*****
Это было чуть больше месяца назад. Он уже и не вспомнит, чем был занят. Молодой мужчина лишь ощутил какое-то неприятное ощущение в районе руки, после чего его сознание спешно покинуло его, заставляя тело упасть на голую землю. Очнулся он уже в большом зале. Вокруг стоял галдёж, будто изначально парень попал на какой-то рынок, торговцы и продавцы на котором не хотели умолкать ни на секунду. Но ощущение смуты всех тех людей, которых он увидел перед собой, чувствовалась в воздухе, нависая плотным комом. Многие ещё не очнулись, большая часть не знала, что они здесь делают, да и вообще, где это самое «здесь». Однако он знал. Знал, потому что сам стремился попасть сюда. Отрешённый взгляд скользнул по помещению. Было много мужчин. Чуть меньше – женщин. Прошло какое-то время, пока все проснулись после принятой ими дозы транквилизатора, после чего женский, механический голос раздался в динамиках, крепящихся у самого потолка, вместе с камерами видео-наблюдения. – Многоуважаемые участники! Вы были довольно изобретательны в последний год, поэтому мы хотели бы видеть Вас всех на кастинге «Идентичность». Это Ваш последний шанс освободиться от тюремного заключения, если Вы пройдёте тур и выиграете в нашем шоу! Отказаться от участия и тура невозможно, так что постарайтесь выложиться на полную. Кастинг пройдёт 15.08.20ХХ года в поместье Олетус. Будем рады видеть всех Вас там! Ответы на все Ваши вопросы будут даны в начале отборочного турнира. С уважением, организаторы шоу «Идентичность». И после этих слов, в повисшей на время тишине, в середине комнаты образовалась голограмма. Голограмма договора, с печатью, характерным знаменем этой «организации», и… Их подписи. Больше 200, а то и больше, подписей, виднелось на этой искусственной бумаге, будто выведенные их же руками. Но они ничего не подписывали. Их просто отправили сюда. Неугодных ни миру, ни обществу, отправленные на верную погибель. После этого здание разразилось ещё большим шумом. Злые, испуганные, отчаявшиеся люди, порой плача, и не понимая, что делать, и что происходит, метались по пустующему пространству, пытаясь найти выход. Все входы, как и ожидалось, были закрыты. Однако встречались и люди, подобные ему самому. Стоявшие спокойно, почти неподвижно, наблюдая за разворачивающимися событиями. И пусть обладатель чёрных, будто смоль, волос, не знал причины прихода других «игроков» в это место, ему была известна ещё одна вещь, которую эта женщина по ту сторону так и не сказала. Деньги. Стоило бы догадаться, что такие игрища награждаются, пусть всё происходящее наверняка сломает тебя. Сломает на потеху тем, кто будет наблюдать за вами по ту сторону этих объективов камер, делая ставки на чужую гибель . . .*****
Мирно им жилось не долго. После этого, почти что в тот же день больше сотни мужчин, даже не считая умершего человека, издохшего ещё по прибытию в поместье – перебили, как и женщин, сохраняя жизни лишь узкому числу лиц, которым просто повезло выжить. И он был в их числе. Вспоминать об этих упырях, после длительного месяца тренировок ради повышения скорости и силы, чтобы игра была Интереснее, не хотелось. Но мысли то и дело возвращались к ним, потому что думать было особо и не о чем. Либо его нестабильное сознание, заставляющее то басисто смеяться во весь голос, распугивая окружающих, то задумчиво смотреть куда-то в стену, не видя и не слыша посторонних звуков, либо… Это. Он не фанат чтения или же всех дел рук мастер, или как произносится эта фраза, парень просто не знал. Черноволосый был работящим, и как и любой мужчина, тем более с его телосложением, после тренировки или очередного забега любили поесть, восстанавливая запасы своей энергии. Но он видел, какими глазами порой смотрели на него другое выжившие, как он после вполне удачной, по-его мнению, шутки, вгрызается в приготовленное, с небольшим остатком красного сока, прожаренное мясо. Заострённые от природы, зубы разрывали плоть, а руки, удерживающие стейк на месте, покрытые старыми ожогами, как и всё его тело, не улучшали ситуации. И его боялись. Да, с ним говорили, порой прося в чём-то помочь, но мало кто ему доверял. Он не обижался. Сам прекрасно понимал, и даже знал, что ему не стоит верить. Уже были раньше те, кто поверил ему. Теперь же их тела уже давно стали грунтом, упокоившись навеки под толщами земли. Старатель и сам себе не доверял, как и все прекрасно осведомлённый в одном из своих заболеваний. Биполярное расстройство часто давало о себе знать. Но наличие магнита в его руках, металл которого он неоднократно поглаживал на протяжении дня, успокаивал, согревая сухие ладони впитанным его же собственным теплом. В один из дней он встретил его. Нортон и раньше его видел, будь то раунд, или же в соседнем здании, в котором обитали их потенциальные убийцы. И каждый раз, когда взгляд тёмных глаз цеплялся за зелёную чешую, мышцы лица и рук начинали ходить ходуном. Он не знал, чем была вызвана эта злость. Неоднократно думал об этом, и тем не менее не приходил к однозначному выходу. Эта ящерица-переросток, прибывшая в поместье чуть позже других охотников – раздражала черноволосого одним лишь своим безмятежным видом, даже если это был просто ускользающий из виду хвост. С другими охотниками было иначе. Их он остерегался, настороженно взирая на заточённых в старинную антуку, духов, или же Потрошителя, то и дело создающего металлический скрежет от своих длинных лезвий, ранящих руку охотника своими основаниями, не редко пачкая бинты его кровью. С Ящером же было иначе. На раундах с ним старатель чувствовал себя расслабленно. Хотя бы из-за того, каким оружием он сам владел. Каждый раз видя, как того при очередном прыжке откидывает в сторону, и его тело, не успев сгруппироваться, падает на спину или ударяется о какую-либо поверхность было действительно забавно. И как парень со странностями, через время ему это наскучило. Не то, что он перестал это делать, на охотник прекратил ходить за ним по пятам, всячески игнорируя. И хоть раньше он раздраженно шипел, ругался на всех известных ему языках и зло рассекал хвостом воздух, теперь же он этого не делал. Кэмпбелла это несколько расстраивало. Ведь теперь он вообще не ходил за ним, и стоило было увидеть его на горизонте – поворачивал в другую сторону. Шло время. День. Неделя. Вторая. Старателя это начинало раздражать. По факту, из-за этого слепого игнорирования он потерял своё чуть ли не единственное развлечение. Он хотел вернуть это чувство, которое посещало его каждый раз, когда бросок магнита удавался ему на раундах с Лучино. Превосходство. Он чувствовал себя сильнее. Он Знал, что он сильнее этого охотника. И каждый раз он доказывал ему это. Что он не властен над ними, что тот не в праве забрать их жизни. Однако теперь всё изменилось. Ему это не нравилось. И он решил подойти ещё ближе. Когда они встретились в очередной раз, это была карта с Госпиталем. Как всегда обваленные стены, забор, доски… Ничего нового. Правда день выдался светлее обычного. Но облака всё равно нависали над ними, только изредка позволяя увидеть голубое, дневное небо. Изначально черноволосый начал заводить машинку. Он увидел её почти сразу, как очнулся, поэтому не стал особо заморачиваться, принявшись декодить. Пока что всё было спокойно, и передатчик, как и ожидалось, молчал. Ему осталось совсем немного до конца, когда он услышал женский вскрик. С ним на раунде была Эмили Дайер, их врач, адвокат и вор. Не стоит быть особо умным, чтобы понять, чей это был крик. А так как зная, с кем он сегодня играет, даже на помощь надеяться не стоило. По крайней мере, на одного из мужчин так точно. Не став терять времени, он бросил недозаведенный аппарат, отправляясь на угасший голос, и подняв взгляд, Нортон всё же увидел, против кого они играли. Не заметить высоко подпрыгнувшего охотника было просто невозможно, поэтому, даже не пытаясь скрыть своей клыкастой ухмылки. Бежал он, как мог, но за это время девушку всё же посадили на стул, привязав к нему плотными, колючими верёвками, больше напоминающими проволоку. Ящер слышал кого-то, и так зная, что за его добычей кто-то явится, но не знал, откуда. В высоту больше двух метров, этот охотник стоял, щуря свои змеиные глаза, всматриваясь вдаль, крутясь на месте, пытаясь услышать больше. Его хвост, светлой, нижней частью едва касался земли, напряженно, и явно как-то нервно елозя по ней, как и наросты на подбородке, выдавая состояние своего хозяина. В очередной раз развернувшись, Лучино встал лицом прямо к привязанной девушке, что то и дело дёргалась в путах, царапая свою кожу до крови, плюс к той, что уже стекала из открытой раны, своим пыхтением немало сбивая его с мыслей. Однако в какой-то миг он замер на месте, не двигаясь. Его глаза широко распахнулись, а всё тело дёрнулось. Даже волосы на голове, единственное, оставшееся от его прежнего, казалось, сейчас встали дыбом. Резко повернувшись, Ящер, держа в руках своё неизменное оружие, ранее чуть его не выронив, обернулся посмотреть на этого смертника, что рискнул сделать это. Первое, что он увидел, напряжённо сжимая собственные пальцы на кожаной рукояти орудия убийства, был Кэмпбелл, посмевший мало того, что подойти к нему сзади слишком близко, так ещё ему хватило наглости, чтобы дотронуться до его хвоста, проводя по немного грубой чешуе рукой. Черноволосый тоже поднял взгляд на существо, что сейчас, начиная подрагивать от нарастающей злости и негодования, угрожающе зашипев, совсем уж по-звериному. Сам же парень оставался слишком спокойным, даже в этом затянувшемся молчании проведя по всё тому же хвосту вновь, чем сорвал чеку из этой почти готовой разорваться, бомбы. Они сбежали, но голова и живот, после удара хвоста болели ещё какое-то время. И так продолжалось каждый раз, как они встречались. Охотник, кажется, после того раза вообще стал пытаться его избегать, следуя за кем-угодно, но только не за ним. Но когда уже не было мочи терпеть эту злость, он срывался за ним, желая разрубить его тело на части, переходя на утробное рычание всё чаще, обещая съесть старателя вместе с его потрохами. А Кэмпбелл веселился, видя, как ящер, в очередной раз угодив многострадальной спиной в стену, поднимается, стиснув поплотнее челюсти, и смотря ему в след так, будто вот-вот расплачется. Хотя он никогда и не видел его слёз, даже после этого. Но злость порой возвращалась. Только теперь к ней прибавилась ещё и аномальная скука, которую он никак не мог заглушить, даже среди остальных выживших. Хотелось увидеть больше. Увидеть ещё больше боли и страданий на его лице. И будто вспомнив что-то, сидя за обеденным столом, он неожиданно поднялся. Ничего не объяснив, золотоискатель в молчании покинул комнату, не произнеся ни слова.*****
Сторона охотников встретила его тишиной. Убивать сурвов вне раундов было строго запрещено, как и касаться, поэтому опасаться не стоило, но себя было обмануть сложнее всего. Это всё равно, что побывать в защитном костюме возле кучи ульев с пчёлами, которые «не должны тебя ужалить». Но костюм не всегда может тебя защитить. И зная не понаслышке, кто обитает здесь, черноволосый осторожно ступал по полу, постоянно оглядываясь, практически не ощущая укоризненных мыслей по поводу того, что он вообще решил сунуть сюда свой нос. Благо здесь было более темно, чем у них. В коридоре было несколько прохладно, и дождь, который явно собирался пойти сегодня, не ясно только, когда, этому лишь способствовал, заставляя парня морозно поёжиться. Однако он уже на месте, о чём его известила гравировка самой двери, перед которой тот остановился. «Lizard Luchino». Чуть хмуря тёмные брови, выживший замедлился. Протянутая рука зависла в воздухе на несколько секунд… После чего всё же достигла своей цели. В очередной раз обернувшись, и никого не увидев, он дёрнул за ручку, которая, к его удивлению, поддалась, позволяя отворить перед ним чужую комнату. Хозяина не наблюдалось. Но убранство комнаты ему нравилось. И что он заметил, когда вошёл, так это то, насколько в этом помещении было тепло. Осознав это, Нортон поспешил закрыть за собой дверь, затем принявшись осматриваться. Было и вправду хорошо. Деревянная мебель, большая кровать, письменный стол, заваленный какими-то бумагами, ковёр, и оставленный не сложенным плед, лежавший в одном из кресел. Только присмотревшись, мужчина понял, что ему казалось в комнате странным. В полу был… Проход. Лестница вела вниз, и хоть казалось, что оттуда будет веять холодом, подобно подвалу, там тоже ощущалось тепло, пусть и не такое сильное. И там были какие-то звуки. Вот теперь он действительно замешкался. Ему хотелось узнать, что скрывает эта комната, но дрянное любопытство подталкивало его к тёмной лестнице, которое раньше заставило его же прикоснуться к зелёной чешуе. Он ступил туда. Спускался недолго, но из-за нарастающего, странного волнения, путь показался куда длиннее, чем был на самом деле. За проходом скрывалось светлое, просторное помещение, которое Кэмпбелл увидел, завернув за угол. Снова какие-то листы, приборы, лежавшие прямо на полу, и… Колбы. Большие сосуды, наполненные жидкостью, которая будто светилась сама по себе. Многие из них пустовали, но в одной что-то было. Переступив порог, и идя прямо к ней, широко раскрыв глаза, он не мог поверить самому себе даже больше, чем прежде. Это был Лучино. Живой, кристальный ящер, который свернувшись комком, подобно эмбриону, находился внутри этого резервуара, выпуская из ноздрей пузырьки воздуха, и будто спал. Его светлые блондинистые волосы, так отличающиеся от его привычных, рыжих, были распущены, медленно двигаясь в воде, в то время как само тело оставалось неподвижным. Но Нортон не мог себя остановить, продолжая не веря, всматриваться в чужое, умиротворённое лицо. И когда до него остались считанные метры, а рука старателя уже было поднялась, потянувшись к прозрачному, плотному стеклу, где-то левее раздался всплеск. Он слишком заторможено повернулся, не успев увернуться от напрыгнувшего на него, мокрого, и полностью раздетого охотника, припечатавшего его к земле. Схватив его одной рукой за шею, а ногами упираясь с обеих сторон от его тела, ящер был совершенно безоружен. Однако острые когти, царапнувшие подбородок возле самой скулы, оставляя кровоточащие полосы, явно говорили об обратном, как и пальцы задних конечностей, большой палец правой лапы которой, находясь близко к левой руке парня, нервно подёргивался, показывая весь настрой Лучино, как и угрожающе подрагивающий гребень на подбородке. Хвост изогнулся дугой, как и обладатель этого пышущего опасностью и угрозой, тела. С его чешуи стекала вода, ниспадая на парня, что распластался под ним, смотря прямо на него. Даже не в силах отвести взгляд. Всё ещё околдованный образом учёного, погруженного с головой в резервуар, он мог спокойно смотреть на такого хищного, и будто излучающего жар, ящера. Ему всё ещё хотелось прикоснуться к нему. И он приподнял было свою руку, чтобы потянуться к его лицу, уже ощущая фантомные чешуйки под подушечками своих пальцев, но рука старателя была перехвачена, сжимаемая второй ладонью существа, что не был рад подобному гостю. Тот явно что-то ему говорил, но он не слышал. Не мог слышать, пока его глаза следили за ним. Как перекатываются мышцы под мириадами разнообразных пластин. Как шевелятся его губы и периодически высовывается от злости, наверняка шипящий язык, а рыжие, такие яркие, по сравнению со всем этим помещением, волосы, мокрой, распущенной копной липнут к ещё влажному телу, свисая по бокам от головы. Это зрелище завораживало… Нортон не сдержал лёгкой, такой непринуждённой улыбкой, будто и не было той увеличивающейся силы хватки на его шее, и неприятного, заставляющего мышцы сокращаться ощущения собственной крови, медленно стекающей по его коже. Касания ящеролюда оказались прохладными. Его организм быстро терял тепло, хотя тот сейчас этого не чувствовал. Потому что человек под ним источал жар, подобно стабильно работавшей печи. Но раздражение при виде этой, как показалось рыжеглазому, самодовольной улыбки, лишь нарастало. Хотелось заехать этому надоедливому парню по лицу несколько раз, разбив его лицо об стену, вспоминая то чувство иррациональной обиды, когда у него в очередной раз был неудачный день, а этот человечишка насмехался над ним. Да он делает это прямо сейчас! Когда его жизнь висит на волоске, этот тупой Проспектор вообще не включает свою массивную голову?! Стиснув зубы, Ящер зло застрекотал, издавая одновременно с этим и характерное шипение, даже не пытаясь напрячь горло, чтобы сказать что-либо в привычной для человека, каким он когда-то был, манере. Однако стоять было неудобно. Большое расстояние между ног заставляло тело, к такой позе не привыкшее, уставать несколько быстрее, особенно учитывая то, что какие-то несколько минут назад он также прибывал в резервуаре с водой, пусть он был горизонтальным и открытым сверху, подобно большому аквариуму. Кэмпбелл же, как казалось, совсем прекратил осознавать ситуацию. Словно до конца деградировал от использования своего проклятого магнита, который, Лучино готов поклясться своими научными трудами, точно когда-то переломит ему позвоночник. И не получив в ответ никакой реакции, змей только досадливо выдохнул, и резко отпустив его, желая сильнее припечатать его к полу, чтобы ему тоже было больно, как было ему раньше, поднялся на ноги. Развернувшись, и быстрыми шагами направившись обратно к резервуару, он проворчал очередное итальянское ругательство, скрывшись под водой. Но выживший так и не ушёл. Не получив ни какого-либо отклика своей прежней злости, он медленно, лишь через минут пять, сел на пол, всё также продолжая чувствовать жар и холод чужого тела, проведя ладонью по своей влажной, от крови и воды, шее. Так и не поднявшись смотря в сторону толстого стекла, за которым скрылся Лучино, теперь преспокойно плавая в ней, стараясь не обращать на него самого внимания, Нортон согнул свои ноги. Опираясь одной из рук на своё колено, чёрные глаза, с характерным ожогом на левой части его лица продолжали наблюдать за этим странным учёным, пока выживший, даже не обращая на это особого внимания, самозабвенно, словно смакуя, слизывая собственную кровь со своей ладони. Комнату он покинул лишь через полтора часа.