Цыганочки и биполярОчка

-Да какая это нахуй зима? – возмущался полуголый парень, сидя жепой на черепице крыши. Несмотря на то, что уже был конец декабря, на улице была плюсовая температура, отсутствие снега и такое же отсутствие новогоднего настроения. - Ебанулся что ли? – с агрессией в голосе спросил второй парень, только что появившийся на крыше посреди этого вопиющего безобразия. – Тебе, блять, моча в голову ебанула? Ты какого хера в таком виде выперся на крышу? Окно тебя чем не устроило? -Не гунди, заебал, - поморщившись, как от головной боли, парень сделал очередную затяжку, выпуская изо рта красивые струйки дыма. Вообще Рома и сам не мог объяснить какого, собственно, полового органа он выперся на крышу покурить. Может, и моча в голову ударила, а может, просто захотелось. Рома и сам понимал, что в последнее время с трудом контролирует свои действия. Особенно это касалось парня, который сейчас вылез вслед за ним на крышу в спадающей с плеча футболке, закутанного в плед с новогодними оленями. Они как всегда хотели посидеть дома у Ромы, чтобы посмотреть очередной новогодний фильм, но весь чётко продуманный план с глинтвейном и имбирным печеньем покатился к хуям, когда Чернову резко стало скучно. Об этом как раз свидетельствовал яркий засос на шее Никиты, плюхнувшегося рядом с Ромой, пряча парня к себе в плед. - Я тебя не ебал, - зевнув, протянул парень, кладя голову на плечо Ромы. Он с удовольствием бы сейчас лёг обратно в кровать, а не зарабатывал ангину, сидя на холодной крыше, но Чернову ведь не ебётся. И в прямом, и в переносном смысле. Поэтому Никита решил наслаждаться моментом и, прикрыв глаза, вслушивался в запахи зимнего (хотя по погоде скорее позднеосеннего) вечера. Лёгкий морозец проходил по всем конечностям, нагло пробираясь под тёплую крепость из пледа, в воздухе витала свежесть, но на снег не было даже и намёка, поэтому приходилось довольствоваться хотя бы воздухом. И эта ночная свежесть смешивалась с запахом сигарет. От шеи Ромы всегда исходил приятный аромат парфюма, столь же свежего, как и эта ночь, ещё и сигареты ментоловые. Почему-то Рома их обожал. Сам Никита сигареты эти не любил, невкусные они, но вот когда от Чернова несло этим едким запахом, у парня просто сносило крышу. Как это объяснить он и сам не знал. Иногда в голове даже возникала шальная мысль, что он становился похожим на кота, которому дают понюхать валерьянки, но тут же убирают. Как говорится, понюхать дали, а в рот не дали. В какой-то момент Никита начал задумываться о том, что эти запахи отчасти характеризуют Романа. Тот почему-то в один момент решил взять на себя роль долбаёба всей компании\класса\ ,ну, хоть не мира. Он, действительно, умел вести себя как настоящий дебил. Орать как ебанутый так, что у близко стоящих лопались барабанные перепонки, с нихуя влезть в хату друга через окно, выпить на спор бутылку водки залпом, или вот как сейчас зачем-то выпереться полуголым на крышу. Но, порой, из всего этого долбоебизма прорывалась огромная глыба льда. Рома мог быть мудаком. Он мог морально бить по самым уязвимым местам человека, даже не прилагая особых усилий. А ещё Рома мог быть властным. Когда с силой втрахивал тело Никиты в кровать, выбивая из того громкие стоны. Когда оставлял по всему телу собственнические пометки, которые потом сходили несколько дней. Когда мог внезапно прижать где-нибудь за углом и, особо не спрашивая разрешения Макеева, начать целовать каждый раз столбенеющего парня. А ещё Рома мог быть очень ласковым. Особенно почему-то его пробивало на нежность либо ночью, либо ранним утром, когда он только проснётся. Тогда он мог начать говорить какую-то милую ерунду, которая вгоняла Макеева в ступор, оставлять миллионы невесомых поцелуев по всему лицу ещё не проснувшегося парня или просто утыкаться носом в его шею и долго и упорно сидеть так. В общем и целом, Роман Чернов был личностью весьма и весьма многогранной, которая иногда, казалось, страдала от биполярОчки. Сам же Никита на своего парня похож не был. Он был весёлым, но не переходил черту долбоебизма, скорее, иногда он просто поддавался атмосфере компании и, проникшись ей, тоже мог сделать какую-нибудь фигню. Но вот в отношениях с Черновым он, скорее, был разумом в этой паре. Юноша, наверное, единственный, кто мог остановить «заигравшегося» Романа. Порой он чувствовал себя мамкой этого малолетнего долбаёба, с единственным отличием. Со своей биологической матерью у Ромы были исключительно родственные отношения, чего нельзя было сказать об отношениях парней. Грань дружбы они перешли уже давно, поэтому сейчас чувствовали себя чуть ли не семейной парой, особенно, когда Никита мог жить неделями у Ромы, готовить ему, вместе ездить по магазинам и, самое неожиданное, помогать выбирать подарки родителям. Сейчас Макеев прижимался своим тёплым боком к обнажённому телу Ромы, который с величайшим удовлетворением растягивал сигарету, каждый раз стараясь выпустить фигурные колечки дыма. - Заняться тебе, блять, нечем, - фыркнул Никита, устремляя взгляд на тщетные попытки Романа выпустить кольца дыма. Хотя это и выглядело забавно и даже мило, Макеев сейчас мог только бурчать как старая бабка, что Рома и наркоман, и проститутка, и пидорас ещё тот. Реакция Чернова не заставила себя долго ждать. Через секунду со стороны парня послышался шумный вздох и на щёку Никиты опустилась ладонь, которая заставила того поднять голову в сторону Ромы и приоткрыть рот. Губы охеревшего от всего происходящего парня, накрыли другие обветренные губы, которые сейчас не целовали его. В рот мгновенно начал поступать ментоловый дымок, который быстро проник внутрь, распространяя одновременно ненавистный и любимый для Макеева аромат. Чернов отстранился от губ юноши, и тут же изо рта обоих парней вышел сизый дымок, который на мгновение закрыл плотной стеной глаза Никиты. - Зато вот как могу, - удовлетворённо хмыкнул Чернов, прижимая парня ближе к себе и целуя того в лоб. Никита видел пару раз в инете такую фигню, но никогда не думал повторять. Оказалось, что это прикольно и со стороны должно смотреться красиво. Жаль только, что снимать было некому. – Цыганочка, - дополнил Рома, вспомнив, как называется этот нехитрый трюк. - Ненавижу, блять, твои ебаные сигареты, - беззлобно ухмыльнулся Макеев, сам уже поворачивая голову для нормального поцелуя, а не этого «дымопускания», как сам про себя окрестил это Никита. Пока губы Макеева с наслаждением цеплялись за нижнюю губу парня, оттягивая, Чернов затушил сигарету о поверхность крыши, выкидывая окурок куда-то вниз. В голове промелькнула шальная мысль разложить сейчас парня прямо на крыше, но внутренний голос, который подсказал, что за это он получит нехилых пиздюлей, в совокупности со здравым смыслом, который подсказал о возможности получить ангину или ещё чего похуже, отговорили парня от этой идеи. Но в голове он пометку себе сделал. Летом ещё наверстает. Руки Романа поползли под просторную футболку, которая сейчас висела на Никите. Холодные пальцы прошлись по подтянутому животу с намёком на пресс, а затем двинулись дальше. Ладони огладили выступающие рёбра, а пальцы прошлись по соскам, нежно лаская. - Блять, - прошипел, пытаясь уклониться от цепких ручонок парня, Никита. – Я тебе твои ебаные фаланги замороженные по локоть отрублю. Убери культяпки свои! – Никита тут же несильно стукнул по рукам Чернова, но слишком поздно заметил недобрый огонёк в его глазах. – Ёб твою, давай хотя бы не здесь. Тут холодно, - мгновенно понял ход мыслей парня Макеев. На губах Чернова расцвела усмешка, после чего он встал, отряхивая джинсы, и подал руку недоумевающему Никите. Неужели показалось? Роман, как ни в чём не бывало, приобнял за талию закутавшегося в плед Никиту и последовал с ним вместе к выходу с крыши. Нет. Всё-таки не показалось. Как только они спустились с крыши, олени полетел на пол, а Никиту тут же подхватили под задницу. Охуевший парень даже не сопротивлялся, но опомнился, когда его не особо нежничая, уложили на смятую постель. - Блять, так и знал, что этим всё закончится, - возмущенно прикрикнул Никита, прижатый к кровати телом парня, который грозной скалой нависал сверху. - А ты хотел чего-то другого? – приподнял бровь Рома, стягивая с юноши, который лежал под ним, футболку. - От тебя ничего другого не дождёшься, - обиженно фыркнул парень, помогая снять футболку. Внезапно Роман прервался и с серьёзным видом сел на бёдрах парня. Никита, не ожидавший того, что его слова воспримут столь серьезно, озадаченно посмотрел на него. - И чего же ты хочешь? – сложил руки на груди Чернов. - Да ты ведёшь себя как быдло, которое, блять, про личное пространство даже и не слышало! У меня ощущение, что в тебе романтика сдохла, а всё, что от неё осталось, проявляется по утрам в форме… Да я даже не могу сказать, что за хуйню ты творишь! – Никита вскинул бёдра, пытаясь спихнуть парня, но тот крепко вцепился в Макеева, пытаясь дать понять, что от разговора теперь не уйти. - А теперь перестань вести себя как истеричка, - глубоко вздохнул парень. – Ты сегодня весь вечер трахаешь мне мозги, хотя мы могли бы заняться чем-то более приятным, - Роман красноречиво посмотрел на голый торс парня и будто невзначай провёл пальцами по краю домашних штанов. Никита надулся, пытаясь отвернуться, но не очень массивная, но увесистая тушка Романа мешала сделать это. Чернов издал ещё один тяжёлый вздох и вновь навис над лицом парня. - Дуться – это по-пидорски, - хмыкнул Рома, несильно боднув головой Макеева, и понял, что, возможно, действие возымело успех, потому что Никита хотя бы повернулся к нему лицом. - А ты и есть пидор, - фыркнул парень, смягчаясь в лице. - А я и не отрицаю, - лукаво улыбнулся Рома, целуя его в скулу. Никита сморщил нос, но не отстранился. - Нет, блять, ты точно кот, - заключил парень, пока Рома переместился губами на шею Макеева, оставляя там дорожки влажных поцелуев. – Сначала нашкодишь, а потом ластишься, - фыркнул он, всё-таки сдавая позицию обидевшегося недотроги и, потянув наверх подбородок Чернова, целуя того. Тот моментально активизировался, поняв, что состояние распсиховавшейся недолюбленной женщины с Макеева всё-таки сошло. Жадно целуя своего парня, Чернов периодически с садистским наслаждением прикусывал его нижнюю губу, заставляя юношу под ним что-то обиженно бурчать. Не согревшиеся пальцы парня проходили по рёбрам, иногда цепляясь ногтями и оставляя вслед за собой покрасневшие борозды. Руки продолжали своё шествие, поднимаясь всё выше. Вскоре одна из рук остановилась около сосков, вторая же дошла до шеи. Холодные пальцы прошлись по чувствительному месту на шее, которое так любил дразнить Чернов (на этом месте сейчас красовался яркий засос, оставленный несколькими часами ранее). Никита рвано вздохнул, цепляясь пальцами за спину, тем самым ещё сильнее подогревая Рому. Чернов отстранился от влажных губ Макеева и, скользнув помутневшим взглядом по телу парня, начал медленно сползать ниже, губами прокладывая дорожку. Никита попытался абстрагироваться от того, что вытворял его парень. Несмотря на то, что делали это они далеко не первый раз, его сердце билось так, будто хотело пробить грудную клетку. К слову, Роман времени даром не терял, поэтому сейчас он старательно оставлял ещё парочку ярких засосов на рёбрах парня, периодически любуясь своей работой, а пальцами оглаживал через штаны поднимающийся половой орган. Рома старательно целовал каждую частичку тела Никиты, а Макеев в этот момент готов был уже отказаться от своих слов о том, что его молодой человек недостаточно романтичный. Хрен с этой романтикой, когда Чернов так нежно скользит губами по его телу. Когда пальцы Ромы всё-таки проникли под резинку штанов, не доходя даже до первой фаланги, на его руку сверху легла рука Никиты, останавливая парня. Чернов поднял недоумевающий взгляд на юношу, но тот уже пытался подняться с кровати и, судя по мелькающим в его глазах искоркам, парень что-то задумал. Рома даже не стал спрашивать, что именно он замыслил, просто давая тому встать, попутно и сам вставая. Макеев, хитро улыбаясь, поцеловал парня, в то время как его рука легла уже на вздыбленную ширинку Ромы, аккуратно сжимая пальцы. Чернов глубоко вздохнул, быстрым движением облизывая губы. Реакция Никите понравилась, и он решил действовать дальше. Он начал стремительно спускаться вниз, проделывая практически те же действия, что и сам Рома несколько минут назад, шустрые пальцы в этот момент уже справлялись с пуговичкой и ширинкой на джинсах Романа. Никита спустился до пресса парня, выцеловывая «блядскую дорожку. Руки юноши уже справились с замком на джинсах и теперь активно спускали нижнюю часть одежды с подтянутой задницы Ромы. Когда осталось переступить лишь невидимую границу, Макеев поднял лукавый взгляд хитрых глаз наверх. Роман, не отрываясь, следил за происходящим. Его ноздри широко раздувались, а дыхание стало наиболее частым. Последний раз Никита провёл пальцами по вставшему члену парня сквозь тонкую ткань, а затем спустил боксеры вслед за джинсами. Член парня поприветствовал Никиту весёлой эрекцией, и юноша провёл пальцами по его основанию. Рука поднялась вверх по стволу, очерчивая аккуратные выступающие венки. Большой палец прошёлся по головке члена, растирая по ней выступившую каплю смазки. Ещё недолго погипнотизировав взглядом член Ромы, Никита провёл языком от основания до уретры, рукой проводя следом, а вскоре несильно сжимая в руке яйца парня. В этот же момент сверху над головой парня раздался негромкий, но очень искренний мат, разом описавший все чувства возбуждённого парня. Порадовавшись, что старания не проходят бесследно, юноша решил приступить к более решительным действиям. Конечно, он понимал, что полноценного и нормального минета сделать у него не получится, потому что опыта у него в этом нет. Для Никиты даже было странным, что сейчас Рома позволил вобрать в рот головку и не высказать что-то про откусывание полового органа. Хотя всё-таки первоочерёдной задачей для Макеева стало не укусить Рому, поэтому парень старательно прятал зубы, в основном действуя языком. Возможно, когда-нибудь в будущем они смогут нормально попрактиковаться, но не сейчас. Сейчас Чернов от одного только вида Никиты, который старательно вылизывает его член от основания и до самой уретры, готов был разложить парня на кровати и трахнуть так, чтобы звёзды в глазах посыпались у обоих. Но Рома, взяв яйца в кулак, позволил Макееву взять инициативу на себя и дать ему то, чего он сам захотел. Но терпение было не железным, поэтому парень понимал, что долго это продлиться не сможет. Никита тем временем старательно выводил языком круговые движения вокруг дырочки уретры, из которой прозрачными каплями тянулся предэякулят. Рукой юноша помогал себе, проходясь по всей поверхности члена Чернова. Макеев и дальше с интересом продолжал своё занятие, иногда обхватывая губами головку, и пытаясь протолкнуться чуть дальше. Сам Никита готов был продолжить и дальше постигать тонкую науку минета, но на его волосы, которые сейчас были собраны в небрежный пучок, легла рука не больно, но ощутимо сжавшая их. Макеев поднял глаза и увидел раскрасневшегося парня, который тяжело дышал и буквально уже трахал глазами самого Никиту. Роман, не отводя взгляда, поднял парня до уровня своего лица, буквально впиваясь в того поцелуем. Как оказался совершенно голым и в коленно-локтевой, Никита как-то с трудом помнил, потому что момент, когда Рома сдёргивал с него вещи, попутно кусая, пролетел перед глазами Макеева буквально за три секунды. Пальцы Романа прошлись по позвоночнику, оглаживая выступающие позвонки, спускаясь всё ниже. Ладони скользнули по упругим ягодицам парня, сжимая их. Пока одна из рук продолжала жамкать полупопие, вторая рука потянулась за небольшой банкой смазки и презервативами, которые стояли на прикроватной тумбочке. Когда все нужные предметы уместились в руке Чернова, он, не особо задерживаясь, сразу выдавил на пальцы вязкую жидкость. Парень нагнулся, целуя в загривок закусывающего нижнюю губу Никиту. Кончики пальцев в этот момент скользнули по сфинктеру, проталкивая сразу два пальца на пару фаланг. Несмотря на то, что последнее их соитие было совершено всего несколькими часами ранее, Рома не рисковал войти в парня просто так. Одно дело оставить по телу синяков-засосов и совершенно другое - травмировать парня на предмет порванной задницы. Пока пальцы правой руки начали поступательные движения в анальном отверстии, вторая рука нежно оглаживала бока Никиты, периодически перемещаясь на соски. Макеев в этот момент начинал плыть от того, что с ним творил Чернов. Он всегда ценил то, что Рома заботится о его физическом здоровье, но сейчас понимал, что ему хочется далеко не пальцев, растягивающих его. Только собиравшийся открыть рот по поводу того, что пора перейти на следующую ступень, парень тут же закрыл его, потому что пальцы вышли из него, создавая неприличный звук из-за обилия смазки. Следом за ним послышался звук разрывающейся упаковки презерватива. Никита повернул голову, чтобы удостовериться в своей догадке, но тут же на затылок легла властная рука, которая заставила уткнуться носом в матрас. На его бёдра легли горячие ладони, которые попутно прошлись по талии, оглаживая. Между бёдрами скользнул не менее горячий половой орган, который пока что просто потёрся, будто дразня. В следующее мгновение послышался звук вновь открывающейся баночки смазки и хлюпанье жидкости, растираемой по половому органу. Плавно качнув бёдрами, Рома вошёл в тело Никиты, отчего последний издал протяжное мычание куда-то в недра матраса. Ещё один медленный толчок и Роман чувствует, что на этом моменте его нежность подходит к концу. Каждый мерный толчок сопровождается шлепками тел друг о друга, приглушёнными стонами Никиты в поверхность кровати, а также рваными вздохами и утробными звуками со стороны Ромы, похожими на рычание. Темп начинал нарастать, отчего стоны со стороны Макеева становились всё громче и громче. Парень старался подмахивать, подаваясь навстречу вбивающемуся в него члену, но никак не мог попасть в рваный темп Чернова. Здесь в голове Ромы начала пульсировать назойливая мысль о том, что он хочет услышать эти стоны не заткнутыми где-то в глубине матраса, а на всю комнату. Чтобы видеть краснеющие скулы, шею и плечи парня, видеть его возбуждённые шальные глаза… Поэтому, недолго думая, Рома на мгновение вышел из парня, услышав разочарованный стон, и поудобнее перехватив ноги Макеева, перевернул его лицом к себе. Не ожидавший такого поворота событий юноша с охуевшим видом смотрел на разгорячённое лицо Ромы, которое стремительно приближалось к нему, чтобы поцеловать. Когда губы парней соприкоснулись, немедленно затягивая в глубокий поцелуй, Чернов резко вошёл внутрь тела Никиты, выбивая из него протяжный стон. Руки Макеева, которые теперь не должны были выполнять функцию опоры, начали своё триумфальное шествие по телу Ромы. Сначала тонкие пальцы прошлись по шее, заставляя съёжиться Чернова, который был занят сейчас делом более важным и интересным. Затем пальцы невесомо прошлись по рёбрам. Рома, который и без того был в немалом напряжении, бросил на Макеева взгляд полный негодования. Но Никита, будто ничего не видя, продолжал, закусив губу, скользить подушечками пальцев по телу парня. Рёбра, живот, лобок и снова наверх. Рома был похож на натянутую струну, на которой сейчас активно играл Макеев. Рука Ромы мстительно легла на стояк парня, отчего последнего выгнуло в районе спины и он, не сдерживаясь, застонал. - Как же ты меня бесишь, - хрипло смеясь, Роман уткнулся лбом в плечо парня, между тем, не переставая двигать рукой. С головки сочился предэякулят, грудь парня ходила ходуном, а хриплые стоны окончательно добивали разум Чернова, который видел и слышал всё это прямо под собой. Глаза Макеева будто покрылись какой-то пеленой, влажные приоткрытые губы издавали стоны, от которых Роман каждый раз ловил микро оргазмы. Никита пытался как можно плотнее прижаться к телу Ромы, с каждым новым резким толчком стараясь насадиться сильнее. Парень явно был в предоргазменном состоянии и, собственно, Рома, как подобает хорошему партнёру, решил облегчить участь юноши. Рука быстрее стала продвигаться на члене Никиты, а большой палец проходился по чувствительной головке, размазывая смазку. Спустя буквально пару минут Никита, вцепившись ногтями в плечи Ромы, излился ему в ладонь. Грудь заходила ходуном, а перед глазами появились радужные блики. Тело посетила приятная истома, но член, который всё ещё был внутри, вернул Никиту с небес на землю. Парень окончательно пришёл в себя и, кое-как слез с всё ещё сильно возбужденного члена. Они оба переместились в сидячее положение, и Никита, взяв инициативу в свои руки, принялся с упоением ласкать губы парня. Меж тем руки его стягивали презерватив с члена Чернова. Пальцы невесомо прошлись по стволу, практически не касаясь, дразня, за что Макеев тут же получил ощутимый укус. - Задрал, - возбуждённо прошипел парень, кладя свою руку, поверх пальцев Никиты. – Тебя и дрочить учить надо? - Нет, спасибо, - весело фыркнул Макеев, скидывая руку парня. – Опыт есть. После этих слов парень нагнулся, одновременно резко проводя рукой от основания члена вверх и слизывая с головки солоноватую смазку, которая уже буквально стекала вниз по члену Ромы. - Ох, бля-я-ять, - вырвалось смачное ругательство изо рта парня, который запрокинув голову, стукнулся о спинку кровати. Макеев тем временем обвёл кончиком языка головку члена, рукой проводя по его стволу. Грудь сидящего парня начала вздыматься чаще, а рука опустилась на растрёпанные волосы Никиты, сжимая их и резко поднимая вверх, отчего Макеев болезненно зашипел. Но в этот же момент рука парня сделала последние движения, прежде чем с неким рыком Чернов кончил, отпуская волосы шипевшего парня. - Ну, спасибо, что хоть не на лицо, - фыркнул Макеев, потянувшись за влажными салфетками в тумбочке. - А что, хотел? – хрипло, ещё не переведя дыхание, засмеялся Чернов. - Не сегодня, - улыбнулся Никита, стирая с пальцев, живота и руки Романа их сперму. - Блять, да успокойся ты уже, мистер Пропер, - обхватив парня поперёк талии, Рома повалил его рядом с собой, тут же перехватывая губы хотевшего возмутиться парня. Его губы больше не требовали, не сминали в грубом поцелуе, он нежно, практически невесомо целовал Никиту. После того, как он отстранился от покрасневшего парня, оставил ещё парочку поцелуев на щеках Никиты и в конце нежно чмокнув в нос, улёгся на груди Макеева. - В душ надо теперь, - улыбнулся тот, посматривая на разместившегося на нём парня. - Да в пизду, - уже сонно пробормотал Чернов, обвивая руками талию Никиты. – Мне лень вставать. Никита с нежностью посмотрел на Рому, который полностью удовлетворённый лежал на нём, проваливаясь в глубокий сон. «Затрахался», - хихикнул Никита, перебирая в руке короткие пряди волос Чернова. Сейчас от страстного парня, который десяток минут назад втрахивал его в постель, не осталось и следа. На нём лежал ласковый и нежный ручной кот, который разве что не мурлыкал. Никита и сам порядком устал за сегодняшний вечер/ночь, поэтому, кинув смятые салфетки куда-то на тумбочку, он удобно лёг рядом с парнем, который сейчас перекатился на руку Макеева. «К утру затекать начнёт», - грустно подумал Никита, но тревожить такого милого спящего юношу ему не хотелось, поэтому он просто оставил невесомый поцелуй на лбу уже крепко спящего парня. Ещё раз посмотрев на безмятежное лицо, Никита в который раз удивился, каким же всё-таки разным может быть его парень. «Точно биполярОчка», - хихикнул про себя Макеев, плотнее прижимая к себе парня и закрывая глаза. Уже где-то на подкорке засыпающего подсознания Никита подумал о том, что было бы интересно посмотреть на Чернова снизу, а не сверху, но всё это потом. У них ещё будет время на то, чтобы обсудить смену позиций в их интимной жизни. А сейчас спать…спать…спать…