Моя вина

— А её можно вернуть обратно? — сказал Майк, чуть нахмурив лобик, когда впервые увидел новорождённую сестру. Мия перевела растерянный взгляд на Макса, который сидел на другой стороне их кровати, а потом посмотрела на сына, что ждал ответа от родителей на заданный вопрос. — Нет, Майк, её вернуть нельзя. Влипли мы с тобой серьёзно, — тихо усмехнулся Фолл. — Теперь она вместе с нами, часть нашей семьи, — поддерживающе погладил сына по плечу. После услышанных слов мальчик помрачнел ещё больше, даже отпрянул от этой маленькой кнопочки, в миленькое лицо которой вглядывался пару секунд назад. Молли закряхтела, приподняв ножки и задрыгав ручками, начала кукситься, будто поняла суть разговора отца и старшего брата. — Ну, чего ты моя сладость расстроилась… — Мия погладила её по животику, успокаивая, — Ух, они какие плохие мальчишки, обижают мою сладенькую девочку, — заговорила с ней так нежно, так по-детски и следом же за этим взяла дочку на руки, погладила ладонью по спинке. Посмотрев на всех последний раз и скривившись от того, как звонко плакал маленький комочек, Майк сполз с кровати, проговорил: — Я тогда пойду посмотрю мультики и спать, хорошо? Сразу же вышмыгнул из спальни родителей, кинув на младшую сестру испуганный взгляд, какой бывает перед чем-то неизвестным, чужим, и занялся своими делами, скоро позабыв о таком важном событие, как появление на свет нового члена семьи. — Он ей не рад, Макс, — забеспокоилась девушка, продолжая укачивать уже успокоившуюся малышку. — Всё будет нормально. Он привыкнет. Мия покачала головой, выражая, что не так всё просто как им кажется. Материнское сердце предчувствовало совершенно другое, трепетно клокотало, и в груди томило от беспокойства. Горьковатый осадок образовался внутри, потому что она совершенно иначе представляла первую встречу её старшего сына с младшенькой дочуркой. Сегодня был один из тех дней, который Мия будет вспоминать через пару лет со слезами на глазах от счастья, пересказывая его с особой точностью и накрывающими её теплыми в тот момент чувствами от воспоминаний. Маленький комочек счастья, в тёплом комбинезончике и в милой шапочке с помпончиком, сладко зевая, покидал родильное отделение больницы, наконец-то, отправлялся домой. Всё сложное они с мамой преодолели, впереди только долгожданное счастье, более близкое знакомство с любящим папой и старшим братиком. Мия шла чуть позади мужа и с трудом удерживала обилие цветов, подаренных близкими на день рождения дочери и выписку из роддома, желая отнести всё в машину самостоятельно и не пользоваться помощью Фолла. Она лучезарно улыбалась и не скрывала того, как её разрывало внутри от переизбытка чистых, искренних эмоций, и уже в голове размышляла о том, что совсем скоро увидит своего второго маленького ангелочка и обнимет его спустя несколько дней. Ровно шагая по главному коридору, Макс нёс новорождённую малышку в закрытой люльке-переноске, а в другой сумки с различными вещями и подарками, остановился уже на улице и придержал дверь, когда жена выходила из здания. — Ну, что, едем? — провернул ключ зажигания и обернулся через плечо. — Да, вроде, всё забрали, — ответила Мия, удобная усаживаясь на сидение, и проверила надёжность того, как пристёгнута в автомобильной люльке новорожденная волчица, сняла с неё шапку и немного расстегнула комбинезон, чтобы ей не было жарко. Оборотень выехал с парковки и вырулил на дорогу. — Майк сильно ждёт тебя, соскучился, — посмотрел на девушку через зеркало в автомобиле и улыбнулся, — Вчера весь день с ним комнату для вас готовили… Сказал, тебе должно понравиться. — Конечно, понравится. Поскорей бы… Заедем в Эверест? Хочу подарок ему купить. Макс кивнул, останавливаясь на светофоре, горевшим красным. Машины подъезжали с разных сторон, так же ожидая начало движения, и освещали всё впереди себя светом фар. Люди суетились на пешеходном переходе, спешили по известным только им делам, и яркие цвета их зонтов рябили перед глазами. Дождь заморосил сильнее, забил по лобовому стеклу так, что волку пришлось включить дворники. Загорелся зелёный свет. За окном замелькал город, что имел печальное вид из-за поздней осени. Он выглядел серым, тусклым, лишь неоновые лампы рекламных вывесок добавляли ему красок, а всё цветное разнообразие листьев бесследно исчезло, и одинокие голые деревья склонялись книзу от ветра. День приближался к вечеру, и уже сгущались сумерки, когда Мия вернулась в салон автомобиля. Отпускать женщин на шоппинг, значит не дождаться их потом вовсе, а если они выбирают игрушки для собственных детей, то подавно. За это время можно было бы уже свихнуться, но Макс держался молодцом и, наконец-то, дождался. Правда, она запихала в багажник не только подарок для ребёнка, но и парочку пакетов, о содержании которых, можно было бы не спрашивать, и так понятно. Это же женщины… Вот и Мия не прошла мимо некоторых бутиков с одеждой, оставив уже сравнительно не молодого отца один на один с новорождённой дочуркой. Пока Молли не отличалась буйным характером, а только сопела в люльке, причмокивала соской и пахла так по-особенному, чем пахнут только слишком маленькие дети. Грудным молоком матери, нежностью и любовью. Поэтому Фоллу, откинувшись затылком на подголовник, только и оставалось спокойно коротать время в ожидание супруги. Ко двору дома они подъехали ближе к ночи из-за пробок на дорогах и боялись не застать Майка, который остался дома с дедушкой Конрадом и мог уже спать, но к их приятному удивлению мальчик упорно ждал родителей, весь вечер поглядывая в окошко и сгорая от нетерпения. — Привет, моё со-олнышко, — Мия расставила руки для объятий с сыном прямо в пороге, даже не удосужившись разуться и снять пальто. Девушка, не переставая, целовала Майка в щёки, покрывала всё лицо поцелуями и не могла наглядеться на своего мальчика. Он же в ответ не отрывался от неё ни на секунду и лишь теснее обнимал за шею, прижимался. — Знакомиться с Молли будем? — проговорил Макс, в этот же момент нежно взглянул на дочь. Она вылитая Мия, не иначе. Волчонок энергично закивал головой и с живым интересом в голубых глазёнках посмотрел на отца. Мия опустила сына на пол и поспешно снимала пальто, а сам оборотень присел перед Майком на корточки, показывая ему сонную малышку. — Та самая девчушка, которая толкалась у мамы в животе. — Красивая какая… Она спит, да? — мальчик осторожно дотронулся до её ручки, выглядывающей из-под комбенизона. — Да. Поэтому нужно говорить тише, — Макс поднялся и любя погладил сына по голове со словами: — Давай покажем маме, какую красоту мы для неё приготовили? — Мам, пойдём! — волчонок схватил Мию за руку и потянул к лестнице, позабыв о том, как тихо себя стоит вести. — Т-с-с, — она подставила палец к губам, показывая ребёнку, что так кричать не нужно. Майк проворно добежал до спальни родителей и открыл дверь. Теперь спустя год, как они здесь живут вместе с мамой, он мог спокойно дотянуться до ручки, не вставая на носочки, что и заметила Мия. В голову невольно закрались мысли, каким он уже стал большим, и как вытянулся в рост, что миленькие щёчки спали, и пухленькие бочка теперь нельзя нащупать, тиская его в переизбытке любви. Она первая вошла вовнутрь и обомлела. Множество воздушных шаров в розовых и белых цветах, чередуясь с полностью прозрачными шариками, наполнитель которых был серебристый серпантин, витали в пространстве комнаты и занимали достаточно много места. Круглая детская кроватка из светлого оттенка дерева и с тюлевым балдахином, свисавшим до пола, стояла в правом углу возле окна. Макс и Майк всё же собрали её прошлой ночью, до этого постоянно откладывали дело на потом в течение недели, но, видимо, Молли своим появлением на свет решила их поторопить. Светлое пастельное бельё, одеяльце в цветочек и с таким же принтом мягкие бортики ждали маленькую принцессу. Мобиль с мелкими звездочками и одной луной, из-за бо́льшего размера контрастно выделявшейся среди них, медленно вращался, и тихая колыбель разливалась по комнате. Вещи для крохи были убраны в комод и аккуратно разложены, а не ютились поверх его в пакетах и упаковках как раньше. Всё времени у Мии не хватало их прибрать, а тут и Макс сам прекрасно справился. Фолл положил дочь на кровать и начал осторожно снимать с неё верхнюю одежду, стараясь, чтобы та не проснулась. Сначала освободил голову от смешной шапки, ручки, потом крохотные ножки, убрал одежду в сторону, оставив малышку в таком девчачьим и неимоверно милом слипе. Девочка завертела головой, зашевелила пальчиками, когда счастливый отец перекладывал её на пелёнку, и открыла глазки, выронив соску. — Держи, кнопочка, и не теряй больше, — вернул новорождённой вещицу. — … да, мы всё с папой делали вчера, я ему помогал, — донесся до слуха оборотня разговор сына и жены. Макс оторвался от улыбающейся дочери. — Здорово. Вы у меня такие молодцы. Майк завалился рядом с папой, подперев голову рукой, и стал рассматривать сестру. Она была чужой, неизвестной и в тоже время необычайно родной и близкой. И пахла так вкусно, чего мальчик не выразил бы словами. Хотелось её обнимать, трогать за мягкие щёки и чуть ли не съесть от того, что ну невозможно насытиться запахом новорождённой крошки. Маленькая как комочек, Молли пищала и опять выплёвывала соску, хлопала ресничками и круглыми глазёнками изучала брата. Ему непривычно видеть таких детишек и, наверное, это первый раз в его жизни. Она же такая крошка, беззащитная, и по сравнению с ней Майк был просто огромный. Папа и мама окружали её заботой, постоянно поглаживали и улыбались, смотрели с такой небывалой нежностью, которую до этого дарили только своему волчонку. Майк чётко заметил это, подняв глаза на родителей. Мия сияла рядом с ней, а Макс непозволительно для сурового и серьёзного волка таял. И улыбка спала с его лица. Тогда он и произнёс те слова: «А её можно вернуть обратно?»… И было это сказано с неожиданно возникшей ревностью, печалью и небывалой тоской, как казалось в тот момент Майку, по чему-то невозвратному…

***

Мия сидела в кресле напротив телевизора и кормила малышку, одной рукой безразлично щёлкала каналы в телевизоре, а другой легонько поглаживала Молли. Вымотавшаяся, растрепанная и уставшая она проснулась среди ночи от жалобного детского голосочка и только сейчас, ближе к рассвету, смогла успокоить маленькую бунтарку, которая не известно по какой причине заливалась плачем и напрочь отказывалась брать грудь, теперь же наоравшись, жадно сосала молоко и потихоньку начинала засыпать. Потирая сонные и слипавшиеся глаза пальцами, Макс еле слышно подошёл сзади и носом уткнулся Мие в шею. Её отсутствие в постели ощутилось слишком резко, когда он перевернулся на другую сторону и хотел сгрести жену в охапку, приобняв со спины, но её подушка оказалась пуста, и маленькая волчица не посапывала в кроватке. Вдыхая запах волос и ещё ничего не соображая спросонья, Фолл монотонно пробубнил: — Вы чего здесь?.. Который час, вообще? Мия повернула к нему голову и получила легкий, отрывистый поцелуй в губы. — Почти пять. Ложись, тебе ещё рано, — на этих словах девушка поправила край своей футболки на груди, чтобы он не мешался Молли и не закрывал ей носик. Оборотень ушёл на кухню, включив там свет, налил себе стакан воды и сел на диван. — Как она? — кивнул на дочь. — Ревела? — Да. Вон вся красная, охрипла немного… Знаешь, я сейчас себя так чувствую, как будто я не мать двоих детей. Совсем не понимаю, чего она хочет… что просит. Девушка слегка улыбнулась и перевела наполненный любовью взгляд с дочери на мужа. — Извини, не слышал. После охоты сплю, как убитый… Могла бы меня разбудить, — волк зевнул, закрывая рот ладонью. — Ты и так прошлые ночи был с ней. — Но заметь, — он поднял указательный палец, а лицо его выражало удовольствие и обожание себя за такое умение ладить с детьми, — Со мной она так не истерит и ещё ни разу не плакала. Мия усмехнулась, помотав головой. — Не обольщайся, Фолл! Тебе просто везёт, и ты не знаешь, как орал ночами Майк. С виду такой тихоня, а на деле… уши закладывало. — Ой, опытная ты наша. Она тихо засмеялась от воспоминания того, как почти месяц назад с трудом пыталась запеленать дочь, при этом уже со слезами на глазах уверяла Макса, что помнит, как это делается, но не может повторить. А он в два счёта укутал Молли и всё это совершенно без практики на ком-либо, в своё время Шона ему не доверяли, а с племянницей попрактиковаться как-то не довелось. Теперь же припоминает эту историю такой вот мамочке с опытом в виде пятилетнего сына, которого она вырастила в одиночку. Молли выпустила сосок изо рта и сонно обмякла у мамы на руках, приоткрыв ротик, сладко засопела. Мия аккуратно поправила футболу и накрыла её смешным одеяльцем с медвежатами, когда-то принадлежавшим старшему брату этой крохи. — Давай мне, покачаю, — Макс протянул руки вперёд и взял свою кнопочку, как ласково стал её называть. Девочка захныкала, оторвавшись от мамы, — Чи-и-и… не надо плакать. Милая, не рушь моё превосходство над мамочкой. Мия перелезла к ним на диван и легла, положив голову мужу на колени и свернувшись калачиком. — Я так устала. Погладь меня, — потёрлась щекой. Макс, продолжая укачивать дочь, погладил свободной рукой любимую по голове, нежно прошёлся по боку, ещё мягкому, кругловатому животику после родов. — Моя маленькая устала, но она справится… Потому самая лучшая мама… Мама моих любимых волчат. Она зашмыгала носом, пряча своё лицо в ладонях. — Я такая плохая мать, — рвано вздохнула и сотряслась в рыданиях. Её горячие слёзы скатились по щекам, устремляясь вниз и падая ему на кожу бедра. — Мия, ну ты чего, м? — Мне стыдно, что не уделяю Майку должного внимания и не нахожу одинаково времени для вас всех. К тому же Майку совсем не интересна Молли, он не подходит ко мне, если она на руках. А ведь он её так ждал, Макс! — Ему не хватает тебя. Он ревнует. И это видно… У меня с Одри было то же самое. Я хоть и был младше его в этот период, но уже осознавал, как всё внимание моей матери забрала именно она. И я сказал им, чтобы относили её туда, откуда взяли. Ну, почти так же как и Майк сказал нам. — Серьёзно? — Ага, — Фолл шумно вздохнул от наигранной досады, и Мия чуть хихикнула от этого сквозь слёзы, — Жаль. Не сработало. — И что мне делать теперь? Макс почесал затылок, обдумывая слова. — Ну… ты должна дать ему понять, что всё осталось как прежде. Ты любишь его не меньше, просто Молли слишком мала и ей нужно внимание и забота близких. Мы говорили с ним об этом, он всё понимает, просто ему важно услышать эти главные слова именно от тебя. Она приподнялась на локтях и удивленно посмотрела на него. — Говорили? То есть вы там шушукаетесь за моей спиной, да? — её губы тронула улыбка. — У нас же должны быть свои мужские секреты, Мия! — Ха-ха! — девушка прыснула со смеху, вытирая слёзы пальцами. Секреты там у них! Ну, ничего себе! — Может, вы там ещё обсуждаете, какая я плохая, раз запрещаю играть в приставку допоздна и ругаюсь из-за ваших слишком энергичным и громких игр, когда Молли спит? — Откуда ты это знаешь? Эй, а подслушивать нехорошо. Девушка легонько толкнула его в плечо. — Ах, так, да? Тебе смешно?.. — села на диван, подогнув ноги под себя, и закрыла рот ладонью, таким образом сдерживала смех. У Фолла тоже начался какой-то непонятный приступ смеха, и живот, и его грудная клетка сотрясались. Из-за этого малышка проснулась и своим недовольным писком оповестила родителей, что пора бы прекращать смеяться. — Эх… Досмеялись, — Макс вновь начал укачивать ребёнка. С появлением в семье ещё одного маленького чуда Майк изменился, что остро почувствовала сама Мия, а в последствие и Макс. Любвеобильный мальчик сначала начал требовать к себе повышенного внимания с её стороны, а теперь вовсе угомонился и даже не целовал мамочку перед сном, как делал это раньше. Девушка поняла это в первые недели после родов, то есть сразу же и хотела что-либо предпринять, но постоянно откладывала или забывала, новорождённая дочурка действительно отнимала много времени. К вечеру она заваливалась уставшая на кровать и пошевелиться не желала, сразу же отключалась, пока пришедший с работы Фолл занимался и дочерью, и сыном. Этот месяц был, и правда, для них сумасшедшим, особенно для Мии. Как они поняли позже, малышка всё же отличилась буйным нравом, и голосила во всё горло по любой их оплошности. День проходил стремительно быстро и не то, что на старшего ребёнка не хватало времени, его не оставалось даже на саму себя. Макс помогал отлично, но не все двадцать четыре на семь, зато выходные дни и оставшееся время после работы было полностью уделено детям. Если в этот период Майк отдалился от Мии, то с Максом он стал ещё ближе. Оборотень умудрялся уделить внимание каждому из своих волчат, что у него прекрасно получалось. Именно поэтому к отцу мальчик не чувствовал ревности из-за младшей сестры, чего не скажешь о маме. Мама просто вертелась как белка в колесе, ничего не успевая и не помня. Майк действительно ждал рождения сестры и не предполагал, что так отреагирует на её появление в доме. Получилось как-то само, необдуманно, и та фраза неожиданно вылетела из губ. Если мамочка мало проявляет к нему внимания, то нужно его привлекать к себе, добиваться ещё больше. Чему-то по типу такого придерживался волчонок, поэтому в ход пускалось всё. Капризы и истерики, спонтанные обнимашки, когда Мия не могла ответить на них, потому что руки заняты Молли, а та в очередной раз недовольно пищала. Он начал много баловаться, хотя раньше понимал маму с одного слова, ходил за ней по пятам и следил за каждым шагом, а когда она брала «виновницу» всего этого на руки, то Майка окатывала жгучая ревность, с которой он поделать ничего не мог. По это же причине пропал весь его интерес к малышке. Мия видела. Мия всё осознавала и тихо плакала, где-нибудь в укромном месте ото всех, не зная что делать. Она сама находилась не в лучшем моральном состояние после родов, а тут и проблемы с её любимым мальчиком, и с Максом, которому тоже не помешало бы её внимание, новорождённая дочь на руках, в жизни бардак, всё вверх-дном. И она, смотрящая на это испуганным и растерянным взглядом. Несмотря на все сложности, главным волнением души Мии всё же оставались переживания за сына. И сейчас, опять прокручивая в голове способы решения ситуации, девушка тихонечко заглянула к мирно спавшему в кровати Майку, и вспомнились тёплые моменты с ним ещё до рождения Молли. Они долго не решались сказать Майку, что в семье появится второе маленькое чудо. Только-только мальчик привык к тому, что у него есть крепкая и дружная семья. Без робости и каких-либо сомнений стал называть Макса папой. Полностью ему доверился и почувствовал, что он, и правда, родной, что он действительно его тот самый любимый папочка, в котором так остро нуждался все свои прожитые четыре года с его отсутствием. Это было самым счастливым временем для волчонка, и кого-то лишнего, нарушающего их идиллию, он не хотел. Но мамочка менялась, и волчонок это подмечал. Запах у нее стал совсем иным, чем был раньше. Настроение скакало. Эмоциональный фон становился нестабильным. И яркое присутствие крошечной жизни внутри неё порой пугало. Прижимаясь к ней, Майк ощущал, что там, внутри мамочки есть кто-то такой маленький, живой. А потом Мия сама рассказала ему о скором пополнении: — Чувствуешь?.. — Мия приложила его ладошку себе на округлившийся живот и говорила тихо, будто они обсуждали какую-то тайну, стараясь её скрыть от лишних ушей. — Да, чувствую. А он… тебя пинает там? Тебе больно? — глазки округлились в испуге за мамочку. — Совсем нет. Это девочка… Она уже совсем большая и ей там тесно, вот и пинается. Маленькая волчица очередной раз пнула ножкой, и след детской стопы показался на животе у девушки. — Ой, а она опять, — мальчик засмеялся и накрыл ладонью то место, — И ещё, мам. — Маленькая хулиганка растет… После этого Майк не отлипал от неё, всё наглаживал и нацеловывал ей живот, а если к этому делу, уже ставим традиционным, присоединялся Макс, то она просто тонула в ласке и нежности, закрыв глаза и наслаждалась. Майк с нетерпением ждал, когда кроха появится на свет и выделил для неё отдельную коробку со своими игрушками, подходившее под звание «не мальчиковые». Ему было интересно всё. Как мама покупает для неё милые вещички, игрушки, всякие принадлежности, выбирает коляску, кроватку, ванночку для купания. С интересом разглядывал чёткий снимок УЗИ и сказал, что носик у неё мамин, а вот губки папины. С каким-то нетипичным удивлением слушал биение её сердечка на приёме у врача вместе с Мией и каждый день интересовался, скоро ли малышка появится на свет, долго ли ещё ждать. А позже даже имя придумал для сестры. — Ну, если там девочка, то можно назвать ее Молли, — постукивал пальчиком по подбородку, думая. Мия обернулась и посмотрела на заднее сидение автомобиля, где находился сын, сказала: — Дай угадаю. Это из-за того, что в Англии так звали твою любимую подружку из детского сада?! Майк заулыбался. Макс хитро сощурил глаза, на секунды тоже повернувшись к волчонку и смотря на него, от чего тот захихикал. — Как хотите назвать? — уточнил Фолл, улыбаясь. — Молли! — воскликнули ребёнок и девушка следом же. — Молли… — произнёс оборотень, будто пробуя имя на вкус, —Мне нравится. — И что, мы её точно так назовём? Макс пожал плечами. — Не знаю, солнышко. Наверное, да. Но это лучше, чем… Мария-Мирабелла или… Мария-Антуаннета, Милана-Женевьева, Роуз-Ли, Патриция что то там не понятное. Как ты мне ещё говорила? — ехидно подметил мужчина. Мия шлёпнула его по плечу, и оборотень закатился смехом. — Мне просто нравятся двойные имена! Фолл, какой же ты гадёныш! Не будь ты за рулём, я бы тебе треснула хорошенько. Здесь по салону автомобиля уже раскатился детский смех, и девушка сама начала посмеиваться. — У меня родится дочь, а не английская королева… Это было три месяца назад, а такое ощущение, что прошло пару дней с того момента. И сейчас посмотрев на свою малышку, она бы точно сказала, что ни одно имя, кроме Молли ей бы не подошло. Вот так вот Майк и положил конец спору родителей, длившемуся напротяжении долгого времени. Мия уже хотела закрыть дверь в детскую и пойти к себе, как мальчик открыл глазки и тихо произнёс: — Мам, я люблю тебя… Сладких снов тебе, — перевернулся на другой бок, спиною к ней, и накрылся одеялом с головой. Это было произнесено так ласково, так нежно и с неимоверной тоской в голосе. Девушка чуть помедлила в проходе, а потом зашла вовнутрь, легла рядом с ним и обняла. — Маленький мой, — поцеловала его в макушку, отодвинув одеяло, — Медвежонок мой. Солнышко, — уткнулась носом в светло-русые волосы, — Прости меня, пожалуйста. Я так виновата перед тобой. Волчонок зашевелился, сменил положение, и миленькое личико показалось прямо перед ней. Он обхватил её своими ручонками за шею и прижался теснее, будто ещё секунда и мамочку отберут. — Ты меня так задушишь, — чмокнула его в кончик носика и широко улыбнулась. — Я скучал по этим обнимашкам. Думал, уже не зайдёшь. Ты просто всегда с Молли… Мия потёрла пальцами глаза, запрещая самой себе плакать, слишком она уж в последнее время стала сентиментальной и плаксивой. Не самое лучшее время для этого, сейчас важнее поговорить с сыном. — Ох, Майк. Как это всё сложно. Мамочка любит, помнит о тебе. Просто малышка забирает всё моё время, потому что… — Она маленькая и ей нужна твоя забота, да? Я понимаю, — голубенькие глазки погрустнели. — Верно, — шмыгнула носом, — Моя же ты умничка. — Но хочу, чтобы было как раньше. Мне не хватает тебя, мам. Мия укрылась одеялом и глубоко вздохнула, успокаиваясь. — Майк, я не стала любить тебя меньше. Ты по-прежнему мой самый любимый волчонок и каких-либо других у меня не будет. Ты единственный, неповторимый, мой… Когда у женщины появляется ещё один очаровательный малыш, она не любит кого-то меньше или больше. Она любит каждого по-особенному. И я тебя с Молли люблю по-особенному. Сейчас она совсем крошка и мне нужно показать ей всю свою любовь, уделить внимание и время. Ты же это понимаешь? Он кивнул. — А моя любовь к тебе так и осталась в сердечке, вот тут, — продолжила Мия, приложив ладошку к груди, — Просто я не могу её выразить, не успеваю. Дай мне немножечко времени и всё наладится, я постараюсь ради тебя. И Молли ко мне ревновать не нужно. Да, у меня теперь есть не только ты и папа, но моей любви не стало меньше. Просто это моё сердце стало больше. Простишь меня? — А я не был на тебя обижен. — Хочешь, завтра весь день в городе проведём только вдвоём? А потом каждый вечер я буду уделять именно тебе. Договорились? — Хорошо, мамочка. На следующий день после этого разговора с сыном, девушка выполнила своё обещание и каждый вечер уделяла ему время, порой забывала о себе, перебарывала усталость, но всё равно убеждала Майка в том, что она его любит и никак иначе быть не может. А потом всё понемногу стало налаживаться. Молли взрослела. Мия уже привыкла, что она снова мама новорождённого малыша. Майк стал терпимее и проявлял интерес к сестре, хоть и робко, не так уж и много, но проявлял, оттаивал к ней. И Макс глубоко внутри себя мог порадоваться, что они подстроились под течение жизни, переставая куда-то бежать и ничего не успевать, тонул в любви и получал удовольствие от семейное идиллии.

***

— Пап, ну, вытащи её из коляски, ну, дай мне. Майк гремел погремушкой перед лицом полугодовалой девочки, а та хихикала и вовсю дрыгала ножками и ручками. Макс поднялся с беседки-качели, выпуская жену из объятий, и взял на руки дочь. — Ну, мы только в дом пойдём, — потрогал её за пяточки, и та заверещала, оборачиваясь и улыбаясь старшему брату. — А что, уже на улице не играется? Фолл передал девчушку сыну, поправил положение его рук, чтобы он держал её крепко. — И сам потащишь кнопочку в дом? — опустившись перед ними на корточки, взял малышку за ручку и поцеловал тыльную сторону ладошки. — Да! Она же лёгкая. — Осторожней только. Не урони. Майк поднялся на крыльцо с таким ценным грузом и остановился. Макс, который шёл следом за ними на всякий случай, всё же волчица к своим месяцам уже довольно тяжёлая, открыл входную дверь и запустил детей в дом. Мия собрала игрушки, раскиданные на сидениях в беседке, и закатила коляску под навес, тоже зашла в бывшее жилище стаи Фоллов вместе с ними. — У-ух, — протянул волчонок, когда с помощью мамы усаживал девочку на детский коврик возле дивана, что был опорой для спинки малышки, и сел рядышком, — Какой же ты стала тяжёлой, Молли! — Она же растёт, теперь не та малюточка, которой была при рождении. Да, моя сладость? — Мия обратилась к дочери и поправила ей розовое, воздушное платьице. Молли заулыбалась, показывая белый зубик на нижней десне. Теперь сестричку не потаскаешь, как раньше, хотя и носил на руках он её мало, всего лишь чуть-чуть и ради интереса. В основном держал некоторое время или просто сидел, а вот именно перетащить эту лапочку с места на место доводилось раза два, это был третий. Миленькие волчата находились в окружении коробок и подарков для Майка. У Фолла-младшего сегодня было день рождение, целых шесть лет исполнилось. Праздник закончился, гости разъехались, мама убирала со стола, папа помогал ей, а они проворно рвали разноцветную бумагу и доставали содержимое из упаковок. Ну как они. Майк открывал подарки, а Молли досталась роль хныкать и просить их себе. Теперь она сидела в окружение игрушек, предназначенных для мальчишек, и долбила машинку о пол, смешно повизгивая и пуская слюни. — Эй, ты чего делаешь? Нельзя. Мальчик отнял у неё фигурку солдатика, которую она уже тащила в рот, и забрал машинку, заменив ту на погремушку. Молли недовольно насупилась и обидчиво откинула свою игрушку в сторону, заревела. — Что за крик, а драки нет? Чего опять не поделили? — Макс сел на кресло, закончив помогать супруге, и погладил дочь, дал новую интересную вещицу, которая сумела завлечь её внимание на какие-то жалкие минуты, пока Мия не появилась в проёме гостиной. Малышка оживилась, отвлеклась и потянула ручки к маме. — Она чуть солдатика не съела. Представляешь? — возмущался волчонок. — Ух, какая ты моя хулиганка, — девушка, усевшись рядом с мужем на подлокотнике, взяла дочурку к себе. Молли потёрла кулачками красноватые глаза от слёз. — И к тому же вредная. Прям как мама. Мия укоризненно взглянула на Фолла. — Неправда. Я никогда не была вредной, — она покачала головой, нахмурив брови. — Ну-ну, — тихо сказал Макс, но девушка всё равно услышала и ответила, что когда-нибудь припомнит ему это, ведь он сам не отличался отсутствием вредности. Майк поднялся с пола, перестав возиться с игрушками, прижался к сестре и обнял. Случился неожиданный порыв нежности, что бывает у него часто. — Всё, теперь не хочется вернуть её обратно? — улыбаясь, проговорила мама двух волчат. — Нет, — отрицательно помотал головой, — А я, вообще, не говорил такого. Макс вместе с Мией засмеялись, вспоминая их первую встречу, Молли тоже захихикала от смеха родителей, и один Майк ничего не понял. Что? Когда он там говорил? Не понятно…