Resistance

       И так серое небо затянулось тучами, которые ветер гнал откуда-то издалека. Город пустовал уже который день, серые мрачные дома одиноко уходили ввысь, пыльные дороги бегали между ними, даже машин осталось на них мало. Голые деревья лишь едва покачивали ветвями на ветру, ни единого листочка. Повсюду витают уже почти выветрившиеся остатки радиации после сброса бомбы. Раздался глухой и громкий звук, ещё раз, ещё. По асфальту шагали с десяток массивных и мощных экзокостюмов, за которыми вереницей шли простые солдаты, таща с собой автоматы, снайперские винтовки, миниганы, лазерные пушки, да и не без остального снаряжения. Джон был одним из них, он был заключён в механический костюм и из-за этого возвышался метра на два с половиной, хоть никто и не видел его лица и не знал, в каком из костюмов он находится, разве что по голубоватой надписи на «руке», гласящей «Д-1.5.7».       Джон уже четыре года был супер-солдатом, хоть и очень для этого молод. В нём была нация, миллион лиц, ушедших так просто и глупо. Сколько он помнил себя, всегда была эта война, её называли Третьей мировой. Из-за тех, кто её начал, погибло две трети человечества по одним лишь официальным данным, остались только солдаты, которые всё равно продолжали биться между собой за господство в этом новом мире, который сами же так и назвали. Джон был одним из этих, он бился за господство своей страны, чтобы только она и осталась единственной, чтобы они заполнили прорехи в этом мире, который сами же и уничтожили.        Сейчас они шли по городу, утром им поступил сигнал о присутствии там вражеских войск, которые не должны попасть в их штаб. Как те пробрались так далеко — так и осталось загадкой, но следящим за радарами и прочими экранами (иначе Джон их и не называл, уж слишком мудрёные названия у должностей, если их вообще так, по его мнению, можно было назвать, однако всё равно важен был любой) влетело по полной программе, как бы они ни отмазывались: приборы сбились, не показывали, молчали. Но прибор — это просто машина, её не научить, не наказать, не обвинить. А виноватым кто-то должен быть, вот и попало несчастным. Хотя они и правда оплошали по собственной вине, Купер и сочувствовал им. Но жизнь текла дальше, он, не из числа тех обвинённых в измене или халатности, шёл вперёд, громыхая «своими» тяжеленными ногами по когда-то уже давно разбитому асфальту. Джон повернулся назад, позади него шли солдаты. Он опустил голову, глянув на них, костюм же и так позволял видеть, да и просто не имел отдельно головы. Одна из идущих позади него подняла голову и посмотрела в чёрное стекло костюма. — Привет, Кори! — Джон помахал ей рукой внутри костюма, а механическая крупная рука, которая даже близко не была похожа на человеческую, в тот же момент повторила его движения. Девушка невольно усмехнулась, глядя на него. — Я даже не видела, что это ты, представился бы сначала, не всегда голос слышен нормально через эту штуку. — она с улыбкой ткнула лазерной пушкой в прочную ногу костюма. — Солдат, не портить имущество! — раздался голос командира, шедшего впереди — Они миллионы стоят! — Не смею портить, едва коснулась! — отозвалась Кори с некой усмешкой, она никогда особо не воспринимала всерьёз его слов, если они хоть как-то были связаны с Джоном, как сейчас. — Не слушай его. — шепнул ей Джон, точнее, тихо сказал, иначе она бы не расслышала его на такой высоте — Нас в бой минимум каждую неделю ведут, не заботятся что-то о том, чтобы костюмы там не повредились, зато стоит просто коснуться его… Даже когда надеваем, тоже кричит, мол, сам он правильно, а мы, когда сломаем, так и пойдём и сами чинить будем, проблемы наши, инженера нечего тревожить.        Кори посмеялась, искоса глядя на командира впереди. Джон не считал его глупым, но скорее чересчур нервным и обеспокоенным из-за недоверия этим новым костюмам, которые были в применении всего пятнадцать-двадцать лет. Такой уж он был человек, привыкший к «традиционному ведению войны», как он сам называл это: только лазерные пушки, оборона без экзокостюмов и так далее. Может, ещё времена Наполеона бы припомнил? Тогда-то точно сплошь и рядом традиционное ведение. Потому-то Джон против не был эволюции в структуре войн. Всё равно всё одно и то же, как люди умирали при этом, так и умирают, раньше — мучительно и долго, убивали с жестокостью из-за не так подобранного оружия, которое не способно на гуманное убийство, теперь же — почти без боли, в частности из-за того, что оно происходит настолько быстро, что ты даже не успеваешь понять и осознать, и чем больше ты тугоумишь перед самим неотвратимым моментом, тем тебе и лучше, как бы тяжко это ни было признавать. Он помнил своё детство. Когда ему было лет 5, может меньше, они с матерью ещё жили в доме. То была огромнейшая роскошь для тех времён, даже если дом был таким, где они и жили — с отвалившейся от взрыва половиной и без воды временами. Соседей не было, на каждые 5-6 домов одна женщина, старик или ещё какой калека, как называли часто тех, кто не пошёл сражаться, когда «даже» женский пол почти без страха шагал наряду с солдатами мужского пола. Улицы обычно всегда были в опустении, животных сначала он видел часто, даже один раз пытался поймать какого-то то ли бурундука, то ли крысу, Джон сам тогда мало разбирался в животных, да и видел мельком. Но потом животных становилось меньше. Это рос голод некоторых людей. Несколько раз маленький Купер видел в выси летящие куда-то дроны, целую свору, а за ними, всего через пять минут, устремилась стрела из истребителей, оставляющих после себя противное эхо из гула во всём районе. Несколько раз через их улицы шагали огромные отряды. Чёрные переливающиеся костюмы военных накрепко въелись в память мальчика, как и увесистые пушки. Шаги те разносились, казалось, по всему городу. В какой-то момент один из отрядов остался в городе, к нему стали стекаться люди буквально отовсюду, откуда только могли. Среди них была и мать Джона вместе с ним. Что было дальше, помнил он смутно, но после этого они оказались в каком-то лагере. Там жизнь оказалась гораздо легче: еду выдавали прямо на руки, снабжали одеждой и водой. Впервые мальчик видел столько людей в одном месте. Часто он наблюдал за ними, находясь на импровизированном втором этаже, располагающемся в том огромном ангаре вдоль стен, когда центр пустовал. Вниз, на первый этаж, вели привинченные лестницы. От них до двухъярусных кроватей был не слишком широкий проход, по нему постоянно проходили люди, и на их макушки Купер вынужден был смотреть, когда лежал на верхней своей кровати лицом ко всему залу. На первом же этаже иногда в самом центре мерцал костерок, там отогревались особо замёрзшие, хотя предназначен он был для жарки еды. Отделение с кухней конечно было, но особо нетерпеливые так и лезли буквально в само пламя. Разведение огня было строго запрещено, теперь Джон понимал, почему: у противника вполне могли найтись тепловизоры, также увеличивалась опасность возгорания, и это лишь первое, что приходит на ум. Часто снаружи раздавался грохот, что-то гудело, как тогда, в городе после истребителей. Порой все стены сотрясало. Пол словно вибрировал, вещи падали. И снова всё затихало, чтобы потом разбудить спящих, когда те даже не подозревают ни о чём. В эти моменты ему становилось страшно, и этого он и стыдился. Он же не должен бояться, он - будущее своей семьи и родины, а боится. Но мать утешала: он не боится, он тревожится за будущее всей нации, а это не стыдно. Как-то по телевизору они услышали, что возможно перемирие и заключение мирного договора, но то ли это была просто уловка СМИ, то ли что-то пошло не по плану у лидеров, но перемирия так и не случилось, даже временного. Шло время, несколько раз людей перевозили, и каждый раз подрастающий Купер встречал всё новых и новых. Друзей завести мало удавалось, но разговоры "просто на один раз" происходили почти каждый день. Однажды, когда ему исполнилось уже пятнадцать, приехали люди. Подростков, не разделяя по полам, собрали, начиная четырнадцатью и заканчивая шестнадцатью годами (тех, кто был бы уже старше, забрали ещё несколько лет назад, остальные же были уже немощны по необходимым меркам) и увезли. Тогда Джон и познал всю прелесть армии, пусть пока и не в полной красе. Из них стали готовить настоящих солдат, редко жалея и не скупясь на выведение их моментами прямо на поле боя: подбросить патроны, припасы своим, вытащить раненых и пару раз даже для отвлечения. Убегать от вражеского прототипа экзокостюма по ночному лесу Джону пришлось не совсем по душе, тот ранил его, но парень выжил, чему был несказанно рад.       И теперь Джон супер-солдат с многофункциональным экзокостюмом. Один из великих бойцов, шагающих сейчас навстречу неизвестности. Он участвовал уже во многих боях, был ранен, а жив оставался каждый раз. И, к слову, превосходно понимал приказы с первого озвучивания. В город группа едва ли вступила, а тишина настораживала каждого. Кто-то засомневался, а верны ли данные. Но вот увидели вдалеке между домов группу вражеских людей, трое из них были супер-солдатами и ходили вокруг, тяжело ступая металлическими ногами, пока другие расположились там и копошились в крупной сумке. Их разговоры никто из отряда особо не понимал из-за незнания языка. Подошедшие затихли. — Занять позиции! — тут же приказал командир через мелкие наушники каждого из отряда. Джон с группой затаились, он быстро шагнул за угол, оказавшись ближе всех к противнику, и осторожно выставил из-за него руку со встроенной камерой, она едва была видна, тем более с позиции врага. — Правая рука, вид, открыть. — выговорил он быстро и негромко, стекло костюма внутри тут же перекрыл небольшой экран, на нём он увидел группу противников. Мимо прошёл супер-солдат, он не замечал слежку. Джон пригляделся. Там было всего семеро людей, либо не все, либо враг действительно глуп или самоуверен. Он невольно усмехнулся и перевёл взгляд на сумку с оборудованием. В ней он тут же разглядел какое-то взрывное устройство, которое люди собирали из уже готовых частей. Обычно они так делали если устройство слишком опасное, чтобы по дороге какой-нибудь недалёкий не включил случайно детонацию. Значит надо срочно отключить это, в городе наверняка ещё остались выжившие. — Связь с группой. — негромко дал приказ мужчина, и костюм обеспечил связь — Я посмотрел, их там семеро, они вытаскивают что-то, видимо, хотят взорвать. Это взрывное устройство, не самого нового вида, схема старовата, но вполне мощна. — Понял, стрелять на поражение, прикрывать простых солдат. — ответил голос командира.        Джон сделал вдох. Он обернулся, на него из-за дома позади смотрела Кори. Она чуть кивнула и подняла пушку. Чуть ли не за каждым домом стояли разные люди из их группы, супер-солдаты перешли ближе, чтобы обеспечить прикрытие простых. Джон быстро оценил своё положение. Ему главное было прикрыть не просто солдат, главное — Кори. Она была единственной важной для него, а она постоянно рисковала жизнью не меньше, чем супер-солдат, стреляла так, будто защищена бронёй экзокостюма.        Джон резко шагнул из-за угла и тут же прицелился в людей, которые и собирали устройство. Из пушек, прикреплённых на предплечьях, полился град пуль, а точнее лазеров. Несколько солдат тут же вскрикнули, из них брызнул фонтан крови. Два тела рухнули на землю, остальные в панике прикрылись ими и схватили автоматы. Трое в экзокостюмах тут же повернулись к нему и стали стрелять, от костюма отскакивали пули, из более новых пушек, лазерных, палили чуть светящиеся лазеры, но костюм их поглощал, медленно нагревался. Джон прикрыл район груди одной рукой, долго всё же даже экзокостюм не выдержит, другой же продолжал стрелять, но уже по подходящим супер-солдатам. Он не чувствовал ударов в грудь, но отчётливо слышал глухой звук, который отдавался внутри костюма. Ему уже становилось жарковато, адреналин приливал к сердцу.        Группа Джона вслед за ним вышла на дорогу, супер-солдаты прикрыли его. Вражеские костюмы словно таяли под пулями, они просаживались, пригибались. Их пушки быстро сбили, лазерная жидкость, служившая для них патронами, разбрызгалась вокруг, разлившись по костюмам своих владельцев. Покрытие зашипело, запенилось от большого количества кислотной лазерной жидкости, из них доносились крики боли, их тела насквозь прожигала жидкость, они стали похожи на живые полуразложившиеся трупы, хоть противник их и не видели.        По Джону всё же продолжали палить, это и был один из минусов быть супер-солдатом — по тебе всегда будут стрелять больше всех, тебя надо убить быстрее. Простые солдаты не так опасны, убить их можно одним выстрелом, всегда можно успеть, а экзокостюм ещё пробить надо, для этого нужно приложить сил в сотню раз больше. Кори всё же ходила позади Джона, она то и дело выглядывала из-за него и быстро стреляла в противника, старалась попасть либо в грудь костюма, где и находился основной механизм переключателя с действий человека на костюм, либо в чёрное стекло, за которым находилась голова самого человека. Оно лучше всего поддавалось лазерной жидкости. Джон искоса поглядывал на Кори, он всё старался прикрыть её. Один раз в неё вдруг чуть не попали, но он вовремя выставил руку на пути пули.        Тут взгляд Джона невольно упал на устройство, к которому они уже почти подобрались. Раненый и истекающий кровью солдат торопливо возился с ним, дрожащие окровавленные руки ловко подключали какие-то провода. Что-то щёлкнуло. Взволнованные глаза Джона тут же округлились, он не успеет. — В укрытие!!! — закричал супер-солдат, он невольно сделал шаг назад, единственное, что успел. Всё, что он увидел, это как его группа поворачивается к нему и смотрит с недоумением, стараясь понять, что случилось. Яркая вспышка осветила их всех, огненная волна вмиг пробежала болью по их телам, они даже понять ничего не успели, зрачки едва успели уловить объект начала взрыва, даже не успели сузиться, как их глаза выплыли из орбит. Джон выставил руку, закрывая лицо. Он почувствовал, как костюм вмиг плавится под давлением температуры, хоть и мог выдержать порядка нескольких тысяч градусов. Вторая рука его невольно тянулась к Кори позади. Та едва успела отвернуться, рука костюма чуть прихватила её, но и этого было недостаточно. Глаза Джона даже сквозь закрытые веки ослепил свет секундной вспышки. Резкая волна огня и звука сбила его с ног и откинула тяжёлого супер-солдата метров на десять, он ещё столько же грубо и тяжело прокатился по асфальту, ломая его под собой. Размякающий костюм покрывался вмятинами. Всё это произошло всего за одну секунду, но для Джона это длилось будто всю ужасную вечность. Всё тело заныло, хрустело, не могло пошевелиться. Сердце то бешено колотилось, то почти замирало и холодело. Тяжёлое дыхание почти затихло, шумные глубокие вдохи, приносящие столько боли лёгким, стали пропадать. Внутри костюма всё искрилось, нагретая поверхность передавала всё тепло Джону, пот ручьями стекал по лицу, покрытому ссадинами и кровью, стекло перед ним было разбито вдребезги, осколки торчали из его щёк. От ударов костюм едва не сплющил его внутри, вмятины вогнулись и зажали его тело. Глаза никак не открывались, не хватало сил, сознание окутал мрачный туман, мозг медленно поддавался, боль будто утихала.        Вокруг темнота. Ничего, пусто. Тела нет, сознание не чувствует его. Джон попытался пошевелить руками, но их будто и не было. Тела тоже. Одно лишь сознание в пустоте, или нигде. Пространство вокруг медленно скользило мимо его глаз, а он даже не замечал этого. Туман только сгущался для него, ничего не менялось. Спустя время он едва приоткрыл глаза, свет лазарета тут же брызнул в расширенные зрачки. Он отвернул голову и закрыл лицо рукой, чуть ли не вжавшись ею в глаза. Свет слишком болезненно буквально резал зрение. — Что случилось… — невнятно промычал он и, нащупав второй рукой тонкое одеяло, натянул его выше. — Очнулись? — спросил голос медсестры. Джон промолчал и медленно отвернулся, боль в теле при движениях не позволяла двигаться резко. — Что случилось… — повторил он свой вопрос, даже не оборачиваясь. — Был взрыв, ваша группа попала в самый центр. Вы едва выжили, чудо какое-то, будто что-то укрыло и удар на себя приняло. У вас было много ран, сотрясение мозга, из-за этого возможны в некотором роде галлюцинации, так что не беспокойтесь особо по этому поводу, также есть перелом руки, открытый перелом ноги, прилив крови к… — Нет… Стойте. Я не об этом… Что с Кори?.. Я могу её увидеть?.. — Кори?.. — Да, номер «К-3.6.2». С ней всё хорошо?..        Медсестра неловко отвела взгляд и что-то непонятно проговорила, после чего вздохнула и, переведя взгляд обратно на Джона, который наконец устало смотрел в её глаза, спокойно продолжила: — Как я и говорила, ваша группа оказалась в самом центре взрыва, вы выжили чудом. Есть и ещё четверо выживших, им так же повезло, спасли их лишь экзокостюмы.        Джон замер, он уже не слушал её дальше. Он сейчас так надеялся на то, что он не так понял, что она оговорилась. Он пытался найти другой смысл фразы, но мысль была лишь одна. Если выживших спасли экзокостюмы, а Джен не является супер-солдатом, то… — Она… мертва?.. — сквозь силу спросил он, голос невольно задрожал. Женщина замолчала, глядя в его глаза. — Да. Сочувствую. Никто бы не выжил в таких условиях без такой защиты, иначе становятся обгоревшим скелетом. Даже распознать без экспертизы невозможно.        Джон закрыл лицо руками. Он слышал удаляющиеся шаги и хлопнувшую дверь. Его сердце заныло от боли. Столько лет он берёг её, помогал и защищал, столько планов было, а теперь всё пропало. Он никогда не чувствовал себя так ужасно. В груди всё сдавило. Дыхание почти замерло. — Да пошло оно всё! — заорал вдруг Джон и вскочил с кровати, выдернув из руки трубки от капельницы. Зачем только она пошла в этот чёртов отряд? Зачем они приняли её?! Он ненавидел всё вокруг, даже то, что вообще не было связано с этим. Он выскочил из кабинета и огляделся. Джон не знал, но что-то он искал. Он тут же захлопнул дверь и побежал по коридору, отталкивая всех по пути.        Джона отвели в палату и успокоили. Дверь закрыли на замок, чтобы он не вспылил вновь. Кто-то иногда подходил к самой двери и прислушивался, но затем уходил обратно вглубь светлого коридора. Купер сидел на кровати, уже была глубокая ночь, а он всё смотрел в окно. Там то и дело под тёмным ночным небом проходили солдаты в чёрных костюмах, которые иногда сменяли свои цвета под оттенок ближайших к ним объектов, позади них возвышался забор с колючей проволокой и вышками. Их зона не такая уж и большая, но зато хорошо охраняемая, её он знал как свои пять пальцев. Джон очень устал, этот его бунт отнял немало сил, его глаза закрывались, слипались, а он всё сидел и смотрел бессмысленным взглядом куда-то вдаль. Голова всё склонялась к груди, но он тут же поднимал её обратно, потирая рукой лицо, красное от переживаний. Он впервые за многие годы плакал. Да, слёзы горя и утраты текли по его щекам… Слишком плохо он переносил всё это, слишком сильный удар в душу, который никакой экзокостюм не остановит. Кроме бессмысленных криков, за день он не произнёс ни единого слова.        Его голова вновь склонилась к груди, глаза медленно закрылись, очередная слеза скатилась по подбородку. Его сознание окутывал глубокий сон, он не в силах был ему противостоять. Его слабое покачивающееся тело накренилось набок, голова упала на холодную подушку. Руки наконец расслабились и перестали дорожать, дыхание вскоре выровнялось, и Джон наконец заснул, сквозь такую силу и боль, которую он наконец перестал чувствовать.        Он стоял посреди пустого белого пространства. Просто сон, не более. Джон осмотрелся, он не видел границ этого мира, даже под ногами ничего не чувствуется, никакой земли, поверхности. — Эй!.. — закричал он вдруг, сам не зная, зачем. Вряд ли тут есть люди, но он чувствовал чьё-то присутствие. - ...эй..! - ответило ему эхо издалека, едва уловимое ухом. — Я знаю, что ты здесь есть! — крикнул Джон против воли. Он не мог контролировать действия в этом сне. Просто делал, поступал. Ноги вдруг повели его куда-то, ступая по странной невидимой поверхности, которая оказывается стала существовать. Он шёл в никуда. Вдалеке послышались тяжёлые шаги экзокостюма. Их Джон где угодно узнает. Он присмотрелся, ноги ускорили шаг в сторону звуков. Он уже почти бежал, в никуда, в пустоту, и по всему этому пространству гремели и отдавались эхом его шаги и другие. Перед ним вдруг из воздуха вырос огромный по сравнению с ним костюм. За тёмным стеклом он не видел никого, но он возвышался над ним и почти не двигался, было слышно тяжёлое дыхание. Джон резко остановился и едва не упал. Костюм медленно протянул к нему руку и что-то заговорил, но он почему-то не понимал его слов. Он знал, как звучат десятки оставшихся языков мира, но этот… Он даже отдалённо не напоминал ни один из них. Голос и сам звучал непонятно, приглушённо, будто говорил не один, а сразу несколько, и они все переплетались между собой, какой-то отставал, какой-то спешил, но тон и слова были одинаковы. — Что ты такое… — рука Джона невольно потянулась к верху костюма. Вдруг он почувствовал, как что-то коснулось его мозга внутри головы. Экзокостюм наклонился к нему. — Сформированы вместе, сделаны для возвышения. — полился из него тот самый голос. — Ты солдат, ты не сдашься, ты не можешь. Вера, как огонь, который никогда не горит в углях, она есть и у нас. Мы стремимся, мы пытаемся. Но не хватает. Кто встанет, кто будет драться?        Джон молча смотрел на него, его сердце трепетало, взволнованно билось. Голос неслыханного всё говорил и говорил, не сводя невидимого взгляда с супер-солдата. — Кто сломает эти цепи и ложь? — Кто?.. — невольно переспросил Джон. — Любовь — это ответ. Ты должен сказать это, поверить в это, вот как ты чувствуешь себя внутри. Восстание — единственный выход. Люди не понимают этой войны. Они поймут, увидят, но уже будет поздно. Нужные уже покинут этот разрушенный мир, спасутся. Джон, будто заворожённый, смотрел на него и слушал, вокруг него запели другие голоса, один из которых был таким родным и знакомым. — Я, я не могу, не могу сидеть здесь тихо. — шептал Джон, голос Кори где-то рядом эхом повторял его. — Один ты можешь взять мое сердце, один ты можешь взять мое дыхание, я отдам его тебе. — звучал голос Кори. — А когда ты вытащишь это из моей холодной, мертвой груди, мы поднимемся. Поднимемся, как никто и никогда. Вот как мы поднимемся. Тяжелый, как ураган, громче, чем грузовой поезд, весь мир узнает об этом, но уже не сможет последовать, не заслужив это. Вот как мы поднимаемся…        Резко Джон вскочил с кровати, его круглые глаза метались по тёмной комнате, сердце билось быстрее, стуча, как гром, холодный пот ручьями стекал по его лицу и груди. Этот ужасный сон отозвался во всех уголках мозга. Его руки вновь дрожали, он глянул на потные ладони и сделал глубокий вдох. Ещё долго он не мог оправиться и несколько часов стоял у окна, глядя, как солдаты ровно один за другим шагают по своей дороге, охраняя зону. Джона не покидали те слова, сказанные во сне. Они то и дело проносились перед глазами, казалось, что командиры охраны изредка выкрикивают ни что иное, как «Вот как мы поднимемся». Джон помотал головой и закрыл уши руками, опустив взгляд на подоконник, едва освещённый светом месяца. Ему лишь кажется, просто кажется, но руки сжимали уши всё сильнее и сильнее, а голос вдалеке тише не становился.