***
Что не так с этим чёртовым миром? Лежишь в постели с невероятным парнем: красивым, чутким, заботливым; слушаешь как бьётся его большое доброе сердце; он гладит тебя по голове, пропуская твои волосы, как песок, сквозь пальцы. Он ни разу даже не попытался залезть тебе в трусы, хотя у него на это была целая ночь. Завтра, точнее уже сегодня, он уедет, и, возможно, вы больше никогда не увидитесь. Он из тех парней, ради которых можно наплевать на свободу. С таким ты сможешь завести семью, родить до одурения красивых детей. Да с таким, чёрт возьми, можно просто быть счастливой. Но ты же не о нём сейчас думаешь. Слушаешь как бьётся его сердце, а думаешь о том, что сказала его чокнутая сестрица. Четыре слова — «ты ему явно нравишься». Что за бред? Ты не можешь ему нравится. Ты его бесишь. «Его из себя сложно вывести, поверь мне. Обычно ему просто начхать на всех». Нет, ты не можешь ему нравиться. Не можешь… Или можешь? Ты всё делаешь не так. Окстись. Не о нём ты сейчас должна думать. К чертям Аарона Хилла. — Зейн? Парень вздрогнул. — Я думал, ты давно спишь. — Ты думал, что я сплю, и всё равно гладил меня по голове? Ты просто чудо, Зейн… Поцелуй меня. Красиво улыбается. Отлично целуется. Ты закрываешь глаза, а перед тобой другой. Снова эти чёрные волосы, хмурые брови, дурацкая борода, карие, почти чёрные, глаза, которые при виде тебя вспыхивают и сияют каким-то диким блеском. Снова, как наяву, чувствуешь на губах вкус виски с нотками отчаяния. Ты сможешь о нём забыть. Нужно просто получше стараться. Ты целуешь Зейна. Целуешь со всеми чувствами, на которые только способна. Лишь бы забыть. Открываешь от губ, по скуле спускаешься к шее. Замечаешь, как вся его кожа в ответ на твои поцелуи покрывается мурашками. Слышишь, как ускоряется его сердцебиение, как тяжелеет дыхание. — Адель, не стоит этого делать. — В чем дело? — Если ты продолжишь меня целовать, я не смогу просто взять и уехать… Ты бы всё равно не смогла забыть. Но ты продолжаешь врать самой себе.***
Что не так с этим чёртовым миром? Тебе тридцать два года, но у тебя ничего нет. У тебя нет семьи. Нет будущего. Нет счастья. Нет любви. Это вообще можно назвать жизнью? Нет. У тебя, выходит, и жизни то нет. Ты окружаешь себя людьми, внушаешь им, что они должны быть семьёй. Они, может, и становятся семьёй, но ты не чувствуешь себя её частью. Они тебя уважают, кто-то боится. Но ты для них не семья. Потому что семью любят. Ты пытаешься стать частью этой семьи, но сколько бы ты не бился, не старался стать с ними ближе, у тебя ничего не выходит, ты для них просто босс. Ты по прежнему одинок, несмотря на эту «семью», которая окружает тебя постоянно. Ты пытаешься чего-то добиться, что-то построить. Ради чего? Ради их будущего. Каждый из них заслуживает шанс на лучшую жизнь. Каждый. Даже ты сам. Но ты наотрез отказываешься от этого шанса. Не ценишь свою жизнь, не пытаешься её изменить. Просто плывёшь по течению, боясь наткнуться на водоворот или обрыв. Боишься перемен. Чёрт возьми, ты просто боишься жить. Лежишь на кожаном диване в своём дорогом кабинете, уставившись в потолок. А ведь у тебя есть свой дом. Но это место так и не стало для тебя настоящим домом. Просто стены, пол и крыша. Когда ты там, ты не чувствуешь себя так, как человек чувствует себя дома: не чувствуешь тепла, уюта, спокойствия. Тебе не хочется туда вернуться после тяжелого дня. Тебя там никто не ждёт. Вот и сейчас. Тебе паршиво, но ты один. Ты просто не можешь по-другому. Ты не из тех, кто может открыть душу кому-то. Есть люди, способные выслушать. Тот же Вишня. Этот парень глубже, чем пытается казаться. Ты знаешь, что он тоже одинок, но ты не станешь открывать ему душу. Ты должен всем внушать спокойствие и уверенность. Должен быть наставником, учителем, да кем угодно, но не выбившимся из сил отчаявшимся слабаком. Вишня видит в тебе те качества, которым старается подражать. Ты должен соответствовать. Джо? Ты выгоняешь её из кабинета, посылаешь к чёрту, возможно, из-за того, что она тот человек, который не побоится сказать тебе правду в лицо. Выскажет всё, что думает, назовёт кретином, накричит, прочитает, как раскрытую книгу и оставит пометку на каждой странице. Ей ты тем более не откроешься. Нет. Пошлёшь на все четыре стороны, лишь бы не признавать, что она права. Прежде всего не признаваться в этом самому себе. Потому что, как только ты признаешься себе, что чувствуешь, всё полетит к чертям собачьим. Как только ты пойдёшь на поводу у своих чувств, поддашься соблазнам, поверишь в то, что и у тебя есть шанс на это пресловутое счастье, как только почувствуешь его вкус, ты можешь всё потерять. Ты должен забыть о ней. Об этой ненормальной, взрывной, безбашенной девчонке, которую хочется придушить и зацеловать до смерти одновременно, которую хочется обнять, окружить заботой и трахнуть так жёстко, чтобы она наконец заткнула свой прелестный ротик, из которого так и льются всякие гадости. Ты должен забыть о её длинных ногах, её рыжих волосах, её карих глазах, в которых пляшет адское пламя. Тебе нельзя в них смотреть. Ты не выдержишь. Их огонь запросто подожжёт твоё чёрное сердце, если от него ещё что-то осталось. И у тебя почти получается о ней не думать, а потом она тебя целует и стена, которую ты выстраивал столько лет, отделяя себя от эмоций, рушится, точно карточным домик. Ты должен её забыть. Забыть вкус её пухлых губ. Но ты теперь даже не можешь пить чёртов виски, который раньше помогал забыться. Почему? Да потому что её губы были со вкусом этого самого виски, что ты пьёшь лет десять. Со вкусом виски и нотками отчаяния. Ты должен её забыть. Ты не сможешь. Но будешь продолжать врать самому себе.***
Адель просыпается в постели очередного дракона, которому через 10 минут она скажет «давай останемся друзьями» и сбежит. С того дня, как она поцеловала Аарона прошла неделя. И это уже третий парень. Ей необходимо забыть о Хилле, и она пытается забыть таким способом. Получается не очень. Точнее, вообще не получается. Они все более или менее красивы, более или менее нормальные в постели. Но это вообще не помогает. Они для неё просто никакие. Нет, она не ждёт какую-то секс-машину, она не стала фригидной. С одним из них даже удаётся кончить, но эмоций ноль. Нет желания повторить, сменить позу. Ни-че-го. Она понимает, что это не может продолжаться бесконечно. Да ей уже просто надоело симулировать, чтобы этот тихий ужас закончится поскорее и она просто могла уснуть. Всю неделю она не ночевала ни у Аарона, ни в казино. Всю неделю она старалась избегать его, но ему, похоже, было всё равно. Она не понимала зачем, но она специально одевала юбки покороче, целовала этих парней при нём или там, где есть камеры, которые он просматривает. Вчера, она специально чуть не занялась сексом с Ноа прямо на барной стойке. Зачем она это делала? Адель и сама не могла понять. Ей просто хотелось, чтобы ему было на неё не всё равно. Да, она должна о нём забыть, но он не может просто быть равнодушным к ней. Не к ней. Пусть лучше возненавидит, накричит, да хотя бы просто недовольно посмотрит. Только не игнорирует. Всю неделю Аарон старается не замечать её. Не злиться из-за того, что она опять нацепила юбку, которая еле прикрывает зад, на который он тоже старается не смотреть. Старается не замечать, что она ведёт себя, как шлюха, целуется каждый вечер с разными парнями, которым он хочет оторвать руки и засунуть в задницу, чтобы они не прикасались к Адель. Старался не замечать, что не ночует ни дома, ни в казино, что возвращается утром во вчерашней одежде. Всю неделю он ни разу не был у себя дома, чтобы случайно не встретиться с ней один на один. Всю неделю не пил виски, да и вообще ничего не пил. Такое последний раз с ним было ещё в школе. Всю неделю он пытался сосредоточиться на работе, но голова трещала по швам, из-за того что Адель, которая засела внутри черепной коробки, давила на неё. — Даже не поздравишь меня? Фу, какой ты грубый. — С чем? — У меня сегодня день рождения вообще-то. — Извини, Вишня. Забыл. — Ты какой-то в последнее время сам не свой. В чём дело? — Просто устал. — Тогда тебе точно понравится моя идея. Аарон недовольно покосился на Вишню, зная что это очередная «гениальная» идея, которая ему точно не понравится. — Мы должны устроить вечеринку. — И почему мне должна была понравится эта идея? — Как почему? Отдохнёшь, расслабишься, подцепишь какую-нибудь девчонку, и жизнь пойдёт, как по маслу. Вот увидишь. — По-моему, ты сейчас своё «как по маслу» описываешь. — Ну ладно, раскусил. Но я же и о тебе подумал. Неужели ты не устал от этих чопорных дам и лысых старых кошельков? Давай, прикроем казино на один вечер. Тихий вечер в кругу семьи. Ну почти тихий. — Чёрт с тобой, это твой подарок. — А как же стриптизёрша и воздушные шарики? Аарон приподнял бровь. — Проваливай, пока я не передумал, Вишня. — Понял, принял. — Стой. Иди сюда. Аарон похлопал Вишню по плечу. — С днём рождения, парень. Я рад, что встретил тебя, хоть ты и та ещё заноза в заднице. Вишня расплылся в улыбке. — Спасибо, босс.***
Вечеринка была в разгаре. Тихим вечером в кругу семьи это точно назвать нельзя было. Помимо драконов здесь была тьма народа, громкая музыка, куча алкоголя, несмотря на то, что бар был закрыт. Адель вышла в коридор, чтобы немного отдохнуть от шума и побыть одной. — Куда бежишь, принцесса? Решила спрятаться? — От тебя не спрячешься, да? Через секунду Адель была придавлена к стене без возможности выбраться.Для человека, который еле ворочал языком, Вишня был удивительно сильным и твёрдо стоял на ногах. — Что ты делаешь? — Нельзя так делать, принцесса. От сильного запаха алкоголя и сигарет Адель передёрнуло. — Ты о чём? — Я же вижу, что ты специально крутишь свой попкой у меня перед носом. Зачем ты меня дразнишь? — Ты нормальный? — Я пьяный, но не дурак. Ходишь вся такая красивая, в короткой юбке, зажимаешься с этими придурками. Хочешь, чтобы я приревновал? — Вишня, отвали. — Ну так я ревную, принцесса. Или ты думала просто со мной поиграть? Нет. Вишня склонился ещё ближе к Адель, утыкаясь носом в её шею, одной рукой он лез ей под юбку, второй сжимая талию. — Убери руки, пока я тебе не врезала. Вишня ухмыльнулся. И эта ухмылка Адель совсем не понравилась. Он только сильнее вдавил её в стену, она почувствовала, как в бедро ей упирается его стояк. — Ты будешь моей, принцесса. Ты меня тоже хочешь, не отрицай. — Я тебя не хочу, отпусти меня, придурок. Адель уже начало становиться не по себе. Таким она Вишню видела впервые. — Помнишь, ты мне должна была желание? Я хочу тебя. Ты моё желание. Вишня снова впился в шею Адель, рука его уже сжимала её ягодицу. — Отъебись от меня, идиот. Адель пыталась вырваться, но Вишня слишком сильно на неё навалился. — Отпусти! Голос Адель сорвался на крик. Тут же дверь в конце коридора быстро распахнулась. Перед глазами, в которых уже стояла пелена слёз, мелькнуло что-то чёрное. Адель взвизгнула, потому что Вишня резко от неё оторвался и был впечатан в стену напротив, из разбитой губы текла кровь. Разъярённый Аарон держал его за шею одной рукой так, что Вишня едва касался ногами земли. — Ты последнюю извилину блять пропил? Или оглох?! Адель видела, как Вишня бледнеет, и пытается ловить воздух ртом. — Ты его сейчас задушишь! Отпусти его. Адель вышла из ступора, её голос дрожал от слёз. — Аарон, отпусти его! Аарон разжал руку, взял Вишню за воротник куртки, приближаясь максимально близко к его лицу. — Иди проспись, идиот. Увижу тебя в казино ближайшие два дня, придушу собственными руками. Понял? Аарон ещё раз сильно впечатал Вишню в стену, а потом отпустил, резко хватая Адель за запястье и ведя за собой. Они зашли в кабинет. Аарон впервые видел эту рыжую бестию, как он её окрестил, со слезами на глазах, разбитую. Он тряхнул её за плечи. — Ты в порядке? Он тебе ничего не сделал? Адель ничего не ответила, она просто уткнулась лбом ему в грудь и разрыдалась ещё сильнее, крепко сжимая руки вокруг талии своего спасителя. Сердце Аарона забилось так быстро, точно участвовало в скачках и собиралась взять гран-при. Впервые он испытал к ней чувство жалости. Почувствовал, что должен, просто обязан защитить её. Он сразу узнал её, когда она закричала. В голове не было никаких мыслей. Только импульс — убить того, кто сделал ей больно. И он придушил бы Вишню, если бы не её испуганный голос. Потому что никто не смеет трогать его девочку. Именно в этот момент, когда он разжал свою руку, потому что она попросила, он признался самому себе в своих чувствах. Аарон обнял Адель за плечи, прижимая её к себе. Его аромат успокаивал, его объятия поднимали в душе небывалые чувства. Она чувствовала себя маленькой девочкой, которой по сути и являлась, и ей впервые не хотелось стать взрослой и сильной. Хотелось быть маленькой принцессой, чтобы он, как дракон, защищал её. — Спасибо. — Успокоилась? — Угу. Как он мог так поступить со мной? В душе Аарона снова поднималась злость. Не только на Вишню, но и на Адель. Он осмотрел её с ног до головы, задерживая взгляд на особо открытых местах. — Серьёзно? Посмотри на себя. Ты выглядишь и ведёшь себе так, что удивительно, что он не совал тебе деньги! Резкий обжигающий удар по щеке, от которого в глазах заискрило. — Пошёл ты, Хилл! Я тебя ненавижу!