***
Поляков бросил на стол ручку, когда Ольшанская сообщила о первом зараженном. В учительской находились практически весь персонал и компания наших сыщиков. Тем пришлось рассказать все, что они знали о компании Ingrid. Закончив рассказ, они перевели взгляд на Кузнецову, ожидая от неё каких-либо слов. — Да, признаюсь, все это время я работала на Колчина, — произнесла она, вставая со своего места. — Какая же ты мразь, — Авдеев сжал кулаки, ненавистно смотря на свою бывшую подругу. — Из-за тебя погиб Тема, убили Юлю, заражали всех этих невиновных людей. — Я занималась только разработкой вакцины и антидота, — резко перебила его девушка. — У меня не было выбора. Колчин являлся мои опекуном после смерти родителей. Когда мне было почти тринадцать лет, родители оставили нас с сестрой дома одних. Тогда и ворвался тот убийца, застреливший Алису, — Виктория сглотнула ком. — Через три месяца мои родители погибли в аварии, я осталась сиротой, попала в детский дом. Но Владлен Петрович удочерил меня, пообещал, что я непременно встречусь с тем подонком и смогу отомстить. Дальше я не жила, а существовала, одержимая лишь мыслями о мести. Меня внедрили в школу, чтобы было удобнее работать в лаборатории. А потом Вы, — она перевела взгляд на своих одноклассников, — влезли в эту историю, и мне пришлось притворяться. Да, это я докладывала обо всем, обо всех зацепках, что мы находили, — брюнетка стерла с лица несуществующий пот. — Даш, не надо на меня так смотреть. Отмотай время назад, я бы поступила точно также, ничего бы не поменялось. На глазах выступили слезы от понимания, сколько всего произошло за её недолгую жизнь. Такого и врагу не пожелаешь. — Потом мне стали приходить таинственные записки, из которых я смогла узнать правду. Как оказалось, это был Вадим Юрьевич, — все перевели взгляд на мужчину. — Он рассказал мне все, что знал. Оказалось, что все это время убийца моих родителей находился рядом. Это Колчин приказал их убить, дабы я попала в его коллекцию. Когда моя мать была беременная моей сестрой, она заразилась, и отец обратился за помощью к своему начальнику. Но Колчин поставил им условия, что поможет только, если они отдадут ему меня. Понимаете, вся эта ситуация произошла только из-за того, что он хотел получить меня, — воскликнула девушка, не замечая удивленные лица присутствующих. — Вадим Юрьевич предложил нарыть информации и закрыть эту компанию раз и навсегда. Семь лет я жила под боком у того, кто все это время врал мне, глядя в лицо. И теперь он получил по своим заслугам, — произнесла школьница. — Можете ненавидеть меня и презирать, но я шла к этому практически всю жизнь. Теперь я знаю, что мои родители живы. Возможно, они там, под завали, или где-то еще, но я обязательно найду их, — закончила Кузнецова, тяжело выдыхая. Присутствующие продолжали молчать, переглядываясь между собой. Морозов хрустел пальцами, начиная переживать из-за того, что обвинил её. Фактически, она и была виновна, только до этого никто не знал её историю. Виноградова смахнула с лица слезу, переводя взгляд на Старкову. Даша тяжело вздыхала, не понимая, как не могла заметить столько переживаний своей лучшей подруги. Не могла поверить, что Вика могла хранить столько секретов, переживала всю боль в одиночестве, пряталась от всех за защитной маской. — Подожди, ты сказала, что семь лет жила с Колчиным, но, когда убили твою семью, тебе было тринадцать? Как это возможно? — спросил Лобанов, пытаясь мысленно сложить два плюс два. — Мне двадцать один, — спокойно отозвалась брюнетка, заставляя окружающих еще сильнее округлить глаза. Казалось, что Крылова даже схватилась за сердце. Налив себе воды, она сделала несколько жадных глотков. — Вик, я знаю тебя долгое время, скажи мне правду. Скольких человек ты убила за эти семь лет, не считая Колчина? — спросила Поляков, чуть приобнимая девушку за плечи. — Колчина убила не я, а Вадим Юрьевич, — отозвалась девушка, переводя дыхание. — За время работы я убила лишь дважды. Первый раз это было, когда на меня напали в темном переулке, какой-то пьяный мужчина. Я рефлекторно вытащила пистолет и выстрелила, — рассказала она. — Да, это была самооборона, но все-таки. А второй раз, я убила совсем недавно, чуть больше месяца назад, — Вика заметила, как напряглись присутствующие, ожидая, чье имя она назовет. Кузнецова подняла глаза, смотря на своих друзей. — Помните, тот день, когда мне стало плохо? Тамара Алексеевна сказала, что это истощение, но уговорила съездить в город и провериться. Это было не совсем правдой. Дело в том, что я попросила её молчать, не хотела, чтобы кто-то узнал. Она помогла мне попасть на прием, и… В общем, я сделала аборт. Второй человек, которого я убила, мог быть моим будущим ребенком. Прошу Вас, Виктор Николаевич, не узнавайте у меня, кто являлся отцом, я не хочу об этом думать, — молила она, сдерживая слезы. Никто не заметил, как Павленко перевел взгляд на Уварова, медленно поднимающегося с подоконника. Мужчина потрясенно смотрел на брюнетку, надеясь, что та сейчас громко рассмеётся и скажет, что это лишь неудачная шутка. Но та продолжала молчать, опустив голову. В голову пришло понимание, что именно после того случая, она старалась держаться отстраненно. После того «упадка сил» она больше не приходила к нему, не срывалась, не испускала пар. Все это прекратилось после этого. Закончив собрание, все отправились по своим делам. Кузнецова попросила Елену Сергеевну на личный разговор, из-за чего они отошли в сторону.***
Ребята сидели в комнате девочек, переваривая полученную информацию. Никто из них даже представить себе не мог, сколько всего пережила их подруга. Даже Рома, частично знавший правду, был в шоке от услышанного. Наверное, только сейчас он понял, насколько же сильно ей было тяжело. Каждый день она жила, одерживая жаждой мести. И приходилось притворяться, играть свои роли, находить выходы из сложных ситуаций. Они даже не представляли, сколько силы было затрачено на то, чтобы элементарно не сломаться. Найти мужество вновь заглянуть в глаза тому, из-за кого ты потеряла практически все. Потеряла шанс на счастливое детство, на будущее. Дарья прижимала руки ко рту, смотря на соседнюю кровать. Она не понимала, как не могла заметить всего, что происходило. Не могла разобраться, как Вика, маленькая и беззащитная девочка, смогла все это вытерпеть. Дверь резко распахнулась, заставляя друзей подпрыгнуть на своих местах. Вика подняла голову, окидывая взглядом каждого. Молча подойдя к шкафу, она достала чемодан и начала собирать вещи. — Вика, что происходит? — спросила Лиза, высвобождаясь из объятий Максима. Её состояние начало потихоньку приходить в норму. — Я поговорила с Еленой Сергеевной, она мне выделила другую комнату. Не хочу, чтобы, зная правду, Вы жили рядом с предателем, — произнесла девушка, даже не поворачиваясь к своим друзьям. — Мы не считаем тебя предателем, просто… — Не надо, Ром. После всего, что произошло, Вы не сможете мне доверять, и я не могу просить Вас об этом. Каждую ночь будете думать об этой ситуации, бояться, что я смогу достать пистолет и убить кого-то из Вас. Все-таки Колчин же мне это приказал, там внизу, — продолжала брюнетка, бросая в чемодан свои учебники. — Вика, — перебила её Старкова, поднимаясь со своего места. — Прости нас. Нам тяжело во все это поверить, ты знаешь. Но будь каждый бы на твоем месте, мы поступили бы точно так же. Ты делала это ради своей семьи, я тоже была готова предавать Вас ради своей матери. Различие только в том, что мою семью не убивали на моих глазах. Да, многое произошло и много мы сегодня узнали, но я прошу тебя, не надо уезжать. Нам только все это нужно обдумать, вместе, мы никогда не перестанем быть друзьями, — умоляла Дарья, не сдерживая слез. Она крепко прижалась к подруге, будто ища поддержку. Виктория зажмурила глаза, давая волю чувствам. Она чувствовала себя полнейшим ничтожеством. — Даш, нам всем нужно время, — отстранилась школьница. — Но каждый раз, Максим с Андреем будут ждать от меня подвоха. И они правы, я бы тоже не доверяла после всего, что произошло. Я не хочу, чтобы между нами постоянно летало какое-то напряжение. Нужно время. А пока я поживу одна, — добавила Кузнецова, застегивая чемодан и покидая комнату. Дарья повернулась к своим друзьям, ища поддержки, которой, казалось, совсем не было…