Откуда берутся взрослые?

– Ты шутишь! – Ничуть. Когда-нибудь вы сами убедитесь, мальчики, что к старости дни как-то тускнеют… и уже не отличишь один от другого… – Как же так! – сказал Том. – В этот понедельник я катался на роликах в Электрик-парке, во вторник ел шоколадный торт, в среду упал и растянул ногу, в четверг свалился с виноградной лозы – да вся неделя была полным-полна всяких событий! И сегодняшний день я тоже запомню, потому что листья все желтеют и краснеют. Скоро они засыплют всю лужайку, и мы соберем их в кучи и будем на них прыгать, а потом спалим. Никогда я не забуду сегодняшний день! Век буду его помнить, это я точно знаю! (с) "Вино из одуванчиков" Рэй Брэдбери Когда на следующее утро Леда проснулся, на секунду его охватила настоящая паника, потому что будильник не звенел, и, открыв глаза, он перепугался, что проспал работу. Следующая его мысль была о Джури: с ужасом Леда подумал о том, что его друг снова исчез, ведь с момента его появления не было дня, чтобы тот не будил поутру. И только когда Леда резко сел на постели, он вспомнил, что сегодня у него официальный выходной, а следом услышал невнятную возню на кухне и сообразил, что все в порядке – Джури на месте. Впрочем, на этом хорошие новости закончились, и Леда тяжко вздохнул, вспоминая вчерашний день и пережитые волнения. Внезапное возвращение Джури скрасило его одиночество и, безусловно, придало новых сил, но Леда все равно чувствовал пустоту и какую-то совершенно необъяснимую и одновременно невыносимую легкость, которую испытывает любой человек, которому некуда идти и нечем себя занять. Наверное, если бы вечером прошлого дня его друг детства не появился снова, Леда бы просто напился и забылся, но судьба в лице Джури распорядилась иначе. – Куда ты меня тащишь, извращенец? – слабо возмущался Леда, когда друг едва ли не насильно поволок его в ванную и заставил забраться в горячую воду с пеной. По большому счету ему было все равно, что теперь будет – моральных сил не осталось, и Леда был готов позволить делать Джури все что угодно. – Нет, вы только послушайте его! – возмутился Джури, непонятно к кому обращаясь. – Я еще и извращенец! Тебе искупаться предлагают, дубина. Это хорошо расслабляет и прочищает голову. В особенности голову, забитую всякими глупостями. Как у тебя. Очевидно, проверяя правдивость своих слов, Джури взлохматил волосы Леды, потом подумал секунду, намочил руки и снова потянул за длинные пряди. – Ты чего творишь? – уныло поинтересовался тот, но друг вместо ответа повернул его голову к зеркалу. В отражении Леда увидел, что Джури попытался сделать из его мокрых волос рожки, как у чертика, и вспомнил, что когда-то очень-очень давно, в детстве, ни одного купания не проходило без того, чтобы не соорудить из намыленных волос какой-нибудь ирокез или хохолок. Теперь же из-за длины волос рожки не держались и почти сразу обвисли, превращаясь в нечто похожее на поникшие гусеничные усики. Глядя на себя самого, Леда непроизвольно улыбнулся, а Джури фыркнул в голос. – У тебя на редкость глупый вид, – сообщил он и вышел из ванной. А Леде не оставалось ничего, кроме как откинуться на спину и попытаться расслабиться. Позже, добравшись до постели, он подумал, что еще долго не уснет, однако забылся, едва голова коснулась подушки. Перед тем, как отключиться окончательно, Леда почувствовал, как Джури почти неощутимо гладит его по голове. Но, быть может, это ему просто почудилось. – Доброе утро, – оказавшись на кухне, поприветствовал он не особо радостным голосом. Но когда Джури, до этого колдовавший у кухонного стола, обернулся и наградил его сияющей улыбкой, Леда почувствовал, как стремительно поднимается настроение. – Что-то ты рано сегодня, – заявил друг, вытирая руки салфеткой, а Леда потянул носом воздух, чувствуя запах чего-то изумительно вкусного. – Выходной же! Тебе б спать и спать. – Наверно, это уже привычка – вставать так рано, – пожал плечами Леда, присаживаясь за стол, а Джури мечтательно поглядел за окно. – А помнишь… Помнишь, когда мы учились в школе, на выходных могли дрыхнуть до самого обеда? И еще договаривались не звонить друг другу раньше двенадцати? – Было такое, – слабо улыбнулся воспоминанию Леда и снисходительно покачал головой: действительно, в его жизни было время, когда он мог позволить себе такую роскошь – проспать полдня, да так чтобы потом осталась масса свободного времени. – Сегодня мы тряхнем стариной, – громко объявил Джури, выводя его из размышлений, и Леда поднял скептический взгляд. – Я даже боюсь спрашивать, что это означает, – весело хмыкнул он и добавил: – Как бы не вышло, как в том анекдоте: тряхнули стариной, старина отвалилась… – Ну нет же! – засмеялся Джури. – Тебе понравится, вот увидишь. Ночью был дождь, и я опасался, что ничего не получится, но теперь вижу, что скоро совсем распогодится. Сегодня будет лучший день в твоей жизни за последние несколько лет! Конец фразы прозвучал громко и торжественно, и Леда хотел выразить сомнения в оправданности такой уверенности. Но в этот момент Джури, опомнившись, подхватил тарелку с кухонного стола и сделал шаг вперед, ставя ее перед Ледой. На ней красовался большой кусок шоколадного торта, и если чего-то вроде очередной овсянки Леда еще мог ожидать, то лишь в этот момент запоздало вспомнил, что когда он вошел, пахло чем-то особенным и совершенно ошеломительным, отнюдь не скучной кашей. – Ты что, испек торт? – не поверил своим глазам он, рассматривая аппетитное лакомство. – Разумеется, нет, я его заказал, – снова продемонстрировал широкую улыбку Джури. – Но от этого он не стал хуже – я уже попробовал. Где-то половину торта и попробовал. "И как ты только не лопнул?" – хотел было спросить Леда, беря ложку в руки, но вместо этого, не сдержав улыбки, задал другой вопрос: – Тебя мама не учила, что сладкое всегда на десерт? – Конечно, учила, – старательно закивал головой Джури. – Но это же мечта всего детства – начать завтрак с десерта. И прежде чем Леда успел что-либо ответить, потребовал: – Жуй быстрей! Мне уже самому не терпится поехать в парк. – А что мы будем делать в парке? – спросил Леда, отправляя в рот первый кусочек торта и невольно прикрывая глаза от удовольствия. – То, что ты совершенно разучился делать. Но это не страшно. Я напомню тебе, – невразумительно объяснил Джури, и Леда, который ничего не понял, только плечами пожал и решил сосредоточиться на торте. Если бы Леда знал заранее, что именно задумал Джури, он назвал бы запланированные развлечения словом "ничего", потому что, по сути, к вечеру не мог объяснить, чем именно они занимались с самого утра и до наступления сумерек. И все же Леда не мог не согласиться с утверждением друга, что именно это он и разучился делать – разучился отдыхать. Расслабляться так, чтобы ни о чем не думать, ни на чем не сосредотачиваться. Джури навсегда остался ребенком, хотя и явился в облике взрослого, и именно потому все их увеселения вызывали у Леды острое ощущение дежавю – то, что они делали в этот день, когда-то наполняло все их свободное время. Теперь Леда сам не понимал, как так получилось, что он позабыл о радостях детства. Когда они спустя добрых полтора часа после выхода из дома добрались до парка и прошлись по безлюдной аллее, Джури вдруг подергал низко склонившуюся ветку дерева и окатил Леду почти настоящим ливнем – после ночного дождя листва еще не успела как следует высохнуть. – До-ождик, – протянул он и рассмеялся, и Леда, который инстинктивно отскочил в сторону, почему-то вовсе не рассердился. Он вспомнил, как прежде они любили пошутить друг над другом: едва один забывал о возможном подвохе, второй устраивал такой искусственный ливень за шиворот другу. Потом они какое-то время просто бродили, а после Джури предложил улечься прямо на траву, где в выходные дни устраивали пикники многочисленные компании и семьи. Однако этот день для большинства людей был будним, поэтому Леде и его незримому другу никто не мешал. Что было к лучшему, потому как даже представить себе зрелище – расхаживающий и разговаривающий сам с собой парень – Леда как-то не решался. Лежа на спине и закинув руки за голову, Леда просто наслаждался тишиной и непривычным умиротворением, когда Джури, который даже в такую минуту умудрялся ерзать на месте от распиравшей его энергии, неожиданно поднял руку и указал прямо перед собой. – Похоже на дракона, – объявил он. – Где? – не понял Леда. В вышине он видел просто белое облако на фоне голубого неба и больше ничего, однако Джури упрямо повторил: – Да вот же. Смотри, это морда, а это хвост. И крылышки… И Леда вдруг осознал, что тоже начинает видеть. Правда, вовсе не то, что его друг. – Какой еще дракон? – возразил он. – Где ты видел драконов с такими хвостами? Это обыкновенная курица. – С ума сошел! – возмутился Джури. – Перепутать дракона с курицей! Где у тебя глаза вообще?.. О! Смотри! А вон то похоже на собаку! – Ага, похоже, – на этот раз не смог не согласиться Леда. – На спаниеля. – Точно, на него. – Слушай, а вон облако-бутылка! Видишь? – Тоже мне бутылка, – хмыкнул Джури. – Это скорее НЛО… И с удивлением Леда понял, что на какое облако ни взгляни, каждое напоминает животное или предмет, а порой даже человеческое лицо. Прежде, когда они с Джури были маленькими, им часто приходилось вот так лежать на траве и рассказывать друг другу, что рисует их воображение. Лишь в последние годы Леда перестал видеть над головой драконов, и объяснения этому не было, ведь намного интересней жить, когда над тобой не просто скучные облака, а настоящий сказочный мир. Потом, когда надоело лежать на лужайке, они отправились гулять дальше и дошли до небольшого пруда. В гладкой поверхности отражалось синее небо, по воде лениво плавали утки, и Джури, отлучившись ненадолго, вернулся с небольшой булкой в руках и с пакетом мандаринов. Леда хотел было спросить, где друг добыл все это, учитывая, что никто не мог его видеть, но потом решил не задавать лишних вопросов – ведь какая, в конце концов, разница? А потом Леда долго кормил птиц, бросая кусочки хлеба в воду и наблюдая, как утки с жадностью набрасываются на угощение, а Джури чистил мандарины и старательно отделял от сладкой мякоти не только оранжевую шкурку, но и тонкую белую оболочку. – Так вкуснее. Неужели ты не знаешь? – спрашивал он, и Леда только кивал. Разумеется, он знал, что так значительно вкуснее. Как и вкуснее сначала съесть шоколад с мармеладки, а потом саму начинку. Когда-то Леда все это понимал, но потом почему-то позабыл и теперь постепенно, шаг за шагом воспроизводил в памяти. Когда хлеб и мандарины закончились, друзья принялись пускать блинчики по воде, и если прежде Леда всегда обыгрывал Джури – его камешек подскакивал на пару раз больше – теперь пришлось хорошо потренироваться, чтобы хотя бы сравняться с другом. И все это время Джури без конца смеялся и болтал, постоянно рассказывал и спрашивал что-то, а Леда слушал как завороженный и даже не всегда находил в себе силы просто кивнуть на то или иное сообщение друга. – Вот было бы здорово залезть на дерево, – вещал Джури. – Жаль, что это позволено только малышам. Леда, ты помнишь, как любил лазать по деревьям? А помнишь, как нас поражало, насколько огромные у нас тени по вечерам? Помнишь, как мы играли с ними в догонялки? Ты же помнишь? Ты, конечно, помнишь! Леда чувствовал, как от иного заявления друга перехватывает дыхание, как кружит голову от светлых воспоминаний. Он сам поражался, когда понимал, что действительно помнит все это – теперь помнит, хотя всего день назад сказал бы, что ничего такого с ним никогда не происходило. Когда день начал клониться к вечеру, они забрались на небольшой пригорок и, снова расположившись на земле, смотрели, как медленно к горизонту приближается солнечный диск. Едва ли не впервые за целый день Джури притих и теперь молча любовался закатом, как делал это и Леда. А сам Леда думал о том, что не наблюдал, как садится солнце, бесконечно много лет – теперь он вообще не был уверен, что хоть раз видел закат вот так, на природе, а не из окна своего офиса. Молчать с Джури было даже чудесней, чем разговаривать, и Леда вспомнил известную истину, согласно которой с приятелем всегда найдешь о чем поговорить, и только с другом – о чем помолчать. И как бы ни хотелось сохранить эту уютную тишину, Леда, набравшись смелости, все же задал вопрос, который так давно мучил его. – Джури, скажи, – неуверенно начал он. – Получается, что любой умерший человек может вернуться? Вот так, как вернулся ты? Сформулировал свою мысль он не слишком четко, но друг понял суть вопроса. Он не повернул головы, только слабо улыбнулся, а его взгляд стал немного отрешенным. – Нет, не любой, – негромко возразил он. – Только тот, кого продолжают очень сильно любить. И без кого не справляются. Кто именно любит и не справляется, Леда сразу понял и откровенно растерялся. Получалось, что именно из-за него Джури снова был здесь, и не кто иной, как он сам, своими неосторожными мыслями, воспоминаниями и тоской вернул друга детства. Леда слышал, что после смерти сына и супруга мать Джури снова вышла замуж, и теперь у нее были маленькие дети, наверняка совершенно не похожие на ее первенца. Скорей всего, родные Джури смогли смириться с потерей, и только Леда никак не соглашался отпустить прошлое. – Это ничего, ты не думай, – прервал поток его путаных мыслей Джури: подняв глаза, Леда увидел, что тот смотрит на него и улыбается. – Мне не доставляет никаких неудобств быть среди живых и рядом с тобой тоже. По большому счету, мне вообще без разницы, где находиться. – А долго ты пробудешь здесь? – спросил Леда. Он хотел добавить "вместе со мной", но почему-то не решился. – Ровно столько, сколько будет нужно, – пожал плечами Джури. – Не хочется, чтобы ты уходил, – признался Леда, не сдержав вздоха. – Ну еще бы, – тихо рассмеялся Джури. – Если бы ты не хотел так сильно меня видеть, я бы и не пришел. – А часто такое бывает, что ушедшие друзья вот так возвращаются? – Не часто, но бывает. – Почему тогда я никогда о таком не слышал? – Да потому что никто не рассказывает! – от души рассмеялся Джури. – Ты многим людям собираешься поведать о том, что уже неделю живешь со своим другом детства, который проломил череп пятнадцать лет назад? Джури снова засмеялся, но Леда, который сам до этого момента пребывал в отличном настроении, тут же нахмурился. Горькие воспоминания о самом печальном дне его жизни, когда лучшего друга не стало, встали перед глазами, словно трагедия случилась всего пару дней назад, и вместо ответа Леда только покачал головой и прошептал: – Как же так получилось? – Что именно получилось? – не прекращая сиять улыбкой, спросил Джури. – Как получилось, что я попал в аварию? – Ну да, – передернул плечами Леда: несмотря на летнюю жару, он почувствовал легкий озноб и помотал головой, будто это незамысловатое действие могло помочь избавиться от мыслей. – Почему именно ты? Почему не кто-нибудь другой? – Видишь ли, есть такая штука – судьба, – поучительно поднял вверх указательный палец Джури, однако в его глазах по-прежнему сияли веселые искорки, и от того выглядеть серьезным у него все равно не получалось. – Ты хочешь сказать, что все предрешено? – хмуро спросил Леда, но его друг тут же отрицательно мотнул головой. – Разумеется, нет. Что за глупости? – удивился он и зачем-то вырвал пучок травинок. – На самом деле, все намного сложней. Вот смотри… Расчистив ладонью небольшой участок земли, Джури положил одну длинную травинку, провел вдоль нее пальцем и торжественно объявил: – Вот это твоя жизнь. – Всегда знал, что моя жизнь еще та трава, – хмыкнул Леда, но Джури проигнорировал его слова. – Это все твое прошлое, – продолжил он. – Оно уже произошло, и его не изменишь. И сейчас ты находишься вот здесь. Джури ткнул пальцем в кончик травинки и сразу принялся пристраивать к ней другие поменьше. – Что произойдет сегодня вечером? Быть может, ты будешь идти домой и по пути встретишь человека, которого полюбишь и с которым проведешь всю оставшуюся жизнь, – одна травинка легла к первой, будто продлевая ее, но Джури на этом не остановился и сразу пристроил еще одну. – А может, ты попадешь в аварию и полгода проваляешься в больнице. Может, ты придешь домой, ляжешь спать и увидишь во сне гениальный дизайнерский проект, который воплотишь в жизнь и прославишься на весь мир. А может, ты выронишь из кармана кошелек, его найдет какой-то наркоман, купит дозу, сделает себе "золотой укол" и умрет. Но от того, что сегодня умрет, завтра он не обколется и не убьет случайно проходящую мимо девушку. Через несколько лет девушка родит ребенка, который вырастет и изобретет лекарство от рака, благодаря чему сотни жизней будут спасены. Такое тоже вполне может произойти… С каждой новой версией, одна нелепей и удивительней другой, Джури выкладывал травинки на земле, и в итоге композиция стала отдаленно похожей на корявый распушенный одуванчик. Леда же, терпеливо наблюдавший за процессом, когда Джури наконец замолчал, поинтересовался: – И как узнать, что именно случился со мной сегодня вечером? – Никак, – развел руками Джури. – Только прожить этот вечер и увидеть все своими глазами. – Но получается, в любом случае результат ни от чего не зависит? – Как же не зависит? – искренне поразился Джури. – Он зависит от множества вещей, и в первую очередь от твоих поступков. Голос Джури снова стал многозначительным, но сам он выглядел до того шкодливо, что Леда только улыбнулся. – Получается, твоя гибель стала результатом твоих же поступков? – уточнил он. – Ну а как же иначе, – фыркнул Джури. – Если бы я тогда сел на заднее сидение, я бы вообще не пострадал. А если бы все же сел на переднее, но не вредничал и пристегнулся, как говорил мне отец, я бы покалечился и остался бы инвалидом. В таком случае теперь я выглядел бы так, как ты меня сейчас видишь, только не мог бы ходить. Но зато в одном из вариантов дальнейшего развития событий я мог бы стать чемпионом мира по плаванью в параолимпийских играх. Представляешь? Леда слабо представлял себе такое, потому только изумленно моргнул, но отсутствие энтузиазма у собеседника не смутило Джури, и он лишь тяжко вздохнул: – Да… Жалко, что я не стал инвалидом. Эти слова прозвучали странно и даже немного жутко, но Леде все равно почудилось нечто забавное в облике друга, который сидел в парке на пригорке и горевал о том, что он не калека. – Ты как скажешь, – неуверенно улыбнулся Леда. – Многие люди наоборот жить не хотят, когда становятся инвалидами. – Это глупые люди, – неожиданно серьезно возразил Джури. – Жизнь чудесна и зависит не от обстоятельств, а только от того, как к ней относишься. Можно быть счастливым, оставшись без рук и без ног. А можно оставаться несчастным идиотом, имея все на свете. Таким, как ты. Джури прищурился и внимательно уставился на Леду, а тот лишь рот раскрыл, но так и не нашелся, что ответить. – Наверное, ты прав, – нехотя признал он, отворачиваясь. – Конечно, я прав, – кивнул Джури. – Видишь ли, после смерти человеку открывается абсолютно все, не остается ни тайн, ни загадок, и совершенно на любой вопрос я теперь могу дать ответ. С чего, ты думаешь, я такой умный стал? Джури гордо выпятил грудь, будто Леда собрался его хвалить, но тот не разделил веселья друга, только задумчиво спросил: – Может, ты тогда расскажешь, что будет дальше в моей жизни? Раз уж все знаешь? – Ты невнимательно слушал, – тряхнул волосами ничуть не рассердившийся из-за глупого вопроса Джури. – Я же сказал, что будущее не предрешено. Все может измениться, а у тебя есть сотни способов наладить свое унылое бытие. – И как же? – без особой надежды спросил Леда. – Для начала прекрати ныть – это самый первый и самый верный шаг к успеху. А еще… – немного понизив голос, словно собравшись сказать нечто действительно важное, Джури подвинулся чуть ближе и опустил руку на плечо Леды. – Еще подумай о том, что каждый человек должен кого-то любить. – Чего? – растерялся Леда, и его друг, лицо которого в этот момент было так близко, что можно было рассмотреть крохотные веснушки на носу, пояснил. – Любить, дубина. Люди такие существа, которые не могут сами по себе, и кого-нибудь им обязательно надо любить. Только кого-то, кто еще не умер. Смысл произнесенных слов не сразу дошел до Леды, а когда спустя несколько секунд он понял, о чем говорит его друг, почувствовал, как под сердцем потянуло, словно в груди стало совершенно пусто. Слова Джури попали в цель: Леда понял, что тот прав, как никогда – Вот-вот, именно с этим чувством ты и живешь все время, – похлопал его по плечу Джури, снова отодвигаясь. – И так привык, что даже не замечаешь. Это одна из причин, почему у тебя в жизни лажа. Другая причина в том, что ты ни о чем не мечтаешь. – Так не бывает, – вяло возразил Леда, который только теперь понял, насколько он устал за этот день. Хотя, возможно, его вымотал именно разговор по душам, который он сам же и начал. – Все люди о чем-то мечтают. – Да ну? – скептически поглядел на него Джури. – И о чем мечтаешь ты? – Ну… – начал было Леда и сразу умолк. – Ну-у? – подбодрил его Джури. – Мне надо подумать, – вымучено рассмеялся Леда, впрочем, тут же замолчав, а его невидимый приятель, как актер трагической постановки, возвел глаза к небу. – Нет, так не пойдет, – заявил он. – Давай вспоминай прямо сейчас. Когда сумерки начали сгущаться, и друзья вдвоем направились к выходу из парка, Джури попросил Леду отдать ему полупустую бутылку от воды, которую тот нес в руках. Стоило Леде послушаться, как Джури, перехватив за горлышко, с силой ударил по краю урны. – Ты чего хулиганишь? – возмутился Леда, но друг не поверил в серьезность его негодования. – Смотри, – вместо ответа произнес он, не погнушавшись залезть в пакет и достать особенно большой осколок зеленого стекла. Протянув вперед руку со стеклышком, Джури поглядел через него, и Леда с опозданием понял, что тот делает. – Да-да, это я тоже помню, – улыбнулся он, глядя через стекло, благодаря чему весь мир вокруг казался изумрудно-зеленым. – Мы в детстве постоянно смотрели через цветные стекла и считали, что это очень классно. – А сейчас ты разве так не считаешь? – удивился Джури и покрутил стекло так и эдак в руке. – Я уже не знаю, – честно признался Леда. – Мы сегодня сделали столько бессмысленной фигни, сколько я не делал за последние десять лет. Но, наверно, да. Наверно, все это и правда классно. – Ну а раз так, предлагаю сделать напоследок еще одну классную фигню из забытого детства, – принял решение Джури. – У тебя есть какая-нибудь не нужная мелочь? – Какая еще мелочь? – не понял вопроса Леда. – Да любая. Фантик от конфеты, кусочек чека, хоть что-то, – Джури присел на корточки у парковой дорожки и свободной рукой аккуратно разгреб землю на краю клумбы, а Леда, так и не сообразив, чего от него хотят, полез в карман. – Скрепка подойдет? – спросил он, разглядывая на ладони горстку мелких монеток и прочую дребедень, которую удалось сходу обнаружить. Красная канцелярская скрепка в эту мешанину попала, скорей всего, случайно, когда Леда перекладывал что-то в своих бумагах на работе. – Вполне. Давай сюда свою скрепку. А у меня пуговица – отвалилась вчера. Из кармана Джури извлек на свет небольшую синюю пуговку, и Леда хотел было спросить, от чего та могла отвалиться, учитывая, что в одежде друга не было ничего подходящего для нее, но позабыл о своем вопросе в ту самую секунду, когда понял, что Джури сейчас сделает. – Секретики… – одними губами прошептал он, и даже от одного воспоминания сердце замерло в детском восторге. – Они самые, – охотно кивнул Джури. Положив на влажную землю красную скрепку и рядом синюю пуговицу, Джури пристроил сверху стеклышко и несильно придавил, из-за чего их маленькие сокровища оказались будто под витринным стеклом. А после, полюбовавшись результатом, он провел ладонью, пригребая землю, и похлопал сверху, утрамбовывая. – Вот и все, – резюмировал он, поднимаясь на ноги и отряхивая руки. – Теперь у нас с тобой есть секретик, и если когда-то ты подумаешь, что я тебе только привиделся, а этого дня в твоей жизни и не было вовсе, вернись сюда – второе дерево слева по главной аллее, и поищи наш секрет. Уверяю тебя, он будет на месте. Конец фразы Леда уже не услышал. Погруженный в свои мысли, он стоял рядом с Джури, но смотрел будто сквозь него, думая о том, что никогда в жизни не забудет этот день и никогда не усомнится в том, что его лучший друг однажды вернулся к нему, чтобы напомнить о детстве и о том, как счастливо можно жить. Леда знал, что однажды через много лет он вернется сюда и отыщет их маленький секрет, но сделает это вовсе не за тем, чтобы убедиться в существовании Джури, а просто чтобы улыбнуться. Кто знает, может, Джури, где бы тот ни находился, в этот момент тоже улыбнется? *** Следующее утро Леды началось со звонка Сойку. Теперь уже бывший парень был сильно удивлен, хотя и пытался скрыть это, пока слушал извинения за неприятную сцену и сумбурное прощание. – Не получилось, – резюмировал Леда свой достаточно длинный монолог с объяснениями, на протяжении которого Сойк ошеломленно молчал. – Мне очень жаль, и я надеюсь, ты не будешь сердиться. – Не буду, – покорно заверил его Сойк. На том они и попрощались. Леда сомневался, что они останутся добрыми друзьями и когда-то смогут встретиться как ни в чем не бывало за кружкой пива, но после этого разговора почувствовал себя спокойней, будто теперь уверенно поставил точку в отношениях, которые рухнули по его же вине. После этого Леда отправился в офис. Хотя у него оставалось еще два щедро подаренных начальством выходных, ждать так долго он не мог. Леда чувствовал детское нетерпение, когда кажется, что каждая минута тянется бесконечно долго, и любое промедление чревато страшными необратимыми последствиями. Его начальник был глубоко поражен и откровенно расстроен тем, что настолько ценный сотрудник решил покинуть фирму. – Не надо меня уговаривать, – сразу предупредил Леда. – И сулить большие гонорары тоже. Я все для себя решил. Леде показалось, что босс так и не поверил в то, что талантливый дизайнер мало того, что уходит не на новое место, а просто в никуда, но еще и планирует сменить род деятельности. Наверняка он подумал, что Леду переманили конкуренты, но поделать ничего с этим не мог, а самому Леде было плевать на сделанные им выводы, и никого убеждать он не собирался. Все это время за его спиной топтался Джури, но теперь друг не лез ни с замечаниями, ни с комментариями или советами, а просто молчал, и когда Леда украдкой бросал взгляд через плечо, он каждый раз видел ободряющую улыбку. Хотя даже без этого Леда знал, что теперь делает все правильно. – Нытика отпустили на заслуженный отдых, – голос Йори Леда услышал еще за несколько шагов до перегородки, которая отделяла его уже бывший кабинет от основного зала. – Нет бы напомнить, что у него есть еще помощница, которая тяжело работала с ним на пару и тоже не отказалась бы от выходного... Нет, мне, конечно, сейчас неплохо, занимаюсь, чем хочу, хоть ноги на стол клади... Ой. На последней фразе Йори осеклась и быстро нажала на сброс, потому что прямо перед ней возник непосредственный начальник, вроде как отправленный в отгул. Ноги со стола тоже пришлось убрать – с удивлением Леда увидел, что это было не фигуральное выражение. – Леда, – пролепетала девушка, будто не верившая своим глазам. – А что ты здесь делаешь? Ты ж вроде как выходной... – Да вот, пришел посмотреть, как ты работаешь, – заявил тот, выдвигая ящики стола и без разбору вытряхивая их содержимое в большую, принесенную заранее коробку. Леда не был уверен, понадобятся ли ему все эти мелочи, бумаги и наброски в новой жизни, но оставлять кабинет захламленным было нехорошо, потому разобраться со своим имуществом и выбросить лишнее он решил попозже. – Я работаю, – сердито объявила Йори, догадавшись, в чем ее упрекнули. – У меня просто был перерыв, и я созвонилась с подружкой. Имею я право на перерыв? – Имеешь, конечно, – согласился Леда, выдергивая шнур ноутбука из сети. – Только теперь все свои перерывы будешь согласовывать с каким-то другим нытиком, которого тебе назначат. – Леда, я вовсе не это имела в виду, – смешалась бывшая подчиненная, когда поняла, что Леда услышал ее слова. – И вообще я не о тебе говорила, чтоб ты знал. Ой... Стой. Что значит "с другим"? Леда, ты что... Ты увольняешься? – Я уже уволился, – объявил Леда, и эти слова прозвучали гордо и громко, скорей всего потому, что их давно следовало озвучить, и долго ожидая своего часа, они наполнились смыслом и важностью. Йори хотела спросить еще что-то, но в этот момент Джури, который все это время молча сидел на краешке стола и болтал в воздухе ногой, негромко прокашлялся, привлекая внимание, и, подняв взгляд, Леда увидел, что на пороге кабинета мнется Агги. – По офису бродят слухи один удивительней другого, – вместо приветствия произнес тот, во все глаза глядя на Леду. В этот день Агги выглядел еще более растрепанным, чем обычно, а болтающая на нем широкая длинная майка подошла бы больше чернорабочему, чем успешному дизайнеру, но про себя Леда все равно отметил, что выглядит коллега очень гармонично. – Сначала сказали, что ты пришел, хотя у тебя выходной. Теперь все шепчутся, что ты уволился. Неужели не врут? – Не врут, – ответил Леда и продемонстрировал самую счастливую и довольную улыбку, на какую был способен. От удивления Агги раскрыл рот. Прежде ему от Леды не перепадало ни одного доброго взгляда, только хмурое ворчание, и такой реакции он явно не ожидал. "Что я за человек? – подумал про себя Леда. – Сперва Сойк дар речи потерял, когда я с ним заговорил нормально, теперь еще и Агги". – Слушай, а ты не хочешь сходить выпить кофе? – опережая собственные мысли, предложил он, и если до этого Агги был просто ошеломлен, то теперь, вероятно, перестал верить, что происходящее имеет место наяву. – Пойдем, – неуверенно произнес он и поглядел на Леду с опаской, наверняка ожидая подвоха. – Только не на кухню, – безапелляционно заявил тот. – Напротив через дорогу есть отличное кафе. У тебя найдутся полчаса свободного времени? – А... А как же, – Агги словно очнулся и встряхнулся, охотно кивая, и тут же засуетился, будто подозревая, что если не поспешить, Леда передумает. – Отличное кафе, я его сам обожаю. А как раз сейчас я решил сделать небольшой перерыв. Ты же вещи можешь и потом собрать. – Конечно, могу, – согласился Леда и решительно отодвинул коробку, выбираясь из-за стола. – Эй, подождите, я с вами, – встрепенулась и вскочила с места Йори, однако Леда резко остановился и обернулся, меряя девушку таким взглядом, что та замерла, как вкопанная. – Я думаю, у Леди Мунлайт есть дела поважней, – отчеканил он, и теперь в глазах Йори отразилась тень страха. Сглотнув, она покорно села на стул и уставилась в монитор. – Мунлайт? – удивился Агги. – Это что такое? – Ничего интересного, – отмахнулся Леда, выходя из кабинета. – Расскажи лучше, как там твой проект. Дело двигается? Воодушевленный таким вниманием Агги тут же позабыл о Йори и поспешил поделиться новостями, желая завязать разговор с прежде таким неприступным коллегой, а Леда внимательно слушал и кивал, соглашаясь с его словами. Увлеченный беседой, Леда даже не заметил, что друг детства не последовал за ним, как делал это все последнее время, а так и остался сидеть на столе в его кабинете, болтая ногой в воздухе и с улыбкой глядя ему вослед.