Прятки

      Виктория сидела на детской площадке, чуть покачиваясь на качелях, и серьезным взглядом всматривалась в небо. Жизнь, которая, казалось, теперь должна была наладиться, практически не изменилась. Она наивно полагала, что чего-то стоит в этом мире, а на деле оказалась лишь пешкой в шахматной игре. Практически всю свою сознательную жизнь девушка пряталась, скрывала свою сущность, эмоции, но стоило лишь приоткрыть дверь, как все пошло наперекосяк. И, честно, она даже не понимала, кого винить в этой ситуации. Кузнецова была уверена, что, если бы ей не рассказали правду, она бы до сих пор продолжала работать на Ingrid, строила свой идеальный мир.       Вот только правильно ли в этом обвинять Уварова?! Да, именно он являлся причиной её страданий. Мужчина, которого она люто ненавидела, обожала ставить его на свое место, неожиданно стал кем-то большим. Под своим сердцем она могла бы носить их ребенка. Только это было в прошлом. Именно Вадим стал тем человеком, кто заставил её чувствовать, показал, какого это любить кого-то, кроме себя. И засыпая в его объятиях, она даже не могла предположить, что потом все это исчезнет.       Она ненавидела. Ненавидела себя за свою слабость и бессилие. От злости сжимала руки в кулаки, оставляя раны от ногтей на нежной коже ладоней. Ей было наплевать. Все вокруг словно замерло. Она не знала, куда двигаться дальше. Её душили обещания, которые она так и не смогла выполнить.       — Привет, — девушка вздрогнула, услышав детский голос.       Повернувшись, она увидела мальчика, одетого в серый спортивный костюм. Отпустив руку светловолосой женщины, он счастливо улыбнулся и кинулся на шею Кузнецовой.       — Привет, — прошептала брюнетка, крепче прижимая к себе Воронцова. — Как ты? — спросила она, заглядывая в его глаза.       — Знаешь, я думал, что будет хуже. Но меня хорошо приняли, я даже подружился с двумя мальчиками и девочкой. Смотри, что она мне подарила, — произнес тот, протягивая руку.       На тоненьком запястье Вика увидела самодельный браслет в красно-черных тонах. В некоторых местах пряжа выскочила и портила узор, но было видно, что его подруга сильно старалась. Возможно, в будущем она станет дизайнером одежды, модельером или ювелиром.       — Здорово, — так же тихо проговорила девушка. — Мить, ты не переживая, я обязательно тебя отсюда заберу, прости меня, — добавила она, сдерживая слезы, скопившиеся в уголках глаз.        — Объясни мне, зачем тебе этот ребенок? — спросил мужчина, в упор смотрящий на девушку.       Уже несколько часов Вика пыталась объяснить своему возлюбленному, что не может бросить этого мальчика. Казалось, что Вадим все понял и смог простить её, но разговоры об усыновлении вновь вырыли между ними непреодолимую пропасть.       — Как ты не понимаешь, я нужна ему, я обещала, — произнесла брюнетка, смотря в окно.       — Ты никому и ничего не должна, запомни это, Вика. Вспомни, сколько всего тебе пришлось пережить, оставь ты этого мальчишку, — Уваров подошел к брюнетке, опуская руки на её плечи и чуть сжимая их.       После его реплики Кузнецова резко повернулась, поднимая на мужчину серьезный и несколько обиженный взгляд.       — Я помню, Вадим, и никогда не забуду, через что я прошла, — начала Вика. — И только поэтому, я не хочу, чтобы Митю постигла та же участь. Я жила в детском доме около месяца, и это было самое ужасное время.       — Вика, я все понимаю, и тебя я очень сильно люблю. Но, честно, я не знаю, как смириться с тем, что с нами будет жить чужой ребенок. Я не могу, прости, — покачал головой мужчина. — Давай уедем? Только мы, вдвоем, — предложил тот, поднимая голову.       Кузнецова внимательно смотрела в глаза возлюбленного, взвешивая все за и против. В какой-то момент на её лице появилась мягкая улыбка, и Уваров был готов услышать положительный ответ. Сделав шаг вперед, девушка привстала на носочки и едва коснулась губ Вадима.       — Тогда тебе придется смириться жить без меня, — прошептала она. — Прощай, Вадим.       Взяв в руки свою сумку, девушка покинула помещение, а Уваров так и остался стоять неподвижно, смотря в одну точку.       Прошел целый месяц после всего произошедшего в закрытой школе-пансионе «Логос». И целый месяц Вика находилась в какой-то прострации, пыталась сделать хоть что-то и понимала, насколько она бессильна. Она была вымотана. Её словно вскрыли заживо, перебрали каждый орган, выкрутили, выжали и повесили сушиться на бельевую веревку. Вечерами, сидя в кресле, она понимала, насколько слаба. Понимала, что Колчин был прав насчет её. Она не уникальный экспонат, она полнейшее ничтожество. Она не научилась ничему полезному за те семь лет работы в лаборатории Ingrid. Она жила лишь мыслями о мести, представляя, как пустит пулю в лоб человеку, отнявшему все, что она имела. И сейчас она не знала, куда ей двигаться. Она слишком многое потеряла.       За месяц она уже побывала на трех судах. Сидела на кресле и смотрела в глаза Сафроновой, находившейся за решеткой. Она оставалась спокойной и невозмутимой, словно сейчас кто-то откроет замок, и женщина окажется на свободе. Практически всем дали пожизненное заключение. Им же с Уваровым сулило несколько лет в камере, но ввиду сложившихся обстоятельств, срок был сокращен, и считался условным. Радовали ли это Кузнецову?! Нисколько. Лучше сидеть в тюрьме, чем видеть собственными глазами, как Митю забирают органы опеки и отвозят в детский дом. И она не могла его забрать, ей не позволено, она судима. Таким родителям не доверяют детей, никто не позволит.       И Вика поражалась мужеству и спокойствию мальчика. Он был намного храбрее. Её же сломали и выбросили. Вся её жизнь состояла из многочисленных пряток. Она скрывала свое истинное обличие, врала друзьям, знакомым, учителям, врала тем, кого любила, притворялась. Надевала маску и превосходно исполняла отведенную ей роль. Но Судьба та еще сука. В этих прятках Она вышла победителем. Нашла Кузнецову и воткнула кинжал в самое сердце.       — Вик, не волнуйся, я все понимаю, — кивает Митя, поглаживаю девушку по спине.

***

      Прошло четыре месяца. Ситуация только ухудшилась. Каждый вечер Вика сидела в своей комнате, невидящим взглядом смотря в окно. Она переехала к родителям, которые всерьез беспокоились о состоянии единственной дочери. Они вернулись в их старую квартиру. И девушке казалось, будто она снова вернулась в прошлое, на семь лет назад. Ей хотелось услышать детский смех в соседней комнате. Там ничего не изменилось. Розовые обои, белая дубовая кровать, небольшой письменный столик. Она ждала, что из шкафа сейчас выскочит Алиса и закричит, что она выиграла в прятках. Порой Вика сама открывала дверцы, но там не было ничего. Пусто. Она садилась у кровати и беззвучно плакала. Каждый день. Без остановки.       Но однажды, она подошла к двери, но та не поддалась. Она оказалась заперта. Кузнецова стучала, но никто не открывал. Родители сообщили, что ей там больше нечего делать.       — Откройте дверь, — пустым голосом произносит она, прижимаясь к ней щекой.       — Вик, прошу, не надо. Ты нас пугаешь. Алисы давно нет, не нужно тебе туда ходить, — умоляла женщина, складывая руки в умоляющем жесте.       А потом её записали к психологу. Каждый день по полтора часа нудной речи. Екатерина Андреевна, психолог, делала все возможное, чтобы вернуть её к жизни. И, кажется, у неё это начало получаться. Где-то на подсознательном уровне Вика понимала, что дальше так продолжаться не может. Она превратилась в свою собственную тень, худшую версию. Понимала, что проиграла. Но ей необходимо было встать на ноги. И помочь ей, кроме родителей, больше было некому.       — Я ваше сплошное разочарование, — однажды произнесла она, лежа на коленях своей матери, пока та перебирала её мягкие волосы.       — Ты самое лучшее, что случалось с нами в жизни, — фраза женщины заставляет девушку привстать и посмотреть в её глаза. — Прости, что вся эта ситуация произошло из-за нас, ты не заслуживала такой жизни. Ты достойна лучшего, — она ласково улыбается дочери, не сдерживая слез.       — Уже ничего не исправить, мам, — она вновь опускается на колени, шмыгая носом. — Я не знаю, как мне дальше жить. Я даже не могу найти нормальную работу, как только узнают о судимости, сразу мило улыбаются и обещают перезвонить.       — Милая, нам с папой же нужен помощник. Может, ты будешь помогать нам?       Недавно они решили открыть небольшое кафе недалеко от дома. Женщина прекрасно готовила и мечтала открыть что-то подобное, а муж лишь с радостью поддержал её идею. Так как выбора особо не было, Вика принимает предложение, кивая головой. В конце концов, ей же нужно как-то себя обеспечивать.

***

      Семь месяцев. Вика потирает глаза от усталости, облокачиваясь локтем об кассу. Сегодня новогодняя ночь, поэтому она отпустила родителей пораньше, пообещав, что сама закроет кафе, а затем вернется домой. Бизнес родителей процветал, народу было прилично. Вика совмещала в себе обязанности официанта и администратора. Каждые выходные она посещала детский дом, чтобы проведать Митю. Ей было даже страшно однажды узнать, что его кто-то усыновит. С одной стороны счастье, он обретет семью, а с другой — она больше его никогда не увидит.       — Спасибо, приходите к нам еще, — улыбается брюнетка, закрывая дверь за последним покупателем.       Она быстро приводит зал в надлежащий вид, кидая взгляд на настенные часы. Десять часов вечера. Родители предлагали ей, чтобы в этот день закрыться пораньше, но Вика отказалась. Ей не особо было куда спешить. Конечно, она получила приглашение от Даши, но деликатно отказалась, ссылаясь на то, что хочет провести этот праздник с родителями. Практически не соврала. Со школьными друзьями хоть и редко, но им удавалось видеться. Пару раз к ним в кафе даже заглянул Виктор Николаевич Поляков. Его глаза так и светились счастьем от того, что спустя столько времени ему удалось отыскать свою семью.       Закрыв дверь кафе, она кутается в свою куртку, отправляясь домой. Зима в этом году была довольно снежной, создавая таинственную, волшебную атмосферу приближающегося праздника. Вика ловко взбегает по лестнице, отыскивая в кармане нужные ключи. Ей навстречу сразу выбегает женщина, одетая в темно-зеленое строгое платье, на её шее красовалась мишура. Следом показался отец. Девушка опускает голову, понимая, что в коридоре много незнакомой ей обуви.       — У нас гости? — хмурится она, снимая верхнюю одежду. — Я думала, что мы договорились, провести это праздник втроем.       — К нам пришли несколько старых друзей, надеюсь, ты не будешь против?! — Татьяна улыбается, поглаживая дочь по плечу. — Переодевайся и присоединяйся к нам в гостиной. У нас, кстати, с папой для тебя есть подарок.       — Мам, пап, ну зачем? Я же говорила, что мне ничего не нужно.       Вика все же направляется в свою комнату. Не встречать же ей праздник в ярко-красной футболке, которая являлась униформой кафе и черных джинсах. Она перебирает шкаф, думая, на чем же остановить свой выбор. Настроения для платья не было, поэтому Кузнецова переодевается в бирюзовую блузку с открытыми плечами и белые брюки. Просто, но со вкусом. Она чуть подкрашивает глаза, осматривая себя в зеркало. Осталось только решить, что делать с прической. Она расчесывает волосы, а затем собирает их в высокий, конский хвост. Минимум украшений, и она готова. Слышится тихий, осторожный стук в дверь.       — Можешь входить, пап. Я уже переоделась, — отзывается Виктория, складывая рабочую одежду в комод.       Отец всегда имел привычку стучаться, прежде чем входить в комнату дочери. Но какого же было удивление, когда вместо папы на своем пороге девушка видит такое до боли знакомое и родное лицо Вадима Уварова. Видит мужчину, исчезнувшего из её жизни несколько месяцев назад. Тот, кого она предала и бросила, будучи еще в школе. Тот, чьего ребенка она какое-то время носила под сердцем. Тот, который не смог смириться с её глупым рвением к совершенно чужому ребенку.       — Вадим? — осторожно спрашивает брюнетка, боясь, что сейчас тот исчезнет, растворится, как дым от сигарет, которые с недавних пор лежали в её сумке. Хорошо, что родители не видели.       Уваров сделал несколько шагов вперед. Он смотрел в её карие глаза, боясь спугнуть её. Боясь вновь совершить ту ошибку, что допустил несколькими месяцами ранее. Корил ли он себя? Ужасно. Хотел ли вернуться? Да, каждый день. Мог ли? Нет, не был готов. Хотел рвать на себе волосы за свой поступок.       — Ничего не говори, пойдем со мной, — он осторожно прикасается к её руке, потягивая на себя и выводя из комнаты.       Они оказываются в коридоре. Вика смотрит на него, ничего не понимая. Не зная, зачем он здесь. Он ведь уже давно все решил, поставил жирную точку в их отношениях. И вот спустя столько времени она видит его, и ей ничего не хочется, кроме как кинуться ему на шею. Он был так сильно ей нужен все это время. И в какой момент она стала зависеть от него?! Она ведь сама ушла в тот день.       Уваров роется в кармане, а затем достает оттуда ключ, вкладывая в его ладонь девушки. Вика хмурится. Этот ключ кажется ей смутно знакомым. Она переводит взгляд на родителей, стоящих у входа в гостиную. На глазах матери блестят слезы, отец крепко сжимает её плечи. Кузнецова разворачивается, обращая взгляд на белую, дубовую дверь. Комната её погибшей сестры. Если она не ошибается, то ключ должен подходить именно к ней. Вика аккуратно вставляет его в замочную скважину, а затем поворачивает вправо, слыша щелчок. Сердце пропускает несколько ударов. Она прикасается к ручке, а затем открывает дверь.       Щелкает выключатель, и она не может поверить своим глазам. Это совсем не та комната, какой она помнила. Темно-синие обои, несколько постеров самолетов около кровати, темный стол, компьютер, огромный шкаф с зеркалом, коричневый, ворсистый ковер.       — Я… я не понимаю, — шепчет брюнетка, разворачиваясь обратно к входу.       — Я самый настоящий идиот, потерявший самое дорогое в своей жизни. И я не знаю, сколько потребуется времени, чтобы вымолить свое прощение. Меня не было рядом, когда я так сильно был тебе нужен. Я всегда думал только о себе в первую очередь, не хотел мириться с тем, что кого-то в этой жизни ты можешь любить больше, чем меня. Помнишь, ты просила, чтобы я вернул тебя? — по щеке девушки медленно скользят слезы. — Теперь я прошу тебя о том же. Я не могу быть собой, когда рядом нет тебя. Я потратил слишком много времени, чтобы понять это. Я чертов эгоист и собственник, думающий только о своей жизни. Но эта жизнь полное ничтожество без тебя, Кузнецова. Я хочу знать, что где-то обо мне постоянно думает одна темноволосая садистка. Вик, я готов ждать столько, сколько потребуется. А эта комната… он может жить здесь, пока я не сделаю ремонт в моей квартире. Или надеюсь, что в нашей…       — Он? — переспрашивает Виктория, часто моргая глазами. — Ми… Митя?       — Мне не дали оформить над ним опекунство. Во-первых, у меня судимость, так же как и у тебя. А, во-вторых, для усыновления должна быть полноценная семья, муж и жена, а еще стабильная работа. Я пока не могу себе этого позволить, — извиняется Вадим, подходя ближе к девушке, протягивая её какой-то листок.       Вика аккуратно принимает бумагу из его рук дрожащими пальцами, опуская взгляд вниз. Слезы лишь увеличивают свой темп, падая на свидетельство. Она поднимает заплаканные глаза на родителей.       — Кузнецов? Дмитрий Кузнецов? — переспрашивает брюнетка, прижимая руки к своему рту, чтобы не разрыдаться еще сильнее.       — Мне сказали, что ты будешь рада брату, — она опускается на колени, когда мальчик, появившийся из-за спины родителей, кидается к ней на шею.       — Я рада, очень рада, — улыбается Виктория, крепко прижимая к себе Митю.       Татьяна вытирает слезы, прижимаясь к мужу. Ей предстояло молчать столько времени, дабы не проболтаться дочери. Несколько месяцев они занимались ремонтом в комнате погибшей дочери под чутким руководством Вадима Уварова, занимались бумагами для опекунства. Нельзя жить прошлым. Они упустили шанс, чтобы правильно воспитать своих дочерей, но Судьба любит давать вторые шансы.       — Скоро Новый год, давайте за стол, — Вика смеется, когда слышит знакомые голоса своих друзей.       — Кому что, а Ромычу лишь бы за стол, такой момент испортил, — он получает подзатыльник от Морозова, направляясь в гостиную.       Они плавно перетекают к столу, Вика ненадолго задерживается в комнате. Брат. У неё теперь есть младший брат. Выключив свет, девушка прикрывает дверь, оказываясь в коридоре. Затем она занимает свое место за столом, рядом усаживается мальчик, одетый в костюм.       — Нужно успеть загадать желание, — кричит Старкова, отбирая зажигалку у своего парня.       Они слушают новогоднее обращение президента, звон курантов, отчаянные попытки не спалить скатерть, смех. Вика поднимает взгляд вперед, наблюдая за Уваровым, на руках которого уже сидит Митя. Мальчика что-то рассказывает тому на ухо, отчего Вадим начинает смеяться. Непонятное тепло разливается в душе. Этот праздник точно надолго останется в её памяти.

***

***

      — Что ты загадал?       Кутаясь в куртку, брюнетка выходит на балкон, останавливаясь рядом с Уваровым, в руках которого находилась сигарета с ментолом.       — Я тебе скажу, как только желание исполнится, а то вдруг… — улыбается ей мужчина, выбрасывая окурок вниз.       — А я загадала…       — Ты точно хочешь это сказать? Обычно желания не рассказывают, после этого они не сбываются, — произносит Вадим, поворачиваясь к ней лицом.       — Загадала, чтобы ты меня поцеловал в новом году, — признает Кузнецова, поднимая на него свои карие глаза.       Он тяжело дышит. Подходит ближе и стискивает её в своих объятиях. Настолько бережно и аккуратно, словно она была фарфоровой куклой. Боялся сейчас проснуться и понять, что все это оказалось лишь сном. Она зарывается ладонью в её волосы на затылке, целую в голову. От неё по-прежнему пахнет шоколадом. Запах, сводящий с ума. Такой приторный, такой сладкий, такой нужный и необходимый. Он заправляет пряди волос за её уши и наклоняется ближе.       — Вик, а вы долго? Тетя Таня зовет нас всех к столу, — Кузнецова улыбается, а затем заливается смехом, когда слышит голос Мити, заглянувшего на балкон.       — Мы сейчас придем, — кивает ему она, а затем снова переводит взгляд на Вадима. — Ты прав, не нужно было говорить желание.       — Я люблю тебя, — мужчина наклоняется ближе, прикасаясь к таким родным губам.       Это их год. Это их история. И впереди еще будет столько моментов, которые им предстоит прожить. Столько трудностей. Но они есть друг у друга. Они справятся. Нет больше смысла играть в глупые прятки.