Он - это я. Только в гриме.

Я сижу на кровати. Обхватив колени руками. С того случая прошло уже две недели. Но я не могу перестать думать о том, что произошло. С того дня. Мы находимся в постоянном диалоге. Теперь я не так одинок. У меня есть защитник. Возможно, даже друг. Друг. Такое странное слово. Если вдуматься. Друг. Друг-ой. Он — это другой я. Я, только в гриме. Так он и сказал с самого начала. Я привык к его голосу у себя в голове. Он подсказывал мне эти две недели, что говорить врачам. С кем общаться. От кого держаться подальше. Он сказал, что если я буду его слушать, мы вскоре выйдем отсюда. А на свободе, в промозглом Готэме. — Нас ждут великие дела, Артур! Доверившись, я постепенно начал делать всё, что он говорил. Беспрекословно. Это так странно, когда ты можешь положиться на кого-то. — Флек! Эй, Флек! Шевелись давай. Тебя к доктору Джоунсу. Я встал с кровати и зашаркал к дверному проему, в котором стоял санитар. — Есть два варианта развития событий, — слышу я Его голос. — Либо выпишут, либо если мы оба проебались… привет повышение доз препаратов, так называемая «мягкая фиксация», от которой потом шрамы на запястьях и лодыжках, шоковая терапия и черт знает что ещё. Плетусь за санитаром по коридору. Вторая перспектива меня совсем не радует. — Не шаркай там! , Флек! И так полы до твоего уже протёрты! Кафель! И протёрт! Стараюсь поднимать ноги. Но казенная обувь все-равно издаёт этот чертов звук. Лампа в конце коридора отчаянно мигает. Менять лампочку, конечно, не будут. Хорошо хоть у меня нет эпилепсии. Иначе уже бился бы тут в конвульсиях. С пеной у рта. Я видел такое рад пять, не меньше. Но лампочки все равно не меняют. Мы идём мимо открытых дверей палат. Оттуда на меня смотрят испуганные, затравленные глаза. Со всех сторон. — Не бойся. Они ничего тебе не сделают — Его голос успокаивает меня. Я иду дальше. За окном раннее утро. Ещё темно. На самом краешке неба — полоска света. Она похожа на кровь. На ее фоне вырисовываются трубы Готэмского химического завода. — Вот бы спустить все дерьмо, что там производят в реку, а? Вот была бы шутка, Артур! Я опускаю голову и улыбаюсь. Чтобы никто не видел. Мы уже в нужном коридоре. Санитар открывает передо мной дверь. Доктор Джоунс сидит на стуле с чёрной спинкой. Весь обложен какими-то бумагами. — Нам главное сейчас не проебаться. Говори только то, что скажу тебе говорить я, понял? Давай. Садись. Я сажусь напротив Джоунса, хотя сесть меня не приглашали. — Артур Флеееек… — тянет Джоунс на свой манер. Гнусавым прокуренным голосом. Я молча киваю. — Как себя чувствуешь? Голос в голове: — Скажи «Хорошо». И улыбнись! — Хорошо, — слегка улыбаюсь. Джоунс поправил очки и откашлялся. — Когда ты слышал голоса в последний раз? — Недели две назад. — Недели две назад — повторяю, словно эхо. Доктор делает какие-то пометки в моей истории. — Другие жалобы есть? — Жалоб нет. — Нет. — Поздравляю, Артур. Собирай вещи — готовься на выписку. Я пока заполню бумаги. Хорошо, что этой бляди в сущности плевать на меня. Это причина весьма немногочисленных вопросов. Главное — отчитаться перед начальством о количестве ЧуДесНо-ИзЛечЕнНых. — До свидания, Доктор Джоунс. Выхожу из кабинета. — До свидания — слышу уже из-за двери. … — Артур, Артур! Я слышал тебя выписывают! — подбегает ко мне Дылда Кевин. — Да, — мне почему-то неловко. Как-будто я виноват, что меня выписывают, а его пока нет. — Да похуй, — голос в голове. Кевин шмыгает к себе в палату, пока не засекли санитары. … — Артур, это же здорово! — искренне улыбается Том. Я жму ему руку. Бена выписали на прошлой неделе. Марк только тихо тянет какую-то детскую песенку. . Я стою возле дверей, ведущих на волю. Уже в своей одежде. В руке у меня пакет с вещами. Подходит дежурный по смене. Я расписываюсь в журнале. В замке поворачивается ключ. Оборачиваюсь на коридор отделения. Из палат торчать головы, моих, уже бывших товарищей по несчастью. — Адьес, господа! — восклицает голос в голове — Валим отсюда, Артур. Дверь закрывается. Оставляя меня на лестничной клетке. В руках — пропуск на выход. … Переполненный автобус едет по Готэмским улицам. Время от времени сигналя. Мне повезло. Удалось сесть. В самом конце. — Видишь, мы с тобой отличная команда! Я только улыбаюсь, прикрыв рот шарфом. Сейчас я не думаю о том, что мне придется снова искать работу. Я не думаю, на какие деньги мы с матерью будем жить. Даже о матери, и о той не думаю. Я думаю только о том, что теперь, у меня есть друг. Мой друг — это я. Только в гриме.