Откуда берутся взрослые?

– Итак, Люсинда Уаймен, – пристально глядя на свое отражение в зеркальной глади воды, спросила она, – ты хочешь, чтобы тебе осталось навсегда десять лет? Хочешь зимой спать в пещерах вместе с медведями из зоологического сада, а весной просыпаться, и чтобы тебе по-прежнему было десять? Ты действительно этого хочешь, Люсинда? И даже могла бы подтвердить в присутствии дяди Эрла, Тони Коппино и мистера Гиллигана? Люсинда, стоявшая возле ограды, умолкла. А отражение Люсинды в воде одними губами ответило: – Да! (с) "Роликовые коньки" Рут Сойер С каждым днем Джури появлялся все реже. Теперь он не ходил по пятам за Ледой, не лез со своими советами и не умничал. Несколько раз за день Леда успевал отметить, как силуэт друга мелькает в толпе или замечал его боковым зрением, когда утром готовил завтрак. Иногда Джури появлялся в неожиданный момент, говорил что-то забавное и меткое, но когда Леда начинал смеяться, тут же исчезал. Медленно и верно Джури покидал его, и хотя от этого было бесконечно грустно, Леда чувствовал, что все правильно – так и должно быть. А то, что друг уходит, говорит лишь о том, что теперь он сам на верном пути. Леда устроился на новую работу при киностудии, правда, на самую низшую должность — из-за отсутствия опыта ему не могли доверить ничего серьезного. Но он не печалился, ведь все когда-то начинали с нуля, и Леда был готов попробовать еще раз. Отношения с Агги развивались неожиданно стремительно. Леда с удивлением осознал, что слишком долго не замечал, насколько интересный человек был возле него все это время. Каждый вечер они встречались после работы и шли куда-то вместе, а потом Агги провожал его до дома. Только спустя две недели тот поцеловал его на прощание у дверей: Леда еще долго смотрел ему вслед и улыбался. – Здорово ты вождя запугал, – заметил невесть откуда взявшийся Джури. – Он хотел сделать это в первую вашу встречу, а решился только теперь. – Но решился же, – заметил на это Леда, однако когда он оглянулся, никого уже не было рядом. А еще через несколько дней Агги зашел к Леде после вечерней прогулки и остался на ночь. Засыпая рядом с человеком, ставшим за последнее время таким важным и нужным, Леда чувствовал бесконечное умиротворение и не думал ни о чем, когда вдруг как острой булавкой его кольнула внезапная мысль. "А что же Джури?.." – спросил сам себя он и резко сел на постели. Леда вдруг подумал о том, что за этот день вообще ни разу не видел своего воображаемого друга. Даже это движение не разбудило Агги, и Леда, выбравшись из-под одеяла, тихо вышел из спальни. В квартире было тихо и пусто, но Леда зачем-то на цыпочках прошел на балкон. Летняя ночь уже заканчивалась, скоро должен был заняться рассвет, но пока было темно, и лишь под ногами разноцветными огнями светился город. – Джури, – тихо произнес Леда, вспоминая, как недавно точно так же звал друга. Как и в тот раз Леда думал, что никто ему не ответит, потому чуть было не подскочил на месте, когда услышал за спиной ворчливый голос: – Ну и чего тебе не спится? – Джури! – Леда, не сдержавшись, бросился к другу и вцепился в его плечи, словно они не виделись много лет, а тот возмущенно закатил глаза. – Не ори, вождя разбудишь, – напомнил он, но Леда не стал слушать, крепко обнимая Джури за шею. – Я думал, ты уже ушел, – прошептал он. – Еще чего! Я вкусняшку на кухне искал, – заявил Джури. – Не смотреть же мне, что вы, чудовища, в спальне вытворяете... – Но теперь ты уйдешь, – обреченно констатировал Леда, не разделяя веселья своего незримого друга. – Нет, Леда, не уйду, – рассмеялся тот. – Это только в кино перед титрами ангелы-хранители исчезают. А у нас жизнь! Мы будем жить втроем! Стра-ашно? Но Леда ничего не ответил: он обнимал Джури и улыбался, сам не зная, печально или с радостью, и не понимал, откуда совершенно точно знает, что видит Джури в последний раз. Наконец, впервые, Леда почувствовал, что навсегда расстается со своим другом. Лишь в этот миг осознал, что все эти годы, все пятнадцать лет не желал отпустить и не мог смириться с потерей. Джури уходил от него – уходил его лучший друг, навсегда оставшийся в воспоминаниях двенадцатилетним подростком. Чудесным, замечательным уже не ребенком, но еще и не взрослым. Только теперь Леда понял, каково это – никогда не повзрослеть. Не узнать, что такое первый поцелуй и первая любовь. Никогда не попробовать свою первую сигарету и никогда не напиться впервые. Не испытать настоящей страсти, и ненависти тоже. Не узнать, что такое первый секс, первая работа, первая победа и провал. Не закончить университет, не обзавестись собственным домом, не создать семью. И еще многое, очень многое другое. В этот момент Леда подумал, что на свете нет ничего печальней умирающих детей. – Ты придешь ко мне еще? Когда-нибудь? – спросил он, крепче обнимая Джури за шею и заранее зная ответ. – Нет, больше не приду, – бодрым и громким, совершенно не подобающим ситуации голосом ответил тот. – Тебе больше не нужна моя помощь. – Когда-то может понадобиться, – вздохнул Леда, закрывая глаза. – Ты же сам говорил, у судьбы много путей. – О да, немало, – тихо рассмеялся Джури. – Но ни на одном из этих путей ты больше не будешь идиотом. Поверь, я это точно знаю. На этих словах он отстранился, заглянул в глаза Леды, а после взлохматил его волосы. – Ну же, хватит страдать, – потребовал Джури. – Ты такой тоскливый, когда ноешь. – Как уж тут не ныть, – проворчал Леда, отводя взгляд, чтобы друг не разгадал его истинных чувств и еще, не дай бог, не расстроился. Впрочем, Джури, наверное, и так все знал. – Я так смотрю, живым это вообще свойственно – страдать по пустякам, – хмыкнул тот и вдруг широко улыбнулся. – Кстати, я заметил, что твой друг Сойк как-то совсем скис. Как думаешь, не помешает ли ему неделька-другая общения с воображаемым другом? На этих словах Леда поднял на Джури изумленный взгляд, а тот весело подмигнул ему. – А ты можешь это сделать? – неверящим шепотом произнес он. – В смысле, сможешь явиться и к нему? – Ну а почему нет? – пожал плечами Джури. – Я, конечно, ему не друг детства, но ведь подружиться можно и позже, как считаешь? И пока ошарашенный Леда глядел на него во все глаза, Джури хитро прищурился и добавил: – Так что если увидишь, что твой приятель разговаривает с пустотой – не удивляйся. – Вряд ли он теперь захочет быть моим приятелем, – ответил Леда, но вопреки произнесенным словам почувствовал, что тоже искренне улыбается. – О, поверь мне, захочет еще как, – рассмеялся Джури. – Пара из вас никакая, а вот друзья из двух одинаковых тошнотиков отличные получатся. – Я подумаю об этом, – кивнул Леда, и Джури отступил от него на шаг, размыкая объятия. – Подумай, – ответил он. – У тебя столько замечательного впереди. Ты даже не представляешь. – А что именно... – начал было Леда, но фразу не произнес до конца, потому что понял, что на балконе он остался совершенно один. Джури ушел так же, как и появился – без лишних слов и вычурных поз. Был – и не стало, а Леда еще несколько секунд озирался по сторонам, не понимая, как он упустил этот важный момент. Облокотившись на перила, он поглядел вдаль, в сторону, где уже начал светлеть горизонт, и хотел прошептать слова прощания своему лучшему другу, но потом передумал. В этот момент Леда понял, что тот никогда не уйдет от него, хотя теперь Леда уже был готов отпустить. Джури не уйдет, как не уходит все хорошее, и навсегда останется частью его жизни, присматривая, приглядывая, никогда не оставляя одного. Над городом медленно светлело небо, а Леда, сон которого как рукой сняло, все стоял на балконе, переступая озябшими босыми ногами на плиточном полу, и смотрел прямо перед собой. За целый час до рассвета, который Леда провел на балконе в одиночестве, он успел о многом подумать и многое себе пообещать. Леда пообещал никогда не сдаваться и не забывать мечтать. Пообещал любить то, что делает, и быть внимательным к людям, которые его окружают. Помнить все хорошее, что было в его жизни, а еще – сегодня же позвонить родителям и сообщить, что он приедет к ним на выходные. Леда пообещал всегда помнить и любить своего лучшего друга. А когда солнце наконец появилось над горизонтом, он пообещал, что никогда в жизни больше не будет взрослым.

НАЧАЛО