Вернуть семью? Или отдаться любви? Вот в чем вопрос...

《Дай человеку власть, и ты узнаешь кто он》

Да, Наполеон был прав. Власть проявляет нашу настоящую сущность, помогает человеку не скрываться больше. Вам ни раз приходилось слышать, что власть меняет людей — делает их другими. На самом деле она раскрывает нас, освещает всемогуществом самые тёмные уголки наших душ. Она как наркотик, дурманит разум, поглощает нас. Они так долго стремились к ней, с таким отчаянием и трудом прошли этот сложный и тернистый путь, полный крови и слез, чаще врагов, не редко и их самих. А когда достигли её — потеряли себя. Будучи знаком с Ким Хонджуном с самого детства, Сан не мог поверить в то, что человек перед ним является тем самым Хонджуном, что однажды помог ему вылезти из темноты. Что протянул руку тогда, когда Сан нуждался больше всего. Что стал для него братом. Ещё семилетним мальчиком альфа ставил перед собой великие цели, мечтал стать великим, чтобы мог защитить всех близких людей, и с каждой маленькой победой азарт в мальчишке рос. Хонджун всегда говорил, что выживать почти то же самое что и существовать, а он хотел жить. Хотел впитать в себя все прелести этой жизни, хотел чувствовать себя значимым для кого-то, и он таким был. Он значил многое для маленького Сана, оставшегося одного. Он вызволил его из лап одиночества, помог стать сильней. Потом появился Чон Юнхо. Он просто ни с того ни с сего подошёл к двум альфам и попросил взять к себе. Позже выяснилось, что он подслушал их разговор в одном из переулков и решил присоединиться. У маленького беты не было никого — его родителей убили мафиози за долги, а его почти продали, но Юнхо сбежал. Хонджун сразу подметил в пареньке упорство и, будто, предвидел насколько значимым станет Юнхо в их команде. Прятавшись среди игровых автоматов, в окружении компьютеров, в разных заведениях он научился управляться с техникой и ловко взламывать даже самые сложные системы. Хакерством он стал зарабатывать на жизнь, но однажды нарвался не на тех ребят и чуть ли не свёл счёты с жизнью. Тогда то бета и решил, что ему нужны люди, нужна команда. И альфы стали ею для него. Благодаря Юнхо они взломали кучу баз и нарыли столько информации, что вскоре смогли даже купить себе помещение для жилья, чтобы не скитаться по заброшкам. Конечно, подросткам было сложно это сделать, но поддельные документы и круглая сумма отодвинули на второй план этот фактор перед продавцом, который спустя три дня был найден мёртвым. Так потихоньку ребята и росли. Неожиданным стало появление в их жизни двух омег. Маленькая девочка с большими грустными и наполненными слезами глазами, дрожащим голосом умоляла помочь её братику. Прохожие игнорировали попрошайку, но не Хонджун. Он подошёл к маленькой девочке, улыбнулся так, как умеет только Хонджун, протянул свою большую, в сравнении с девичьей, ладошку и сказал: «Веди». Есану, действительно, нужна была помощь — он практически сгорал заживо. Температура перешла за отметку 39, и Хонджун не помнит, как донести его до их логова. Юнхо усердно искал врача, пока альфы обхаживали маленького омежку. Когда, спустя долгое время, он открыл глаза, у Хонджуна будто камень с души упал и второе дыхание открылось. Он прижимал не понимающего мальчика к себе и как в бреду повторял: «Все хорошо!». Так к ним присоединились Кан Есан и Кан Давон. И даже когда омеги узнали, чем промышляют ребята, они остались. Есан чувствовал себя обязанным перед ними, да и возвращаться на улицу не хотелось. Пересилив себя, будучи полным решимости защищать сестру, он взял в руки пистолет и попросил обучить его. Хонджун отказать не смог и научил всему, что знает сам, и вскоре омега мог стрелять не хуже профессионального киллера. Связь между Есаном и Хонджуном была какая-то платоническая, что нередко подмечали согрупники. Про них ни раз шутили, что возможно они истинные, но Хонджун прекрасно знал, что это не так. К Есану у него, и вправду, была особая привязанность, чувства будто теплее становились. С Есаном всегда было приятно не то, что общаться, даже молчать. С ним было уютно, и Хонджун часто после сложных передряг и крупных перестрелок, возвращался угрюмый, злой и просто ложился на есановы колени, сразу же успокаиваясь. Все члены банды для него были как младшие братья, но в Есане было что-то особенное, поэтому и любовь у Хонджуна к нему была особенная. Так и родилась их семья. Для каждого в этой группе Хонджун был тем лучиком надежды, который вытаскивал из пучины отчаяния, он спас их всех. Он сподвигал, он мотивировал и он утешал в трудные минуты. Свое первое убийство Сан помнит по сей день. Направленный пистолет. Страх в глазах. Звук выстрела. И кровь. Отчётливо и ярко. Он был подавлен, сгрызал ногти на руках и выл в подушку, чтобы никого не разбудить. Это вышло спонтанно, и тот человек, действительно, заслуживал смерти, но Сана поедала совесть. Когда кровать рядом прогнулась под чужим весом, Сан поднял заплаканные глаза на друга, который улыбался его любимой улыбкой, мол «я всегда рядом». Хонджун молча обнял трясущееся тело, будто пытаясь через тесный телесный контакт передать свою силу и выдержку, и прошептал: «Ты все сделал правильно! Ты хорошо постарался!», и, наверное, если бы не он, подросток Сан вряд ли выдержал такую нагрузку. — Жизнь такая штука, Сани, либо убьёшь ты, либо убьют тебя. Хонджун часто повторял это. Сначала Сан думал, что таким образом он пытается успокоить парней, внушает им, что они ни в чем не виноваты и что к этому образу жизни их побудила жестокая реальность. Но со временем до него дошло, что Хонджун этим живёт — это его девиз. У Сана всегда руки дрожали, сколько бы раз он не жал на курок, локти заходились в тряске и в горле образовывался комок тошноты от дикого страха в глазах жертв. Но он всегда жал на курок. Жал и глотал сожаление, жалость и гнилую горечь. А Хонджун всегда делал это стойко, твёрдо и уверенно. Стрелял по несколько раз, чтоб наверняка. Сан всегда считал старшего примером для подражания, восхищался его умениями и завидовал количеству знаний в его казалось маленькой голове, но никогда не мог понять откуда в нем такая жестокость. Хонджун никогда не рассказывал, всегда внимательно слушал, но сам молчал, будто прошлого у него и не было. Хонджун всегда был впереди, насколько не было бы опасно он шёл самым первым и брал весь удар на себя. Пока Сан и Есан обезвреживали мелких сошек, лидер уничтожал главаря. Эти трое оставляли после себя кровавое месиво и присваивали себе все то, что когда-то принадлежало уничтоженной группе. Так они и навели страх на остальных, многие стали их бояться, что побудило к сотрудничеству. Хонджун объединил под своим руководством множество маленьких группировок, таким образом и сформировалась его маленькая империя, которая стала разрастаться как плющ, поглощая все больше и больше гнили в себя. За убийствами пошло оружие. Купля и продажа оружия принесли большие финансы, и если сначала они тщательно проверяли продавцов и покупателей, то со временем на это перестали обращать внимания. Оружие просто перетекало из одних рук в другие, а на их счет капала символичная сумма. Это стало первой трещиной. За оружием пошли наркотики. Наркоторговля приносила даже больший доход нежели груды металла, и Хонджун развивал этот бизнес. Он настолько был поглощен идеей создания своей державы, что стал забываться. Их первая ссора произошла, когда Хонджун появился с белым порошком на лице и неестественно широкими зрачками. Юнхо тогда был невероятно зол и кричал так, что стены дрожали. Сан тоже кричал. И только Есан молчал — но это было страшнее всего. Сан видел, как в глазах омеги идол Хонджуна пал. Он перестал быть значимым для Есана, он перестал быть близким. Они потеряли его. А потом они потеряли Есана. Внеплановая зачистка нарушила все планы парней, и им пришлось уехать, оставив старшую Кан одну в квартире. Все прошло как всегда — быстро и чисто, без следов и последствий, поэтому парни в приподнятом настроении возвращались домой. Тревожный звонок прозвенел для всех, когда дверь в квартиру была распахнута и наполовину сломана. Первым от шока отошёл Есан и вбежал внутрь вихрем, оставляя после себя лёгкий ветерок. А затем крик. Сан не помнит, как сам оказался в квартире, но картинка плачущего Есана обнимающего бездыханное и продырявленное кучей выстрелов тело сестры запомнилась ему навсегда. Омега отчаянно обнимал её и много кричал, будто пытался таким образом выплюнуть тупую боль из себя. Слезы падали на лицо девушки и смешивались со свежей кровью, но это не мешало Есану оставлять мелкие поцелуи на ледяной коже. У Сана желудок тянуло и самому кричать хотелось, но он просто кусал губы, не зная, как помочь близкому. А Хонджун был зол. В тот момент он озверел — это было видно по часто вздымающейся груди и дикому оскалу. Он ушёл, оставив их троих оплакивать смерть Давон. Его не было на похоронах, не было в тот момент, когда Есан нуждался в нем больше всего. Маленький омега винил себя в смерти сестры и ломался внутри. Хонджун вернулся спустя три дня. Он появился на пороге квартиры весь в крови, пропахший порохом и смертью, Сан даже не нашёл, что сказать на такой вид. Он лишь отдалённо слышал, как Юнхо просит его помыться, а потом кричит, чтобы тот не заходил в комнату омеги, но Хонджун упрямо пропускал все мимо ушей и закрыл перед ним дверь комнаты. Есан, сжавшись комочком, лежал на широкой кровати, которую он всегда разделял со старшей сестрой, и тихо всхлипывал. От такого зрелища сердце лидера остановилось, неприятно потянув в груди. — Есани… Омега вздрогнул и медленно обернулся на зовущего, сдерживая порыв закричать. Хонджун выглядел так будто в крови искупался — ни одного чистого участка на нем не было. Есан подавил ужас застлавший его на секунду и приподнялся на кровати, полностью поворачиваясь к альфе. Хонджун медленно прошёл к кровати, оставляя после себя кровавые следы, и встал напротив испуганного парня. Они смотрели друг другу в глаза, каждый пытаясь понять, о чем думает другой, а потом Хонджун улыбнулся. Той самой улыбкой, будто они вернулись на несколько лет назад. — Есани, они все мертвы. Давон отомщена, я всех их убил. — не переставая улыбаться сказал Хонджун, и потянулся к голове младшего. Но его руку отбили. В глазах омеги читался неподдельный ужас, разочарование и презрение. Рука Хонджуна так и зависла в воздухе, пока капли крови падали на серые простыни, пачкая. — Ты снова за свое… Отомщена? Если ты хотел отомстить за Давон, тогда надо было убить меня! Это я ввязался в это дерьмо, это я притащил её в нашу группировку, это я не сумел защитить её, я д-должен был у-умереть! — по щекам стали катиться слезинки. — Ты лишь утолил свою жажду крови! Все, что требовалось от тебя — это быть рядом, но ты даже этого не сделал, слинял убивать! — Есани… — Уходи, Хонджун. Не хочу сейчас никого видеть. — надтреснутым голосом попросил Есан, а Хонджун застыл не в силах шевельнуться. Он понял, что потерял Есана. Хонджун решил вылить весь свой гнев в работу. Он убивал, убивал, убивал и снова убивал. Он продолжал двигаться к своей цели, захватывая все новые группировки, заключал контракты с якудза и топил этот город в наркоте. Весь белый порошок проходил через него, и Хонджун не сдержался — подсел. Сколько бы Сан и Юнхо не капали ему на мозги, он закрывался в своей комнате, а потом в пьяном бреду ломился в комнату омеги, который в слезах просыпался и умолял оставить его в покое. И вот Хонджун добился своего. Он стал крупнейшим гангстером в руках которого были все каналы наркоторговли, сбыта оружия и которого все до трясучки боялись, потому что кровожадней Ким Хонджуна мог быть только сам дьявол. Он сутками пропадал в различных клубах, заливал в себя тонны алкоголя, впитывал кучу наркоты и трахал всех блядей этого города. Его города. Юнхо подобное отношение со стороны лидера откровенно бесило. Он устал читать нотации человеку, который не воспринимает его уже никак. Он устал видеть кровь на пороге их жилища каждый раз, когда приходил Хонджун. Юнхо не был знаком с ним так хорошо, как Сан, и не был близок с ним как Есан, но и для него Хонджун был не последним человеком, и он искренне не понимал, чем заслужил такое обращение с собой. Юнхо не хотел это терпеть, но он не мог это оставить на Сана, поэтому продолжал появляться в штаб квартире, но быстро покидал её. И Сан остался один. Его счастье, его сказка была не такой долгой. Он приобрёл семью на улице в лице улыбчивого мальчика полного решимости построить лучшую жизнь, и потерял её из-за него же. Одиночество вновь накрыло его и душило в стальных объятиях, и теперь Сан с разбитым сердцем наблюдает, как власть меняет Хонджуна, как тот сходит с ума. Как саморазрушается Есан, с каждым днём ещё больше калеча себя. И окончательно добивает его полное безразличие ко всему происходящему в глазах Юнхо. Сан снова чувствует себя одиноким.