***
Лютик видит, как Геральт трепетно и нежно проводит большим пальцем по щеке Йен, и ему хочется блевать. Но он только улыбается непринуждённо и легко сливается с толпой студентов, растворяясь в ней, словно не было его рядом вовсе. Лютик думает, что устал. Устал от Геральта, от Йеннифер, от их бесконечных конфликтов. Устал собирать Геральта по кусочкам после очередной их ссоры, чтобы потом всё так же, вновь собирать по кусочкам себя. У него просто нет сил - вообще ни на что. Ни на чёртову ревность, ни на самобичевание, и уж тем более - на горькие слёзы. Даже злиться на себя, как раньше, уже попросту не выходит. Он с самого начала знал, чем это закончится. Но казалось, что уж в этот раз всё точно обойдётся, будет по-другому, в конце концов, это же Геральт. Но кого он обманывает? По-другому не будет. Лютик курит, стоя перед зданием университета, и понимает, что больше не может. Он должен что-то сделать с этим сейчас. Потому что оттягивать уже больше некуда. Ведь либо он наконец наберётся смелости и сделает это сегодня, либо не сделает никогда. Трисс смотрит на него с таким беспокойством и так строго, словно уже всё знает. Лютик только фыркает и улыбается, ведь "в самом деле, Трисс, я буквально ничего не сделал, прекрати постоянно квохтать вокруг меня так, словно если этого не делать, я исчезну". Меригольд выглядит так, словно действительно знает, но Лютик отшучивается, трещит без умолку, как всегда, и девушка наконец отпускает себя, улыбаясь. И в этот момент Лютик остро осознаёт, что будет скучать по ней. Мгновением позже он так же отчётливо понимает, что не по ней одной. Цири ему будет не хватать тоже. Она наверняка расстроится. О том, как отреагирует Геральт, Лютик думать не хочет. А тот и лёгок на помине. Белая макушка так не кстати появляется в поле зрения, и музыкант чертыхается мысленно, принимая максимально расслабленный вид. Лишь бы не понял. Лишь бы не заметил. Геральт как-то необыкновенно разговорчив, и словно действительно старается поддержать беседу. Конечно, всю дорогу до общежития говорит всё равно, в основном, Лютик, но ему ли не привыкать. И в принципе, это всё ещё больше похоже на монолог, в общем-то, как обычно. Но в какой-то момент парень шутит, и Геральт /божечки, это и впрямь Геральт?/ вдруг смеётся, и смех его такой раскатисто-громкий, что оседает внутри сладкой тяжестью. И Лютик мечется глазами по его лицу, цепляется за солнечные морщинки возле глаз и беспорядочно дёргающийся кадык, пытаясь сохранить этот образ, навсегда запечатлев в памяти. Он думает о том, что будь у него возможность избежать всего этого, он бы всё равно выбрал влюбиться в Геральта. Потому что любить его было невероятно. Но настолько же невероятно, насколько и больно. Лютик отстранённо смотрит в окно /по крайней мере, усиленно делает вид/ и разглядывает листву, когда Геральт говорит, что сегодня ночует у Йен. Парень прощается, как обычно, и просит не вляпаться во что-нибудь интересное без него. Геральт закатывает глаза и Лютик улыбается, пока не хлопает входная дверь. Он остаётся на месте ещё несколько минут после его ухода, прежде чем встать из-за стола. Забрать документы оказывается на удивление легко. На улице уже почти лето, так что светает рано, и о том, что он заблудится по дороге из-за темноты, можно не бепоскоиться. Парень курит прямо в комнате, выдыхая дым в открытую форточку, и по привычке думает, что Геральт опять будет ворчать из-за вони табака в помещении. А потом улыбается обречённо. Лютик обводит непривычно пустую без его вещей комнату взглядом, и не перестаёт улыбаться. Пишет матери короткое СМС, после чего достаёт симку и разламывает пополам, выкидывая в мусорное ведро. Смотрит, - в последний раз, - на кровать Геральта, на снова забытую кожанку, на валяющиеся абсолютно повсюду резинки для волос. На стены, такие удивительно светлые без его вездесущих плакатов и на открытое настежь окно. Задерживается взглядом на фотографии в рамке, оставленной на тумбочке. А затем берёт в руки спортивную сумку, поправляет гитару за спиной и выходит. В коридорах кампуса тихо, и Лютик позволяет себе не прятаться. Не шагает, - почти что плывёт, - цепляясь глазами за уже совсем родные стены и подоконники, спускается по лестнице и медленно идёт к главному входу. На улице по-летнему прохладно, и парень оборачивается, застывая. Стоит перед кампусом несколько долгих секунд, а затем быстро уходит в противоположную от здания сторону, не оборачиваясь. Он позволяет себе остановиться только тогда, когда отходит достаточно далеко, чтобы поймать попутку. Его подбирает молодая и яркая девушка за рулём потрёпанного пикапа. Ей едва ли перевалило за двадцать три, она говорит легко и открыто, постоянно курит, болтает без умолку, умудряясь не задавать вопросов, на которые Лютику не хотелось бы отвечать, и смеётся, словно в последний раз. К тому же едет именно туда, куда ему нужно. Если бы Лютик встретил её несколько лет назад, он бы посвятил ей не одну песню. Они болтают без передышки, и в какой-то момент Лютик поддаётся внутреннему порыву, высовываясь из окна под одобрительный свист попутчицы, и заливисто хохочет. Чем дальше они отъезжают от города, тем легче становится дышать.***
Ветер здесь совсем не такой, как в городе - он свободный, вольный, почти что дикий, пахнет солью и свежестью, постоянно кусает за голые части тела и неприятно холодит кожу. А ещё он настолько сильный, что глаза слезятся от него постоянно, но дышится так легко, что не верится - Лютик дышит, и не может надышаться. Парень смотрит на бесконечную синеву, пока босых ступней легко, едва уловимо, касаются набегающие волны, и силится разглядеть горизонт, но море сливается с небом в один большой голубой, и глаза у него слезятся вовсе не из-за ветра. Лютик наконец-то позволяет слезам течь и думает о том, что любовь - она как пластырь. Нужно не тянуть, а оторвать быстро. И он отрывает.