Женевьева — дочь Бэтмена, или как мне повезло с отцом

Я проснулась в 9 утра. Все бы ничего, но я заметила, что укрыта одеялом. Хотя точно помню, что не укрывалась ночью. Возможно Альфред заходил. Я села на кровати и свесила ноги. Неожиданно, я заметила сложенный в двое листок на тумбочке. Я протянула руку, взяла листок и раскрыла. Это оказалась записка: Мисс Женевьева, Вы проспали завтрак, но я оставил вам порцию. К сожалению сообщаю, что до двух часов дома никого не будет, ваш отец на работе и у него много дел, Дик уехал к своей девушке, Дэмиан гуляет с друзьями, а я проведу все это время в беготне: сначала буду возле вашего отца на важной презентации, потом по магазинам... поэтому где-то до двух вы в доме одна. Ваш завтрак на кухне, в холодильнике. Удачного время препровождения. Альфред Я отложила листочек и улыбнулась. Хотя бы не встречусь какое-то время с отцом. Я подошла к шкафу, чтобы переодеться, так как одежда которая была на мне была безнадежно помята. Я выбрала платье до колен бирюзового цвета в крупный белый горошек, с белым воротником и белым ремешком с пряжкой в виде розы. Я спустилась на кухню и открыла холодильник. На завтрак Альфред приготовил блинчики. В холодильнике на полке были сгущенка, шоколадная паста, варенье, а на столе, около этого же холодильника, стояла банка меда. Я взяла шоколадную пасту и села за стол. На тарелке было пять маленьких блинчиков. Я накладывала и распределяла пасту чайной ложкой. Альфред вкусно готовит. Я поела и вернулась в комнату. Я достала из тумбочки вторую книгу трилогии, села в кресло и увлеклась чтением. Читалось легко и быстро, поэтому ближе к одиннадцати я взялась за третью книгу. Третья оказалась самая тонкая и самая короткая. Прошло чуть больше получаса, а трилогия была прочитана. На часах без пятнадцати минут двенадцать. Ещё как минимум полтора часа... Я вышла в сад... босиком... Трава приятно щекотала ноги. Я глубоко вздохнула. Здесь воздух как будто был другой, более чистый. Неожиданно, в кустах что-то зашуршало. Я вздрогнула, но быстро взяла себя в руки. Я прищурилась и стала медленно подходить к кустам. И вот, из кустов выскочило два щенка: один — породы азавак, второй — породы салюки. Азавак был светло коричневый, а салюки белый. Я хорошо разбираюсь в породах собак. Меня привлекают эти животные. Да, что я вру?! Я обожаю этих животных! Я осторожно подошла к щенкам. Они не пытались убежать. Я протянула руку к каждой собаке и погладила их по голове. Такие хорошие! Через какое-то время собаки весело завиляли хвостами. Они были худыми, даже для своих пород. Худые, грязные, испуганные. Я не стала думать, что скажет отец, когда увидит щенков. Я направилась в дом и позвала за собой собак. Щенки побежали за мной. Я прошла на кухню и заглянула в холодильник. Там было много продуктов, очень много. Я порылась в нем и выудила из глубин холодной обители каталку докторской колбасы. Я отрезала половину, а вторую половину вернула в холодильник. Оставшуюся половину разрезала ещё раз по полам. Ещё достала две маленькие тарелочки, разрезала половинки на кубики, разложила по тарелочкам и поставила перед щенками. Собаки жадно ели колбасу издавая забавные звуки. Похоже, что они давно не ели... Когда щенки закончили завтрак... или обед? Ладно, перекус. Я повела собак в свою комнату, чтобы помыть. Я набрала в ванну теплой воды и стала подзывать собак. На удивление они не боялись меня. Я усадила их в ванну и принялась осторожно, боясь навредить, мыть этих малышек. Да, именно малышек, когда я усаживала их в ванну, то разглядела их пол. Это девочки. Спустя минут двадцать, я завернула собак в полотенца и положила на кровать. Им нужно было отдохнуть. После того как щенки обсохли, я взяла расчёску и стала расчёсывать запутавшуюся шерсть салюки. Ещё 45 минут, и дома я буду не одна. Отца скорее всего не будет до вечера. Работа... Сабаки быстро уснули, а я сидела в кресле забравшись в него с ногами, я наблюдала за щенками. Я с волнением ждала возвращения хоть кого-нибудь. Было даже... страшно? Через несколько минут я уснула.

***

Я проснулась от того, что дверь моей комнаты громко хлопнула. Я с трудом открыла и протёрла глаза и потянулась. В комнате были сумерки, но вошедший включил свет. Когда мои глаза привыкли к свету, я увидела... отца... Он был одет в простую белую футболку и домашние штаны. Его лицо ничего не выражало. Он посмотрел на кровать и увидел щенков, которые под его взглядом заскулили и прижали уши. Я не знала, что мне делать. Он явно пришел поговорить о чем-то, но о чем? — Что-то случилось? — негромко спросила я, не вставая с кресла. — Да, случилось, — отец оценивающе посмотрел на меня, а затем прошел ко второму креслу и сел в него. Таким образом, он лишил меня единственной дороги к побегу. Ведь кресло, в котором он разместился, было ближе к окну, а мое кресло стояло в углу. Несколько минут мы просто сидели в тишине. Я рассматривала пол, а отец собак на моей кровати. Наконец, он прервал молчание, хотя лучше бы не прерывал. — Зачем ты рылась в моей комнате? Что ты искала? — спросил он, не глядя на меня. — Я... я... — ну нет! — не понимаю о чем ты. Он повернул голову в мою сторону и одарил меня таким взглядом, что мне захотелось провалиться сквозь землю. И не важно, от стыда, или от страха. Он знает, что я была в его комнате, и наверняка знает, что я у него стащила. Но откуда? Камеры? Я что-то упустила, когда наводила там порядок после своего визита? Я там, что-то обронила? Зачем он спрашивает? Хочет, чтобы я сама призналась? Ну, нет! Меня так легко не возьмеш! Я по привычке потянулась к шее, дабы сжать в руке кулон. В детском доме, я часто попадала в неприятности, и за много лет у меня появилась привычка сжимать кулон в таких ситуациях. Так, я как будто ощущала присутствие мамы и её поддержку. Но к своему ужасу, кулон на шее я не обнаружила! Неужели, он упал, когда я обыскивал комнату отца? У кулона была старая, слабая застёжка. Возможно, она и подвела меня, растегнувшись в самый не подходящий момент. — Не это ищешь? — с этими словами отец протянул мне руку с кулоном. Подловил. Нет, если решила идти до конца, иди до конца! — Спасибо. И где он был? — с невозмутимым видом спросила я, забирая кулон и одевая на шею. — Не плохо. Но тебе нужно ещё потренироваться, чтобы лучше врать, — усмехнулся отец, наблюдая за мной. Я с недоумением посмотрела на него. — Прошлой ночью, в твоей комнате было открыто окно и здесь было холодно, а ты не любишь холод. Поэтому, ты должна была укрыться. Но ты этого не сделала. Значит, ты чем-то занималась до поздней ночи, и легла не укрывшись, — я в шоке посмотрела на него. — Да, это я укрыл тебя. И когда я это делал, я заметил, что тумбочка приоткрыта и там веднелся листок, а внизу была подпись: «Джулия». Мне стало интересно. Я обнаружил там письма, которые твоя мать писала мне. Что ты хотела узнать? Я смотрела на отца с открытым ртом и широко открытыми глазами. Как я могла такое упустить?! Я опустила голову. Стало... стыдно. Я не решалась что-то сказать. — Долго молчать будешь? — спросил у меня отец. Я молчала. — Хорошо. Мы не торопимся, я подожду. Мы сидели молча ещё минут десять. Я поняла, что он настроен серьезно, и пока не получит ответ, не уйдет. Я сдалась. — Когда я узнала, кто ты... Я подумала, знала ли мама, что ты... что ты... ну, ты понял. Ещё, я задумалась, пыталась ли она связаться с тобой. Я... подумала, что она могла писать тебе письма... Я подумала, может, ты храниш их. Ну, так... на память... После ужина, когда ты ушел в комнату, я проследила за тобой... чтобы узнать, где же твои апартаменты... А потом... когда вы ушли... на... на ночное дежурство, я на всякий случай просидела в комнате до десяти вечера. А потом пошла в твою комнату и обыскала ее. Я не заметила, как застёжка на кулоне растегнулась. Я читала письма до часу ночи и ещё я... я... плакала... Поэтому спала так долго... Я закончила свой рассказ и только сейчас заметила, что плачу и только сейчас заметила, что отец уже не сидит в кресле, а стоит рядом и успокаивающе гладит по голове. — Ты могла просто спросить у меня, — неожиданно нежно сказал он. Я промолчала. — А, что насчёт собак? — Я гуляла в саду, когда они выскочили из кустов. Они были голодные и грязные, а ещё они слишком худые, даже для своих пород. — Если хочешь, можешь их оставить. — Правда? — Да. Но большая часть обязанностей и ответственности за них несешь ты. Понятно? — Да! — едва ли не задыхаясь ответила я. — Спускайся на ужин, — отец направился к выходу, но у самой двери остановился и спросил: — Как ты их назовешь? Я задумалась. — Азавака — Кейго, а салюки — Айва. А что? Отец пожал плечами. — Так, просто. Интереса ради. И он вышел, оставив меня одну с Кейго и Айвой.