Турнир НЕтрёх волшебников

Оказавшись в теремке только утром второго января (после выпроваживания гриффиндорцев, окончания уборки и, на всякий случай, благодарностей Комнате), мы испытали чувство дежавю, увидев еще одну кучу подарков. Новогодних. От друзей и родственников. Поскольку в данном случае нам не пришлось беспокоиться об «отдарках», мы просто набросились на презенты, радуясь всему полученному и хвастаясь чем-то необычным. Поскольку наши знали нас не первый год, все подарки пришлись к месту. Особенно к месту пришелся ящик «зеленки» от Водяного, поправивший здоровье не только нам, но и счастливчикам-избранным, пришедшим проверить наше самочувствие. На этом постановили затянувшиеся праздники завершить и заняться делом. Второе испытание Турнира приближалось, а у нас с Ромкой, да и у других чемпионов, кажется, еще конь не валялся. Насколько мне известно, все мы семеро, увидев, что петельки на яйце не просто для красоты, открыли его, услышали изнутри жуткие пронзительные вопли, буйная банши отдыхает, и закрыли. После чего узнали про Рождественский бал и отложили решение загадки на потом. Вот это «потом» и наступило. Имея на пятерых два золотых яйца, мы приступили к серьезным исследованиям с дотошного визуального осмотра. И это подействовало. На нижней стороне среди причудливых завитков орнамента Ватутий разглядел странный логотип. Порыскав в колдонете, Кузнецов объявил нам, что принадлежит тот наяйцезвукозаписывающей фирме «Рябушка». — Значит, этот визг — не случайность, раз его не поленились записать специально, — таким был наш первый общий вывод, озвученный Любаней. — Может нужно определить, кто так кричит, — предположила я, снова вспомнив о банши, — и воспользоваться заклинанием перевода? — Вполне возможно, — задумчиво покивал Падаван. — Вот только я, например, понятия не имею, что за существо может издавать такие звуки. А вы? Из нас тоже никто не имел. Тем не менее, некоторое время мы потратили на поиск записей голосов всех известных нам «вопиллеров», как мы мгновенно окрестили всех существ, славящихся своими «приятными» голосами. Ни пресловутая банши, ни сирены, ни кто-либо другой так не орали. — Следствие зашло в тупик, — сделал вывод Ромка. — Надо пойти прогуляться, а потом снова на свежую голову сесть и подумать. Не думайте, что Стогоберега вновь решил дать старт флэшмобу «Не откладывай на завтра то, что можно сделать послезавтра». Просто на горизонте (за окном теремка) с видом «есть чо» замаячил Гарри Поттер. Грешным делом мы подумали, что он снова хочет поделиться с нами разгадкой, а потому радостно согласились с Ромкиным предложением. Но Поттер хотел поделиться лимонными дольками, которыми его угостил директор Дамблдор, и новыми сплетнями о Людо Бэгмене и Барти Крауче, почерпнутыми в Хогсмиде. Мы терпеливо выслушали парня, но ничего интересного для себя не почерпнули. Подумаешь, Бэгмен ошивается в компании гоблинов. Ну и что, что близнецы Уизли все еще ищут с ним встречи? Вполне естественно, что Барти Крауч по причине болезни отсутствует не только на Турнире, но и на работе, давая указания своим помощникам, и прежде всего Перси, через сов. Ни первое, ни второе, ни третье никак нам не поможет ни в решении загадки яйца, ни в вычислении шпиона Гадюкина. Правда, по подозрительно поблескивающим глазкам младшего чемпиона Хогвартса можно было бы заподозрить, что он тоже не особо считает узнанное важным и поделился с нами новостями, исключительно чтобы и мы поделились с ним чем-нибудь в ответ. Например, решением загадки яйца. Так что, можно сказать, дружеская встреча закончилась со счетом ноль-ноль. И все же по возвращении мы единогласно постановили объявить гриффиндорцу Поттеру благодарность за своевременный вызов, спровоцировавший тот самый «бац!», который всегда является точкой отсчета прогресса в любом деле. И этот «бац!» нам опять устроила Глафира. Вернувшись в цветок-теремок, мы обнаружили, что пока полным составом прохлаждались на улице, одно из двух чемпионских яиц… испарилось. Три мужских и две женских логики немедленно заработали. В виду немалых размеров куда-то незаметно завалиться, закатиться и тому подобное яйцо не могло. Значит, его кто-то унес. Поскольку установленная на теремок защита, не позволяющая в наше отсутствие попасть внутрь кому-то постороннему и тем более «выпасть» обратно с чем-нибудь ценным, действовала, унести яйцо мог только кто-то, оставшийся в цветке и обладающий способностью к самостоятельному передвижению, то есть наши питомцы. Но не Владислав Карлович (он заперт в клетке) и не Зубик (он слишком массивен, неповоротлив и строение его конечностей не предусматривает хватание). Остаются Троглодит и Глашка. Учитывая, что пропало Ромкино яйцо, выбор очевиден — нужно звать Глафиру, что Стогоберега на правах хозяина и сделал. Намерение отругать Глашку так и осталось намерением. По тому, что Ромкина питомица заявилась пред наши светлые очи в купальной шапочке и фартуке, мы сделали вывод, что до нашего зова она пребывала в процессе домашних хлопот — очередной постирушки. Из того, что в лапах енот-полускунс держала мокрое золотое яйцо, следовало, что ничего криминального зверюшка не планировала, яйцо она не тибрила, а решила освежить до кучи с остальными хозяйскими вещами. Увы, такой грешок за ней тоже водился: периодически Глашку клинило, и она стирала все, до чего могла дотянуться: тапочки, блюдечко с яблочком, учебник по монстроведению и прочее, подвернувшееся под лапу. В некотором роде, это дисциплинировало, заставляя следить за своими вещами, не разбрасывая их, где попало, но Рождественский бал, плавно перетекший в новогоднюю ночь, нас несколько расслабил, так что сами виноваты, что усвистели с Поттером гулять, бросив столь ценные предметы на столе в общей комнате. Так что если кого и песочить, то только себя. Но себя мы, естественно, похвалили. За то, что вернулись вовремя. Глашка только хозяйское яйцо успела постирать. Если в результате оно испортилось, есть еще мое. А судя по выражению морды, с яйцом действительно что-то случилось, поскольку несла его Глафира на вытянутых лапах и с такими большими глазами, что, казалось, к нам идут только они. Прежде чем Ромка успел поинтересоваться, в чем дело, зверюшка с обалделым видом буквально подбежала к хозяину и впихнула яйцо ему в руки. — Ня! — произнесла она при этом, на чем вербальный лимит енота-полускунса был исчерпан, но на невербальном уровне еще можно было попытаться что-то узнать, поэтому Ромка все равно спросил: — Глаш, что случилось? В ответ последовала пантомима, мало что прояснившая нам, но не Стогоберега. Наблюдая за тем, как Глашка пытается представить, что делало существо с картины Мунка «Крик» до того, как застыть в запечатленной художником позе, Ромка впечатлился и объявил: — Ты его взяла, уронила, яйцо раскрылось и заорало? Зверик демонстративно повертел головой, что явно означало «нет», и начал по новой. На этот раз Глафира зажала лапками нос, присела, встала, развела лапами и хлопнула себя по ушам. — Не надо мне тут ля-ля! — выдал Стогоберега. — Я никогда не занашиваю вещи до такого состояния, что их нужно стирать в противогазе. Нечего мне тут грозить! По ушам она мне даст… Глашка весьма похоже изобразила смайлик «рукалицо», после чего сделала третий заход: встала буквой «тэ», волнообразно подвигала лапами, потом присела, поднесла ладошки к пасти и пошевелила пальчиками. На этот раз Ромка завис в ступоре на пару с нами. Зато отвис Падаван. — Ктулху! — радостно завопил он, после чего Глафира резко выпрямилась, решительно подошла к Стогоберега, вырвала у него из рук яйцо, развернулась и куда-то пошла. Мы, естественно, пошли за нею. И куда, вы думаете, привела нас Глафира? Разумеется, в Ромкину ванную, где в огромном корыте, мало чем уступающем размерами ванне, плавала целая куча хозяйского белья. Не нижнего. Постельного. Так что изображать оскорбленную невинность не пришлось никому. Подойдя к корыту, Глашка уверенно сдвинула недостиранные простыни с наволочками в сторону, после чего стала так, чтобы нам всем было хорошо видно, погрузила золотое яйцо в воду, судя по движению лап, открыла его, после чего сунула туда же (не в яйцо — под воду) голову. — И давно твоя Глафира подводной стиркой увлекается? — хохотнула Любаня. — Не начинай, — ответил Ромка, что означало «всегда». — Девочки-мальчики, тут не это главное, — Ватутий подтвердил репутацию самого рассудительного и сообразительного. — Глашка пытается нам сказать, что под водой это яйцо тоже издает звуки… — …Что не удивительно, — буркнули мы вчетвером. -… И это явно не визги, — тем временем продолжил Кузнецов, — раз Глашка совершенно спокойно их так долго слушает. — А может ей нравится слушать визги? — резонно предположила Одаренная. — Исключено, — отрубил Иван. — Тогда Глафира не сбежала бы, когда Нинку жгучая антенница схватила. Тогда Невеличко теперь была б ее кумир. А поскольку Глашка прицепчиком за ней не ходит и на «бис» повизжать не просит, значит сейчас под водой звуки поприятнее. Хоть Иван и был прав, два года назад, когда меня ужалила эта сволочь-антенница, концерт я выдала первостатейный, в другое время по шее он бы все равно получил. Но сейчас, когда решение загадки яйца было близко, если не к завершению, то хотя бы к очередной ключевой точке, я решила спустить другу бестактность. Просто предложила Ромке: — Может, тогда и нам послушать? Стогоберега мое предложение поддержал. Отобрал у вынырнувшей Глафиры яйцо и наколдовал воды в ванну. Параллельно я, прихватив из кают-компании свое яйцо, отправилась делать то же самое у себя. Открыв яйцо под водой, я, даже оставаясь «на суше», поняла, что оно не визжит. Издаваемое им бульканье напоминает мелодию. Но разобрать ее никак не получалось. Так и так следовало, что «подвиг Глафиры» придется повторять. Набрав воздуха в грудь, я опустила голову под воду… и тут же вынырнула. Подозреваю, что глаза у меня были такие же огромные, как у енота. Из раскрытого яйца звучал хор. Хор исполнял песню. Гоп-стоп! Тебе на все всего лишь час! Гоп-стоп! А то останется у нас То, без чего тебе фигово Будет, честно слово! Мы себе его забрали! Типа, да, украли! И навек он будет с нами, Если не поймешь, кто мы и где!.. Там было еще пять куплетов, но все они лишь раскрывали уже сказанное, «обрастая» его деталями. Если отбросить все лишнее, получалось: что-то, очень мне дорогое, кто-то заберет, спрячет в труднодоступное место, и если я не найду это за час, могу смело искать новую кандидатуру на роль милого сердцу предмета. Игнорируя вопросительные взгляды троих «непосвященных», ожидающих результаты опыта в гостиной, в растрепанных чувствах я ринулась к Ромке, как к единственному, кто уже в курсе, поделиться впечатлениями. — Ну, как? Заценил блатнячок, Ромочка? — спросила я у вынырнувшего приятеля. — Почему «блатнячок»? — удивился Стогоберега. — Классная народная песня… — Что значит «народная»? — в свою очередь удивилась я, и мы, весьма бесцеремонно вырвав у другого его яйцо, снова занырнули по ваннам. Да, из Ромкиного яйца доносилась совсем другая композиция. Инстинктивно опознав во мне криминальный элемент, в Ромке наяйцезвукозаписывающая фирма «Рябушка» разглядела природную самобытность и предложила ему загадку в совсем иной стилистике. Ой, да мы украли ценный твой предмет, Схоронили где-то. Где? Не скажем, нет! Час тебе дается, чтоб его найти, А иначе наш он навсегда, прости… Пока мы с Ромкой сушились, в чемпионате теремка по нырянию с яйцами поучаствовали Любаня, Ванька и Ватутий, у каждого по две попытки. — Ну, теперь все понятно! — едва вынырнув, заявил Иван. — По крайней мере, мне. Те вопли мы могли в сети искать годами и ничего бы не нашли. Это голоса не «вопиллеров», это голоса русалок. Их записи везде выкладывают в «подводном» варианте. И теперь мы знаем, почему, — тут Падаван сделал паузу, высушился, после чего продолжил. — Ставлю вопрос на голосование: просто начнем анализировать услышанное или пойдем к другим чемпионам получить культурный шок? Наверняка им тоже загадки загадали в национальном музыкальном стиле. Я б французский шансон послушал. А что? — Чего тут анализировать? — в один голос выдали мы с Ромкой, после чего я продолжила. — Теперь, когда мы знаем певцов, получается, что русалки каким-то образом заимеют какую-то нашу вещь, какую — это уже дело десятое, и спрячут у себя. В Хогвартсе их «у себя» может быть только Черное озеро. — Ага, — согласился Ромка. — Если, конечно, где-нибудь не создадут специально подходящий бассейн или портал к другому «у себя», что вряд ли. Наша задача: за один час это найти и отобрать. Вопрос только, отбирать у одних русалок или еще у кого. В Черном озере, вроде как, гигантский кальмар водится… Но это уже нюансы. Дело техники и подготовки. — Впереди почти два месяца, — вновь вступила я. — Их хватит, чтобы натурально себе жабры отрастить, тем более этого времени достаточно, чтобы натренироваться что-то временное колдовать. Да и основы боевой магии и, на всякий случай, дипломатии успеем повторить. — Значит, идем по гостям? — уточнил Падаван. — Культурный шок — это хорошо, но следует принять во внимание, что остальные пока могут не знать, в чем фишка яйца. Следовательно, мы сначала должны будем объяснить, что к чему, — на этот раз отозвался Кузнецов. — Я это не к тому, что подсказывать конкурентам плохо. После всего, что было, называть ребят соперниками у меня язык не поворачивается. Просто если мы заявимся всем скопом и потребуем озвучить хит сезона, это слишком бросится в глаза. Не расценят ли это за нарушение какого-нибудь правила Турнира и не заменят ли задание? Может, пока просто намекнем коллегам, в какую сторону копать, а концерт одной песни устроим позже? Как насчет подводной вечеринки по случаю завершения второго испытания? — Думаю, к вечеринке претензий не будет, — ответила Одаренная. — А вот ее «подводность» прояснится после второго тура. Может, после него Нинка с Романом, а вместе с ними и мы, на воду вообще смотреть не сможем, не то, что в ней зажигать. А если с подсказкой мы не шутим, могу взять на себя Флер. У меня на завтра спа-день в их карете запланирован. — Пустили козу в капусту… — буркнула я. Но это не со зла, а для проформы. — На Тояму Путятишну сориентируем или сами пойдем? — Сами пойдем, мы с Ватутием, — ответил Падаван. — Нечего директоров впутывать. Он как-то говорил, что у него есть манускрипт Конфуция о создании гибрида венериной пиксиловки с белохвостой кицунэ. Отличный повод для встречи. — Я тогда к Виктору пойду, — подхватил Ромка. — Типа про квиддич поговорить. — А я с Седриком поболтаю, — наконец, и до меня дошла очередь. — И вверну что-нибудь про «долг платежом красен». Гарри ему про драконов подсказал? Теперь очередь Диггори. Наверняка, кого-то наше единодушие в деле нарушения правил Турнира несколько озадачит. Это их дело. А мы, во-первых, ничего не нарушали (помогать чемпионам, если вы помните, запрещено только преподавателям и судьям), во-вторых, элемент соревновательности сохранили, только намекнув, что золотое яйцо плюс вода равно нечто очень занимательное. А решать проблему часового пребывания на глубине с целью естественного отбора (то есть отбора у русалок своей собственности, что естественно) каждый тем более будет решать сам. Так что к нам никаких претензий. В деле дружеской взаимовыручки все прошло, как по маслу. Будь мы слизеринцами, обалдели бы от собственной значимости: такие люди у нас были бы в должниках. Флер, Виктор, Тояма, Седрик… Но мы — не они, а потому от «блатного» попадания в болгарскую квиддичную сборную Стогоберега отказался в пользу общих оснований сразу после окончания ССМУ, эксклюзивный наряд от Ала Квини, известного в магловском мире, как Александр Маккуин, Любаня взяла только поносить, я заявила Седрику, что как друг он мне более интересен, чем как должник. И только Ватутий с Иваном не смогли отказаться: один — от семян пиксиловки, другой — от щенка кицунэ. Надо теперь пристальней следить за клеткой Владислава Карловича, а то, как лису не тюнингуй, для нее все равно все кролики — зайцы. Седрик, кстати, меня порадовал. Тем, что даже не спросил, откуда я знаю про него, Гарри и драконов. Не то, чтобы я постеснялась сказать ему правду, просто… а, проехали! Мою информацию он принял с благодарностью, равно как и охотно пообещал передать ее Поттеру. Что и сделал дня через два. Сразу после того, как сам понял, что я имела в виду. А еще дня через два это понял и Поттер. Причем, по словам Плаксы Миртл, на полчаса быстрее, чем Диггори, и без дополнительных подсказок в виде всяких там русалок с картин, нагло привлекающих к себе внимание. Впрочем, и без донесения «агента Дамская-комната-на-третьем-этаже» мы поняли бы, что все получилось, когда услышали, как Поттер напевает себе под нос: Ищи, где наши голоса звучать могли бы, Но не на суше — тут мы немы, словно рыбы. Ищи и знай, что мы сумели то забрать, О чем ты будешь очень сильно горевать. Ищи быстрей — лишь час тебе на розыск дали На возвращение того, что мы украли. Ищи и помни, отправляясь в этот путь, Есть только час, потом пропажи не вернуть. То есть мы снова были все в одинаковом положении. На вопрос «Что делать?» ответили. Теперь разбирались с вопросом «Как?». Разумеется, первым делом на ум приходили слова Нептуныча, что в некоторых вопросах без пузыря не обойтись (и как впоследствии оказалось, говорил это не только он и не только нам). Но примитивный головной пузырь мог позволить себе Стогоберега, как лидер. Для меня же и моего седьмого места следовало придумать что-нибудь поэффектнее. Впрочем, учитывая, что при всевозможных трансформационных заклинаниях боеспособность снижается, иногда и очень серьезно, а после драконов на первом испытании надеяться на легкую битву с кем-то вроде трусливых гиппокампов или гриндилоу, которым пару пальцев сломаешь, и они в ауте, не приходилось, мы с Ромкой решили от них отказаться в пользу чего-то менее зрелищного, но и менее ограничивающего боевой потенциал. Самым идеальным нам показалась трансфигурация чего-то в акваланг. Тут тебе и заклинание достаточно высокого уровня, и значительная маневренность в бою, и высокий уровень магловской толерантности, что для меня, продемонстрировавшей владение змеиным наречием, будет хорошим бонусом со знаком плюс. Любаня даже откопала где-то книгу с приемлемым вариантом чар замещения, с помощью которых любую пустую тару (подразумевается, что с точки зрения физики она полна воздухом) можно трансфигурировать в снаряжение для подводного плавания. Но либо чашки были недостаточно пустыми, либо магловская техника — это все же не мое, только, как я ни пробовала, акваланга у меня так и не получилось. Получилось пять раз насос, два раза компрессор и один раз самогонный аппарат. На последнем решено было остановиться и презентовать тот завхозу. Тому, который Водяной. Чтоб от учения была хоть какая-то польза. Был, конечно, вариант сгонять за настоящим магловским аквалангом, но от него решили отказаться. Даже если на его приобретение отыщутся финансы (то есть Аберфорд согласится еще немного подождать), вряд ли он будет в волшебном мире работать, как положено, без адаптации. А здесь без университетского образования не справиться. Для приличия немножко погоревав, я очень удачно вспомнила, что побеждать в Турнире не собиралась, поэтому пузыря мне хватит с лихвой. Остальные со мной согласились, все же взяв с меня слово, что я еще попрактикуюсь в акваланготрансфигурации. Тоже для приличия. Разумеется, проверять, как я выполняю обещание, никто не собирался. Однако приближение второго испытания несло в себе и еще одну угрозу, о которой следовало помнить и по мере возможности ей противостоять — шпион Гадюкин, призрачные черты которого после Рождества приобретали все большее сходство с профессором Снейпом. Нет, про участвовавшего в том самом разговоре Каркарова мы не забыли. И то, как он после него затихарился, вполне могло означать, что Игорь готовится к нападению на Гарри. Просто Поттер в очередной раз вляпался в историю, узнав о которой, мы единодушно признали лидерство за «Серверусом» Снейпом. Это произошло сразу после того, как Гарри Поттер возник в дверях теремка сияющий, будто начищенный самовар. — Знаете, ребята, а я после Хогвартса, наверное, тоже в мракоборцы пойду, — с порога заявил он. — Профессор Хмури сказал, что у меня получится. — Так если сам профессор Хмури сказал, то почему «наверное»? — спросил Ромка, а Поттер смутился: — Ну… я просто сначала хочу убедиться, что… искусственные части тела… глаза там, ноги всякие, руки… не являются для них… обязательным атрибутом… — Понятно, — мы понимающе переглянулись. — А мы-то уже грешным делом подумали, что ты придумал, как загадку яйца решить, и с нами сейчас поделишься. — Решением, не решением, а кое-чем поделюсь, — Гарри, наконец, перестал маячить в проходе и проследовал в общую комнату. — Рон и Гермиона уже в курсе. На самом деле Барти Крауч не болен. Он просто притворяется, а сам занимается своей основной работой — ловлей черных магов. И сейчас у него под подозрением профессор Снейп. Где-то так позавчера ночью он обыскивал его кабинет. — А тебя он, надо понимать, понятым позвал, — хохотнул Ванька. — Нет, я его на карте видел. Мне близнецы одну карту подарили… Она показывает, кто где находится. Я как раз из ванной в башню возвращался. С яйцом, в мантии-невидимке и с картой, чтоб не нарваться на неприятности… Дальше из рассказа Гарри следовало, что на этот раз неприятности решили начать первыми и нарваться на Поттера, подсунув ему Барти Крауча, мечущегося по кабинету Зельеделия. Что могло случиться, чтобы законопослушный министерский служащий проник в чужой кабинет? Разумеется, в жестокой борьбе благоразумия с любопытством победило последнее. Но поскольку Поттер у нас ни разу не Юлий Цезарь, делать два дела сразу — думать и смотреть под ноги — он не мог. А поскольку он еще и не индеец, тихо оступиться на ложной ступеньке он тоже не сумел. Провалился сам, выпустил из рук яйцо, уронил карту, чуть не посеял мантию… Но в целом, не сделал ничего такого, что могло бы привлечь Филча, миссис Норрис, профессора Снейпа и профессора Хмури. — Понятия не имею, чего они набежали, — Поттер перевел дыхание. — Наверное, потому, что яйцо открылось и завопило. — Или чистой воды случайность, — с наисерьезнейшим видом поддакнула Любаня. Поскольку героическими усилиями потерю мантии удалось предотвратить, о присутствии пятого из четверых оказавшихся не в том месте и не в то время кое-что подозревала кошка, и точно знал Хмури. Но он не попалил Гарри, даже когда Снейп признал в яйце и карте вещи гриффиндорца. — Ну, ладно карта! Яйцо-то он как отличил? Они же совсем одинаковые, мы проверяли, — развел руками Ватутий. — У плохой хозяйки всегда кот виноват, а у профессора Снейпа — я, — отмахнулся Поттер. — Он бы меня и в налете на свой кабинет обвинил, но Хмури начал первым и обвинил Снейпа в том, что, раз он так нервничает, значит, хранит у себя что-то незаконное. Потом все разошлись, а Грозный Глаз, напоследок отвоевав у остальных мои яйцо и карту, помог мне выбраться и… — …Предложил стать мракоборцем, — сделал вывод Ромка, — Ведь самое главное качество мракоборца — тихо в засаде сидеть. — А что, я тихо сидел, — не понял сарказма Гарри. — Только в мракоборцы Хмури меня позвал не за это, а за то, что я рассказал ему про Крауча и даже хотел показать того на карте, но Хмури его там так и не нашел. Наверное, к тому времени мистер судья убрался восвояси. Интересно, нашел он что-нибудь любопытное? Наверное, нет. Если бы нашел, то профессора Снейпа уже бы арестовали. Хмури сказал, что он, конечно, ненавидит Пожирателей Смерти, но даже ему до того, как ненавидит их Крауч, далеко. Поэтому, раз мистер Барти подозревает, что в Хогвартсе что-то происходит, нужно всем быть настороже. Особенно мне. С последним тезисом мы не могли не согласиться. Раз уж даже Хмури признает, что по рьяности выслеживания Пожирателей он уступает Краучу, а Крауч, в свою очередь, подозревает Снейпа, несмотря на доверие Дамблдора, то уж нам его подозревать сам Мерлин велел. А то, что у Снейпа ничего не нашли, так может не там искали. — На втором туре придется и под Снейпа отдельного человека выделить, — подвел итог разговору Ватутий, когда Поттер ушел. — Нам троим и Зубику — Каркаров, Снейп и все остальные. А за Гарри, Нин, Ром, вам придется присмотреть в качестве дополнительной нагрузки к испытанию. Тем более, что под водой вам это делать будет сподручней. Ромка был не против, а вот у меня нашлись некоторые возражения: — Нет, братцы, Ромке нужно бороться за сохранение лидерских позиций, иначе Путятишна нас с потрохами сожрет. За Поттером я одна присматривать буду. Мне терять нечего. Ответных возражений не последовало. Впрочем, это сразу было ясно.