Uber Konserven

Когда после лета Людвиг довольно притащил в холодильник множество всего, стало понятно, что всё это, даже если они привлекут родственников, не съесть. И Иван придумал достаточно простой план — закрутки. Добыть банки не сложно, а всё остальное можно выписать в список и купить, чем он и занялся. Проблема возникла почти сразу же — Германия, вместе с собаками, лез под руку и воровал огурцы, которые должны были первыми отправиться в банки. Зачем Людвигу почти килограмм огурцов было неясно и непонятно. Совсем. Правда, через полчаса четверть всех огурцов вернулась обратно в таз на полу кухни, а Германия довольно дожёвывал половину представителя семейства тыквенных. — И зачем? — Дай наесться огурцов, как в последний день. — жалуется немец, — Я свой урожай не увижу до зимы. И то, он будет в банках и маринаде. — А ты сможешь съесть целых четыре килограмма? Не знал о такой твоей особенности. Людвиг задумывается, отгрызая очередной кусок, а потом меняется в лице. Столько он не сможет даже признать, что уж говорить о съедении. Так что ладно, пускай отправляются в банки. Тем более есть и более важные продукты, например, дыни. Целых три штуки — остальные, по каким-то непонятным причинам погибли. Следы собачьих лап, обнаруженные возле места посадки, показали, что звери разрыли семена и сгрызли их, ну или побежали с ними играть. Жалко, но ладно. Одну из дынь Германия нарезает и утаскивает на тарелку четыре куска, довольно поедая их, вместо съеденного огурца. Брагинский на это только закатывает глаза. Несмотря на долгую совместную жизнь, Людвиг никогда не видел, как делаются закрутки, что это такое для него неизвестность, и сейчас он получает это знание. Домашние консервы, в чей список входят огурцы с патиссонами и который доходит даже до всех видов варений и соусов. Чем-то напоминает Беларусь с её «тысяча и одно блюдо из картофеля: супы, каши, муссы, гарнир». Похоже, это семейное. Хотя, если уж признавать, всё же лучше, чем готовка любой еды из того, что можно есть без вреда для здоровья*. Но когда Германия это признает? Вот и верно, что никогда. Второй проблемой с закрутками стали помидоры, точнее их разнообразие. Желтые, красные, чёрные, большие, маленькие, средние — два мешка которые непонятно как укладывать. Иван решил, что разберёт их все, а из самых маленьких сделает томатную пасту — собственно, почему бы и нет? Несколько помидоров Людвиг забрал и нарезал из них салатик, добавив туда огурец и майонез. И снова сел есть. — А если потолстеешь, Meine Liebe? Германия смотрит на него с такой порцией завуалированного презрения, что Брагинский даже напрягается. — Это намёк, что я толстый? — острые зубы сталкиваются с металлом ложки, когда очередная маленькая порция салата оказывается на ней. — Если да, то напомню, что ты тяжелее меня на почти десять килограмм и толстый тут только ты. — Это мышцы. — Это жир. — ехидно тянет Людвиг, но он сам понимает, что это мышцы. И они оба не могут потолстеть. Для этого надо будет найти методы обхождения «замков» их организмов — или, если проще, заставить весь народ потолстеть, причём, чем больше площадь, тем больше нужно народу и массы. Сложно это. Вон, даже на Америке не видно ни грамма лишнего. А что уж говорить о России? Хотя... Двадцать и шестьдесят процентов... — Даже несмотря на твой вес, я буду любить тебя. — театрально парирует это Иван. — Но на руках таскать не буду, если ты превысишь обычные человеческие весовые нормы. Вот на это ложка прилетает русскому прямо в лоб. — Verrückt. — констатирует обидевшийся — нет — Германия. Теперь никакого настроения есть. Совсем. — На диету сяду. — выдыхает он, закидывая ногу на ногу и скрещивая руки на груди. — Буду как эти... страдающие анорексией. Пушинка в десять кило. — на это он вполне способен, правда, скорее всего, даже его организм не выдержит столь крупной потери массы. Повезёт, если просто выдержит, а не перейдёт в автономный режим, когда ты просто спишь, выжидая нормальных условий. Так уже когда-то было у какой-то Страны. Точно Людвиг не помнит, ему брат рассказывал. — Тогда будешь доволен? — Я и так твоим весом доволен. — Да ну? Россия закатывает глаза. Эта игра начинает поднадоедать. Главное, серьёзно не задеть эту тему, а то можно сказать что-то не то и Людвиг упадёт во мрак воспоминаний. 1912 год вспоминать он ненавидит, у Ивана есть подобные воспоминания, правда, там выползали своими силами, да и земля была. Как-то мысли улетели от закруток, а они вообще-то ждать не будут. Приходится вернуться к ним. Молчание исчерпывает себя, когда Германия шуршит к холодильнику и обратно. Перед ним на стол опускается яблоко — одно из десятка — и немец вперивается в него взглядом. А затем задаёт странный вопрос: — А почему яблоки темнеют на воздухе? — Ну, раньше люди думали, что из-за взаимодействия кислорода с железом, но сейчас во всём винят... полифенолы. — приходится даже припомнить забытые названия. Чему только не научишься за долгую жизнь. Даже непонятные фенолы можно выучить. — А ты не знал? Ты же тоже яблоки поставляешь. — Бог во всём виноват. — отвечает на это Людвиг, кусая бедный плод. Сок неприятно бьёт в нёбо, а дёсны сталкиваются с твёрдой мякотью. Но всё равно вкусно. — И я не занимаюсь сельским хозяйством, чтобы это знать. Я живую корову всего пару раз в жизни видел и то, на войне. — Может, тогда её заведём? С телятами будешь нянчиться. Немец даже обдумывает такой вариант. Корова — это свежее молоко, если их разводить, то можно получить мясо, из мяса можно делать колбаски, а колбаски можно есть. Логическая цепочка где-то на колбасках и заканчивается, и в голову лезут всякие мелкие мыслишки по типу: «Пиво с колбасками! Рыба с колбасками! Маринованные сосиски!». Кстати, да. Маринованные продукты. — Мы только зимой будем эти запасы есть? — отводит в сторону Германия. — Или чуть раньше? — Сейчас сделаем и посмотрим. Может, у нас в погребе места не хватит. Так, корова или нет? — Ну... Давай. Только... ты знаешь как выбирать нормальную? — Молочную, мясную или комбинированную? — уточняет Брагинский. На самом деле, он может притащить хоть всех сразу, но крупному рогатому скоту нужно место. А если он притащит десяток голов каждой породы, то места не хватит. — Комбинированную. — Отлично. Таких немного, найти подходящую для нашего климата будет не очень сложно. Через ещё десять минут уточнения, Людвиг приходит к выводу, что нужно быстро доделать эти баночки, чтобы отправиться на просмотр коров. Идея ему очень понравилась. Это и молоко, и сыр, и мясо, и многое другое вкусное. Всё-таки, не зря на Руси говорили, что корова — это кормилица семьи. Теперь у них будет своя кормилица и её даже можно будет спокойно пасти. Про то, что корова даёт молоко только когда у неё есть телёнок, он как-то забывает. У Ивана в этот момент появляется план полного обеспечения хозяйства. Осталось лишь уговорить немца на кур, петуха, овец и гусей. Может даже, если получится, то у них заведётся олень с оленихой, но это надо договариваться, что, впрочем, не сложно. Закрутки с такими мыслями они оба заканчивают к ужину. После чего всё остальное отправляется на маленький пир.