Ich zittere, aber durchaus nicht vor Kälte

Я ворочаюсь опять, не могу уснуть, Свет луны за окнами освещает путь, В голове моей — мыслей кутерьма, А в душе навек поселилась тьма. Прикрывая веки, вижу новый мир, Горизонт на карте — жизни ориентир, Мы по жизни смело и ладонь в ладонь Зашагаем, на двоих разделяя боль. Все у нас отныне будет на двоих, Нам чужих не надо — много и своих: Васильки-ромашки, слезы, звонкий смех, Память, мысли, тайны, добродетель, грех. И душа, конечно, тоже пополам: Одному — потемки, для другого — храм, Оказавшись в храме, встань у алтаря, Белых две фигурки — это ты и я. Любишь-ненавидишь только на словах, Все, что наболело, держится на швах. Залатали шрамы, заросли́ рубцы. Мы — за свое счастье храбрые борцы. Слева раздается звонистый удар, Опускаю веки, и бросает в жар, Справа теперь слышу, снова громко бьет. Сердце раздвоилось? Нет, это твое. Нас, увы, не слышат, но произнесем: Мы преодолеем абсолютно все, Несмотря на муки, наплевав на страх, Расстаемся утром, встретимся впотьмах. Чтобы жить счастливым, нужно знать секрет, После чтоб не жалко было умереть. Спрятанный за честью самый грязный стыд, За дверьми — смеемся, дома — плачь навзрыд. Падаю губами на твои уста, Ты, глаза зажмурив, досчитай до ста. В клумбе заалели пышные тюльпаны, Если самый первый — значит, нежеланный. Я ворочаюсь опять, не могу уснуть, Сон приснился страшный, одним словом — жуть, В голове теперь — мыслей кутерьма. Остается пожелать не сойти с ума.