни были — люди в черном (а если по всей большевистской правде, не будь нас, девочек, то наши кавалеры были бы один в один колония пингвинов; во всяком случае, галдели они так же). Что же касается женской половины, палитра такая: Херанука — в своем золотистом кимоно, я — в серо-зеленом, Любаня — в винно-бордовом, Чжоу — в мантии цвета увядшей хризантемы, Флер — в серебристо-сером, близняшки Патил — одна в малиновом, другая в бирюзовом, Викки и Анджелина — в белом, Моник — в красном, и Гермиона — в голубом. О, эта Гермиона! Сказать, что ее появление произвело фурор, значит, ничего не сказать. Даже я, знающая, что Грейнджер прибудет в компании с Крамом и в новом обличии, не сразу узнала ее в писаной красавице, шествующей под руку со звездой болгарского квиддича. Что же за остальных говорить? Поначалу все замолчали (что называется, до сверчков)… а потом то тут, то там начало слышаться клацанье — это падали на пол челюсти тех, кто узнавал в спутнице Виктора ничем не примечательную заучку-гриффиндорку. Челюсти Рона и Гарри я успела подхватить. — Любаня, ты — волшебница, — восхищенно шепнула я подруге (ну, не шармбатонский спа-салон же благодарить). — А до этого я у тебя что, в сквибах ходила? — отмахнулась Одаренная, но невооруженным глазом было заметно, что ей самой жутко нравится дело своих рук и приятен всеобщий восторг. В холле мы все появились почти одновременно, только Флер, как настоящая женщина, немного опоздала и, как истинная леди, не заметила попытки залившегося стыдливым румянцем Рона спрятаться за широкую ромкину спину. Сначала, правда, он попытался укрыться за Поттером, но из-за разницы в росте, его подбородок оказался как раз на уровне макушки друга, всего лишь сделал того похожим на двухголовый тотемный столб индейцев Северной Америки. Тогда он нырнул за Ватутия, и вокруг напомаженных прилизанных иссиня-черных волос последнего «засиял» огненно-рыжий нимб. Хорошо, что следующим был Стогоберега, и в ширь, и в высь перекрывающий Уизли, дольше сохранять серьезность и строить из себя «приличное общество» при виде его «жмурок-пряталок» мы бы не смогли. Хотя мы и так не смогли… Лично у нас, «ссмушек», первые «ха-ха» вырвались уже на подходе к Хогвартсу, перед главным входом которого школьная администрация воздвигла полный розовых кустов грот, освещенный светом разноцветных крылышек крохотных фей. Просто эталон гнездышка для влюбленных, желающих побыть наедине. Викки и Иван многозначительно переглянулись… Потом переглянулись мы все. Не менее красноречиво. Центр грота занимали каменные статуи Санта-Клауса и его верного друга Северного Оленя. В обнимку. — Это тот самый случай, когда каждый думает в меру своей распущенности, — Ватутий поправил очки и с надеждой посмотрел на остальных. — Но мы же не пошлые? Правда, не пошлые? На самом деле это Снежная Королева в своей анимагической форме оленихи… — Конечно, это она, — немедленно подтвердил Иван. — Я узнаю ее по рогам и копытам. А про производственные взаимоотношения, в которых что-то пошло не так, и мысли ни у кого не было… Были. Судя по тому, что всю дорогу до Хогвартса мы не могли посмотреть друг на друга так, чтобы не прыснуть, были. Но на этом мы не будем заострять внимания. Момент же нашего «общего сбора» совпал с торжественным выходом «обитателей пещер подземного короля», то есть слизеринцев. Появились они все разом, парами, в колонну, с типичными для аристократических раутов скучающе-кислыми выражениями лиц. — Мы идем по джунглям строем, мы идем, почти не ноем! Перестанет нас тошнить, вот тогда начнем мы ныть! — в такт шагам выползающих «гадов» выдал кое-что из народного фольклора Ромка, а Крам подхватил: — Не знаю, как остальных, а первых трех тошнить точно не перестанет. Еще дней пять… Первыми тремя, как несложно догадаться, были Малфой, Крэбб и Гойл. Не знаю, за какие заслуги, но Драко возглавлял слизеринскую процессию. Не иначе он эту привилегию у старшекурсников на карманные деньги выменял (или на средства от продажи «отобранных мною» редких манускриптов). Его черная мантия была украшена высоким бархатным воротником, что в совокупности с бледной кожей делало его похожим на графа Дракулу. — Граф ДракОла — мой кумир, патамушта он вампир… Кровосос хренов, — пробормотала я. — Вот откуда у меня, оказывается, постоянное навязчивое желание его об осину стукнуть… В паре с мелким Малфоем шествовал праздничный торт — Пэнси Паркинсон в светло-розовой мантии, обильно украшенной рюшами и бантами. Манерно размахивая пухленькой ручкой с коротенькими пальчиками, той, которой она не вцепилась в предплечье спутника (чтоб не сбежал), она вещала вроде бы только Малфою, но чтобы слышали все в холле: — Я же тебе говорила, Драко, что Волков все неправильно понял… Ну, когда он пытался нас убедить, что Виктор Крам пригласил на бал эту грязнокровку с гриффиндора… Грейнджер, кажется… — тут маленькие круглые глазки обшарили толпу и выцепили сначала нашу компанию, а потом конкретно Крама и его повернутую спиной к лестнице в слизеринские подземелья спутницу. — Теперь ты видишь, что я была права — это не она… Пальчик с наманикюренным ноготком ткнул в спину Гермионе и будто нажал на невидимую кнопку «Вкл». Грейнджер обернулась к парочке «слизней» лицом и… мило улыбнувшись Пэнси, с величием и грацией герцогини в седьмом поколении (откуда что берется?) приветственно ей кивнула. Как там, в косметологии, называют операцию по увеличению размера глаз? Кантопластика? Нет? Впрочем, неважно. Важно, что приглядевшись и опознав рядом с Виктором именно ту, о которой говорил Волков, Паркинсон заполучила себе новый разрез глаз без хирургического вмешательства. А вот координация движений у нее сразу же резко ухудшилась: наступив на подол собственной мантии, Пэнси запнулась и, как в замедленной съемке, ухнула на пол, потянув за собою своего спутника, напрасно до последнего пытавшегося избавиться от ее цепкой хватки. — Теперь Малфой просто обязан на ней жениться, — констатировал Фрэд, наблюдая за попытками: Малфоя — выпутаться из вороха рюшей, и вечных телохранителей Драко, в своих мантиях зеленого цвета напоминающих замшелые валуны, — придать упавшим вертикальное положение. С Драко проблем не было, а вот с его дамой… — К стенке ее катите! Тогда, может, поднимете, — Уизли явно не было жалко помочь советом. — Кстати, ты проспорил, — обратился к брату Джордж. — Крэбб и Гойл нашли себе пару. — Полагаешь, это считается? — мгновенно переключился Фрэд, и мы вслед за ним. Действительно, у Крэбба и Гойла были спутницы. Как раз подстать своим кавалерам. В комплекте с первым шла Милисента Булстроуд, девушка, про которую так и тянет сказать: с одной стороны, она страшненькая, а с другой стороны… у нее спина. Тем не менее, вместе с Крэббом она смотрелась вполне гармонично. В том плане, что для придания спутнику привлекательности, напиваться придется им обоим. Милисенте, пожалуй, даже больше. Второго сопровождала Флора Кэрроу, на голове — кучеряшки, как у овцы, в голове — мозги, как у нее же. Ничем иным объяснить, почему она приняла приглашение Гойла, не получалось. Да, подобно Милисенте и Пэнси, если что, своею красотою Флора мир бы не спасла, но на что-либо посимпатичнее породистого взрывопотама вполне могла рассчитывать. Например, на «попугая» капитана Флинта — Абрама Хаггиса (да, я узнала, как его зовут, и была наказана за любопытство, потому что лучше бы не знала). Дальнейший физиономический анализ (четвертой парой шли Блейз Забини и Мойра Фарли, и он, и она имели настолько андрогинную внешность, что впору было делать ставки, кто есть кто) прервала возникшая у дверей Большого зала профессор МакГонагалл в национально-убедительной (если кто сомневался в ее шотландском происхождении) клетчатой мантии и шляпе, украшенной венком из чертополоха (без него, кстати, было бы куда наряднее). — Участники Турнира, подойдите, пожалуйста, ко мне, — скомандовала она. — Остальных прошу пройти в зал и занять свои места, ориентируясь на цвет скатерти и именную карточку. Хороший повод потренировать заклинание поиска. Услышав последнее заявление, половина «неучастников» потеряла где-то процентов пятнадцать праздничного настроения. Я бы тоже его потеряла: даже косвенно проверять домашнее задание в такой торжественный момент, все равно, что вместо праздничного торта получить… результат его окончательной переработки. Врагу не пожелаешь. Поскольку все чемпионы были в нашей группе, мы неохотно рассортировались, напоследок получив последние товарищеские напутствия, если обобщить, сводящиеся к «почувствуйте себя Золушками, но не увлекайтесь»: на принцев/принцесс особо не рассчитывайте, за обувью следите и постарайтесь уйти до двенадцатого бокала, иначе имеете все шансы получить по тыкве от декана факультета/директора школы. Что ж, приходилось признать, что в нашем случае, и в случае с Поттером, предостережение выглядело весьма достоверно: Забава Путятишна и Минерва МакГонагалл по результатам празднования вполне могли проверить наши «тыквы» на зрелость. Но, не знаю, как у Гарри, а у меня с Ромкой (как и у Любани, Ивана и Ватутия) на такой случай была установка, что лучше пусть будет стыдно утром, чем скучно вечером, и отказываться от нее мы не собирались. Пока остальные, тихо бормоча многочисленные вариации «поинтов» и «ретрактумов», сопровождаемых не совсем цензурными словами, заполняли помещение, через их головы мы обозревали последние дизайнерские заморочки организаторов. Вместо факультетских и преподавательского стола, «для создания атмосферы непринужденности», в Большом зале группами располагались столики человек на десять каждый, покрытые зелеными, синими, желтыми и красными скатертями, и в дальнем углу зала — один особо большой стол, возле которого уже расположились судьи турнира, преподаватели Хогвартса и четырнадцать пустых стульев. В центре каждого стола вместо традиционной цветочной композиции располагались причудливые икебаны из перевитых гирляндами, плющом и омелой сосулек. Стены были украшены в похожем стиле с применением технологии (это мне Тояма объяснил, у них это широко распространено) вертикального озеленения. Хотя нет, оледенения. Почти сразу выяснилось, к чему было упомянуто поисковое заклинание. Дамы и кавалеры из «смешанных» пар по задумке устроителей должны были сидеть вместе за столом факультета мужской половины, и догадаться об этом без подсказки можно было бы минут через тридцать. Впрочем, и однофакультетские пары в обычных поисках своих мест уложились бы ненамного раньше. Когда все уселись, двери закрылись. Типа для сохранения интриги. Да, знатный сюрприз получится, когда они снова откроются, и войдем мы. Все же ждут кого угодно, только не нас. А подождать, кстати, пришлось. Проявив ошеломляющее единодушие, мы повергли гриффиндорскую деканшу в шок, отказавшись построиться по росту. — Дураков нет! Дамов вперет, мущинов зади! — отрубил Токанава и мы решительно с ним согласились, выставив вперед Флер, потом меня, Виктора, Седрика, Тояму, Гарри и Ромку замыкающим. Поскольку с регламентом торжества нас никто не познакомил, о том, что сначала будет рождественская трапеза, а только потом танцы, я, приготовившаяся вальсировать с порога и до обеда, узнала по факту отсутствия места для бальных па. Печалька, мы их так тщательно разучивали. Будет жалко повторить трюк с драконихой — перегореть и облажаться. Чего-то организаторы не доработали. Согласитесь, наше появление было бы гораздо эффектнее, если бы мы проплыли к своим местам в ритме вальса, а не прошли гуськом. Всего то и плюс, что под оглушительные аплодисменты. По случаю бала старшее поколение тоже прифрантилось. Про Надысь и МакГонагалл вы уже знаете. Мадам Максим сменила черный бархат на светло-лиловый шелк. Профессор Флитвик украсил свой сюртук золотыми часами. Людо Бэгмен окончательно «зазвездился», именно этими астрономическими объектами была усыпана его парадная мантия. Хагрид снова предпринял попытку расчесаться и только. Спасибо Ивану, который убедил его отказаться от напомаживания и выходного костюма. Даже Сивилла Трелони попробовала придать своему наряду торжественности, но все равно так и осталась престарелой хиппи, на несколько лет опоздавшей на «Ночь костров». Но она хотя бы попыталась. Каркаров, Снейп и Хмури даже не пытались. Да у них бы и не получилось. Но больше всего нас удивил мистер Крауч. Тем, что не приехал, прислав вместо себя молодого рыжеволосого одетого с иголочки министерского служащего (на лацкане молодого человека сверкал соответствующий значок, отполированный до блеска, на лице значительно тусклее сияла приветственная улыбка). Проследив глазами за взглядом рыжего, я поняла, что предназначается она Гарри. — Боггарта мне в тумбочку, — отчетливо донеслось из конца строя. — Только Перси Уизли мне и не хватало… Чё ему в Министерстве не сиделось? Еще один из семейства Уизли тем временем морским флажковым языком семафорил Поттеру, что два стула рядом с ним предназначены гриффиндорцу и его даме. При виде такого откровенного фаворитизма, а совсем не потому, что зубы идущего позади Поттера отчетливо подавали сигнал «СОС», во мне взыграл дух противоречия, и я потащила Ватутия именно к этим местам. — Простите, но здесь занято, — прожег меня взглядом Уизли. Ни фига! Мы спичек не боимся. У нас это самая популярная детская игрушка. — Какая жалость! — я предприняла удачную попытку залить сиропом огонек недовольства. — А мне бы так хотелось сидеть именно здесь. Ведь вы — Перси Уизли из Министерства? — Да, — выдавил брат Рона и близнецов, плохо скрывая внутреннюю борьбу между желанием заполучить в соседи Поттера и жаждой потешить собственное самолюбие. Не без участия Гарри, поспешно шлепнувшегося на стул возле Хагрида и усиленно делающего вид, что он там сидит уже так давно, что прирос к сидению, выбор был сделан в пользу второго. — А откуда вы меня знаете? Я не так давно служу в Министерстве Магии. Правда, мне повезло почти сразу быть назначенным помощником мистера Крауча. Этого великого человека! — Полагаю, сегодня он не пришел именно по причине своего величия? — я попыталась замаскировать сарказм разглядыванием меню, лежавшим поверх моей тарелки. — У таких людей никогда нет времени на отдых… — Именно, — важно кивнул Перси. — Поэтому так замечательно, что у него теперь есть я, которого можно вместо себя послать на (тут у меня возникло сразу несколько вариантов продолжения, но я не стала их озвучивать) Рождественский бал, а самому провести вечер дома в заботах о себе, своем здоровье, своем доме… — Здоровье мистера Крауча, действительно, оставляет желать лучшего, я заметила, — на самом деле я заметила, каким образом с помощью имеющегося меню Дамблдор заказал себе еду (главное не забыть, что в обычной жизни разговор с тарелками вызывает совсем другие последствия), но круги имени Панды Пикассо под глазами мистера Крауча тоже еще были свежи в памяти. — А как вы хотели? — подхватил Уизли. — Сильное переутомление! Сильнейшее! Организаторские вопросы, связанные с Турниром. Рита Скитер с ее Пером. Эльфийка Винки с ее выкрутасами. Какие нервы выдержат? — Точно не мои, — согласно кивнула я, после чего получила передышку на обеденный перерыв, дважды прервавшийся министерской политинформацией о «важности толщины стенок импортируемых котлов» и «недопустимости участия в жестоких магловских развлечениях, вроде бега от быков в Испании». По первому пункту у меня не было сформированной точки зрения (до этого момента единственная толщина, которая меня волновала, касалась моей талии), а по второму — я могла только согласиться. Зачем куда-то ехать, чтобы бегать? Вон, пни Хмури (или Снейпа, или Каркарова, или лорда Толстоморда на худой конец) и бегай, сколько твоей душе угодно. Наши сотрапезники тем временем тоже не молчали. Но их застольная беседа отличалась большей непосредственностью. Надысь и Хировато спорили о происхождении йети (решили, что он произошел от обезьяны, но кем было второе животное, никак не могли прийти к согласию). Токанава объяснял профессору Вектор теорию позитивного мышления (это, профессор, когда вы скатились с лестницы, но думаете, что не упали, а быстро спустились). Гермиона, Виктор, Флер и Дэвис занимались сравнительным анализом ландшафтных и архитектурных особенностей школ (влияние многоэтажности здания на высоту травяного покрова). Дамблдор шутил, пытаясь развеселить Каркарова (Каркаров почему-то не веселился, зато Поттер довольно грел уши, напрочь позабыв, что должен развлекать Парвати, так что Рону приходилось отдуваться за двоих). Хагрид очаровывал мадам Максим, Седрик — Чжоу (обе были не против). Херанука попала в добрые руки хогвартской предсказательницы (и уже цветом лица напоминала Серую Даму, а «стрекоза» ведь только начала). Хмури строил здоровый глазок профессору Синистре, а волшебным разглядывал ноги Гарри (надо будет потом узнать, не напихал ли он по привычке в носки шпаргалок). В общем, все были при деле, кроме профессора Снейпа. Но если считать, что в любой бочке меда должна быть ложка дегтя… С этой ролью слизеринский декан справлялся на ура. Когда все насытились, директор Дамблдор попросил всех встать (и подпрыгнуть, чтобы пища утрамбовалась, освободив место для продолжения банкета. Шутка!) и взмахнул палочкой. Столы исчезли. Стулья выстроились вдоль стен. В одном из углов появилась эстрада. А в центре зала, соответственно, танцплощадка. Без дополнительных напоминаний все отошли в сторону, мы остались в центре, а на сцену вышли «Ведуньи», один в один наши «Бабки Ёжки», только без косынок и вместо гуслей волынка и лютня. А так и барабаны, и гитары, и виолончель, и прически а-ля «Я по полюшку гуляла, в меня молния попала», и концертные костюмы от «Дольче-Гробано». Главное, мы дома в таком рванье на огороде вкалываем, а они — на концертах выступают. — И это вальс? — в один голос выдали мы с Ватутием, когда музыкантши (они ведь музыкантши, да? Не музыканты?) заиграли грустную медленную мелодию, по ритму подходящую, но раза в четыре медленнее. — Вальс! — торжественно ответил нам и всем остальным Дамблдор, и мы закружились. Два тура — самостоятельно (между прочим, зря Поттер не последовал примеру друзей и не пришел ко мне за помощью, танцор из него не очень), а с третьего к нам стали присоединяться все желающие (и среди них те, на чьем фоне даже Гарри смотрелся молодцом). После того, как, взяв секундную паузу, «Ведуньи» заиграли что-то энергичное, опознанное нами, как «Полька-бабочка», все поняли, что официальная часть закончена, а мы — что настало время запланированных показательных выступлений. Мы же хотели удивить всех каким-нибудь кунштюком? Сейчас и удивим. Причем, зная себя, в первый раз, но далеко не в последний. Просто последующие разы будут чистой воды экспромтами. Сюрприз с полькой удался. Тем приятнее, что во время репетиций «Бабочка» не воспринималась нами излишне серьезно и служила своеобразным отдыхом от прочих «фигурных» танцев. Естественно, в это время мы развлекались, как могли. В результате этих развлечений появился натуральный «монстр» чуть ли ни с элементами нижнего брейка, который и был представлен на суд публики, одобрен и возглавил рейтинг «Делай с нами, делай как мы, делай лучше нас». «С нами» получилось. С «Как мы» справились немногие. А вот «Лучше нас» не смог никто. Разве что Фрэд с Анджелиной были максимально близки. Спустя еще несколько танцев старшее поколение окончательно сдалось, рассредоточившись по территории, а молодняк ушел в отрыв. Дольше всех держался профессор Хмури, но и он сгорел на твисте, когда его искусственная нога, как та ложечка из поговорки, стала «желобовыгибистая да с подвыподвертом». Лично для меня плюс заключался в том, что засланец Крауча, Перси Уизли, возрастом будучи все же поближе к нам, лично сам себя причислял к «ним», старшим, а потому после трех танцев, «станцованных» со мной, предпочел удалиться. — Благодарю вас, — церемонно полупоклонился он мне. — Спасибо за доставленное удовольствие, — также церемонно ответила я. — Ну, что вы, — притворно смутился Уизли, — Вообще-то я не очень хорошо танцую… — Зато смешно! — хором за спиной брата провозгласили Фрэд, Джордж и Рон, после чего Перси как ветром сдуло. — Вот и славненько, — недобрым взглядом проводил брата Фрэд (похоже, семья Уизли — не самая дружная семья, и, кажется, я понимаю, почему). — А то сейчас заведет про контрабанду ковров-самолетов, переговоры с трансильванцами… — И про непочтительные приставания к работнику Министерства, — подхватил Джордж. — Кстати, пока Людо еще не пошел во все тяжкие, надо и в правду с ним поговорить. И близнецы усвистели к Бэгмену, который за обедом излишне злоупотребил спиртным и теперь приставал к дамам. При этом его уже не интересовала ни внешность дамы (хотя, возможно, Трелони была в восторге от наболтанных ей комплиментов), ни возраст (в ответ на попытку поцеловать ей руку профессор МакГонагалл всего лишь сухо сослалась на срочные дела), ни пол (в конце концов, Людо пристал к Поттеру. Хе-хе, тут еще и педофилией попахивает). — Не, вы это видели? — недовольный Гарри подошел ко мне, а также Ромке, Любане и Ватутию, и выцепил из батареи предназначенных для студентов бутылок сливочное пиво. — Столько вокруг красивых девчонок, а Бэгмен, после двух… профессоров, пристал ко мне. Как это называется? — Что-то не припомню, — принудительно сделав особо крупный глоток, ответил Ромка, на котором требовательно-вопросительный взгляд Гарри останавливался чаще других. Остальные благоразумно промолчали. Тут рядом с нами возникла раскрасневшаяся Гермиона и заявила, тоже потянувшись за бутылкой. С лимонадом. — Вы это видели? — недовольно заявила она, а я (остальные-то не в курсе всех подробностей подготовки к балу) подумала, что образ мысли сходится не только сами знаете у кого, но и у Золотого Трио. — Сейчас Рон высказал мне, что если бы я была ему настоящим другом, то пошла бы на бал не с Виктором, а с ним. Хорошо Крама рядом не было, он пошел… попудрить нос. Пришлось самой объяснить другу Рону, что кто первый встал, того и тапки. — И как там Рон? — поинтересовалась Любаня, а я подумала: когда Уизли успел? Ведь он только что возле меня с братьями стоял. — Нормально. Тоже пошел, — ответила Грейнджер, заметно подуспокоившаяся. — Носик попудрить? — хохотнул Ватутий. — Возможно, — пожала плечами гриффиндорка. — Хотя я не назвала ему точного адреса. Так, направление обозначила. — Плохо обозначила, — Ромка ткнул бокалом с томатным соком с капелькой огневиски (не больше двух третей общего объема) в сторону выхода из Большого Зала, куда Уизли как раз входил. — Видишь, идет переспросить. Но Рон ничего не стал переспрашивать у подруги, а обратился ко всем нам: — Вы это… — Нет, не видели, — вклинилась я ради экономии времени. Бал-то проходит, а мы еще даже не «как в прошлый раз», чего уж говорить про «по традиции, как положено». — Переходи сразу к главному. — Снейп с Каркаровым под ручку по саду гуляют, — выдал Рон, и эта новость сразу стала номер один. — Мило беседуют. Да еще на «ты» и по имени. Когда только подружиться успели? В отличие от Уизли, мы знали — когда, а потому без лишних объяснений ломанулись на свежий воздух. Думаю, почему нас так заинтересовали два бывших Пожирателя, делящие пополам первое место на право быть «шпионом Гадюкиным», объяснять не надо. Действительно, две черных мантии мелькали среди розовых кустов в подозрительной близости друг к другу. Мы тоже последовали их примеру, попутно делая вид, что жутко интересуемся розами сорта «Хогвартские морозоустойчивые». — Чё ты дергаешься, Игорь? — донесся до нас недовольный голос Снейпа. — Я-то как раз по делу дергаюсь, а вот почему ты, Северус, такой спокойный, как сто авроров? — голос Каркарова тоже звучал раздраженно. — Или не замечаешь, что за байда наклевывается? — Тогда беги, — после продолжительного молчания сказал Снейп. — Беги, а я останусь. Если получится, отмажу тебя, если… Что «если», услышать не удалось. Между нами и ими прямо сквозь кусты проломилась крайне разгневанная мадам Максим. За ней семенил Хагрид и ревел, как буйный слон: — Куда же вы, мадам! Давайте еще на звезды полюбуемся! И вообще такие, как мы, полувеликаны, должны держаться вместе! Разумеется, подобное не могло остаться незамеченным. Как потом не могли остаться незамеченными и мы: после мадам великанши нам просто негде было спрятаться. Снейп и Каркаров немедленно сменили тему разговора и проплыли мимо нас с крайне обозленным, но немного растерянным видом. — Как у вас дела, профессор Снейп? — преувеличенно официально поинтересовался Каркаров. — Все в порядке? — Да, все в порядке, — фальшиво отозвался Снейп. — А как семья? Жена, дети? — продолжал Каркаров. — Я же говорю: все в порядке — не женат, детей нет, — на этом оба бывших слуги лорда Безботфорта оказались вне пределов слышимости. По понятным причинам снова следовать за ними мы посчитали бесполезным. Птенчиков спугнули. Но они все равно предоставили нам пищу для размышлений. Например, зациклившись на сновидении Гарри об одном слуге, мы совсем упустили из виду, что их может быть двое. Или трое… Или… И о какой «байде» говорил Каркаров? Уж не об «антипоттеровской» ли операции? И надо ли уточнять при таком раскладе, от кого его Снейп отмазывать собирается? Похоже, во время второго испытания нужно будет немного сместить приоритеты в слежке за подозреваемыми. Именно с этой мыслью мы вернулись в Большой зал. Остаток бала прошел, как доктор прописал. Просто сердце радовалось. В полночь «Ведуньи» доиграли последний танец и испарились. Дальше музыка звучала как бы сама по себе. Но большинство этого даже не заметило, продолжая отплясывать, подкрепляться деликатесами и опустошать бутылки. Разумеется, мы входили в это большинство полным составом. Для нас это было традицией, как и попытки парней взять меня с Любаней на «слабо, чтобы сегодня кто-то пригласил нас на белый танец, а мы отказались, а не наоборот, как всегда», как и наши ответные «объяснялки», что «белый танец так и задуман, чтобы приглашали мы, а не нас, и его не обязательно танцевать всем в белом». Кстати, такого, чтобы нам отказали, никогда не было. На этот раз даже слизеринцы согласились. Все-таки есть у них чувство самосохранения. Зато никакие они не особенные, как считают. Если неожиданно выключить им свет в уборной, говорят все то же самое, что и простые смертные. А если в сторону одного из них косо взглянешь, тут же всей толпой набегают: Ты чего? Проблем ищешь? — и, как лошарики египетские, с ножом на перестрелку. В смысле, с палочками против любаниного «укокошника». Теперь будет, чем до утра заняться: простым «репаро» волшебную палочку не починить. И главное: никто ничего не видел, никто ничего не докажет, потому что Одаренная в засаде сидела, не отсвечивала, а остальные (в целях возможного допроса не буду палить список не «ссмушных» участников) стояли безоружные и очень далеко. Особенно я, которой Дамблдор запретил к Малфою приближаться. Когда на горизонте забрезжила полоска рассвета, даже самые стойкие решили, что пора и честь знать. Вместе выбрались в холл, пожелали друг другу спокойной ночи, посмеялись над собственным остроумием и, наконец, разбрелись каждый в свою сторону. Будем считать, что Хогвартс, Шармбатон, Дурмстранг и Махоутокоро нас с Рождеством поздравили. Теперь наша очередь.