Поцелуи — это наказание

      Взгляд у Джоффри безжизненный и мрачный. Тени забираются ему за воротник, лижут бледные щёки. Санса давится словами песни, и струны лютни под её подрагивающими пальцами взвизгивают коротко и фальшиво. Она ненавидит для него петь. Она ненавидит его. Король устало морщится и поднимается из кресла одним гибким движением, от которого внутри Сансы всё цепенеет:       — Семеро, почему я всё ещё тебя терплю?..       Джоффри проходит до стола, долго взвешивает в руке кубок с вином, о чём-то задумавшись, и лишь потом подзывает:       — Подойди.       Его брезгливо-высокомерное выражение лица снится Сансе в кошмарах, но она поднимается и подходит. Всегда подходит. Джоффри наблюдает за ней так пристально, словно видит впервые. Санса смотрит в никуда поверх его плеча, но всё равно ощущает тяжесть постылого внимания. Уж лучше бы она пела… Семеро, лучше бы пела! Но Джоффри этого недостаточно. Никогда и не было достаточно.       — Ближе, — приказывает он, отставляя так и не выпитый кубок. Трезвый король лучше пьяного, так ведь? Санса через силу делает шаг. В висках стучит жар, остаётся надеяться, что он не отражается беспомощным румянцем на щеках.       — Моя невеста чем-то расстроена? — спрашивает Джоффри почти заинтересованно. Его ладонь обхватывает горло, и палец поглаживает скулу едва ли не нежно. Приподнимает подбородок, заставляя посмотреть в глаза.       Любой ответ будет неверным.       — Нет, мой король.       Джоффри усмехается так знакомо, что в груди колет. Его снисходительно-неверящая полуулыбка — отражение улыбки его сестры. Только глаза у близнецов разные. Санса знает все их оттенки наизусть.       — Раньше ты мне улыбалась, и твоё миленькое «мой король» не звучало, как проклятье. Что же изменилось?       Я больше не дура.       Пальцы Джоффри скользят по шее вниз, но его взгляд всё так же цепко впивается в глаза Сансы. Нельзя доставлять удовольствие, нельзя показывать страх…       — Неужели считаешь, что я жесток? Что не имею права поступать с тобой так? Моя милая сестрица постоянно мне об этом твердит. — Ленты корсажа поддаются плавным, но сильным рывкам. Сансе кажется, что воздуха в груди становится всё меньше и меньше, будто Джоффри затягивает узлы, а не распускает их. — Так я несправедлив к тебе? Ты меня ненавидишь?       — Нет, Ваша Милость. Вы очень ко мне добры.       Тиана бы рассмеялась и посоветовала лгать убедительнее или не лгать вовсе. Её близнец разницы предпочитает не замечать.       — Забавно, что ты заботишь её больше, чем я, — усмешка на его лице выцветает до болезненной гримасы, и Джоффри резко оказывается совсем близко, зло шепчет в ухо: — Вот только ты стоишь не больше гроша.       Поцелуи Джоффри вынимают душу. Вот-вот она исторгнется на пол вместе со съеденным ужином. Кто придумал, что поцелуи — это приятно? Поцелуи — это наказание за поступки, которых Санса не совершала, грехи, в которых неповинна. Поцелуи — это омерзение и беспомощность, накрывающие с головой, сбивающие с ног.       Объятья Джоффри причиняют боль. Его ласки — один сплошной напор, слепой и безжалостный. Ладонями Санса ощущает жёсткие нити золотой вышивки на дублете короля, и больше всего на свете хочет его оттолкнуть. Она зажмуривается сильнее в тщетной надежде, что это поможет. Под веками дрожат искры, и окоченевшее тело хочет сопротивляться, бежать. Возможно, именно этого Джоффри и добивается: ощутить протест, чтобы сломать его, заиметь повод для жестокости.       «Он тебя бьёт?» — участливо спрашивает Джеллиса. Нет, не бьёт. В этом нет необходимости. Он её целует. Его руки забираются под платье, словно имеют на это полное право. Он выкручивает ей запястье. Но не бьёт, нет. Посмей Санса протестовать, и Джоффри просто прикажет своим гвардейцам её держать. А, может, и этого не понадобиться: он сильный, он сломит её и сам.       Он отпускает её неожиданно. Отворачивается, тяжело дыша, и опирается кулаками на стол:       — Уходи.       Санса медлит, пытаясь устоять на слабых ногах, как новорождённый цыплёнок. Джоффри склоняется низко, будто груз отчаяния давит на него столь же сильно, как и на саму Сансу. Но у него нет для этого ни единой причины.       — Я сказал: убирайся! — рявкает он, и Санса исчезает за дверью, запахнувшись в плащ. Она давно стала брать его с собой, чтобы прятать следы расположения короля. О которых и так весь замок знает. Сир Меррин не смеет её задерживать, и Санса слетает вниз по лестнице, тайно желая поскользнуться и свернуть себе шею. Девушка оказывается перед покоями принцессы раньше, чем успевает себе это запретить. Её нигде больше не ждут.       «Я единственная, кому есть до тебя дело, милая Санса», — слова Тианы, ядовитые в своей правде всплывают в голове раз за разом, словно дурман. Это безумие — искать покой в постели сестры ненавистного мучителя. Ещё безумнее его там найти. «Говорят, я недурно прогоняю ночные кошмары». Кошмары обходят стороной покои принцессы и только там Санса хоть немного защищена от Джоффри: он никогда не посылает за ней, пока она у его сестры.       Сир Арис смотрит сочувственно, прежде чем пропустить. Он давно уже ни о чём не спрашивает. Только жалостливо глядит и шёпчет: «Вы в порядке, миледи?». Санса научилась улыбаться ему так же, как и всем: её улыбка теперь совершенная в своей пустоте. Окхарт ничем ей помочь не сможет. И никто не сможет.       Покои темны, лишь в спальне горят свечи. Санса оставляет плащ на кресле и проходит дальше. Нет смысла пытаться привести себя в порядок. Тиана в одиночестве читает книгу, устроившись среди подушек, и бросает на вошедшую лишь краткий взгляд, в котором сочувствия нет вовсе. И Санса ей за то благодарна. И за это же готова ненавидеть.       — Чай уже остыл, — только и произносит Тиана, ничуть не удивлённая поздним визитом.       — Вы очень добры, моя принцесса, — заученно повторяет Санса. Слова ничего для неё не значат.       Чай едва тёплый и пахнет ромашкой да мятой. Сладость глушит тошноту и ощущение языка Джоффри, вторгающегося в её рот. Санса делает глоток побольше и отставляет чашку. Пальцы даже почти не дрожат и расправляются с завязками платья, но жёсткая шнуровка корсета не поддаётся. Принцесса двигается бесшумно, словно призрак. Её ладонь опускается между лопаток, и Санса вздрагивает, напрягаясь. Вниз по позвоночнику бегут мурашки. Колко, тревожно… Неприятно?..       — Ты будешь возиться до утра, — тёплое дыхание касается шеи. Протест застревает где-то в груди, Сансе кажется, что скоро она начнёт выплёвывать неозвученные проклятья вместе с кровью и кусочками лёгких. А пока только покорно стоит, ощущая, как Тиана расшнуровывает корсет. Возможно, она уже навеки разучилась перечить. Выполняет работу служанки принцесса, а униженной почему-то ощущает себя сама Санса. И так всегда. Даже движение брови у Тианы царственное. Санса отчаянно хотела походить на неё с первой же встречи. А теперь боится этого.       Корсет оказывается на столе, и Тиана принимается вынимать из рыжих волос шпильки. Иногда Сансе кажется, что она готова воткнуть одну из них в своё горло. Или в горло старшей принцессы, что так беззаботно позволяет себе засыпать рядом с Сансой. Или в горло Джоффри, что столь часто поворачивается к своей пленнице спиной.       «Так почему мой брат всё ещё жив? Ты так близко к нему, ты так часто с ним… Так почему Джоффри ещё жив?»       И Тиана, и Санса знают ответ: Старк трусиха. Слабая птичка без зубов, всё ещё надеющаяся на чудо. Всё ещё надеющаяся остаться в живых.       Пряди скользят сквозь пальцы принцессы. Она тянет несильно, но Санса всё равно запрокидывает голову назад, боясь ощутить рывок за непослушание. Если она медлит, Джоффри наматывает её локоны на кулак так крепко, что на глазах наворачиваются слёзы.       — У тебя красивые волосы, — шепчет на ухо Тиана. — Такие красивые, что иногда я хочу отрезать их под корень и навечно оставить себе.       Она смотрит весело, и не разобрать: шутка это или угроза. Глаза у неё зелёные-зелёные. Санса ненавидит зелёный. У Джоффри глаза того же оттенка, но смотрят совсем иначе: со звериным предвкушением её боли или напряжённо, словно желают увидеть кого-то другого на её месте. Глаза принцессы обычно глядят так, словно вообще не понимают, что Санса здесь делает, но находят это забавным.       — Как вы пожелаете, — выдыхает Санса. Тиана смеётся:       — Я желаю очень многого, — и отходит к кровати. Санса следует за ней, точно привязанная.       — Ты всегда такая покорная? Даже с моим братом наедине? — тон звучит игриво, но у изгибе усмешки Санса явственно видит злобу. — Шепчешь, «да, мой король», когда он вжимает тебя в стену? Сбрасываешь с себя одежду, если он приказывает? Целуешь его? И как, нравится?       Санса толкает Тиану в грудь раньше, чем осознаёт, как дорого ей будет стоить эта выходка, и наваливается следом, прижимая к постели. Поцелуи — это наказание. Санса впивается в чужие губы с непривычной для себя яростью, так, как это делает Джоффри. Подчинить. Показать силу. Отомстить за все унижения, за собственную покорность, стягивающую грудь. Отплатить за то, что ненавистная принцесса единственная защита в этом проклятом замке. За то, что это всё невозможно неправильно.       Запал исчезает быстро, и Санса отшатывается, боясь того, что натворила. Ей нельзя показывать чувства, терять самообладание. Её покорная любезность бумажный, но всё же щит.       — Мой брат отвратительно целуется, — выносит вердикт Тиана, цокнув языком. В её глазах совсем нет ни злости, ни страха. Одно любопытство и ещё что-то разгорающееся на самом дне. Чужая рука невесомо скользит вверх по бедру, и Санса цепенеет.       — Всё? Это всё, на что хватило твоей смелости? Я надеялась на большее, — насмешливо выдыхает Тиана, но руку не убирает. Волосы короной лежат вокруг её головы. Санса почти сидит на её бёдрах, но принцесса не делает даже малейшей попытки освободиться. Только смотрит, и уголки припухших губ вздрагивают в улыбке. — Ты меня боишься?       «Ты меня ненавидишь?» — вторит Джоффри.       — Я ничего не боюсь, — выплёвывает Санса. Её колотит.       — Я целуюсь не в пример лучше моего брата, — шепчет Тиана со смешком и, приподнявшись, мягко касается губ Сансы своими. Прохладные пальцы изучают шею и щёку, а горячий язык скользит по нижней губе. Старк стискивает простыню в кулаке и судорожно выдыхает сквозь зубы. Сердце скользит куда-то вниз, к животу. Голова кружится, и мысли ускользают. Это совсем… совсем не похоже на поцелуи Джоффри.       Тиана откидывается с тихим смешком. Её облик тонет в жарком мареве, лишь глаза горят торжествующе. Она совсем не похожа на своего брата. И в то же время до боли его напоминает.       — Разрешаю сказать Джоффри, что это я тебя целовала, а иначе он заревнует и начнёт искать того, кто научил тебя целоваться.       — А кто научил тебя? — дерзко выпаливает Санса, и Тиана вновь смеётся:       — У меня просто талант.       Поцелуи принцессы слаще поцелуев короля, но вынимают душу они даже изощрённей.