Моя вина

      Дождь всё также лил и, кажется, не хотел останавливаться. Небо будто плакало этим днем  не прекращая, выражая всю боль и тоску. Звуки буйства природы разносились на несколько километров, а молнии вспышками мигали вдалеке. Ветер завывал, а ветви деревьев от его порывов тарабанили в окно. В комнате царил полумрак, а тишину нарушало тиканье часов. Макс сидел в кресле, подперев голову рукой и смотрел в противоположную стену. Она близко сейчас как никогда, а страх кутает его сознание, заставляя сидеть на этом самом месте и ждать. А чего ждать? Когда пройдёт пыл? Он уже давно сошёл на нет. Когда он обдумает и всё решит? Он уже обдумал и точно знает, как действовать. Начнёт действовать, когда она очередной раз сбежит? Наверное, нет. Макс шумно спускается по лестнице и осмотрев всех там присутствующих, встаёт на середину гостиной. Вся гамма эмоций прошла и на её месте теперь опустошение, некое равнодушие и даже усталость от всего этого. Семья уже оклемалась от шока и уже ждёт его слов. — Я извиняюсь за сегодняшний случай, но и вы должны меня понять. Эмиль, Ральф, я хочу развестись. Сэм, не держи на меня зла, увы не вышло. Одри, — он повернул голову в сторону сестры и посмотрел на неё, — мне пока нечего тебе сказать, — без злости и совсем тихо сказал он, чтобы не нарушить хрупкое спокойствие, — изгонять я никого не буду. — Ты поедешь в грозу? — спросил Ральф. — Да, — ответил Макс уже обуваясь и надевая куртку. — Аккуратней, обещали шторм, — сказал старший брат и потёр его плечо, выражая поддержку, — удачи. Фолл взглянул на Хелен и она кивнула, давая понять, что он делает всё верно в этом плане. Макс сел в автомобиль и повернул ключ зажигания. Как просила жена брата, он всё обдумал и решил. Да, он точно знал, что нужно ехать к ней сегодня же. Одинокая машина неторопливо мчалась по сырому асфальту в сторону города, освещая  путь желтоватым светом. Макс нервно сжимал руль и уже думал, что скажет ей впервые за пять лет, что будет чувствовать, когда увидет сына, что станет с их отношениями, готова ли Мия начать всё заново, как отнесется ко всему тому, что случилось в его жизни. Пустая трасса и леса сменились на городской вид. Нервы были на пределе. Сначала он решил заехать к Трише, так как к ней было ехать ближе всего. Да, он знал, что Триша может и не сказать всё, покрывая Мию, но пытка не пытка, попробовать стоит. Он постучал в дверь. Подруга Мии вышла на порог. — Привет, Макс, что-то случилось, раз ты приехал? — спросила Триша. — Мия у тебя? — устало на неё посмотрев, сказал оборотень. Она помотала головой, сложив при этом руки перед собой. — Она у мамы. Ты даже не представляешь, как Мия тебя ждёт, хотя и не сознается в этом. Только поторопись, она многое видела в торговом центре и могла понять не так, — спокойно ответила Триша и закрыла дверь. Макс направлялся в указанное Тришей место. Он проезжал уже улицу, как вспомнил, что где-то здесь находится заведение, недавно открытое её мамой. Почему бы не заехать? С Рэйчел у него всегда были прекрасные отношения. С первых минут знакомства мама Мии одобрила её выбор и уже ждала скорую свадьбу дочери. Но пропала на год, а потом объявилась и взяла с матери слово, что та не расскажет всё Максу. Так она и поступила, живя пять лет и понимая, что делает ошибку. И вот сейчас, когда Фолл приехал и упал к ней в колени, она не смогла соврать. — Езжай, езжай к ней, пока она опять не наворотила дел. Зная нашу Мию, ты только двери не выбивай, — сказала женщина, поднимая Макса с колен. — Я вам потом новые вставлю, — быстро проговорил оборотень, уже выбегая из кафе. — Я запомнила, — крикнула мама Мии вдогонку ему и улыбнулась, уже готовя себя к лучшему исходу этих событий. Вот он уже подъезжает к многоэтажки, тело начинает бить мелкая дрожь и мышцы сводятся почти в судорогах. Он выходит из машины и направляется в подъезд, ровным шагом направляется к нужной квартире и стоит, не решаясь нажать на звонок. Сердце бешено отдалбливает ритм, а нервы так сильно натянуты, как струны, по которым проведёшь и они порвутся. Детский смех… Детский смех слышен через дверь квартиры. Майк. Маленький волчонок. На его лице появляется улыбка. Он вскидывает голову и делает резкий и глубокий вдох. Наверное после услышанного смеха сына он решает нажать на звонок. Тишина наступила после звука, и время будто остановилось, а сердце рухнуло в пятки. Макс стоит всего несколько секунд после этого действия, а ему кажется, что уже целую вечность. Мию почему-то в этот момент передернуло, сын замолчал, перестав смеяться  и решил уйти в дальнюю комнату, раз кто-то пришёл, и дождаться там маму. Она открыла дверь, даже не посмотрев в глазок. И вот на лестничной площадке стоит он, стоит она, спустя пять лет. У неё округляются глаза и она пялится на него секунд пятнадцать. У Мии уже порыв кинутся ему на шею, страстно поцеловать, прижаться всем телом, попасть в кольцо его рук и говорить, как сильно она скучала, как его не хватало в её жизни, никуда не отпускать. Но она по прежнему стоит и смотрит на него, в голову приходит лишь случай из того злополучного торгового центра. «Зачем сейчас это делать? У него уже другая жизнь, семья. Жена и дочь.» Макс видит её на пороге и не может вымолвить слова. Вот она, его Мия, такая же как и в последний раз, на расстояние вытянутой руки, а он как болван просто стоит, ничего не сделав для того, чтобы вернуть любимую в свою жизнь. Всё то, что он хотел ей сказать, пропало и онемело на кончике языка. В этот момент она неожиданно и резко закрывает перед ним дверь, отгораживая и откидывая от себя, тихонько оседает на пол и рыдает взахлёб, прикрыв лицо руками. В голове Макса затормозило понимание, что произошло и он даже не успел схватить эту дверь, чтобы та не закрылась. Он касается поверхности и еле как сдерживает гнев, чтобы не вырвать её с петель. — Мия, открой дверь, давай поговорим, — проговаривает Макс и дёргает ручку. — Макс, уходи. Пожалуйста, уходи, — тихо говорит она, быстро стирая слезы, чтобы сын не прибежал и не увидел это всё. В горле стоит ком и эти слова ей даются с трудом, отдавая болью. — Я не уйду никуда, я ждал этого пять лет, как ты не понимаешь. Мия, пять лет с того злосчастного дня, — сказал оборотень, сдерживая себя, чтобы не вынести  дверь, которая разделяла их. Он тоже осел на пол, а затылок коснулся холодного металла, — Маленькая моя, я никуда не уйду, пока не услышу твоего ответа. Маленькая… Как она таяла от этого слова. Мия уткнулась лицом в коленки, пытаясь закрыться от этого всего. Внутри скребли  кошки, а она металась от одного решения к другому. Вот сейчас, она могла открыть эту дверь, впустить его в свою жизнь, но как только вспоминала Саманту и счастливую маленькую девочку, как это решение испарялось. Неожиданно сказала: — Я хочу оставить всё как есть. Уходи. — Хорошо, тогда я ломаю дверь, — проговорил Макс, встал с пола и уже ударил её кулаком. Раз стук. Два стук. Три стук. Казалось, ещё раз и он точно её выбьет. Мия открыла дверь. — Прекрати долбить в дверь и пугать моего ребёнка, — быстро протараторила она, шмыгая носом. Мия вышла на лестничную площадку, прикрыв проем в квартиру. — Я хочу адекватно с тобой поговорить и увидеть Майка. — Нет, — сказала она, как отрезала. — Неужели тебе нечего сказать? Это мой сын, я имею право хотя бы его увидеть. — Он не твой сын! — воскликнула она, понимая что делает только хуже, — Майк не твой сын и точка, — добавила она, а на глаза уже набегала солёная влага. — Запах, его ты никогда не скроешь от меня. Её щеки покраснели от стыда, лжи и такой банальной  глупость. — Мамочка, ты где? — крикнул волчонок и уже топал крохотными ножками. — Мия, я хочу увидеть сына, дай мне хотя бы две минуты. Она посмотрела на него, будто обдумывая стоит этот делать или нет, потом перевела взгляд за свою спину и робко кивнула. Мия  впустила его вовнутрь. Майк выглядывал из комнаты с плюшевым зайцем в руках и, увидев маму, подбежал к ней, радостно прокатившись по паркету. Маленький мальчик встал немного позади её, чуть прячась от нового лица в квартире и немного держась рукой за подол короткого платья матери. Макс присел на корточки и протянул ребёнку руку,  чуть уловимо коснувшись маленькой ладошкой, которая была лихорадочно горяча, и заглянул в голубые глаза. Оборотень рассматривал его лицо, узнавая свои черты  и Мии. Майк не отдернул свою ручку, что волк посчитал хорошим знаком. Мальчик осмелел, не  почувствовав от пришедшего гостя ничего плохого. — Привет, Майк, — смотря на него, сказал оборотень. — Привет, — улыбнулся волчонок. Произошла заминка, они просто смотрели друг на друга. Потом сын поднял указательный пальчик вверх, что-то осознавая для себя и сказал: — А я тебя уже где-то видел, — проговорил мальчик, уже отойдя навстречу к отцу от Мии, которая гладила его по белокурым волосам. — Правда? — спросил Фолл и улыбался от того, что сын пошёл на контакт и запомнил его лицо при мимолетной встречи. Он также сидел на корточках и уже держал его ручки в своих больших ладонях. — Да, мы с Тришей были, там где машины ставят. У тебя была такая большая машина, — протараторил Майк, показывая насколько огромный был автомобиль. Они вместе посмеялись. Ещё несколько минут Майк разговаривал с отцом, даже позволив взять себя на руки. Мия осознала, почему подруга, тогда заставила выйти через другой вход. Она залюбовалась на эту милую картину, как они говорили друг с другом и смеялись, но потом вспомнила кое-что и её как водой холодной облили. — Время вышло, — сказал Мия и резко забрала  Майка с его рук, прижимая к себе, отгораживая от Макса и озлобленно на него смотря. — Подожди… — растерянно перевёл взгляд  на сына. А тот в свою очередь не понял такой реакции мамы. — Нет, я сказала всё, — чуть ли не шипела девушка. — Мы так с тобой и не поговорили, успокойся. Она повернулась к столику и что-то быстро чиркнула на бумаге. Затем подала листок оборотню. Отговорка, чтобы быстрее выпроводить его, чтобы больше не мучаться, находясь рядом с ним. — Всё завтра. А теперь уходи. — Мы увидимся ещё? — спросил мальчик у Макса. — Обязательно, — ответил оборотень и потрепал сына по волосам на макушке. Мия выставила его за дверь и не посмотрела в лицо, опасаясь, что Макс увидит набегающие слёзы.                                 Он ехал обратно домой и ненавидел весь мир за такую несправедливость. Он ненавидел всех, кто им помешал, а в первую очередь себя, потому что это он не вдолбил ей тогда истину, он отпустил. Ему хотелось быть с Мией, ему хотелось быть с ребёнком, ему хотелось быть с ними и заново, по разбитым кусочкам выстроить свою семью. Но он не понимал, почему она отгораживает себя и сына от него. Если с ними всё более ясно и понятно. Да, недомолвки, долгая разлука, но чем виноват ребёнок, которого она так долго скрывала? Чем был виноват Майк, который так же, как и все дети нуждался в полной семье или в данной ситуации хотя бы в отце и матери по отдельности. Макс ударил по рулю с пронзительным криком, выпуская все эмоции. На середине пути появился порыв выйти из машины и постоять под дождём. Уже был поздний вечер, и дальше носа ничего не видно. Макс так и сделал, облокотившись на капот стоял под ливнем и дышал воздухом, жадно вбирая его в себя. Он подъехал к дому и просидел в машине ещё десять минут, чтобы набраться сил и зайти вовнутрь. В доме стояла тишина, а все притихли, как мыши. — Ты видел её? — спросил Ральф, сидевший в кресле. Макс лишь кивнул головой и скидывал мокрую куртку. — Если хочешь, можешь привести её сюда с ребёнком, никто не будет против. Он посмотрел на брата ухмыльнулся и, понимая абсурдность его слов, просто помотал головой, выражая «нет». Всю ночь он ворочался в кровати и думал, как наладить их поломанную жизнь. Если с сыном первая встреча оставляла после себя хорошие впечатления, то от встречи с Мией остался осадок недомолвок и обид.                                   Этим же вечером Мия собирала вещи, уже заказав билеты на завтрашнее утро. Хотя планировала улететь через два дня, но такой резкий поворот событий решил обратное. Она не хотела вновь встречаться с ним и ворошить прошлое, потому что боялась своих чувств, которые так и не погасли. Мия вновь не хотела ломать его своим внезапным появлением. Вместо неё он предпочёл Саманту, раз женился на ней спустя некоторое время после её побега, да и той девочки на вид было три годика. Значит, долго не горевал, а строил семью. И пытается с ней связать только ради сына, раз так, то и его он не увидит больше. Больная женская логика… Майк весь вечер допытывал, кто это был и почему у мамы глаза на мокром месте. Рэйчел, вернувшаяся с работы увела внука от дочери, отговаривала от поездки и дала время всё осмыслить. — Мама, ему нужен Майк, не я… не мы, а именно сын. У него уже давно своя семья, и я не вижу смысла лезть туда, — объясняла Мия. — Родная моя, успокойся и поговори с ним. Ещё не поздно. — Поздно. Уже поздно. Я всё сказала, — чуть вскрикнула и ушла, давая понять матери, что разговор она продолжать не хочет. Девушка, заперевшись в ванной комнате и включив воду, осела на пол и начала рыдать, приговаривая слово «прости». Это слово было адресовано Максу, за когда — то поспешное решение и Майку за то, что не разрешит общаться с родным отцом. Встав под холодные струи воды, она била себя по рукам и ногам, уменьшая душевную боль причинением себе физической. Миллионы капель падали на неё, если среди них окажутся соленные, то никто не узнает. В голове ворохом всплывали его слова, которые резали душу и оставались в этих ранах  на всю жизнь. " — Чтобы не случилось, я тебя не брошу…                                      — Моя кровь — твоя..... — Ты сейчас разыграешься, и я не смогу остановится..... — Здесь и сейчас ты чувствуешь жизнь! Её  биение, пульс. Здесь и сейчас смогла почувствовать меня оголенными нервами. Иначе это стало бы очередным поцелуем с очередным парнем для тебя, девушкой для меня. — Я не очередная? — Нет… — Ты стал мне дорог. — Ты мне тоже… — Ревнуешь? — Есть немного. — Зря. Мне никто не нужен кроме тебя, маленькая… — Родная, как хорошо, что ты есть… — Я выбрал тебя и без колебаний буду выбирать тебя… — Я даже не сомневался в этом. Чтобы ты не решила, я всегда буду на твоей стороне…» Она закрыла уши, сжимала голову и мотала ей, выбив его слова, при этом кричала и оседала на пол душевой кабинки. Всю ночь не спалось. Так что остаток времени до утра она коротала за работой, попивая крепкий кофе, от которого уже болела голова и стук сердца покалыванием отдавал в виски.