***
Ренфри зло пинает колесо машины и пытается не материться в голос, понимая, что её поездка затянется неприятно надолго. Выдыхает отрывисто, из-за чего волосы, упавшие на лицо, резко вздымаются вверх, чтобы через секунду опуститься обратно. Она яростно откидывает их рукой и почти что рычит. Ренфри бесится. Потому что машина безнадёжно поломана, и починят её в лучшем случае только завтра, а это значит, что теперь ей придётся снять номер в каком-нибудь обоссанном мотеле и пропустить подготовку ко дню рождения Роберта, ради которого она, вообще-то, сюда и приехала. Тупая тачка. И город тупой. Она его не то, что не любит. К Оксенфурту девушка вообще равнодушна, но находиться у уже ставшего родным побережья было бы гораздо приятней. Она всё-таки не сдерживается - выругивается громко, после чего вызывает эвакуатор. Они обещают приехать в районе часа. Ну да, как же. Теперь она ещё и застряла здесь на ближайшие часа три. Просто блеск. Ренфри выдыхает - уже скорее устало, чем зло, и облокачивается спиной о машину, доставая телефон и отправляя Робу несколько гневных сообщений, наполненных смайликами с лягушками, о поломке машины. И чуть погодя, просит его извиниться перед Лютиком за то, что она изменяет ему со своей же тачкой. Ей действительно очень обидно. Потому что в этом году они собирались основательно украсить бар и подготовить что-нибудь действительно крутое, к тому же Лютик обещал спеть что-нибудь грандиозное в честь такого события. И сегодня он, совсем по секрету, должен был показать ей, что именно. А ещё они с парнем договорились запереться у него в номере после завершения всех приготовлений и посмотреть какие-нибудь тупые фильмы с Николасом Кейджем. Ренфри злиться от этих мыслей ещё больше и обречённо вздыхает, приземляясь задницей прямо на капот. Чёрт бы побрал этот Оксенфурт и её тачку. Приспичило же ей сломаться в самых неподходящий момент. У неё вообще, блять, выходной сегодня, впервые за долгое время. Как будто бы у неё они вообще бывают. Девушка скучающим взглядом обводит пространство вокруг себя, разглядывая толпу людей, а затем удивлённо подмечает знакомую копну седых волос, целеустремлённо направляющуюся в её сторону.***
Геральт хмурит брови и действительно пытается вникнуть в слова Цири, которая отчаянно доказывает ему, что Лютика нужно искать на побережье, но отвлекается, когда слышит громкий мат. Потому что голос не то, что просто знакомый - он узнал бы его из тысячи. Так что когда он поднимает глаза от экрана, где Цири продолжает что-то настойчиво вдалбливать ему про море, он уже готов увидеть Ренфри. Но, почему-то, всё равно удивляется, когда видит её. Девушка выглядит озлобленной на весь мир и что-то яростно строчит в телефоне, затем приземляясь прямо на капот своего пикапа. Совсем не изменившаяся, в своих извечных майке и рубашке, обвязанной вокруг пояса, и разве что чуть более загорелая, чем Геральт её запомнил. И парень даже не успевает особо обдумать свою мысль, как уже начинает идти в её сторону. Потому что хоть они и расстались не на самой приятной ноте, и повели себя тогда, как придурки, но с тех пор уже столько воды утекло, что и смысла думать об этом нет. Она и впрямь совсем не изменилась. Кулаком в плечо бьёт и смеётся совсем как раньше - громко и не по девичьи, когда Геральт ей в ответ волосы взъерошивает - он действительно рад её видеть. И когда Ренфри гневно жалуется ему на поломанную машину и пропущенные приготовления ко дню рождения, ради которого она вообще выбралась из дома "...в свой первый за долгое время, законный выходной, понимаешь, Геральт?!", а ещё на сорванную киноночь с каким-то забавным парнишей, Геральт даже не задумывается и предлагает её подвезти. Потому что, ну, а почему нет? Ведь ей действительно нужно вернуться обратно сегодня, а Геральту... Геральту нужно проветриться. А машину она может забрать и позже. В крайнем случае, он сможет попробовать её подогнать. Ренфри мгновенно соглашается и обещает ему лучшее пиво в баре за счёт заведения, на что парень только многозначительно хмыкает. Так что они вместе дожидаются эвакуатора, и парень отправляет Йеннифер короткое сообщение, объясняя, куда он делся, после чего убирает телефон подальше и передаёт девушке шлем, заводя Плотву. И лишь спустя час дороги вдруг осознавая, что Ренфри живёт у моря.***
Лютик весело посмеивается над потугами парней, пытающихся удержать бар на себе, пока Ренфри в отъезде, сидя в подсобке и вырезая флажки для гирлянды. На самом деле они вполне себе хорошо справляются, не впервой, всё-таки, но без девушки всё равно всё как-то не так. Ренфри, кстати, задержится в Оксенфурте из-за поломанной машины, как сообщили ему ребята, и Лютик уже успел расстроиться из-за сорванной киноночи, но довольно быстро смог снова придти в себя. И не без помощи приготовлений ко дню рождению Роберта, конечно. Ему вообще всегда нравилось принимать участие в организации праздников и всякого рода деятельности, а такая работа, как подготовка декораций, действовала успокаивающе. Так что он позволяет себе отвлечься на это монотонное занятие, чтобы перестать думать о сорванных планах. Когда он заканчивает склеивать последнюю гирлянду, время уже почти достигает 6 вечера, и Лютик вздыхает, откладывая подготовленные им украшения в сторону, после чего медленно встаёт и не спеша выходит покурить к чёрному ходу. На улице уже постепенно смеркается, и парень закуривает, разглядывая сиреневое небо с рваными облаками, стараясь не думать, хоть и получается из рук вон плохо. На мгновение, пока он стоит так, совершенно один, ему мерещится уже до боли знакомый звук проезжающего мимо мотоцикла, но он быстро сгоняет с себя это наваждение, даже не успев начать беспокоиться. Потому что, может, в начале ему и было страшно, но сейчас он был почти спокоен на этот счет. Потому что шла уже третья неделя его отсутствия, и никто до сих пор не появился. Потому что он знал - Геральт действительно не станет его искать. Лютик вздыхает, продолжая пялится в небо, невольно вновь прокручивая в голове всё то, что он оставил у себя за спиной, и надеется, что Цири когда-нибудь сможет его простить. Он надеется, что Трисс не будет так сильно волноваться, как обычно, так же как и его мама. И что Йен и Геральт наконец смогут во всём разобраться. Лютик думает о Геральте и его ухмылке - такой редкой и едва ли заметной. О его смехе и смешинках в глазах, которые появлялись, когда Лютику удавалось особенно смешно пошутить /или же сотворить что-то необычайно глупое/. Конечно же, думает о глазах, таких притягательных и золотых, как солнце или старые монеты. Думает о нём всём, не в силах отпустить этот образ и выкинуть его из своей головы. Лютик бросает сигарету на асфальт, проходясь по ней носком кроссовка. Стоит так ещё немного, смотря себе под ноги, а потом переводит взгляд в небо, проглатывая застрявший в горле комок. И уходит к морю.***
Бар "Сорокопутка" встречает их яркой неоновой вывеской снаружи и тёплым свечением гирлянд внутри. Ренфри почти мгновенно оказывается у барной стойки, по дороге успевая поздороваться с кем-то из посетителей, видимо, постоянников, начиная приглушённо отчитывать одного из своих парней, с которыми Геральт в далёком прошлом сцепился в жестокой бойне, ещё в Блавикене. Девушка что-то говорит, спрашивает о ком-то, но Геральт не слушает - с почти неприкрытым интересом осматривается, подмечая, что людей в баре прилично, но всё ещё немного, и само место выглядит как-то уютно, что ли. Здесь была приятная атмосфера, а ещё хорошая сцена. Лютику бы понравилось. Ренфри предлагает ему остаться и посидеть, напоминая про обещанное пиво и обещая не ставить ему никаких ультиматумов, ну разве что чуть-чуть, по старой памяти. Но парень только хмыкает и отказывается, потому что сейчас у него совсем нет на это времени. Но было бы здорово посидеть здесь с Йен, Трисс и Золтаном. И Лютиком, конечно. Он мог бы выступить, как обычно собрав кучу людей, а потом бы болтал, не затыкаясь, сидя с ними за столом и пререкаясь с Йеннифер о какой-нибудь ерунде. Геральт обещает Ренфри заехать как-нибудь в ближайшее время и выходит из бара, уже собираясь заводить Плотву, но затем почему-то останавливается. Он оборачивается и смотрит на синеющую невдалеке воду. Геральт просто не может заставить себя уехать, не увидев море.***
Вода здесь шумит почти так же, как у него во сне, если не идентично, что вообще-то немного странно, учитывая то, что у моря он и не был никогда, хотя Лютик миллион раз предлагал ему поехать к воде. Парень вдыхает полной грудью и выдыхает, глядя на горизонт и разглядывая спокойную воду. Красиво. Геральт в очередной раз думает, что мог всё это заметить. Предугадать, предвидеть, не вести себя как непроходимый идиот. И не метались бы они тогда сейчас повсюду буквально, с ног сбиваясь, и не звонила бы Геральту мисс Леттенхоф постоянно, слёзно умоляя помочь сына найти, и не просыпался бы он от кошмаров, в которых Лютика море поглощает каждый раз. Не стоял бы он тогда здесь один. Потому что как бы Геральт не отнекивался, что они с Лютиком не друзья ни разу, это всё было неправдой. Потому что о не-друзьях не волнуются так и не ищут до трех часов ночи по всему городу. И кошмаров об их смертях не видят тоже. Геральт думает, что и сам не заметил, как Лютик умудрился просочиться в его быт и осесть в нём, занимая там теперь немаловажное место. Не заметил, как парень стал совсем уже родным, со всем этим своим вечным трёпом, песнями и заботой ненавязчивой. А теперь он исчез. Геральт вдыхает глубоко снова, ветер соленый где-то на нёбе чувствуя, и отводит взгляд от горизонта, собираясь уходить. Да так и замирает. Потому что дальше, чуть поодаль, почти у самой воды - Лютик. В огромной серой толстовке, которую он постоянно таскал у Геральта, осунувшийся весь какой-то и похудевший, из-за одежды ещё более хрупким и маленьким кажущийся. Стоит, чуть сгорбившись, и прикурить пытается, от ветра ладонью прикрываясь, после чего зажигалку в карман закидывает и сизый дым выдыхает. Геральт стоит и не дышит. Смотрит на него, понять пытаясь - а не мерещиться ли, может галлюцинация какая или мираж - от недостатка сна и не такое бывает. Но Лютик не исчезает - курит только, да на горизонт смотрит - худющий, с синяками под глазами, и такой уставший, словно тяжесть всего мира на плечах таскал все это время, а Геральт и не замечал. Парень заставляет себя сделать несколько шагов вперёд, чудом переставляя ноги. Подходит достаточно близко, чтобы глаза уставшие и непривычно пустые разглядеть, поражаясь тому, насколько Лютик сам на себя не похож стал. А тот стоит и внимание ни на что не обращает, на горизонт смотря, и настолько от мира отключился, что шагов шумных по гальке не замечает. Геральт делает последний шаг, и сердце у него замирает вместе с ним самим, где-то в горле. Потом он никогда не признается в этом даже под дулом пистолета - ни кому-либо ещё, ни себе самому, но ему страшно сейчас до одури. Потому что всё ещё кажется, словно выдохни неосторожно, и парень исчезнет, раствориться вместе с промозглым ветром, оставив после себя только шум моря. Потому что Геральт чувствует себя до безобразия виноватым, а почему - сам не знает. Потому что Лютик ещё несколько мгновений назад был так далеко, а теперь стоит совсем рядом, нужно только позвать. Потому что когда-то Геральт говорил, что ему абсолютно никто не нужен. Но вот они здесь. Геральт смотрит на него непозволительно долго, и когда наконец зовёт его тихо, чувствует себя так, словно делает шаг в пропасть. - Лютик. Руки непроизвольно дёргаются и сигарета выпадает из пальцев. Плечи у парня напрягаются, каменеют, и сам он весь словно в натянутую струну превращается. Лютик повернуть голову боится и молится всем богам, которых только вспомнить может, чтобы этот голос ему почудился, показался. Только вот внутри уже знает, что нет, не показался. Сигарета тлеет где-то среди камней, а парень смотрит перед собой и выдохнуть не смеет. А потом вздрагивает, всем телом дёргаясь, и чуть в сторону не шарахается, когда его снова зовут: - Лютик. Он оборачивается. Смотрит в ответ загнанно и устало, и чудом не отшатывается, когда взгляд Геральта видит. Потому что взгляд - тот самый, от которого где-то под рёбрами чешется, и сердце в желудок ухает, чтобы через мгновение забиться, как сумасшедшее. Лютику физически больно от этого взгляда, но заставить себя глаза отвести он не может. А может, просто не хочет. Ему кажется, словно ещё немного, и сердце у него остановится, или разорвётся, или сгорит окончательно. Ему кажется, ещё немного, его захлестнёт волной и он захлебнётся. Ему кажется, что он готов умереть прямо сейчас, лишь бы последним, что он увидит, был этот взгляд. Парень молчит. А затем он чувствует, как тёплые руки сгребают его в охапку, бережно и порывисто, и так тепло сразу становится и правильно, что Лютик, наконец-то, обмякает и позволяет себе закрыть глаза. Совсем рядом тихо плещется море.