Турнир НЕтрёх волшебников

Празднование Первомая стало своеобразной вехой, после которой все обычные студенты начали повторять пройденный материал в рамках подготовки к экзаменам, а все чемпионы — интенсивно готовиться к третьему испытанию (За Поттера так аж трое старались: он сам, Гермиона, как генератор идей и мозговой центр, и Рон, как подопытный «владислав карлович»). Все, кроме нас с Ромкой. Стогоберега заявил, что владеть боевой магией лучше, чем он владеет ею сейчас, он все равно не будет, после чего днями лётал по окрестностям (На метле. А че? — цитирую дословно. — Я зря пер ее в такую даль?). Я же… в некотором роде все же готовилась… но только к экзамену по Зельеварению для четвертых курсов. На пару с Невиллом. Буду очень благодарна, если кто-нибудь объяснит мне, КАК он сумел уговорить меня подтянуть его по предмету Северуса Снейпа. Расположились мы в общей комнате теремка, организовав в одном углу минилабораторию. Параллельно в другом углу Любаня, Иван и Ватутий устроили избу-читальню, где больше следили за нами, чем читали. Как чувствовали, что это будет то еще зрелище. С одной стороны, их «молчаливое» хихиканье над попытками Лонгботтома сварить то или иное зелье, из которых относительно удачным было только каждое десятое, меня несколько раздражало. С другой стороны, в некоторых случаях своевременная помощь была бесценна. Как тогда, например, когда Невилл варил вокальное зелье, заставляющее выпившего его некоторое время красиво петь, и оно, чисто случайно, у Лонгботтома почти получилось, и я, за неимением других кандидатур испытывающая творения гриффиндорца на себе, запела. Только не классическим сопрано что-то вроде «У любви, как у пташки крылья», как должна бы, а хриплым контральто «Вэ вэ вэ Ленинград эс пэ бэ точка ру». И не пять минут, а два часа. Одну минуту из которых Ватутий вспоминал и произносил контрзаклинание, а сто девятнадцать — все четверо дружно ржали и выясняли, могу ли я изобразить еще что-нибудь по заказу, вроде Селестины Уорлок или Шуфутинского. А мне все это время пришлось терпеливо ждать, потому как я, в отличие от большинства случаев, конкретно в этом сама прекратить это безобразие не могла. Потому что пела. Потом, правда, Невилл, Любаня, Ванька и Ватутий долго передо мной извинялись. Говорили, что не со зла надо мной издевались, а по веселому нраву. Я кивала, молча, потому что горло болело. А вечером, когда снова смогла говорить, предложила всем попить чаю. После чего ровно сто девятнадцать минут наслаждалась хоровым исполнением «А я иду, такая вся, вдоль чикабана, потому что поперек идти было б странно». Нет, я — не злопамятная, я — взаимная. О чем не раз предупреждала. После чего помощь мне оказывалась предметно и оперативно. Однако, сегодня я заранее предупредила всех присутствующих, что если они своевременно меня не расколдуют или потом специально напоят результатом деятельности Лонгботтома, двухчасовым концертом точно не отделаются. Я отомстю, и мстя эта будет страшна, потому что по плану у нас любовные зелья. Они, конечно, вкусные, но грустные. Не знаю, кто как, а я после их приема сначала веду себя, как чокнутая, а потом длительное время пребываю в глубокой депрессии, потому что, в отличие от многих, помню, как себя вела. Нечему удивляться, что сейчас, когда я стою и настороженно смотрю на клубящееся синим паром красное зелье, на меня смотрят сразу три волшебных палочки. Вздохнув, я на удачу потерла значок ГАВНЭ (который я и другие записавшиеся честно носили после Первого Мая), зажала нос (на всякий случай) и сделала глоток. С минуту ничего не происходило, а потом… тоже ничего не произошло. — Странно… — проговорила Любаня. — Я наблюдала за процессом с нуля. Невилл все сделал правильно. Почему же не действует? — Потому что вы варили не универсальную «амортенцию», а «неразлейводу», которая, как известно, для мужчин и женщин чуть-чуть отличается. Судя по цвету пара и отвара, это «мужской» вариант, — нет, Ватутий не был суперзнатоком Зельеварения. Просто он как раз пролистывал нужный учебник. — Либо нужно сварить еще одно синее зелье, «парящее» красным, либо дать уже сваренное не Нинке, а… Ваньке, например. — Почему это мне, а не тебе? — возмутился Падаван. — Ну, ладно, — неожиданно согласился Кузнецов, — давай мне, — он забрал у меня склянку, после чего (Пометка на будущее: откуда в Ватутии столько коварства?) ловко влил содержимое в рот Невиллу, спустя секунду мы растроганно наблюдали за Одаренной, удирающей от Лонгботтома, в глазах которого читалась очевидная любовь к ближнему своему. — Ура! Невилл сварил свое пятое правильное зелье! Не устроить ли нам по этому случаю перерыв? И мы его устроили. Сразу после того, как расколдовали гриффиндорца и, по настоянию Любани, чтобы Невиллу не было обидно, напоили зельем Ватутия и Ивана. В результате Кузнецов обстрелял меня зарядом розово-сиреневых сердечек, одновременно читая стихи собственного сочинения. Что-то вроде: ой, на огороде вызрела морковь, с каждым днем сильнее к Ниночке любовь, на лесной опушке расцвели цветы, мне никто не нужен, Нина, кроме ты… Дальше не помню. Что касается Падавана, то он пел «Любовь нечаянно нагрянет, когда ее совсем не ждешь». Вот только пел он это Глафире, чем подтвердил, что и это правильное зелье Лонгботтома почти правильное, как и все остальные. Обычным «инкантатемом» подобные последствия не снимались. Пришлось Ватутию снова засесть за учебники. — Нужно съесть желудь, три раза хрюкнуть и почесать себя за ухом, — объявил он спустя некоторое время. Падаван аккуратно все это проделал, после чего полез к Глашке обниматься (как же натурально она верещала что-то вроде «Убери от меня руки, маньяк!»), а мы уставились на Кузнецова: — Почему не сработало? — Подумаешь, пошутил… — хмыкнул Ватутий, уворачиваясь от подзатыльника, после чего произнес нужное заклинание. Мы дружно извинились перед Глафирой и отправились на перерыв. Чуть подумав, мы «погуляли» в сторону Хогвартса и ровно на середине пути встретились с «Золотым трио», «гулявшим» нам навстречу. — Поговорить надо, — многозначительно подмигнул Поттер, и мы дружно отправились в недавно обнаруженное Ромкой уединенное местечко: две мраморные скамейки под плакучей ивой. Увы, но привычная трибуна квиддичного стадиона пока была недоступна. Там рос лабиринт, на который судьи пока просили не смотреть. А нам не очень-то и хотелось. Все, что надо, мы уже увидели. Невилл по дороге заметил Луну Лавгуд и потерялся, а Стогоберега спикировал на нас почти у самого пункта назначения, так что очередное совещание проводилось в обычном составе. И с обычным уровнем секретности. — Я тут много чего интересного узнал про слуг Того-Кого-Нельзя-Называть, которые могли бы меня подставить. Да и вообще много чего интересного узнал, — Гарри примостился на лавочке. — Хочешь об этом поговорить? — участливо посмотрел на парня Ватутий. — Хочу, — согласился Поттер. — С Роном и Гермионой уже поговорил. И с Дамблдором поговорил. И Сириусу написал. Но чувствую — что-то не то. Еще с кем-нибудь надо. А вы как раз в курсе… — парень посерьезнел. — Сегодня на Прорицании мне снова приснился сон. Как раз после того, как профессор Трелони предсказала Дину Томасу скорую смерть от падения на него головы Тедди Рузвельта с горы Рашмор. При этом у меня так болел шрам… — Он катался по полу, схватившись за голову, вопил и рыдал, — мрачно прокомментировал Уизли. — И все это на глазах профессора и слизеринцев. — И что же тебе приснилось? — поинтересовался Ромка. — В кабинете было очень жарко, какой-то жук жужжал прямо над ухом, а в другое ухо Трелони что-то бубнила про странный Марс… Я и задремал… — начал Поттер, — и увидел ту же самую комнату, что и в прошлый раз. Там находились огромная змея, крысюк-Петтигрю, предавший моих родителей, и еще кто-то в кресле. Я так понял, что это был Темный Лорд. Только был он не такой уж и бестелесный. Палочку держал и «круцио» накладывал, как вполне себе так материальный. Кто-то у них сбежал, но они его вернули… — Крауч? — одними глазами спросил у меня Ватутий, с которым я встретилась взглядом. В ответ я пожала плечами. Все возможно. — Тут Рон привел меня в чувство, и я отпросился как бы в медпункт, а сам пошел к Дамблдору, — продолжал Гарри, — потому что крестный сказал сразу идти к нему, если что странное случится. Кстати, вам привет от Сириуса. — И ему привет, — ответили мы хором, так и не посветив Поттера в то, что видим Блэка чаще, чем он. Сириус, для посвященных проходящий под кличкой «Нюхалз», взял за правило навещать теремковые удобства трижды в неделю. — А что сразу к Дамблдору? Поговорил бы с Трелони, — презрительно хмыкнула Любаня, так и не простившая Сивилле ее обвинений в отсутствии таланта. — Вроде как она у вас в Хогвартсе по видениям крупный специалист… — Учитывая, что после ее уроков мне ночью снится Снейп в розовой пижаме и тапочках-зайчиках, танцующий твист под вопли «Десять баллов с Гриффиндора», по видениям она точно специалист, — хохотнул Поттер. — Только не по тем, что надо. Поэтому я предпочел Дамблдора. И вот когда я подошел к его двери, я узнал, что в Министерстве Берту Джоркинс не только не нашли, но даже не ищут; исчезновение Круча, ни первое, ни второе, никого не волнует; Хагрид и мадам Максим, как великаны, находятся под подозрением. А пока ждал, что директор покажет министру Фаджу окрестности, увидел, что Каркаров, как Пожиратель, оказывается, сидел в Азкабане, а выпустили его за то, что он выдал своих соратников. Один из них, Руквуд, кстати, работал в министерском Отделе Тайн. Что Снейп был оправдан потому, что последнее время был двойным агентом и его защищал Дамблдор. Что Людо Бэгмен чуть было не сел за шпионаж в пользу Лорда, потому что выполнял поручения того самого Руквуда, он был другом его отца и обещал устроить Людо в Министерство, когда тот уйдет из квиддича. А Крауч действительно засадил в тюрьму собственного сына. Он… Вместе с… Они… — Проехали, дальше, — резко бросил Иван, как и мы, поняв, что пытается сказать Гарри, а я всплеснула руками: — И это все ты вот так-таки просто узнал и увидел? — Ну, подслушал, конечно… — нехотя признался гриффиндорец. — Потом в его думоотвод голову сунул… Но Дамблдор меня не ругал. Наоборот подтвердил, что так все и есть. А когда я рассказал ему про второй сон, оказалось, что про первый он тоже знает. От Сириуса, — тут Гарри помолчал, будто собираясь с силами, потом продолжил. — А после Дамблдор сказал мне, что случившееся со мной, а так же кое-что другое — исчезновения, проявившиеся Метки пожирателей — свидетельствует, что к Тому-Кого-Нельзя-Называть возвращается сила. И я это чувствую, потому что связан с Лордом через то заклинание, которым он пытался меня убить… Теперь я просто не знаю, что и думать… — Мы тоже, — задумчиво протянула Любаня. — Все те «верные слуги», на кого мы думали, выбывают из игры. Предательство Каркарова явно не было заранее спланированным… Как и предательство Снейпа… Они здорово нервничают из-за набирающего могущество Лорда… Бэгмен вообще не при делах… Зато этот самый Лорд Вононфорд куда более реален, чем думалось… Может, и нет никакого «слуги»? Может сам Тот-Кого копит силы для удара по Гарри? И Турнир ни при чем? — А может этот слуга — Хвост? — неожиданно предположил Рон. — Тогда все нормально, — ответил Поттер. — Я узнаю его, когда он появится, и приму меры. — Если он будет не под обороткой, — логично заметила Гермиона и вдруг ткнула пальцем куда-то сквозь ивовые ветви. — Что там делает Малфой? Если бы я не знала, что в Хогвартсе все эти штучки не действуют, то сказала бы, что он говорит по рации… Мы дружно уставились в указанном направлении. Застывший под соседним деревом Малфой, говорящий в поднесенный ко рту неплотно сжатый кулак, действительно выглядел так, как говорила Гермиона. Рядом с ним застыли глупо ухмыляющиеся Крэбб и Гойл. Они были так увлечены, что даже не заметили, как мы выбрались из своего убежища. — Идите-ка вы в Хогвартс, ребятки, — вежливо, но настойчиво проговорил Ромка, обращаясь к гриффиндорцам. — А вы? — будто что-то почувствовав, спросили они. — А мы — за вами, — натянуто улыбнулась Любаня. — Только чуть погодя, чтобы не вызывать подозрений… Видимо, объяснение троицу устроило, потому как они проследовали по названному маршруту. Мы же продолжили наблюдать за Малфоем. Что бы понять, о чем он говорит, нам не нужно было подходить близко. В ССМУ читать по губам учат чуть ли не с первого дня. — Вы думаете о том же, что и я? — хмыкнул Ватутий. — Если ты о том, что пацан сейчас сливает Скитер очередную сенсацию, то да, — ответила я. — Прижмем гаденыша? — Ромка красноречиво стукнул кулаком по ладони. — Прижать мы его всегда успеем, — Иван успокаивающе положил руку на плечо друга. — Давайте лучше проверим, насколько Рита прониклась нашим шантажом. Подождем до завтра. Следующим утром оказалось, что Рита не до конца вняла нашим предупреждениям. Либо подумала и решила, что не так уж мы и опасны. Либо любовь к сенсациям в ней оказалась сильнее чувства самосохранения. В утреннем выпуске «Ежедневного пророка», доработанная и приукрашенная, была напечатана история, которую вчера самозабвенно надиктовывал кулаку «специальный корреспондент» Малфой. И касалась она происшествия на Прорицании. К тому моменту, как Гарри прочитал статью, Скитер была недалеко от истины, говоря, что Поттер нездоров и опасен. Он реально был очень опасен для нее, потому что испытывал нездоровое желание потренировать на журналистке второе непростительное. Думаю, если бы он знал, кто поведал Скитер об обмороке на уроке, припомнил змееязычие и дружбу с оборотнями и великанами, желание перешло бы в действие. Но он не знал. Зато знали мы. Операция «Малфой» была назначена на ближайший удачный момент, который организовался быстрее, чем мы думали. Сразу после завтрака. Объявив приятелям, что экзамен по Истории Магии через десять минут, а он забыл шпаргалки в гостиной, Драко с сопровождающими лицами (если лица Крэбба и Гойла можно так назвать), направился в подземелья, которые после охоты на корошмыша лучше меня знали немногие. Обогнав трио слизней, мы устроили им засаду в мрачном зале с колоннами на полпути к «змеиному гнезду». Ромка и Ватутий спрятались за колоннами в начале зала, Любаня и Иван — поближе к середине, я же, обязанная Дамблдором не приближаться к Малфою ближе определенного расстояния — в самом его конце. Первая часть операции была разыграна, как по нотам. Стогоберега и Кузнецов так тихо возникли за спинами малфоевских телохранителей, ловко оглушили их невербальным «ступефаем» и бесшумно утащили бесчувственных пацанов за колонны, что ни они не издали ни звука, ни Малфой не заметил «потери бойцов». Увы, Одаренная и Падаван не могли похвастаться подобной ловкостью. Малфой срисовал, что из темноты коридора к нему кто-то метнулся, и бросился бежать вперед, завопив. Если бы засада организовывалась где-нибудь в другом месте, так бы он и сбежал, но в коридоре по определению количество путей для бегства резко ограничено. Взяв низкий старт, Драко рванул от потенциальной опасности в точнехонько противоположном направлении, где пряталась я. Естественно, я не замедлила возникнуть у него на пути. — Мама, — еще успел пробормотать Малфой, прежде чем мой кулак сшиб его с ног. Простите, директор Дамблдор! Я не сдержала данное вам слово. Оставив Крэбба и Гойла приходить в себя в коридоре, Драко мы переместили в другое, менее посещаемое и более подходящее для допроса место. — Эй, вы, «ссмушки», а ну отпустите меня, а то я… — Малфой очухался как раз, когда мы достигли желаемого пункта и прикрутили его к найденному там стулу. — О, клиент очнулся, — констатировал Ромка. — Замечательно. — Какого загрыбаста вам от меня надо? Я Снейпу пожалуюсь! Я папе скажу! У меня друзья есть! — тем временем надрывался слизеринец. — Если не будешь отвечать на мои вопросы, то уже никогда никому ничего не скажешь, — я ласково улыбнулась пацану. — А мы свалим из страны быстрее, чем то, что от тебя останется, найдут. Потому что искать тебя будут долго. Турнир раз десять успеет закончиться. — Крэбб и Гойл все расскажут… — нерешительно вякнул Малфой, глазки его испуганно забегали. — На твоем месте я не была бы так уверена, — ответила я. — Безусловно, они расскажут, что их кто-то оглушил… Но на этом — все. И оно тебе никак не поможет. — У моего папы большие связи в Министерстве! Сюда пришлют авроров и невыразимцев. Они найдут вас по следам! — можно было бы подумать, что Драко угрожает, если бы не отчетливая неуверенность и страх в голосе. — Это имело бы смысл, — снова улыбнулась я, — если бы речь не шла о нас. Затирать отпечатки своего магического и физического присутствия нас учат с первого курса. А если мы еще и создадим ложный оттиск… Хочешь, мы сделаем так, чтобы в твоей смерти обвинили любимых декана и папочку? — тут я притормозила, дав пацану время осмыслить сказанное, после чего гаркнула, резко и громко. — Как ты передаешь информацию Скитер?! — Какую информацию? — испуганно съежился Малфой. — Любую! — рявкнула я. — Ничего я Скитер не передаю! — голос Драко сорвался на визг, кто-то из ребят прыснул в кулак. И кулак же я тому, кто прыснул, показала. Правда, постаравшись, чтобы Малфой подумал, что он предназначается ему: — Тебя не спрашивают, передаешь ты или не передаешь. Тебя спрашивают — как. Мы, конечно, можем и саму Риту спросить… Но тогда тебя вообще не найдут… Ну что? Ответишь? Или зубки тебе наживульку повыдергивать? — Лучше крысок в штанишки запустить, — подсказал из темноты голос Стогоберега. Разумеется, ничего, кроме «миниобливейта» с заместительным воспоминанием, что у него произошло скоропостижное несварение желудка, полчаса продержавшее Драко на толчке, Малфоя не ждало, но, похоже, мы выглядели достаточно устрашающе, чтобы клиент нам поверил. Неожиданно слизеринец всхлипнул. Потом еще раз. А потом заревел в голос. — Лично… — выдавил он сквозь рыдания. — Что «лично»? — уточнила я. — Информацию я передаю лично, — всхлипнул Малфой, а из-за спины парня показались все наши: — Вот с этого места поподробнее… Рассказ Малфоя был до элементарного ясен и краток. Оказывается, Рита Скитер — незарегистрированный анимаг. В своей анимагической форме жука она может залетать, куда хочет, и подслушивать, что хочет. Малфою она обычно посылала сову, на каком кусте будет его ждать. Он приходил в назначенное место и рассказывал все, интересующее Риту. Поскольку круг ее интересов в Хогвартсе крайне ограничен, особо напрягаться, о ком говорить, не приходилось. Впрочем, и без Малфоя Рита была в курсе всего. Жуком она подслушала, как Хагрид рассказывал мадам Максим о матери-великанше, как Крам приглашал Грейнджер в гости. И сегодня она сидела на подоконнике в классе, когда Гарри неадекватно себя повел. — Как выглядит Рита, когда она — жук? И где и когда назначена ваша следующая встреча? — спросила Любаня. — Это толстый ядовито-зеленый жук с малиновыми полосками и усиками по форме ритиных очков, — мгновенно ответил Малфой. — А следующая встреча — в больничном крыле. Сразу после завершения третьего тура. В зависимости от того, кто победит, я должен рассказать о поведении Поттера… Задав Малфою еще несколько уточняющих вопросов, мы сделали с ним то, что собирались, и вышвырнули в коридор, заканчивающийся входом в слизеринскую гостиную. Сами же отправились в теремок. — Что будем делать? — поинтересовался Ватутий, едва мы расселись вокруг стола в кают-компании. — Ясно, что наш шантаж не прошел, Рита не поверила в серьезность наших намерений или уверена, что нам не поверят. Тем не менее, мы обязаны довести угрозу до конца и разослать запись тем, кому собирались. При этом следует иметь в виду, что нам и в правду могут не поверить. Тогда придется искать другой метод воздействия. С другой стороны, если нам поверят, у Скитер будут крупные неприятности. Вплоть до летального исхода. Мы готовы всю оставшуюся жизнь провести, зная, что смерть журналистки на нашей совести? — Рита, конечно, сволочь, но ее смерть в наши планы не входила, — ответил Падаван. — Мы хотели просто попугать. А она не напугалась. Полагаю, как вариант, потому, что мы — не местные. Вернемся в Чародвинск, и знать ничего не будем о том, что Рита вытворяет. Да и будут у нас дела поважнее, чем зарвавшаяся писака. — Возможно, ты и прав, — согласилась я. — И что ты предлагаешь? Найти кого-то местного, кто будет постоянно держать Скитер в напряжении? Кого? Хагрида? Сириуса? — Гермиону! — выпалила Любаня. — Во-первых, у нее на Риту зуб. Во-вторых, она — девушка целеустремленная, решительная и не склонная к сантиментам. Решив свести счеты со Скитер, она пойдет до конца и, я уверена, найдет способ как временно изолировать журналюгу, так и заткнуть рот ее Перу. Причем найдет она его и без нас. Так что если мы ей чуть-чуть поможем, на ситуацию это не повлияет. — Ты предлагаешь пойти и рассказать Грейнджер то, что мы узнали от Малфоя? — Ромка как всегда был прямолинеен. — Вместо того, чтобы самим найти Риту в жучином обличии и нанести ей несколько травм разной степени тяжести, после чего она заляжет в Мунго месяцев так на шесть? Кстати, нам за это ничего не будет, раз Скитер — незарегистрированный анимаг. Скажем: да, издеваться над жуками очень плохо, но мы же не знали, что это еще и не жук… — Нет, второе будет слишком примитивно и грубо, — отрицательно помотала головой Любаня, — А первое — невежливо, я не хочу портить девочке удовольствие от справедливого возмездия. Предлагаю подключить Зубика и передать Гермионе мыслеобразы нужного содержания, включая отсутствие у Риты анимагической регистрации и встречу в больничном крыле после третьего тура. Пусть Грейнджер думает, что сама до всего дошла. И пусть у нее будет время решить, как поступить со Скитер. Вот тогда мы и простимулируем покладистость Риты тем, что разошлем имеющуюся у нас болтовню. Сказано — сделано. Трансляцию мыслеобразов решили не откладывать в долгий ящик, организовав ее тем же вечером, на ужине. Любаня осталась с Зубиком, а мы отправились в Большой Зал, чтобы зафиксировать факт передачи. Гермиона сидела за гриффиндорским столом и как раз обсуждала с Гарри и Роном проблему подозрительной осведомленности Скитер. Внезапно лицо ее приняло странное отсутствующее выражение. — Процесс пошел, — констатировал Ватутий. Тем временем Гермиона сначала застыла, точно статуя, потом провела по волосам, потом распахнула невидимое окно и поднесла руку ко рту, как Малфой. Все это время Гарри и Рон молча смотрели то друг на друга, то на подругу. — Гермиона, что с тобой? — наконец, поинтересовался Гарри. — Ничего… — все еще пребывая в прострации, прошептала Гермиона, но тут Зубик закончил трансляцию, и Грейнджер «отвисла». — У меня идея! Кажется, я знаю, как Рита добывает материал для своих писулек… Но я должна еще кое-что проверить… Если я права, Скитер у меня в руках! На этом Гермиона, схватив сумку, убежала, а проводивший ее взглядом Рон вздохнул: — Эта Скитер у нее в печенках сидит… — Ну не совсем «в печенках», — многозначительно фыркнул мне в ухо Иван, после чего мы с чувством выполненного долга вернулись в теремок. Нам предстояло сделать копии со скитеровского выступления и заготовить карточки с обращением адресатам.