Прятки

      Виктория сидела за рабочим столом, просматривая вчерашние фотографии, оставленные Анонимом. Слез больше не было, лишь темная пропасть стала еще шире. Она хотела знать больше. Хотела узнать, за что её родители так сильно ненавидели свою старшую дочь. Они такие счастливые на её выписке, словно ждали её рождения больше чего-либо в жизни. Кузнецова кусала ногти, всматриваясь в такие родные и знакомые лица. Она хотела бы запомнить их именно такими, а не то, что она увидела в последний день. В день, когда её, маленькую и беззащитную девочку, привезли на опознание тел родителей. Но она не узнавала их. Это был кто-то другой, словно сожжённый заживо, и лишь кольца на их руках и серебристые сережки говорили о том, что эти самые люди были её родителями.       Брюнетка прекрасно помнила тот злополучный день. Родители вновь окунулись с головой в работу после смерти младшей дочери. Они ничего не говорили Вике, но та и сама догадывалась, что они винят её в смерти Алисы. Ведь тогда она осталась за старшую, должна была присматривать. Не уследила, не смогла помочь, когда это требовалось. Она помнила, как её забрали со школы, направляясь в морг. На все вопросы брюнетки, куда они едут, ей отвечали молчанием и сожалеющими переглядываниями.       Девушка выключила компьютер и поднялась со своего места, как неожиданно входная дверь распахнулась. Кузнецова повернулась и столкнулась с взглядом своего друга, одетого в темно-синюю школьную форму. Брюнетка мысленно чертыхнулась, засовывая флешку в карман юбки. Школьница молилась, чтобы это было лишь стечением обстоятельств, и парень зашел, чтобы позвать её на ужин. Но видимо, её мечтам не суждено было сбыться.       — Я хотел бы поговорить с тобой, — начал Павленко, прикрывая за собой дверь.       Вика кивнула, вдыхая накаленный воздух. Не надо быть гением, чтобы понять, о чем именно пойдет разговор. Она не могла рассказать правду, она же не совсем идиотка.       — Ром, послушай, это не то, о чем ты подумал, — начала брюнетка, подходя ближе. — Этот пистолет я не использовала, честно. Привезла сюда на каникулах, потому что мне страшно, — продолжала врать девушка, сжимая руки в кулаки. — В этой школе смерть наступает на пятки, я не хочу умирать, — прошептала Кузнецова, опуская голову.       Она приняла нежные объятия друга, когда тот начал гладить её по волосам. Необходимо было продолжать спектакль, поэтому Вика уткнулась в его плечо, показательно шмыгая носом. Делала это, думая, что играет, притворяется, убеждала себя в этом. Не знала, что где-то в глубине ей хотелось этого. Хотелось выпустить все слезы, что накопились внутри. Хотелось закричать во все горло, разрушить все стены, что окружали её на протяжении многих лет. Не понимала этого, не хотела открывать глаза на правду.       — Все будет хорошо, — прошептал парень на ухо, обжигая кожу лица.       Вика подняла голову, заглядывая в глаза своего одноклассника. Они оказались так близко к её лицу, что она могла разглядеть каждую веснушку, каждый изъян, отражение себя в его зрачках. Павленко медленно провел ладонью по щеке брюнетки, убирая мешающие пряди волос. Она была такой горячей, словно обжигающей. Наклонившись, рыжеволосый прикоснулся к губам, от которых пахло вишневой помадой. Помедлив, девушка все же ответила на поцелуй, прикрывая глаза.       Внутри произошло…ничего. Она совсем ничего не чувствовала по отношению к Павленко. Не понимала, зачем отвечает на поцелуй, дает какую-либо надежду. Чуть приоткрыв глаза, Кузнецова увидела лицо Уварова, отчего она резко сделала шаг назад, прикрывая рот ладошкой. Покачав головой, Вика обратила внимание на взволнованное лицо Ромы.       — Извини, — прошептала брюнетка, вылетая из своей комнаты.       Ей хватило доли минуты, чтобы добраться до душевой. Холодная вода полоснула лицо, заставляя мысли хоть немного собраться в кучу. Грудь часто вздымалась, а красные щеки пылали жаром. Она не понимала, что происходит. Подняв голову, девушка посмотрела на свое отражение в зеркале. Выключив воду, Кузнецова бегло покинула помещение. В это же время       Вадим сидел за столом, листая отчет, оставленный его подчиненными еще утром. Мужчина отказался идти на ужин, ссылаясь на кучу работы. Естественно, Полякову, который застал его в коридоре, он сказал, что у него просто болит голова. Было бы немного подозрительно, что у учителя физкультуры неожиданно скопилось много работы. На самом деле Вадиму хотелось лишь побыть одному, собраться с мыслями. Именно сейчас на его столе стояла открытая бутылка коньяка, которую он начал пару минут назад. Распитие алкоголя в одиночестве, явный признак алкоголизма. Плевать.       Уваров перевел взгляд на дверь, когда услышал тихий стук. На пороге его комнаты появилась блондинка, одетая в белые обтягивающие брюки и голубую блузку с глубоким вырезом. Волосы были собраны в хвост, открывая вид на лебединую шею, где виднелась небольшая родинка.       — Ты немного ошиблась, — усмехнулся мужчина, делая глоток коньяка. — Твоя дверь напротив, — он вновь вернулся к работе, не обращая внимания на Мальцеву.       — Я хотела с тобой поговорить, — неуверенно произнесла Полина, подходя ближе к рабочему столу. — Я тут подумала и решила, что…наверное, ты прав, — сбивчивым голосом добавила она, опуская голову.       Вадим удивленно поднял брови, складывая руки на груди. Ему уже не терпелось посмотреть, что же будет дальше. Интересовало, как она не боится находиться с ним в замкнутом помещении один на один.       — Ты был прав, когда говорил, что без Ingrid у нас нет будущего, — сглотнула девушка, нервно теребя синюю блузку. — Я не поверила, доверилась твоему брату, и это стало моей ошибкой, — сообщила она, вызывая на лице брюнета довольную улыбку. — В тот день ты мог убить меня, но велел убираться из страны, отпустил. Я лишь…хотела сказать тебе спасибо, — тихим голосом произнесла учительница танцев, медленно опуская крышку ноутбука.       Блондинка взяла Вадима за руку, поднимая того с его привычного места. Мужчина лишь улыбался, представляя, чем сейчас может все закончиться. Неужели он получит то, о чем мечтал, наверное, с класса девятого. Он получит её, такую желанную и родную. Он заставит её забыть об Антоне, докажет, что он намного лучше своего правильного брата. Полина приблизилась к нему, оставляя невесомый поцелуй на его губах. Этого было достаточно, дабы Уваров стянул с неё блузку, оставляя её в одном бюстгальтере. От неё пахло цитрусами. Этот запах сводил с ума, сносил крышу.       Опустив девушку на кровать, мужчина принялся покрывать её тело поцелуями. Она тихо стонала, цепляясь ногтями за его плечи. Томно дышала на ухо, чуть прикусывая мочку. Стягивала с него футболку, выгибаясь на встречу. А Вадим получал то, что хотел. Смотрел в серые глаза и видел там свое отражение. Нет. Он видел там отражение своего брата. Слащавого брата, который посмел поставить его на второе место.       — Уходи, — неожиданно произнес Уваров, поднимаясь с кровати. Полина удивленно смотрела на мужчину, пытаясь восстановить дыхание. Мужчина поднял с пола блузку, кидая её в руки блондинки. — Я хочу побыть один, уходи, — Мальцева, зная взрывной характер Вадима, поспешила убраться из комнаты.       Брюнет вошел в душевую, ополаскивая лицо холодной водой. В паху неприятно пульсировало. Это было желание. Дикое желание обладать этой неприступной особой. Но рядом с ней он не чувствовал себя собой. Он превращался в своего брата-близнеца, которого так люто ненавидел. Полина, которая всегда была для него идеалом, сейчас находилась так рядом. Он мог получить то, чего так долго желал. Но он не идиот. Прекрасно понимал, что такая девушка, как Мальцева, никогда не сможет полюбить кого-то сильнее, чем Антона. Проводя мокрыми руками по волосам, Уваров громко выдохнул и ударил кулаком по каменной плитке. В её глазах он видел не себя. Там он видел свою копию. По настоящему самим Вадим мог быть только в глазах… Кузнецовой.       Подняв голову, мужчина посмотрел на свое отражение. Рука неприятно пульсировала. Резко выключив воду, нацист надел на себя футболку и направился к выходу. Распахнув входную дверь в надежде покинуть комнату, он чуть было не был сбит с ног. Посмотрев вперед, он столкнулся с карими глазами, что неотрывно смотрели на него. Вика выглядела обескураженной. В этой синей форме и короткой юбке она не была похожа на железную стерву, которую волнует лишь своя жизнь и судьба. Она была маленьким ребенком, которому не оказали должного внимания. Они смотрели друг на друга, не понимая, каким образом ноги свели их вместе. Зачем они шли друг к другу.       — Это же просто…       — Однозначно.       Вадим резко дернул брюнетку на себя, захлопывая дверь и впиваясь в её губы поцелуем. Внутри…взорвался вулкан. Там не было пустоты, там разлилась обжигающая лава, заставляя легкие отплясывать чечетку. Девушка запустила руку в волосы преподавателя, обхватывая его бедра ногами. Вот этот запах, который сводил Уварова с ума. Это был не цитрус, она пахла шоколадом. В карих глазах плескался азарт и огонь. Из губ вырывался громкий стон, вперемешку с его именем. В этот раз они попробовали что-то новое. Они не выпускали пар, они соединились. Слились воедино. Они оба получали то, чего требовали.       Это был танец, животный, страстный. Со следами на шее и царапинами на спине. Они становились самими собой, не притворялись. Видели в отражении глаз только друг друга.       — Останешься? — неожиданно спросил Вадим, наблюдая, как девушка поднялась с кровати, собирая разбросанные вещи. Она взяла в руки свою блузку, окидывая её оценивающим взглядом. Прекрасно, теперь еще придется пришивать все пуговицы. Повернувшись после вопроса мужчины, Вика внимательно посмотрела в глаза Уварова.       — Но это ведь просто…       — Конечно, просто, — произнес преподаватель, хватая девушку за руку и укладывая её обратно на кровать, нависая сверху.