***
Тор не хотел сразу открывать глаза; но он чувствовал, что что-то здесь не так. Когда он все же их открыл, то обнаружил, что привычного теплого тела под боком нет. Может быть, Локи в душевой? Громовержец прождал минут десять, но любимый так и не вернулся, и Тор решил спуститься вниз — вдруг он там? Да и промочить горло хочется. Едва он ступил на первую ступеньку, как услышал чьи-то голоса на кухне — в первом он узнал Локи, а вскоре услышал и Гамору. Он прислушался к их разговору — ничего особого; разговаривают о планах на ближайшие пару дней, ведь на этой планете есть иные места, в которых они не побывали. Тор вошел в кухню как раз тогда, когда Гамора сообщила Локи о том, что вернется в спальню, потому что очень устала и хочет спать. — Доброй ночи, Локи, — женщина развернулась и столкнулась с Громовержцем. — Видимо, никто сегодня спать не хочет. Она внимательно посмотрела на него, как и он на нее; он был уверен, что минутами ранее они разговаривали вовсе не об интересных заведениях Мирининиума — вряд ли Гамора и уж тем более Локи стали бы рассуждать об этом ночью, в то время как оба любят и хотят спать. Для бессонницы тоже не было никаких причин… — Я проснулся — почувствовал, что тебя нет рядом. Почему ты встал? — тихо спросил Тор, садясь за стол напротив Локи. У него было странное предчувствие — что-то должно было произойти. Локи поднял на него глаза, и у Громовержца дрогнуло сердце — он осознал, что не в состоянии прочесть по этому взгляду ничего. Так уже случалось — очень и очень давно. И ни к чему хорошему это не привело. Локи пару раз тихо постучал по поверхности стола пальцем, а затем произнес: — Кажется, настал момент, который ты так долго оттягивал.***
Когда его нашла Гамора, Локи сидел за столом в растерянности, чувствуя себя так, словно его душа, словно все его существо рвется наружу и хочет покинуть это тело. Он не хотел разговоров, не хотел разъяснений и поддержки — он хотел, чтобы все это прекратилось. Гамора прижала его к себе и прошептала: — Я здесь. Она была для него больше, чем мать, больше, чем старшая сестра и подруга. И сейчас она пришла, чтобы помочь ему. — Ты знала все с самого начала? — твердо и отстраненно произнес Локи, чувствуя, как ее руки расслабляются, и она выпускает его из своих объятий. — О чем ты? — она опускается на стул и пристально смотрит на него — не понимает, о чем именно он говорит. — Ты — дочь Таноса. Ты знала брата Тора. Скажи мне, как его звали? А как он выглядел? Гамора опустила взгляд. — Да, знала. Локи рассмеялся, но тут же прекратил. — Все знали, — серьезно и тихо произнес он. Они просидели в молчании несколько минут — Локи знал, что Гамора собирается с мыслями, чтобы что-то объяснить или рассказать ему. Не в его правилах было срываться на истерику, кого-то в чем-то обвинять или, еще хуже, — сбегать, отчаявшись и разочаровавшись. Это они должны перед ним выкручиваться, это они должны находить к нему подход. А он будет слушать. — Тор нам все объяснил, — наконец молвила Гамора, — он подозревал, что может задержаться надолго, и счел нужным разъяснить нам, кто ты такой. Так и произошло — он задержался, и надолго. Ты стал частью нашей семьи, Локи. Мы не хотели впутывать тебя в дела твоей прошлой жизни и не хотели, чтобы ты ассоциировал себя с ним. И просьба Тора оберегать тебя от прошлого была для нас наивысшей ценностью. Когда он вернулся к нам, решение об этом принимал он и только он. Этого Локи было достаточно. — Понимаю, — он выдержал паузу, собираясь с мыслями, а затем произнес — с бьющимся сердцем и хаотичными мыслями: — Ты знаешь о нас с Тором? Может, ему показалось, но уголки губ Гаморы дернулись. — Все знают, Локи… Вы — идеальная пара. Мы — идеальная пара. — Мне кажется, идеальной парой были и Тор с братом. Эта фраза объяснила Гаморе все — ему не нужно было ее разъяснить, ставить вопросы или об этом рассуждать. Глаза ее расширились, и она вздохнула, а он понял — разговор будет не коротким. — Как и другая Гамора с моим Квиллом. Локи напрочь забыл о вопросах и мыслях, которые хотел бы высказать Гаморе. — Они… что?! — Представь себе, не одного тебя забрали из прошлого. — Но… Я даже не думал… Как это произошло? Гамора отвела взгляд в сторону и улыбнулась — Локи видел по ее глазам, что это была и печальная, и, возможно, забавная история… Да, в чем-то она такой и была. — Мой отец убил меня ради своей цели. Я не знаю, как это было и что я чувствовала. Я не знаю, что он сказал мне до этого, как это выглядело. И никогда не узнаю. Но вмешательство во времени дало мне шанс все переиграть. Танос — из моего времени — взял меня с собой в будущее, чтобы остановить Мстителей, среди которых был и Тор, Небула, Ракета, и — воскресшие — Квилл и остальные. Мой отец оказался проигравшим, как и его приспешники, а я осталась жива. Я бежала, понимая, что вся эта вселенная, — женщина обвела рукой кухню так, словно это и была та самая вселенная, о которой она говорит, — точная копия моей. Просто другого времени. Мне пришлось многое наверстать, понять, что и где изменилось за несколько лет, ведь вернуться назад, свое время, я уже не могла. Но я поклялась, что вытолкну отца из свое головы, забуду его слова и наставления. Душой и сердцем стану той Гаморой, которая умерла. Гамора остановилась, чтобы перевести дух, да и чтобы Локи переварил сказанное — а на него действительно много откровений сегодня навалилось; она продолжила: — Стражи смогли меня найти. Питер, как мне говорили, буквально шел напролом… Мне пришлось присоединиться, приспособиться, адаптироваться, чтобы не быть одной. Потому что я была никем в этом мире. — И они стали твоей семьей. — Да, — улыбнулась Гамора. У нее была очень красивая улыбка, когда она делала это искренне — это было еще одно хорошее воспоминание Локи из детства. Гамора всегда укладывала его спать и всегда улыбалась ему, даже если ей было плохо, у нее было отвратительное настроение или что-то раздражало. Локи рискнул спросить то, что почему-то (действительно, почему?) интересовало его больше всего. — Квилл… любил ту Гамору? Ее улыбка дрогнула, и юноша едва ли не начал извиняться — вопрос был, скорее всего, личным и не очень приятным, однако Гамора ответила прежде: — Любил. Безумно. Локи замер. — Но… Это странно. Это неправильно. — Почему ты так считаешь? — Он любил другую, а теперь он с тобой, потому что ты напоминаешь ему о… — Но ведь я — все еще она? Моя история сложилась несколько иначе, но это не меняет мое существо. Мы с Питером прошли трудный период признания своих чувств — я не понимала, нравится ли он мне, и не понимала, видит ли он во мне меня, а не копию кого-то другого. Он не понимал, считается ли его любовь ко мне изменой. Но мы решили, что усложнять жизнь — удел дураков, и если мы хотим быть вместе, то мы будем. И как видишь, он все еще рядом. И я тоже. Хотя, признаюсь, поначалу мне было некомфортно от того, будто бы он… предугадывает мои действия, мои слова. Будто бы он… — …знает тебя наизусть. — Да. А порой в общении с некоторыми людьми я чувствую, будто бы это… — …происходило раньше. Дежавю. — Да, — Гамора вскинула голову и удивленно посмотрела на Локи. — Ты ведь тоже это ощущаешь? — Ощущал. И не понимал, с чем это было связано. Такое было не только с Тором, но и с его подругой. Теперь и я понимаю, что это. И мне, наверно, легче. — Значит, грустного расставания не предвидится? — Я не знаю. Тебе было проще. Ты с самого начала понимала, что ты — Гамора не из этого мира. — Просто поговори с Тором. Когда я переживала это в себе, мне было одиноко. Но как только я завожу разговор с Питером, мне становится лучше. — Гамора. — Да? — Скажи мне одну вещь. — Слушаю. — Ты ведь знала того, первого Локи? Какой он? Гамора прищурилась и задумалась; Локи ее не торопил, но внимательно следил за ее мимикой. Наконец она ответила ему: — Он был хорошим. Очень хорошим. Но потерянным. Он не знал, где его дом и кто он в этом мире, какое место он занимает. Ты это ощущаешь? — Нет. — И это правильно. Так и должно быть, — немного помолчав, она произнесла: — Ты не был в баре в паре кварталов отсюда?***
— О чем ты говоришь, Локи? — спросил Тор, чувствуя, как внутри нарастает паника. — О нас. И о Локи. Тор переметнул взгляд в дверной проем — туда, откуда вышла Гамора с полминуты назад. — Нет, не она. Она лишь подтвердила. Я сам все узнал. Громовержец положил руки на стол и пристально посмотрел Локи в глаза. — Машина времени дала сбой, и я оказался не в нужном месте не в нужное время и твоя жизнь оказалась под угрозой. Я не мог не забрать тебя. — И за это я тебе благодарен. Мне нравится моя жизнь и я не вижу смысла винить тебя за что-то. Даже наоборот — спасибо, что дал ему… мне… нам шанс на реабилитацию. Меня беспокоит другое… — Локи сложил руки на груди и склонил голову. — Со своим братом ты был так же близок, как и со мной? Когда-то Тор сидел в такой же тишине, и ее нарушали лишь настенные часы — тогда он воспользовался своей силой и просто разрушил их. Почему со своим так громко и так быстро отбивающим ритм сердцем он не может сделать то же? — Да. Одно слово, и этот Локи должен его возненавидеть. Возненавидит же? — Кто я для тебя? Отвечать честно, искренне. Не увиливая и не повторяя никаких ошибок. — Я тебя люблю. Тор понял — это был неверный ответ. — Вопрос не в том, что ты ко мне чувствуешь, а в том, кто я для тебя. Услышав это, Тор резко встал из-за стола, и, наверно, этим немного напугал Локи; юноша повернулся к нему корпусом, явно не понимая, чего ожидать от Громовержца — а тот просто опустился на колени перед ним и взял его руки в свои. Вся маска уверенности и хладнокровности мигом слетела с лица Локи — и Тор был уверен, что тот с замиранием сердца приготовился его слушать. — Я запутал тот еще клубок, признаю. Признаю и то, что я чувствовал себя отвратно, когда понимал, что влюбляюсь в тебя, — произносил Тор, едва ли сдерживая клокочущие чувства в грудной клетке, — и признаю, что я думал о том Локи. Чувствовал стыд, чувствовал неловкость, чувствовал, будто я предаю вас обоих. Мне потребовалось время, чтобы разобраться в себе и усмирить эти странные ощущения, но я пришел к осознанию того, что ты, — он выдержал паузу, пристально смотря в напуганные зеленые глаза, — что ты — не другой. Ты просто не умирал. Мне потребовалось быть в одиночестве несколько лет, потребовалось найти тебя, вырастить, снова потерять, снова найти, снова влюбиться, снова влюбить. Ты знаешь, о чем я говорю — ты чувствуешь это, я уверен. Ты чувствуешь свою прошлую жизнь — в глубине души, в закромах подсознания ты помнишь себя тем Локи. Это необъяснимо, это не описать словами, но это понятно именно тебе и никому другому. Ты знаешь, что я прав — и я обращаюсь сейчас ни к тому Локи, ни к Локи, которого я вырастил. Я обращаюсь просто к тебе. И если ты хоть на долю секунды засомневался в моих словах, если ты чувствуешь, что я хоть в чем-то не прав — посмотри на меня с презрением, откинь мои руки, встань и уйди, возненавидь меня… Сделай то, что считаешь нужным, и я приму любой твой выбор, потому что я делал так всегда. Будто бы пелена спала с глаз Тора, когда он все это проговаривал — он смог вдохнуть полной грудью рядом с Локи, смог наконец увидеть в нем того, кем тот являлся. Может, стоило сказать все это раньше? Не может. Все должно было идти своим чередом — а значит, и спасение маленького Локи не было ошибкой. Все должно было так случиться. Тор почувствовал, как пальцами Локи гладит его пальцы — и смотрит уже спокойно, тепло; юноша мягко высвободил руку и положил ладонь к щеке любимого — и Громовержец понял, что… — Все хорошо. Мне просто нужно было услышать, что ты об этом всем думаешь. Локи перебирал пряди волос Тора, не отрывая от Громовержца взгляд — так они и сидели и смотрели друг на друга, глаза в глаза. Все стало таким понятным, таким ясным для каждого из них — и вдохнуть стало легче. Осталось лишь… — Расскажешь мне о своем брате? — Заметив, как напрягся Громовержец, Локи добавил: — Я хочу знать, каким я был в прошлой жизни. Я хочу знать, что из себя представлял, какие ошибки совершал, по какому пути я шел. Это для меня очень важно. Я читал что-то в архивах — сухие, поверхностные факты… Это не то. — Архивах? — Тор напрягся еще больше. — Долгая история. Так расскажешь? — Юный маг погладил возлюбленного по щеке. — То, каким ты его видел. Ты ведь знал его как никто другой. — Я расскажу тебе все, что ты захочешь. Это будет странно — я будто бы рассказываю тебе о тебе же, о том, что ты и сам должен знать… — Но моя жизнь сложилась иначе. К примеру, на Мидгард я не нападал, — Локи рассмеялся. — Да, — тихо произнес Тор, — это было очень давно. Теперь ты просто пошел по другому пути. Как и я. Мы вместе. Тор повернул голову и прижался губами к ладони Локи. — Мы — идеальная пара. Всегда были ею.***
— …а у входа стояли те самые копы, которые хотели нас застрелить в том борделе! — Дракс с громким стуком поставил бокал на стол и развел руками. — Нас отвели в участок, заставили признаться! — Вы признались? — поинтересовалась Сиф. — Признались. В том, что не понимаем, в чем должны признаться. — В чем вас хоть подозревали? — спросила одна из девушек из команды Анжелы, пытаясь перекричать гул голосов — дверь бара отворилась, и какая-то большая компания ввалилась в помещение. — Во взломе каких-то… каких-то документов. Секретов… Архивов. В преступлении против Мими… Мирири… Миринири… Пока Дракс пытался произнести название планеты, а добросердечная Гамора решила ему в этом помочь, Ракета поперхнулся и уткнулся в свой бокал, что-то пробормотав, но никто этого не заметил — все были навеселе и были увлечены рассказом Дракса; а вот Квилл решил встрять: — Из вас опять сделали козлов отпущения. — Сам ты козел, Квилл, — со всей суровостью в голосе и на лице произнес Дракс. Тор поддержал общий смех и погладил талию Локи — они уже давно сидели в обнимку, и юноша в какой-то момент положил голову любимому на плечо. — Ты спать хочешь? — прошептал ему на ухо Громовержец. — Глаза закрываются. Мужчина поставил свой бокал с плескавшимися на дне остатками пива на стол и во всеуслышание заявил: — Мы, пожалуй, покинем вас. — Напишите, как в комнаты вернетесь, — попросила их Небула. Здесь было свежо, умиротворенно — море было спокойно до самого горизонта, и диковинные птицы изредка пролетали над ним, не нарушая тишину; рассвет забрезжил, и раннее утро вступило в свои права. Набережная пустовала — город еще спал. Несмотря на уже сияющее над горизонтом солнце, Локи тоже хотелось спать, но в комнаты, которые они снимали в небольшом кирпичном домике, они с Тором не пошли — решили немного посидеть на лавочке у моря и полюбоваться красивыми видами, ведь к вечеру они должны будут покинуть эту планету. Кто знает, когда они сюда еще вернутся. Локи обнял руку возлюбленного и вновь положил голову на его плечо. Тор повернул голову и в который раз вдохнул сладкий запах его волос — иногда ему даже казалось, что юноша использует какие-то свои магические трюки или зелья, чтобы привлекать Громовержца еще больше; но он знал, что Локи понимает бесполезность этих действий — Тора всегда будет тянуть к своему любимому. Ведь с Локи было так тепло и хорошо. Это была любовь.