Поцелуи — это наказание

      Девица Старк подскакивает с хриплым возгласом, и Тиана морщится, плотнее заворачиваясь в одеяло, но потом всё же открывает глаза: всё равно сон безнадёжно испорчен. Санса сидит на постели, и ещё не успевший догореть очаг вырисовывает её силуэт, окунает в огненное марево. Интересно, сейчас час угря или час призраков? В любом случае до рассвета ещё далеко. Отчаянно зевая, принцесса подползает к девушке, приобнимает со спины.       — Тебе снился Джоффри? — она лениво целует Сансу в плечо, трётся щекой.       Та после паузы кивает. Ну, разумеется, милый братец! Кто бы сомневался. Тиана ощущает укол ревности и касается губами синяка, чернильной кляксой расползшегося немного ниже уха. Старк вздыхает, но вырваться не пытается. Неподвижная и такая далёкая в своих страхах и печалях, что смотреть на это невыносимо. Джоффри со своей невестой вовсе не ласков, а у принцессы больше нет возможностей на него влиять. С братом она ничего не может сделать, но вот с Сансой… В конце концов, несправедливо, что она видела лишь одну сторону близости — только боль. Тиана могла бы показать сладкую изнанку. Почему бы и нет. Близнецы должны делиться всем.       — Я знаю: мой брат не умеет быть нежным, — шепчет Тиана, прокладывая ленту лёгких поцелуев от шеи к плечу. Кожа у северянки тонкая, бархатная, чуть прижмёшь сильнее — уже расцветает багрянец. Принцессе вполне понятно, отчего Джоффри находит в этом извращённое удовольствие: кожа Сансы что холст — прикосновения и крепкие поцелуи способны нарисовать на нём завораживающий узор. Если сжать зубы — вот здесь, где темнеет очередное доказательство злости короля — маска невозмутимости даст трещину, и северянка слабо дёрнется, судорожно сглотнув. Тиана уверена: брат каждый раз играет в игру: «заставь сучку Старк потерять самообладание». Будь она поумнее, кричала бы и вздрагивала: Джоффри нравится такая реакция. А молчание распаляло в нём желание вырвать болезненный возглас лишь сильнее. И не только в нём.       Тиана обводит языком каждый синяк, невесомо, почти любовно. Кожа ещё хранит слабый запах лавандового мыла после вечерней ванны. Интересно, есть ли у Сансы веснушки? Свет очага слишком неверен и коварен, чтобы рассмотреть. Жаль…       — Джоффри совсем не обладает терпением. Даже родиться он так спешил, что появился на свет первым, оставив мне всяческие добродетели и статус младшей сестрицы, — объясняет Тиана неторопливо. — Ты всё ещё хочешь быть его королевой, ммм?       Прикусывает мочку ухо, игриво скользит языком по изящному хрящику. Санса сглатывает, но не произносит ни звука. Принцесса улыбается, она знает, что это означает ответ «Нет» на её вопрос. Старк согласилась бы на какого угодно мужа, лишь бы избавиться от Джоффри. Вот только он её теперь не отпустит.       — Мой брат не любит делиться. Он уничтожил все свои игрушки, лишь бы они не достались Томмену. Я помню, как он бросал в огонь своих деревянных рыцарей, лошадей, оленей и львов. А что не сумел сжечь, перебил и сломал, — она усмехается, водя пальцами от запястья к локтю Сансы и обратно. От незатейливого движения по коже бегут мурашки. — И от тебя он не откажется. Не отдаст другому.       Завязки сорочки поддаются, и Тиана спускает ткань с плеч, оставляя судорожно затянувшуюся воздухом северянку обнажённой до пояса. Её молчаливый протест осязаем: в том, как каменеет спина и напрягаются мышцы шеи, как сжимаются пальцы в кулак, стискивая одеяло. Но разве её желания имеют значения? Принцесса чувствует, как под её языком часто бьётся жилка, красноречиво указывая на то, что под ледяной выдержкой бушуют страсти. Страх ли? Или всё же возбуждение?       — Мой брат ни с кем не делится. Но для меня он сделает исключение.       Она мягко, но непреклонно поворачивает лицо Сансы к себе и вовлекает в поцелуй. Ладони скользят по животу, потом выше, высчитывая рёбра, дразня. Одна двигается дальше, небрежно задевает грудь и обхватывает её, чуть сжимая. Санса вдыхает, приоткрыв рот, и поцелуй становится настойчивее, жарче. Язык у Старк шёлковый, горячий, и Тиана целует, уже не играя, жадно до нехватки воздуха, до покалывания. Отрывается, нехотя, ловя в тусклом свете очага лихорадочный блеск глаз невесты брата. Ничего-то ты, Джоффри, не знаешь. Она может поклясться, что он никогда не видел северянку такой: раскрасневшейся, живой, жаждущей. Санса целует уже сама, и принцесса улыбается ей в губы, зная, что выиграла в этом необъявленном соревновании. Сердце тяжело колотится в груди, и в голове туман всё гуще, всё слаще. Но нет, терять голову непозволительно. Тиана толкает Сансу на постель, прижимается поцелуем к горячему раскрасневшемуся горлу, ощущая чужой трепет. Спускается ниже, ниже… Улыбается, выписывает языком замысловатые узоры на чужой коже, присваивая дюйм за дюймом. Санса дышит рвано, неспокойно. Выстраиваемая стена изо льда трескается и тает. Старк умеет терпеть боль, но перед бесстыдной лаской беззащитна. А принцессе слишком любопытно, чтобы смилостивиться и остановиться. Джеллиса любила такие игры, в отличие от Вендаи, и в этом остающейся послушной девочкой, не способной на столь откровенную дерзость.       Тиана медленно скользит вниз по животу, прикусывает кожу так, чтобы Санса ощущала зубы, но следов не осталось. На такую кожу бы красиво легли полосы от плети: ровные, алые. Принцесса почти видит, как каждый удар заставил бы гибкое тело вздрагивать и выгибаться. Но такую идею определённо не стоит подавать Джоффри: он не знает меры, не чувствует рамок, за которые нельзя заходить. Корона плохо влияет на него, превращая все запреты в соблазны. Ещё чего доброго покалечит невесту. Нет-нет, этого допустить нельзя. Ломать Сансу Тиана не собирается. В отличие от брата она знает, что сломанные игрушки более не интересны.       Северянка стонет тихо, но так сладко! Принцесса садится, поправляет съехавшую с плеча сорочку и гладит Сансу по щеке:       — Сладких снов, дорогая. Я уверена: Джоффри тебе больше не приснится!       Синие глаза бездонные, затянутые удивлением и возбуждением. Тиана смеётся и залезает под одеяло. Скоро волчица станет выпрашивать её поцелуи так, как никогда не будет ждать ласк короля. Братец может воображать всё что угодно, но его милая невеста ему уже не принадлежит. А разве может быть что-то слаще, чем отобрать то, что близнец считает своим?       Джоффри не умеет быть нежным. И в этом его ошибка.