***
На следующий день после обеденного перерыва и дежурного приема зелий, я от безделья снова упал в дрему, из которой меня вывел громкий стук. Сказать, что я удивился, значит, не сказать ничего. Я рос сиротой в одном из тысячи лондонских приютов, после 11-летия моим настоящим домом стал Хогвартс. Где-то на пятом курсе я ещё искал родных, а потом бросил это бессмысленное занятие. Всю жизнь привыкший к одиночеству и тому, что заботиться надо о себе самому, я на самом деле похоронил надежду когда-нибудь обрести семью ещё в оборванном детстве приюта. Я был отщепенцем, совершенно не того сорта, какого хочется видеть респектабельной семье. В приюте постоянно влезал в драки, воровал и получал за троих долю наказаний, начиная от черной работы и заканчивая розгами. Ситуация сгладилась в Хогвартсе, магия и новый мир меня увлекли полностью, и я оставил прежние развлечения. Так или иначе, навещать меня было просто некому. Семьи не было, отношений тоже, да и особенно близких, закадычных друзей у меня не появилось. - Привет, парень - прокаркал Грюм, цокая протезом по полу, и одобрительно хрюкнул при виде палочки в моих руках. Дверь за ним захлопнулась самостоятельно, а потом засветилась бледно-голубым светом. - Выглядишь лучше, чем когда я тебя впервые увидел. Теперь ты похож на свежего инфернала, которого закопать пока ещё не успели. - А вы как всегда мастерски делаете комплименты, сэр. - улыбнулся я. После всех этих лет сначала академии, а потом оперативной работы, я так и не избавился от официоза в отношении своего учителя. Он много раз повторял, что я могу называть его Аластором, я отвечал "нет, не могу". И наблюдал, как он усмехается перекошенным уголком рта, и как бешено вращается его искусственный глаз. Многих это пугало. А меня - наоборот успокаивало. - А ты и не баба, чтоб я с тобой любезничал, но цветов я тебе принёс. - на тумбочку лёг пухлый букет ирисов. - Перебьет вонь больничных зелий, меня она в свое время сводила с ума намного хуже любой боли. - Что правда, то правда - скривился я. Несмотря на круглосуточно открытое окно, больничный запах как будто впитался мне в кожу. Это неимоверно выводило из себя. - Ну, а цветы - на могилу моей карьеры, я полагаю? - С чутьем у тебя всегда было в порядке - посерьезнел учитель и передал мне тонкую коричневую папку с официальным гербом Министерством магии. Там я первым делом наткнулся на надпись: освобожден от должности по состоянию здоровья. Это стало крахом. Чтобы понять, что это означает, нужно вспомнить, что Министерство не ограничивается одним аврорским отделением. Там просто прорва различных отделов для решения разнообразных задач. Начиная от отдела по неправомерному использованию маггловских изобретений и заканчивая отделами аналитики или отделом по отслеживанию и ликвидации экономических преступлений. Так что, став хромым калекой, я стал не годен, как боевая единица. Но всё ещё годился на что-нибудь ещё. Например, сидеть в том же отделе стратегического планирования и курировать проведение боевых операций. Или стать аналитиком и давать группе быстрого реагирования ориентировку на преступников. Да мало что ещё! Но. Факт оставался фактом. Меня_списали_полностью. Добравшись до строчки о размере пенсионного государственного обеспечения за почетную службу, я зарычал и с отвращением отшвырнул от себя документ. - Я чувствовал себя также, парень - прокаркал Грюм, в его голосе не было жалости. Сухая констатация факта. Мне понадобилось несколько раз выдохнуть носом, чтобы частично восстановить контроль над эмоциями. Они - плохой советчик в принятии любого решения. - Я могу это оспорить? - Через суд. Но ты и сам понимаешь, что твое положение невыгодно. Скримджер мне так и сказал, что на тебя просто выльют ушат помоев, а потом будут долго полоскать это в газетах. - я приподнял брови. - Не прямым текстом. Но суть была такой. - Бляди. - припечатал я, Грюм неспешно отхлебнул из своей фляги, внимательно наблюдая за мной. Некоторое время в палате царила тишина. Аккуратно разгладив мятые листы и закрыв папку, он положил её на тумбочку рядом с цветами. - Что думаешь делать, парень? Пойдешь в суд? - Пить буду. - буркнул я, откидываясь на подушку и прекращая комкать несчастное одеяло. - Пей. - кивнул учитель. - Но не увлекайся. А не придумаешь, чем заняться, загляни ко мне в августе. Есть у меня мысль, куда тебя пристроить. Я кивнул, принимая информацию к сведению. Грюм был единственным человеком, кому я по-настоящему мог доверять, и такие слова многого стоили от него. Из всех членов боевой группы "Чёрный Ястреб" в живых и в Британии остался только я. Тогда и по сей день мы чётко знали, что командир своих не бросит. Какой бы дерьмовой ни была ситуация, Аластор Грюм вытаскивал последнего жаворонка из своей группы и, не думая, отшвыривал себе за спину, своим телом защищая от заклятий, если того требовала необходимость. Хотя, справедливости ради, совсем уж жаворонков среди нас не было. Не тот профиль. - И, парень, учти: Малфой недавно сделал большое благотворительное пожертвование в госпиталь. Будь аккуратнее, если рядом покажется незнакомая рожа. - уже у самой двери добавил учитель, снимая заклятье. - Постоянная бдительность. Я помню. - Плохо помнишь, раз ты оказался здесь. - обронил Грюм и, не прощаясь, зацокал по полу деревянным протезом. Дверь с грохотом закрылась за ним сама, стекло жалобно звякнуло, едва не разбившись. Я стёр с лица злые слезы. И в бешенстве швырнул в стену кувшин с водой. Последние слова учителя жгли огнём и причиняли боль серьезнее любых физических увечий. Во всём, что со мной произошло, я виноват сам.***
31 июля 1991 года был обычный день для бармена Тома. Летом у него всегда было больше прибыли, чем в любой другой период сезона. Особенно, когда дело подходило ближе к школьным покупкам. В иные дни его доход составлял бар и постояльцы гостиницы, так что, в целом - грех жаловаться. Ставя перед клиентом пятую по счету бутылку огневиски, Том дежурно улыбнулся и смахнул в передний карман две крупные золотые монеты. Третью одним ловким движением отодвинув обратно клиенту. Чард прижал монету двумя пальцами к полированной поверхности стойки бара и отсалютовал бутылкой, сделав три могучих глотка. На столе появилась тарелка с горячими сосисками и слегка подгоревшей картошкой. Содержимое начало стремительно с неё исчезать, а бармен вернулся к протиранию стаканов. Дэниэля он узнал, и виной всему были не только газеты, выставившие его жертвой посттравматического расстройства и калекой. Журналисты пронюхали даже о его происхождении и о приютском детстве, потом о трудном отрочестве, случае на пятом курсе, который едва не закончился исключением из Хогвартса и, наконец, боевым достижениям в первую магическую войну и головокружительной карьере, которая с таким треском закончилась. Нет, он узнал Чарда далеко не по этому. А по глазам. Было что-то такое в глазах ветеранов, что их невозможно было забыть, если ты увидел такой взгляд хотя бы раз в жизни. Это не холенные молодые стажеры, послевоенное поколение, которое сбегает с дежурств в Лютном, чтобы пропустить по бокалу пива. Это стержень, нечто такое, что невозможно спутать. Рядом с Чардом Том ощущал себя мальчишкой, хотя и был старше. Несколько типов в мутном свете разглаживали свежий номер "Пророка" и неуверенно косились на Чарда. Тот сидел ровно, методично очищая тарелку и периодически прихлебывая из бутылки. Когда она опустела, он молча достал ещё две монеты, дополнил к третьей, и придвинул аккуратный столбик к Тому. - Ещё раз. - Уверен? - это был не дежурный вопрос. Том с уважением относился к своим клиентам. Да и здесь не грязный Лютный, если парень свалится, он уложит его в любой свободной комнате и не возьмет за это ни кната. - Да. Бармен кивнул. Глаза у Чарда были абсолютно трезвыми, то, что он приложился уже далеко не к двум и не к трем бутылкам выдавал только мощный перегар. Сегодня закончились суды. И по мнению олухов, читающих газету, здесь Чард запивал своё поражение. А Том считал, что это скорее дань прошлому и павшим товарищам. Всё-таки, грязное это дело, ворошить совсем недавно закончившуюся войну. Уже завтра буквально весь Переулок будет судачить о пьянице-калеке, и Тому начнут задавать вопросы. Чард, сам того не зная, оказал ему огромную услугу тем, что решил отдать дань памяти прошлому именно здесь. В связи с этим Том решительно поставил перед почетным на сегодня клиентом полный английский завтрак и ещё одну, нераспечатанную бутылку. Чард приподнял брови, но потом благодарно кивнул. Пока Том раздумывал, ставить ли ему кофейник с капелькой антипохмельного зелья, звякнул колокольчик. Хагрид. Этого клиента бармен тоже хорошо знал, поэтому счел нужным отвлечь внимание от Чарда. - А, с возвращением, Хагрид. Тебе как обычно? - посетители действительно отвлеклись и обернулись на вошедшего. Исключением был Чард, поглощающий бобы и яичницу. - Не сейчас, Том. Дела Хогвартса. Помогаю юному Гарри совершить покупки к школе. - прогудел лесник, и мощно хлопнул по плечу худого паренька в одежде не по размеру. Том поначалу его даже не заметил. У мальчика подогнулись колени, когда он вышел на свет. В глаза бросались растрепанные темные волосы и растерянные зеленые глаза за круглыми очками, склеенными лентой скотча. А на лбу виднелся.... - Мерлин всемогущий.... - поразился бармен, мысленно сопоставив даты. - Это же Гарри Поттер. Признание этого факта как будто стало сигналом. Посетители, как один, повскакали со своих мест и бросились пожимать руку национальному герою. Мальчик, похоже, поначалу испугался, а потом растерялся окончательно. Смущенный и растерянный он натянуто улыбнулся в ответ на улыбку Тома, когда возбужденный гомон бара, как нож мягкое масло, прорезал холодный голос. - Опомнились, олухи несчастные. - несколько человек вздрогнули и обернулись на Чарда. У бармена в дурном предчувствии сжалось сердце. Слишком жестко был сжат контур губ и прищурены глаза. Слишком обманчиво расслабленной была поза мага, опирающегося на трость с круглым, бронзовым наконечником. - Десять лет никому не было дела, а сейчас туда же: с возвращением, Гарри! Хагрид уже собирался что-то сказать, но Чард неожиданно быстро пересек помещение. Люди рефлекторно хлынули от него в стороны, некоторые достали палочки. Герой магического мира смотрел на это действие идеально круглыми, чуть ли не по форме оправы очков, глазами. Дэниэль остановился перед ним и молча протянул руку. Мальчик осторожно её пожал, не разжимая ладони, Дэниэль неожиданно притянул его к себе и крепко обнял. Сбивчивый шепот услышал только бармен и, возможно, Хагрид. - Не верь им, парень. Никогда. Что бы тебе ни сказали, это полное дерьмо. Раньше, чем кто-либо успел возмутиться, Чард разжал объятья и твердой походкой покинул бар. На стойке осталась стоять пустая бутылка из-под виски и вычищенный до последней крошки поднос с английским завтраком. Пожалуй, этот день слишком многими вещами напоминал о минувшей войне. Том убрал посуду, принял заказы, и улучив момент, в подсобной комнате зажёг несколько свечей, как дань прошлому. Это не очень много. Но уже лучше, чем совсем ничего.