C16H18ClN3S

Не то чтобы Луку так уж сильно волновала эта ситуация, но, окей, возможность работать в парах на лабораторных занятиях — большая редкость, обычно каждый должен проводить синтез индивидуально, так еще и всем дают разные вещества, чтобы не повторяться и не списывать отчеты. На химфаке каждый сам за себя, как говорится. Но их преподаватель по неорганике — на первом курсе они изучают только этот раздел химии — сказал, что на сегодняшней и двух последующих лабах они будут работать в парах, чтобы было проще «влиться» в работу в новом семестре. Лука собирался стать напарником Яна — он его лучший друг, в конце концов, с кем еще ему быть в паре, — но Казас, бросив: «Прости, бро, но мы с Эммой опять сошлись, поэтому я хотел бы работать с ней», отправился к мадам Боржес. Окей, да. Лука все понимает. Вот только ему срочно нужно найти пару для лабораторных занятий, иначе придется работать с Алексом: никто не хочет становиться его напарником, потому как тот — полный ноль в химии (зачем он вообще пошел на химфак?), и проводить синтез вместе с ним — все равно что проводить одному. Лука оглядывается на одногруппников: Артур уже в паре с Базилем, Манон — с Дафной, а у Иман, похоже, пока еще нет пары. Отлично. Лука в хороших отношениях с Иман, к тому же она умная. То, что надо. Только он собирается подойти к Иман и предложить ей взаимовыгодное сотрудничество, как краем глаза замечает, что Элиотт направляется... к нему? И да, к слову, Лука в первый же день словил краш на Элиотта Демори, но в свое оправдание он может сказать, что кто бы не словил? Элиотт слишком милый для этого мира, он всегда ходит с бардаком на голове и ослепительной улыбкой, в огромной черной толстовке и, возможно, совсем чуть-чуть ссутулившись, но он все равно самый милый, кого Лука когда-либо встречал. — Будь моей парой, — говорит Элиотт прежде, чем Лука успевает подумать хоть о чем-нибудь. — В смысле... парой на лабах, ну, ты понял, — смеется Демори, осознавая, что его фраза прозвучала довольно двусмысленно, и улыбается, причем так, что господибожемой. Луке остается просто в открытую пялиться на него, не в силах что-либо ответить, как будто он наглотался чего-то и теперь ему нехорошо. Или, наоборот, очень даже — он пока не определился. — Окей? — произносит, наконец, Лука, и интонация почему-то выходит вопросительной. Лалльман опускает взгляд на белоснежные (ну, почти: сохранить свой халат в таком виде, в котором он был изначально, за полгода на химфаке просто невозможно) рукава своего лабораторного халата. На самом деле, возможно, работать в паре с Элиоттом — не самая гениальная идея, но Лука подумает об этом позже. Так или иначе, сейчас его мозг в отключке. Ах да. Вот именно поэтому идея не такая уж хорошая. — Что ж, раз все разбились по парам, можем начинать, — заявляет месье Венсан. — Поскольку это первое занятие в новом семестре, я должен напомнить вам о технике безопасности, — говорит он, пока все усаживаются за небольшой стол (и ужасно неудобные круглые стулья, явно древние как мир) в центре учебной лаборатории. — Ну, самое главное правило вы знаете: без халата вход в лабораторию запрещен. К слову, обычно к концу года студенты замечают, что дырки на халатах, в основном, появляются на спине. — Ну ясно, недоброжелатели, — хихикает Манон. — На самом деле, кто-то просто неаккуратно пользуется пипетками, — отвечает преподаватель. Он напоминает основные правила в стиле «не трогайте вещества, свойства которых не знаете», после чего записывает в журнал, кто с кем будет работать, и раздает задания. Когда месье Венсан замолкает, все тут же начинают проводить расчеты, сколько чего им нужно, затем оперативно «забивают» места, ставя подносы, и принимаются ходить по лаборатории в поисках необходимых реактивов и посуды. Лука стоит в небольшой очереди к весам. Ему нужно взять ровно пять граммов карбоната натрия: им с Элиоттом выпал синтез декагидрата сульфата натрия. Что ж, могло быть и хуже. Им мог бы достаться гептагидрат сульфата никеля (II), где нужно использовать метод декантации¹, который длится почти что целую вечность, но так «повезло» не им, а Дафне с Манон. Наконец, очередь доходит до Луки, и он берет одну из чашек Петри и кладет ее на весы, открывает банку с нужным реактивом и уже собирается сыпать, как вдруг его прерывают: — Ты забыл обнулить, — замечает Элиотт, внезапно подошедший, чтобы взять стеклянный шпатель. Он нажимает на соответствующую кнопку на весах вместо Лалльмана, берет нужную ему вещь и удаляется в сторону химических стаканов. Лука хлопает себя рукой по лбу. Что это было? С ним творится что-то странное, он настолько перенесся в свои мысли, что забыл даже обнулить вес чашки Петри. Если бы Элиотт вовремя не появился рядом, то Лука бы неправильно взвесил вещество, и в итоге синтеза погрешность была бы, вероятно, огромной. Луке явно нужно сосредоточиться, он, в конце концов, один из лучших студентов в группе. Он сдал экзамен по химии на отлично, а теперь тупит в столь элементарных вещах. В учебной лаборатории довольно тесно для четырнадцати студентов, а также преподавателя и лаборанта, и все снуют туда-сюда в поисках фарфоровых чашек, воронок Бюхнера и колб Бунзена, шпателей, мерных цилиндров и прочего. — Итак, что там нужно делать..? — говорит Лука, смотря в методичку. — Ну, для начала нам нужно приготовить растворы соли и кислоты, — произносит Элиотт. — Окей, — медленно кивает Лука, вспоминая, как правильно готовить раствор кислоты с заданной концентрацией. Его мозг сегодня, кажется, просто отключился, или это на него Элиотт так действует. Он смотрит прямо на Луку и буквально гипнотизирует его своим взглядом — настолько сильно, что Лука практически готов поверить в то, что причиной его учащенного сердцебиения, а также странного ощущения, является Демори. Вскоре Лука чувствует, что начинает краснеть, и опускает взгляд ниже: на шею Элиотта, на отложной воротник белого халата, на руки и, в конце концов, на поднос. — Что с тобой? — удивленно спрашивает Элиотт, а Лука не может думать ни о чем кроме того, какой у Элиотта красивый тембр голоса. Все, приехали, блин. Он вляпался по полной. — В смысле? — Лука вскидывает бровь, изображая полнейшее непонимание, хотя, разумеется, знает, что Элиотт имеет в виду. — Ты немного рассеянный и все такое, — поясняет Элиотт, снова глядя в его голубые глаза. Он смотрит на Луку так внимательно, что тому ничего не остается, кроме как подвиснуть. — Да, я... просто не выспался, — отмахивается Лука, и, боже, Элиотт правда невероятно милый, настолько, что мозг Лалльмана отключается рядом с ним. Они готовят растворы, чтобы потом смешать их, пока Базиль, стоящий недалеко от них, напевает: — Мы в лабе, мы танцуем под тягой² весь день, Так надо, и халат свой поскорее надень.³ — Не сходишь за бумагой? — просит Элиотт Луку. — Да? — машинально дергается Лалльман и тут же дает себе мысленную пощечину. Самое время размечтаться, блин, что с ним происходит. — Принесешь индикаторную бумагу? — А, да, конечно, — тут же кивает Лука и смотрит по сторонам в поисках этой самой бумаги. Он замечает ее на столе напротив, рядом с подносом Манон и Дафны, которые, к слову, отстаивают свой раствор уже в пятый или шестой раз. — Вы успеете до конца лабы? — интересуется у них Лука, потому как дела у девушек явно так себе. — Сама хотела бы знать, — отвечает Манон. Дафна так вообще смотрит «Ведьмака» на планшете. — Серьезно? — смеется Софьян, лаборант, заметив, чем занимается Лекомт. — Что? — Дафна пожимает плечами. — Все равно ждем, пока раствор отстаивается. — А вы еще не закончили? — удивляется Софьян. — Вы уже, по идее, должны упаривать раствор. Манон отрицательно качает головой. — Похоже, скорость — это не про вас, — усмехается Софьян, и Лука готов поклясться, что в этом момент он смотрит на Иман. — Скорость — это не про декантацию, — заявляет Дафна, наблюдая, как большинство одногруппников уже ставят свои растворы на водяную баню. Ах да. Луке тоже следовало бы поспешить. Он берет, наконец, баночку с полосками индикаторной бумаги, и идет к Элиотту, но в какой-то момент слишком на него засматривается и спотыкается, конечно же, роняя на пол банку, у которой, как по закону подлости, естественно, предательски слетает крышка, и та-дам — бумага на полу. Лука тут же приседает на четвереньки и принимается лихорадочно собирать то, что уронил, а Элиотт помогает ему. Лука сверлит взглядом пол, потому что ему вообще стыдно смотреть кому-то в глаза, а уж тем более Демори. Потрясающе, блин, браво, сто очков Гриффиндору за ловкость месье Лалльмана. Он решает позже подумать о том, что с ним происходит — сейчас просто некогда — и отдает Элиотту всю собранную бумагу. Их пальцы соприкасаются всего на долю секунды, и Луке кажется, что его прошибает током. Наконец, он решается поднять взгляд на Элиотта, и следующие пару мгновений они так и сидят на полу, глядя друг другу в глаза: внимательно, изучающе, и все еще сжимают эту самую баночку, причем оба. Следующие несколько минут проходят без происшествий, надо же. Они ставят раствор на водяную баню и садятся ждать. — Может, сделаем пока вопросы к семинару? — предлагает Лука, потому что им все равно нечем будет заняться в ближайшее время, и лучше сделать домашку сейчас, чем потом. Элиотт соглашается и достает список вопросов к завтрашнему семинару. Все заняты своими делами, поэтому в лаборатории не слишком шумно, так или иначе. — Как объяснить, что тиосерная кислота обладает восстановительными свойствами? — озвучивает Лука первый вопрос вслух, и это, вроде как, легкое задание, при других обстоятельствах он бы точно с ходу ответил, но рядом с ним находится Элиотт, и его присутствие невероятно мешает сосредоточиться, если честно. С чего он вообще взял, что готовиться к семинару сейчас — это хорошая идея? — Нужно просто нарисовать структурную формулу, чтобы увидеть, что один из атомов серы имеет степень окисления, равную минус двум, — говорит Элиотт, замечая, что Лука задумался. Формулу. Да, точно. Там, вроде бы, один атом кислорода на серу заменен? Или нет? Да ладно, что за хрень, ну правда? Лука способен написать уравнение реакции диспропорционирования хлора за две секунды, но рядом с Элиоттом он даже формулу тиосерной кислоты не может вспомнить. — Хэй, я вижу, что что-то не так, — замечает Элиотт. — Обычно ты профи в химии, — добавляет он, указывая, что именно не так, и одновременно давая понять, что не считает Луку полным идиотом несмотря на все его лажи за сегодня. — Прости, я не спал всю ночь, — оправдывается Лука, хотя это неправда. Он спал целых восемь часов, но не может же он сказать Элиотту истинную причину. — Не извиняйся, — Элиотт мягко улыбается, и Лука думает, что Демори чертовски красивый. Особенно сейчас, когда смотрит прямо на него. Но вообще он всегда чертовски красивый, да, но это не значит ровным счетом ничего, окей? Да кого он, в конце концов, пытается обманывать? Все, о чем может думать Лука — так это о том, насколько сильно он выставил себя придурком перед парнем, на которого запал с первого взгляда, если так вообще бывает. — Просто расслабься, ладно? Все хорошо, — добавляет он и кладет руку на плечо Луки в знак поддержки. И это даже странным образом помогает. Лука немного успокаивается и быстро-быстро пишет несколько уравнений реакций в тетради. Когда с семинарскими вопросами покончено, а раствор все еще не упарился до конца, Лука решает присоединиться к Дафне, которая все еще смотрит «Ведьмака», но они с Манон, в отличие от остальных только что поставили свой раствор на водяную баню. Декантация — ключ к успеху, определенно. Через какое-то время они с Элиоттом, наконец, сушат полученное вещество (им даже не пригодилось использовать вакуумное фильтрование⁴, настолько хорошо выпарилась вода) и взвешивают на весах, чтобы убедиться, что у них получился высокий процент выхода продукта. Затем они исследуют свойства полученного вещества, как указано в методичке, показывают преподавателю и уходят из лаборатории. — Лука, — Лалльман инстинктивно оборачивается, когда Элиотт называет его имя. Он останавливается, параллельно расстегивая пуговицы халата. — Я хотел спросить... завтра приезжают абитуриенты, и Шарль со второго курса должен был показывать им зрелищные опыты и рассказывать про химфак, но он заболел и попросил меня. В общем, ты не мог бы помочь мне все подготовить? — спрашивает он, чем искренне удивляет Луку. Это после сегодняшней-то лабы? Но выбора у него, очевидно, совсем нет, да и перспектива побыть рядом с Элиоттом кажется не такой уж плохой. — Ладно? Да, конечно, — тараторит Лука, чувствуя, как смущение и неловкость возвращаются к нему. Он поправляет свои густые волосы, не зная, куда деть руки. — Отлично, — Элиотт снова улыбается. — И да, сегодня ночью обязательно поспи, — добавляет он, усмехнувшись, и уходит вдаль по коридору, оставляя Луку одного, со странно-теплым ощущением внутри и дурацкой улыбкой на лице.