Моя вина

«Ну же. Это совсем не страшно. Проверишь и всё» — думала про себя Мия и держалась за голову, не зная, решаться или нет. Уже не в первый раз, но почему это так трепетно, будто мамой она никогда не была? Девушка глубоко вздохнула и вытерла вспотевшую ладонь от волнения о строгое платье, проведя рукою по бедру. Ну, чего время терять, делать так делать. И на работу быстрее бежать надо, ребёнка в садик отвозить и куча-куча дел сегодня, успеть бы всё… О, Боже, почему это так страшно? Ничего же не изменится, если будет отрицательный, да? А он точно будет отрицательный, в этом она не сомневалась, а в груди сердце так и прыгало. Мия открыла картонную коробочку, мельком пробежалась глазами по инструкции, уже грызя ногти от нервного напряжения, и сделала всё как полагается. Осталось только ждать и надеяться. А на что надеяться? На положительный результат или отрицательный? Вот тут Мия и пришла в ступор, не решила пока или запуталась, чего на самом деле желала. Их жизнь налаживалась, всё шло своим неторопливым чередом. Мия хотела сполна надышаться маленьким Майком и насладиться семейной жизнью с Максом, наверстать упущенное время, когда они были не рядом, и наконец-то вздохнуть нескованной грудью, ощущать буквально кончиками пальцев то счастье, которого была достойна. Всё, что она так долго ждала, исполнилось, страх будущего и чего-то неопределённого исчез, Фолл крепко держал за руку, вселял силу и веру, что дальше только лучше, её крохотная вселенная, отдельный мир умещался в этом обаятельном волчонке и крепко прижимался к груди. Что ещё нужно было для счастья? В планы другое и не входило. Прошло пару минут. Девушка с замиранием сердца взяла тест на беременность. Положительный. Чего? Серьёзно? Одуреть можно… Она закрыла рот ладонью, чтобы не закричать, чтобы радостные вопли не были слышны на весь дом. Она беременна. Опять. Еще одним ребёнка. От Макса. Такими отрывками Мия прокручивала в голове мысли и не могла поверить. Так это что значит? Привет, пелёнки, распашонки, погремушки? Обалдеть просто. Это всё как с самого начала начинать. Мия умылась холодной водой, вытерла лицо полотенцем, косясь на тест-полоску. Она сама не знала, чего хочет. Хочет ли ещё одного волчонка носить у себя под сердцем? Хочет ли вновь пережить этот прекрасный период? А, может, ошибка вышла, тест неверен, и пока лучше не надо торопиться? Годика через два так точно можно смело рожать второго ребёнка. Но не сейчас же. Они планировали это, когда Майк будет взрослым, полностью самостоятельным мальчиком или когда угодно, но только не сейчас. Она вышла из ванной комнаты, зажав в руке тонкую полоску, и положила её во внутренний карман сумочки, чтобы муж нечаянно не нашёл и ей так спокойнее будет, неточно пока всё, вот как удостоверится, так и расскажет. — Мам, ну скоро ты? — волчонок заглянул в спальню с коридора, куда несколько минут назад зашла девушка. — Да, солнышко, сейчас накрашусь, и поедем, — ласково ответила Мия и натянуто улыбнулась, скрывая беспокойство, — Ещё минут десять, идёт?  — Хорошо! — воскликнул Майк и вприпрыжку убежал обратно на первый этаж. Мия осела на край кровати, пялясь в одну точку в стене.К размышлениям о своём интересном положении прибавились и воспоминания о прошлом, кажущимся сейчас таким далёким и будто не случавшимся с ней. При виде сына всплыло то, что происходило в Англии, и оно отдавало горьким осадком, являлось тяжёлым камнем в её душе. О первой беременности Мия узнала, мягко говоря, неожиданно. Она сама находилась не в лучшем состоянии, потому что вот так всё бросила и сбежала, переживала, много думала и не единожды жалела. И только новая жизнь стала более или менее её устраивать, появилась стабильная работа, была возможность оплачивать хорошую съёмную квартиру и обеспечивать себя не в ущерб потребностям, как вдруг известие о ребёнке выбила её из колеи. Ошарашенная новостью девушка лежала в больнице и целыми днями на протяжении недели одно и делала, что взахлёб ревела и винила себя в поспешных решениях. К тому же у малыша выявили патологии развития, которые позже оказались ошибочными, и отслойку плаценты. И какое же это было горе для неё, как для матери, узнать о беременности на довольно приличном сроке, около трёх-четырёх месяцев, и из-за незнания этого факта вести нездоровый образ жизни, недоедать, не жалеть себя, не заботится о себе и даже употреблять алкоголь в неразумных количествах. Ребёнку не хватало ресурсов и кислорода, поэтому появился ряд проблем, решением которых Мия упорно занималась всё время до родов. Остальные месяца пролетели одним махом, она только и помнит капельницы, постоянную сдачу крови на анализы, запах больницы и себя разбитую, подавленную. Возникли сложности и на работе, пришлось уволиться. На другом месте новое начальство пошло навстречу, разрешило работать на удалёнке, к тому же она подрабатывала в кафе официанткой до поры до времени. Деньги нужны были на всё. На дорогостоящие лекарства, регенерация не справлялась с нагрузкой на организм, на хорошие продукты питания, что было именно тогда важно, как никогда, на обследования и лечения в клиниках, аренда квартиры и коммунальные услуги забирали немало финансов, а ещё вещи для ребёнка купить нужно, мебель, все принадлежности. Как Мия выдержала то время, сама не знает. Было тяжело и иногда до такой степени трудно, что хотелось вернуться, рассказать о своём главном секрете, расплакаться на груди у Фолла, чтобы он пожалел, обнял и никуда её больше не отпускал. Она засыпала с мыслями о нём и просыпалась. Картинка счастливой семейной жизни с Максом часто стояла перед глазами и, видимо, эта визуализация исполнилась сейчас. Все мысли о волке только и крутились в голове. Постоянные «а если бы…» угнетали и заставляли ещё больше впадать в меланхолию, ненавидеть себя и весь мир. Мия еле сдерживала слёзы, когда стояла на приёме у врача и видела, как девушки приходили с мужьями, которые заботились о них, помогали и поддерживали. А она была одна с уже большим круглым животом, смотрела на это все и знала, что Макс бы тоже пришёл вместе с ней, тоже бы заботился, помогал и поддерживал её. И это ранило сердце, полосовало его точно ножом, и Рождённая Луной стискивала зубы, так что они скрипели, но терпела, была гордой, непокорной и ни за что бы на свете не позвонила ему, не написала бы пару строчек и не сказала хотя бы о том, что у него будет сын. Мия не знала, что он женился на Саманте, не знала о его трудностях и переживаниях, скрываемых глубоко внутри, не знала о том, что он её ищет, что информацию о ней кто-то собирает, передаёт Фоллу, но она так и не смогла дойти до него. А если бы и дошла, то Макс бы сорвался первым же рейсом к ней, лишь бы только забрать девушку домой, чтобы промыть ей мозги и, возможно накричав в порыве гнева, потом крепко её обнимать и целовать в макушку. Наверное, самый сложный период был после родов. Помощи ни от кого не следовало ожидать, надеялась девушка только на себя такую неопытную, бестолковую, новоиспечённую мамашу. И тогда она в очередной раз пожалела, что не записалась на курсы для беременных, и чуть ли с ума не сходила первые пару недель, держа в одной руке младенца, а в другой гаджет и спрашивала помощи у гугла. Майк родился мальчиком слабеньким, щупленьким, с недобором массы, поэтому ему требовались повышенное внимание и уход. Мия забила на себя, не до этого было, когда маленькая кроха и отсутствие декретного отпуска отнимали всё свободное время. Жизнь теперь крутилась вокруг Майка на нём и заканчивалась. Она погрязла в многочисленных пелёнках, распашонка, глажке, стирке, уборке, на улицу выходила лишь в магазин за продуктами или погулять с сыном, ни о каких встречах, клубах, посиделках со знакомыми, которых уже практически не осталось, речи даже не шло. Хоть послеродовой депрессии не было, чего полувампирша так опасалась, начитавшись рассказов. Малыш подрос быстро, и она наизусть выучила правило, что когда ребёнок плачет, и ты не можешь его успокоить, то плакать вместе с ним ни в коем случае не нужно, а то заканчивается всё не слишком радужно, и тогда вся жизнь кажется дерьмовее некуда. Сколько было трудностей, испытаний, бессонных ночей, отсутствие сил, но она ни разу не пожалела, что этот маленький комочек любви сладко спал в кроватке под её тихую колыбель, и мыслей об аборте даже не приходило, как бы ни было в то время тяжело. Рождённая Луной нуждалась в поддержке близких, и это остро чувствовалось. Из родных их периодически навещала Рэйчел, правда, раза два в год, а это так неважно. Главное, что она приезжала, и у Мии было хоть одно родное плечо. В последствие её мама проговорилась Трише о ней и внуке, теперь секрет знали уже двое. Они уговаривали Мию приехать к ним, погостить совсем чуть-чуть, без вылазок в город. Девушка, конечно, отказывалась, хотя сама едва не сорвалась вернуться обратно, когда Майку исполнилось два годика и ещё раз до этого, когда была на последнем месяце беременности. Она с точностью помнит тот день, как собирала вещи и бронировала билет, думала, что скажет Максу, как именно объяснит ситуацию, но волчонок решил по-другому и родился на свет раньше поставленного срока на две недели. Это был ужасный и одновременно радостный день. Мия никогда не думала, что рожать настолько больно и тяжело. Никого рядом, она абсолютно одна мучается, корчится от боли с мыслью о том, кто вообще может появиться на свет. Волчонок или что-нибудь похуже, ведь знала, что ликантропия передаётся от матери или от укуса сородича. Полувампирша всей душой надеялась на человеческого ребёнка, хотя бы на того, кем сама являлась. Вышло всё по-другому. Майк пышил жаром, когда его положили ей на грудь, и она, кожей чувствовав тепло ребёнка, плакала от радости, а потом подключила свои способности и точно определила принадлежность сына к той или иной расе, кормя его первый раз грудью. Руки чесались набрать выученный номер и всего лишь сказать: «У тебя родился сын». Но ни Максу, ни даже маме она ничего не сказала, спустя чуть ли не год Рэйчел узнала о внуке. Поэтому Мия не уехала, приняла стечение обстоятельств и смирилась, ощущая каждой клеточкой тела, что она мать, теперь женщина, родившая самой себе смысл жизни. Вторая попытка могла бы увенчаться успехом, но опять неудача, полувампирша элементарно испугалась. Страх обуял её всю, что стая не примет ребёнка, Макс их отвергнет, не простив этот поступок, и осталась здесь, более не пытаясь сбежать. Ещё через какое-то время стало легче. Намного. Радостей было больше. Первое слово «мама», первые шаги, первые успехи. А потом исполнился годик, два, три. Майк наел пухленькие бочка и щёчки, всё оказалось отлично в плане здоровья ребёнка. Френсис продолжала поддерживать с ней связь и помогла без проблем получить гражданство страны. Малыша удалось определить в детский садик, и появилось больше свободного времени, чтобы заняться карьерой. Мия даже поступила в театральный, хотелось исполнить заветную мечту детства, изменилась до неузнаваемости, похудела, похорошела, даже обзавелась парочкой поклонников и несколько раз ходила на свидания. Но всё не то. Мужчины ей не симпатизировали, не вызывали желания строить с ними отношения, так она и плюнула на это дело. Правда, был ещё один мужчина в её жизни, кроме Майка, готовый весь мир сложить к ногам Рождённой Луной, принять волчонка как родного сына, и жениться на Мии. Тоже оборотень, кстати, поэтому и подошёл познакомиться к девушке с маленьким мальчиком, учуял волчье родство. Их отношения были сказкой, однако из дружеской формы Мия не позволяла им перейти в форму романтическую. Она не любила Джеймса, не обещала быть его женой, не клялась в любви. Да, мужское внимание было приятно, приятна забота о ней, приятно, что Майк для него что-либо значил. Но девушка не хотела, чтобы сын называл папой чужого волка, чтобы у них с Уолтером были совместные дети, чтобы они являлись семьёй. Может, Мия глупая, если отказала Джеймсу, он был действительно отличным мужчиной и стал бы не менее отличным папой, и навсегда покинула его жизнь, но зато она чувствовала на душе лёгкость, что не совершила ошибку, что не обещала ему быть верной супругой. Она ушла. Тихо и неожиданно, до конца не пояснив причину. И после этого жизненного этапа настала череда перемен, которые полувампирша лишь воображала в голове, но никогда не думала, что они исполнятся. Мия зависла конкретно, проживая внутри себя прошлое, и не заметила, как пролетело время, пришлось без макияжа ехать в город. Теперь же чего она боялась? Макс рядом, всё хорошо, нет никаких сложностей и проблем, но душу щемило то, что она не справится и ничего не смыслит в материнстве. Пока Мия вела автомобиль, мысли были только и забиты второй беременностью. Вдруг Макс будет совсем не рад? Они с Майком ещё, можно сказать, притираются друг к другу, он входит в роль любимого папочки и так же, как и она дышит одним волчонком. А тут такое событие. Нужно срочно решать этот вопрос и не мучать себя догадками! Поэтому Мия купила ещё несколько разных тестов, ждала весь день удобного случая и сделала их только перед сном. Положительные. Оба. Не может же быть такого, чтобы все тесты подтверждали беременность, а её на самом деле нет? Или может? Девушка заправила светлый локон за ухо и поправила тоненькую бретельку сорочки, всматриваясь в две полоски. Определённо нужно наведаться врачу и не играть в угадайку. Да и вдруг с чего она решила, что в положении? Просто захотела гастрономических извращений, ну с кем не бывает, а ещё голова стала часто кружиться, работоспособность снизилась. Она опять убрала тесты куда подальше и прошла в спальню. — Макс, а ты когда хотел бы стать папой во второй раз? — спрашивала Мия, уже полусидя в постели, и гладила мужа по волосам. Оборотень удобней устроил голову у неё на груди и поднял на неё глаза с каким-то быстро возникшим волнением. Неужели она начала разговор именно по причине появление в семье ещё одного малыша? — Не знаю. Это подумать надо. А что? — Ничего, просто интересно. Её рука мягко прошлась по светло-русым волосам, проредила их до самых кончиков. — Но мы можем прямо сейчас начать делать Майку сестру… — Фолл поиграл бровями и хитро усмехнулся, а потом, схватив её руками за талию, спустил с подушки, чтобы она лежала, и навис сверху, — Так, или ты уже? Признавайся, — он улыбнулся, ожидая от жены заветного «да». Мия растерялась, взгляд забегал по его лицо. — Нет, — тихо ответила она и опустила голову на подушки. Макс лёг обратно в постель с неким разочарованием в её ответе, унынием, словно отцовское сердце что-то подозрительное чувствовало. На следующий день всё подтвердилось. Срок был небольшим. Она ещё долго сидела в салоне авто, сжимая в руке снимок, и не верила. Получилось. У них опять всё получилось! Появление ещё одного ребёнка — очень серьёзное событие, очередной этап в жизни семьи и новый уровень отношений между её членами, и это просто счастье. Самое настоящее. Теперь же стояла задача, рассказать всё Фоллу. Мия хотела оповестить Макса сразу же, не задумываясь, помчаться к нему на работу. Такая новость, второй волчонок в стае! Но быстро себя одернула. Нужно же не просто рассказать, а сделать сюрприз или сообщить как-нибудь необычно. Если с Майком получилась как с блинами, первый комом, плохое, конечно, сравнение, но всё же. То во второй раз ошибку нужно учесть. Торт тематический, к примеру, заказать или сделать приятную мелочь в виде открытки. Надо решать.

***

Макс второпях осматривал навесной шкаф, деревянные полки, выдвигал ящики, ища глазами нужную ему вещь и, почти сдавшись, крикнул супруге: — Мия! — Что?! — послышалось через пару секунд откуда-то снизу, с зала, наверное. Она подошла к лестнице, чтобы слышать Фолла лучше, и увидела, как дверь в ванную отворена, а свет из комнаты струился в тёмный, неосвещённый коридор. — Я вчера кольцо на раковину поло… — начал он громко объяснять ситуацию и запнулся на полуслове. Мия напрягла память. Точно вчера утром куда-то его убирала. Вроде, на верхнюю полку, чтобы Майк нечаянно не смахнул в канализацию или чтобы оно не закатилось куда-нибудь. Крикнула: — В шкафу посмотри на самой высокой полке или в первом ящике под раковиной! Оборотень не ответил. — Макс?! — она зашла на первую ступеньку и ждала ответ, — Ты нашёл?! Девушка поспешно поднялась по лестнице и заглянула к нему. — Ну, чего молчишь? — Да вот… — он кивнул на два теста в своей руке, — уже нашёл. — Ой… — только и смогла из себя выдавить Мия и стояла не шевелясь, боялась посмотреть на него. Волк зачесал волосы назад и взглянул на девушку с тёплой улыбкой на губах. — Герой, ты беременная? Она робко кивнула и ощущала себя ребёнком, которого сейчас хорошенько отчитают за враньё и, может быть, под задницу надают за это. — Ну, чего стоишь, иди сюда, — оборотень раскрыл руки для объятий. Мия обняла, зацепив за его спиной ладони замком, и уткнулась лицом в грудь. — Когда узнала? — всё ещё держа тесты с заветными двумя полосками, Макс поцеловал в макушку и сжал жену в своих сильных руках. — Вчера. Он мигом пробежался в мыслях по событиям вчерашнего дня и вспомнил их разговор. — То есть ты меня обманула? — Не совсем, я точно не была уверенна, — она подняла голову, —Вот нахрена ты тут лазил? Такой сюрприз испортил. Завтра бы всё и рассказала с тортом, с шариками там… открыткой. Фолл засмеялся от того, как Мия недовольно и с упрёком бубнила. — Три недели всего… А если у нас будет сын, а не дочь? Чуть ли не с первого дня их примирение Макс уверенно твердил, что для полного счастья хочет от неё дочь, и это настолько чётко отложилось в голове девушки, что даже когда она узнала об этой новости, сразу же подумала о поле малыша. Ну, а вдруг сын? — И? То будем стараться, пока не появится дочка. — Значит, ты сыновей наших любить не будешь? — Мия, ты дурочка, да? Или уже всё, началось. Как это назвать? Загоны беременных? — Сам дурак, — обидчиво надув губы, ткнула его кулачком в плечо. Заказ она так и не отменила. Макс решил, что лучше собраться всей стаей и рассказать о таком событии за круглым семейным столом. Один Майк ничего не понял, главное, что торт в голубых и розовых тонах вкусный был, а остальное для волчонка неважно, ему ещё предстоит узнать по какому поводу весь переполох. С этого момента Макса как подменили, и началась череда возражений, даже запретов: «Волчонка на руки не бери, он уже большой. Вообще, им только я могу заниматься. С кухни прочь. Иди, отдыхай. Хочешь, завтрак в постель притащу? За руль не садись, а сам вас отвезу. На улице холодно, оденься потеплее. Эту дрянь не ешь! Лучше супчик похлебай. Сумки с продуктами не таскай, отдай мне. А давай лучше ты будешь лежать, а я с тебя пылинки сдувать стану и носить как статуэтку фарфоровую на руках?» Оборотень действительно сдувал с неё пылинки и старался так, что хоть бы ни один волосок с головы не упал. Мие сначала это нравилось, но потом перестало. Во время прошлой беременности у неё такого не было. Сама таскала тяжёлые пакеты на шестой этаж, никто не проявлял по отношению к ней заботу и ласку, полагалась только на себя. И ничего, посмотрите, какого парня вырастила! А тут что вы, беременность — болезнь, и задача Мии только наглаживать живот, перебирая детские вещички, и мечтательно думать о будущем ребёночке. К тому же от любви Макса «страдала» не только она, но и Майк. — Чего мелочишься? Обложи меня подушками, чтобы я ночью с кровати не свалилась. Ещё на пол их положили. Мало ли, — она пожала плечами, сказав это с чересчур серьёзным лицом.  — Маленькая, ничего ты не понимаешь, — взяв девушку на руки, ответил Фолл и аккуратно понёс её в спальню. Его поведение вполне возможно объяснить. Для оборотня жена беременна впервые. И то тепло, которое он когда-то недодал Мие и Майку с избытком дарил сейчас, старался во всём угодить и исполнить любую прихоть. Волчонку так даже было лучше, привыкнуть сразу, что в жизни есть теперь и папа, сложно, особенно для ребёнка, у которого его никогда не было, ведь мама не удосужилась рассказать об отце, что он живёт где-то далеко-далеко. Поэтому Макс с Майком только ещё сильнее сблизились. А вот Мию эта чрезмерная опека начала раздражать, приплюсуем сюда перепады настроения, неустойчивый гормональный фон и вуаля, первая ссора. Она тысячу раз говорила, что не беспомощная и у неё есть нечеловеческие силы. Макс не слышал и не слушал. Он не мог не перестать постоянно её кормить, не мог не поинтересоваться о самочувствии, не мог не позвонить несколько раз за час, не мог ей позволить делать что-то трудное и требующее сил, не мог отпустить от себя на длительное время. Его внутренний волк всегда был насторожен, чтобы вдруг что, а он готов защищать самку и волчат, будто везде была и мерещилась опасность. Его пыл Мия еле сумела успокоить ближе к родам. Время шло. Вот уже показался небольшой животик, начал расти с каждою неделей, и настала пора узнать пол. Мия буквально молилась, чтобы была дочь, ведь все признаки указывали на то, что там не мальчик. Токсикоз присутствовал жуткий, всегда хотелось сладкого, а она боялась, что из-за этого сильно поправится, и Одри с Хелен внесли свою лепту сравнений беременностей мальчиком и девочкой, поэтому она была уверенна в дочке, но всё равно мысли об обратном настигали. А Макс просто ждал ребёнка. Любого, неважно какого пола, на кого он будет похож, с каким цветом глаз, волос, кожи родится. После узи Мия находилась, мягко говоря, в шоке. Мальчик. Сообщили о мальчике. И куда ей девать недавно купленное розовое платье размером на годик? Она как увидела его на витрине магазина, так сразу сказала, что её маленькая принцесса будет бегать в нём и никак иначе. А тут вот такая история. — Вышла ошибка, я же чувствую, что там девочка, — говорила Мия, повязывая Максу галстук на шее. — Герой, ты слишком зацикливаешься. Если я сказал, что хочу дочь, то только о ней думать не надо. Сыновья для волка-альфы на вес золота, а ты мне подаришь уже второго волчонка. Она надула щёки и покраснела, слезы подступили к глазам. Оборотень это заметил. — Маленькая, не расстраивайся. Эй, ты чего? — он поднял её подбородок, — Ещё давай реветь по этому поводу, ну. Прибережёшь то платье, может быть, третья у нас будет девочка. — Я уже хотела его продать, не подумала, — девушка вытерла одинокие слезинки и упёрлась ему в грудь руками, чтобы он не обнимал, — Фу, не пользуйся этим парфюмом, такой противный. — Вообще-то, это ты подарила. — Я? Да ну… Я тогда была молода и глупа. Не пользуйся или при мне не брызгайся им. Макс засмеялся, специально прижимая её к себе. Думы не прекращались, мысленная жвачка присутствовала всегда. Она смотрела на ситуацию с разных сторон, придумывала любые исходы событий, опять появились эти «а если…», но всё в один момент прекратилось, когда волчонок уснул днём на её животе, легонько положив на него голову, и был повёрнут к ней спиной. Девушке предоставлялась отличная возможность гладить его по голове и спинке. Мия поглядывала на спящего Майка и думала: «Мальчик, так мальчик. Нет же тут чего-то страшного? Опыт есть, представление, что это такое, имеется, Макс очень рад, чего бояться то?». Тогда она окончательно решила, что готова родить ещё одного мальчика. Глупая, глупая мама, которая расстраивается из-за пола ребёнка, ведь любить его от того, что он волчонок, а не волчица, она меньше не будет. Все сомнения, страхи тогда ушли в никуда. Мия больше не забивала свою светлую головушку плохими мыслями и убрала платьице для дочери в коробке на шкаф повыше, чтобы глаза не мозолило. А через два месяца опять его достала, но с опаской, не знала верить ли точности осмотра. В последующие два раза показали на экране девочку. Ну вот, не зря всех уверяла в этом. Теперь же каждый раз Мия ходила к врачу с предвкушение очередной ошибки, но нет, у них всё же появится малышка. Радостных визгов, восторгов не было, лишь недоумевающее выражение лица и в голове: « А чё? В смысле?». Ближе к родам Рождённая Луной начала скупать девчачьи вещички, нужно было в срочном порядке делать из гостевой комнаты детскую, приобрести мебель и много-много чего ещё. Но успели они только первое, новорождённая девочка пока будет в комнате с родителями, а кроватку Макс и Майк собрали в ночь перед тем, как забрать Мию из роддома. Сами роды подкрались неожиданно, и у Мии отошли воды прямо во время семейного ужина. И всё как обычно, никто даже сумку не собрал, потом да потом, а оно вот как оказалось. Макс был весь на взводе, жутко нервничал и у него не получалось это скрыть, предвкушение партнёрских родов не сулило ничего хорошего, и он заметно бледнел с каждой минутой, боясь неизвестности. А Мия держалась молодцом. Что уж, ей не в первой! Фолл старался взять себя в руки, всячески поддерживать жену и облегчать нелегкую ситуацию, благо врачи были давно поставлены в известность о необычности ребёнка, у оборотней свои связи, поэтому нервничать ещё больше не пришлось. В тот период он испытал столько уважения к женщинам в целом, сколько не испытывал никогда, и Мия подтвердила своё прозвище «Герой». А пуповину то как перерезал, аж пальцы дрожали, а на руки когда взял дочь и всё, непозволительно растаял, утонул в нежности. Не верилось, что он вновь стал отцом, и это состояние продлилось ещё неделю. Такое трепещущее, волнительное, окрыляющее. — Какая же ты красотка. Я боюсь за твоих будущих парней, которых я буду отгонять от дома, — говорил Макс, держа дочку. Совсем недавно они ждали Микки, а появилась Молли, вот это сюрприз, ведь ни он, ни Мия полностью на малышку не рассчитывали, та ошибка с полом имела своё влияние до самых родов. —Ну, давай, улыбнись, улыбнись папочке. Вот та-ак, молодец. Мия заулыбалась следом за Молли, наблюдая за ними с кровати. — Мия, мне кажется, моего ничего нет. — В смысле? — она подорвалась и села, выпучив глаза от испуга. — Да я к тому, что на тебя похожа, — он перевёл взгляд на неё и усмехнулся. Каждая черта лица девочки находила в нём отклик. Этот маленький носик, как у жены, сладкие щёчки, мамины губки, лоб, может быть, его, но это не точно. А нет, глазки точно были папины, такие серо-голубые с глубокой, еле отличимой зеленцой, как у Майка. Раньше для них счастье начиналось на одном любимом волчонке и заканчивалось друг на друге. Они вместе, втроём и большего не нужно. А теперь они не представляли смысла без неё. Без маленькой Молли Фолл, явившейся в их жизни неожиданно, но так удачно. Ну, а после началось самое интересное, и Мие казалось, что матерью она действительно никогда не была. — Боже, да как же это… — уже начинала злиться она и пыталась запеленать ребёнка. Малютка задрыгала ногами и всё, конец стараниям матери. — Ты делаешь неправильно, надо вот так. Уголок заправляешь вот сюда, накрываешь сверху другим концом и оп, получилось, — Макс усмехнулся, глядя на неё, — Отличная ты мамка, Мия, — он взял дочь на руки. — Очень смешно. Поучи меня ещё. Она поставила руки в бока и с укором посмотрела на мужа. — Я боюсь представить, как ты справлялась с Майком. — Ты нарываешь, я сейчас обижусь. Фолл цокнул языком и закатил глаза, пародируя жену. — Ой, всё, всё, перестаю затрагивать ваше самолюбие, — сказал оборотень. Макс справлялся с малышкой на «отлично», хоть это и был его дебют, всегда у него всё получалось на зависть Мии. А она не узнавала саму себя, уверяя волка, что с мальчиками легче и за девочками она никогда не ухаживала. И сейчас развязался очередной спор, когда они искупали малышей и укладывали Майка спать полным составом. — Да-да, Молли, так мы ей и поверили, с девочками, видите ли, труднее, — находясь близко к лицу девочки, мужчина коснулся с ней носами. Малютка чихнула, — Будь здорова, — она ещё раз чихнула, да так мило, тихо, как котёнок, — Вот так, подтверждай мои слова, кнопочка… Смотри, от твоей лапши нам на уши уже Майк уснул, — он кивнул на спящего сына, развалившегося в своей кровати. Мия погладила волчонка по боку и поправила одеяло, на пару секунд засмотревшись, как сладко он спал. — Знаешь, Фолл, иногда ты невыносим. Надрать бы тебе задницу хорошенько, — она подошла к нему совсем близко. — Оу, какое заманчивое предложение, — Фолл сделал такой взгляд. Насмешливый, игривый, появились искорки в глазах, — А чем будешь меня наказывать? Ремешком, ладошкой, м? Девушка устало посмотрела на него и сложила руки перед грудью. — Сегодня пятница, ты должен быть серьёзным. — Вот чёрт, забыл. Мия прижалась к нему и уткнулась лицом в грудь, Макс следом же погладил её по спине одной рукой, во второй держал дочь. — Я так устала… Хочу к тебе на ручки и массаж, — приглушённо бурчала она. — Пойдём, уложим ещё одну ляльку, потом я возьму тебя на ручки… — он глянул на время, — Ого, уже двенадцать. Мы сожрём втихушку все пирожные, и я сделаю тебе незабываемый массаж. Идёт? Она усмехнулась и закивала, соглашаясь. И дело было не в том, что за Молли ухаживать сложнее и за ней нужен глаз да глаз. Совсем нет. Было сложно в том, что Мия не представляла и не знала, что значит быть мамой девочки, боялась сделать что-то не так, неправильно, зато к двум годам малышки была знатоком в этом вопросе, даже получше папочки. Когда дочь начала подрастать, наступило то своеобразное девичье время. Молли тянуло к куклам и пупсам, милым мягким игрушкам, ко всему розовому, к платьям с рюшами и оборками, украшениям, заколочкам и резиночкам. И Мие пришлось учиться делать обалденные хвостики и заплетать косички на ещё коротеньких, жиденьких волосах. Дочь как-то раз спёрла у неё бижутерию из шкатулки и, нацепив гранатовое колье, не хотела его отдавать, повторяла за ней и красила губы опять же спёртой по-тихому помадой, тыкала пальцами в тени и якобы красила себе веки. И это было так по-детски мило, неуклюже, что вся стая хохотала с выходок шустрой не по годам двухлетки, «шилопоп» — как говорил о правнучке Конрад. — Нет, не хочу, — сладким голосочком тараторила Молли и дрыгала ногами, утопая в розовом облаке платья. — Кнопочка, нужно снять платье и туфельки, праздник уже закончился. Девочка выпучила глаза, удивившись, и ответила: — Не-ет. — Так, ясно, — Макс поднялся с корточек и тяжело вздохнул, негромко крикнул, чтобы жена услышала, — Мия, сделай что-нибудь! Полувампирша появилась в гостиной через минуту, чем-то гремя до этого на кухне. Майк зашёл следом до сих пор с надутыми щеками и обиженным взглядом. — Вот, смотри, мамочка сняла своё красивое платье, а ты нет. Ты же не будешь в нём спать? — Буду, — малышка подняла ручками верхний слой сетчатой ткани, захихикала и, неуклюже поднявшись, начала прыгать на диване, — Нет, нет, нет. — Она только это слово и знает, — сказал Майк и подпёр щеку рукой, сидя в кресле с фингалом под глазом. Макс махнул рукой, на что Мия посмеялась и принялась уговаривать малышку. Оборотень принёс что-то замороженное из морозильной камеры и осторожно приложил к синяку сына, помог придержать, сев на подлокотник ближе к нему. — Кто Майки обидел? — Рождённая луной обратилась к девочке. — Я! — пискляво ответила малютка, не прекращая прыгать и носиться по дивану. — Она даже не отрицает! — стал возникать волчонок. Фолл еле сдержал смех, Мия тоже. Майк это заметил и закатил глаза. Весь в мать, однако. Озорная девчушка переживала кризис двух лет и стала много драться, щипаться и кусаться, к тому же много баловалась, протестовала по любому поводу и показывала свой характер, кстати, тут она вся в отца. Прямо на совместном вечере со стаей в честь юбилея дяди Джона, Молли зарядила игрушкой Майку в глаз, а до этого он страдал другими нападками от неё. Волчонок с ней играл, утёр ей платком испачканный в сливочном креме ротик и сегодня даже не обижал и не задирал, а она взяла и стукнула. Вот это благодарность! — Кого-то пора шлёпать по попе и наказывать, — сказал Макс и ещё раз оценил синяк сына, покачал головой, обнимая волчонка. От Молли было ноль реакции, уговоры мамы не помогали, но ничего, это ещё папа не совсем рассердился. Стоит Максу на чуть-чуть повысить голос, придать лицу серьёзный вид и говорить взглядом, что больше истерики и психи не прокатят, так всё, в доме тишина полнейшая. Мия подошла к старшему ребёнку и потрепала его по голове со словами: «Ничего, до свадьбы заживёт». Малышка прыгала, прыгала и, поняв, что ей не оказывают должного внимания, бухнулась на диван и слезла на пол, запутавшись в подоле подаренного тётей Хелен платье. — Ты извиняться пришла? — насмехаясь, сказал Майк. Молли как будто поняла интонацию голоса брата и посыл слов, шлёпнула его ладошкой по ноге. — Что же это такое, кнопочка? Я сержусь, — уже лопалось терпение главы семейства. — Да? — уточнила малышка. — Да. Она, почти не отводя взгляда от папочки, начала гладить волчонка и жалеть его. — Ну вот, какая у нас хорошая девочка. Братика не нужно обижать, — начала Мия и поправила ей два кудрявых хвостика, подтянув резиночки. — Я её боюсь, — шепнул мальчик взрослому оборотню. — Я тоже, — также тихо ответил Макс, и оба засмеялись, наблюдая за тем, как Мия взяла кроху на руки. Малышка с важным взглядом, что вот меня сама мама взяла на ручки, а вас нет, прижалась к ней щекой и томно посмотрела на мужскую половину. Кое-как Мия и Макс уговорили Молли повесить платье на вешалке в шкаф и убрать туфельки в коробку, утихомирили буйный нрав дочери и уложили её спать. Майк уже в свои почти восемь лет был довольно самостоятельным ребёнком и засыпал один, без сказок, колыбельных и тому подобное, но поцелуйчики от мамы и «Сладких снов, солнышко» от папы перед сном никто не отменял. Уже поздней ночью Рождённая Луной вышла на балкон, кутаясь в шёлковый халат. Ночная прохлада заставляла тело покрываться мурашками и обнимать себя за плечи, чтобы согреться. Звезды сегодня мерцали необычайно ярко, перемигивались между собой и блистали скоплениями. Серебряный свет Луны проникал сквозь редкие тучи, закрывающие светило, и озарял призрачным светом двор. Загадочная атмосфера навеяла мечтательное настроение и случай придаться воспоминаниям. Сколько лет прошло с тех пор, как она стала другой? Сколько ошибок она совершила, сколько взлётов и падений было, радостей и расстройств? И сколько всего она пережила? Оборотень тихо прикрыл дверь и подошёл к ней, обнял со спины, положив подбородок ей на макушку. Они молчали, каждый думая о своём и, скорей всего, сходились в мыслях. — Я люблю тебя, маленькая, — произнёс Макс и поцеловал её в шею, обрывая в голове размышления о том, что бы было, если он никогда не встретил её, никогда бы не спас и никогда бы не осмелился пойти против стаи, ради их счастья. — И я… тебя люблю, — она обернулась, нашла его губы своими и поцеловала так долго, до невозможности глубоко и чувственно. Оторвавшись, произнесла, — Знаешь, я тут подумала, что хочу ещё от тебя детей, прямо сейчас, в этом году. — Ну-у, в этом году уже не получится, — он переместил руки с её талии на низ живота, символически так обнимая, словно там уже кто-то растёт из его волчат, — А я всё думаю, когда ты предложишь родить мне футбольную команду. — Максимум ещё два ребёнка, ну три, не больше. — Я запомнил, чтобы потом не говорила мне ничего… Теперь хочу троих сыновей, по возможности всех сразу. Мия звонко засмеялась в очередной раз и повернулась к нему лицом, положив ладони на массивные плечи. Продолжительное время они тонули в глазах друг друга. — Пойдём, Герой, — он прервал тишину и поднял её на руки, — Уложу тебя спать, а то поздно. — Так, — волк остановился и замер, — со мной это не прокатит, сегодня мы делаем волчат, — улыбалась девушка, сказав это. — Да-да, давай поспорим, что ты отрубишься через пять минут? — Неправда, не было такого. Под собственный смех он занёс её в спальню. Вскоре в доме все мирно спали, и только Макс не мог уснуть, смотря на то, как колыхаются шторы от плохо закрытой двери, и на полную Луну, такую величественную, треплющую его волчью натуру. О Боже, как же был он счастлив. Неимоверно, как никогда раньше. И как же был безумно благодарен Луне, которая когда-то подарила ему ту, что забрала покой и стала его жизнью.